ах от пола и почти избежать синяков, обычных при столкновении падающего объекта с твердым препятствием.
     - Дар!!! - Вопль моей прекрасной тетушки, оказавшейся в таком нелепом положении, разнесся по всему залу, перекрывая готовую начаться панику и удивленные возгласы:
     - Контролируй свое отродье!
     Оливулцы затаили дыхание. Голокамеры испуганно опустились пониже, ожидая неизбежного взрыва.
     Которого не произошло.
     Гробовую тишину нарушил властный, смягченный искренней иронией голос:
     - Если ты думаешь, что Антею можно контролировать, то можешь попробовать, Ви. Я уже давно отказалась от бесполезных попыток.
     Даратея тор Дернул скользнула на сцену в облаке белого шелка и длинных черных волос. Чуть затормозила, чтобы поднять с пола свою старую подругу и на мгновение успокаивающе прижаться к ней. А потом подошла ко мне, остановилась, склонив голову набок, с затаенной улыбкой глядя на свою долговязую непутевую дочь.
     Зрители головидения, наверное, попадали из кресел. Матриарх клана Изменяющихся отнюдь не выглядит так, как положено чьей-то матери. Ритуальная траурная роба сидела на ней, как слишком большая ночная рубашка на худеньком ребенке. Огромные серые глаза, узкое лицо, облако пушистых волос - Даратее нельзя было дать больше четырнадцати лет. Даже серебряная прядь на этот раз не портила впечатления юной хрупкости.
     А потом она улыбнулась, и впечатление это разлетелось на тысячу осколков. Дети так не улыбаются.
     - Ты совсем не выглядишь удивленной, Антея. - В голосе - добродушный упрек.
     - Конечно нет, - я по-человечески пожала плечами. - Раниель не может не попытаться устроить пакость. Такие оскорбления, как то, что я нанесла ему сегодня утром, так просто не прощают.
     Она кивнула. А затем вдруг порывисто обняла меня, сильно и отчаянно. Мир пошатнулся, я затрясла головой, пытаясь прогнать стоящий перед глазами туман, но мама уже отошла, усилием воли умело отодвигая эмоции на задний план.
     Трагичность и внутреннюю красоту момента нарушил исполненный отвращения голос Зимнего:
     - Я сейчас расплачусь. Да делайте же что-нибудь, Регент!
     Вот гад.
     Обожгла его презрительным взглядом.
     - Я не богиня милосердия, чтобы выполнять вашу работу, Атакующий.
     - Нет. Но ты ближе всех подходишь к параметрам божественности. Так что заканчивай себя жалеть и действуй!
     - Он неисправим. - Мама улыбнулась глазами. - Иди.
     Это было и благословение, и приказ. Я повернулась..
     - Нет!
     Аррек попытался двинуться наперерез, но рядом с ним вдруг оказались Зимний и Бес. Дарай-князя в мгновение ока скрутили, поставив на колени и заломив руки назад. Краем глаза я увидела, что Раниель-Атеро и еще один древний удерживают в таком же положении отца - Ашен застыл, не сопротивляясь, но в устремленном на меня взгляде сине-зеленых глаз была тоскливая безнадежность. Вииала мягко обняла крыльями маму.
     - Какого? - Рубиус был готов к бою, но явно не понимал, на кого обрушивать огненный ад.
     Я проскользнула мимо него, одарив на прощание улыбкой застывшего в шоке Ворона. Разбежалась, вскочила на ограду балкона, оттолкнулась...
     Падение было недолгим и прекрасным. Распахнувшиеся золотые крылья легко приняли мой вес и позволили взмыть в воздух. Галереи и балконы проносились мимо все быстрее и быстрее, таинственно мерцающие огни слились в сплошные полосы призрачного света. Я заложила петлю.
     Затем, ощутив тяжесть древнего, гневного взгляда, повернулась и увидела темного короля и его первого советника, окруженных обнажившими оружие Атакующими. В прощальный сен-образ, посланный разъяренной парочке, я вложила все запасы стервозности, какие только нашлись в моей достаточно богатой на это добро душе.
     Было бы неразумно тащить такой груз с собой в посмертие. Верно?
     А потом я начала танцевать.
     Это уже стало дурной традицией: в день Совета в Большом зале танцевать Жизнь и Смерть в Ауте. Но раньше я была так молода...
     Молодость. Как там сказал Иннеллин?
     "Жить, как будто ты никогда не умрешь. Любить, как будто тебе никогда не делали больно. Доверять, как будто тебя никогда не предавали.
     Танцевать, как будто на тебя никто не смотрит".
     По крайней мере последнее я еще умела.
     В этом танце не требовалось ничего сложного, ничего прихотливого или нарочитого. Каждое движение было строгим и выверенным. Каждый жест являлся вещью-в-себе, высшей ценностью, не требовавшей подтверждения. Ноги спокойно ступали по отвердевшему воздуху. Сосредоточенность и напряженность каждого шага, каждого взмаха руки.
     Должно быть, со стороны казалось, что я веду за собой Музыку, заставляя свирели, певшие на ветру, откликаться на тень своего желания. Должно быть, со стороны я выглядела чуждым, потусторонним существом. Должно быть...
     Да какая разница, как танец выглядит со стороны?
     Изнутри это выглядело... холодно. Антея тор Дериул-Шеррн умирала. Ее личность растворялась под наплывом чужих чувств и воспоминаний, намеренно принесенная в жертву. Я была проводником, холодным, непреклонным, уводящим вас в царство мертвых.
     Бесстрастно и неумолимо движения танца смывали все, что еще во мне было человеческого, оставляя вынырнувшую на зов музыки... богиню.
     То, что должно случиться дальше, уже не имело особого значения.
     Однако...
     Однако мне хотелось, чтобы все прошло... красиво. С надломленной эльфийской трагичностью и соответствующим декором.
     Уж что-что, а соответствующий декор эль-ин умели обеспечивать как никто другой!
     Я парила в абсолютной темноте, покачиваясь на потоках воздуха. Зал растворился в первородной бездне - безграничной, бездонной, всепоглощающей тьме.
     Единственными источниками света в царстве тени были эль-ин. Каждая облаченная в длиннополый плащ фигура сжимала в обеих ладонях прозрачную, наполненную серебристым вином пиалу. В каждой чаше плавал, отбрасывая надломленные блики, маленький серебристый язычок пламени.
     Ветры, живущие в Зале, играли что-то хрупкое, торжественное. Один за другим эль-ин расправляли крылья и срывались в темную бездну, бережно сжимая в руках чаши. Невидимые носители света, они медленно летели по кругу, вдоль галерей и террас, все выше и выше, постепенно сужая круги и по спирали приближаясь к центру.
     Танец серебряных светлячков во тьме ночи. В этом было что-то феерическое и потустороннее.
     Мое тело начало светиться. Сначала немного, а затем все больше и больше, будто я проглотила гигантскую серебряную луну. Источник взмывал из глубин моего тела, готовясь покинуть ненадежную оболочку. Ауте, надеюсь, голокамеры все это фиксируют. Жаль будет, если столь потрясающее шоу пропадет даром.
     Музыка нарастала в рвущем душу крещендо... А потом вдруг затихла. Передо мной, раскинув белоснежные крылья, застыла Лейруору тор Шеррн.
     Ей полагалось быть спокойной и безмятежной, но опытный взгляд мог заметить следы напряжения на темном лице. Я подбадривающе улыбнулась. Осторожно расстегнула перевязь меча, в последнем немом извинении коснулась губами ножен. Молча передала одушевленное оружие своей Наследнице. Сергей хотел остаться ближе к Эль. С тех пор как Нефрит стала излюбленной маской богини, ее бывший спутник считал своим долгом "присматривать" за зеленоокой арр-леди, пока та не разберется с собственным посмертием...
     Лейри с величайшим почтением приняла клинок. Замерла в поклоне. Пристроила ножны у себя за спиной.
     Пауза затягивалась. В фиалковых глазах все явственней проступало смятение.
     - Мама? - Ее голос впервые за очень долгое время прозвучал совсем по-детски.
     Как всегда. Все, ну абсолютно все приходится делать самой.
     - Все будет в порядке, дорогая. - Сама поразилась доброму, успокаивающему, какому-то неуловимо божественному звучанию своего голоса. - Ты справишься.
     Слова разнеслись по всему гигантскому Залу. Голокамеры, без сомнения, разнесли их по всей Империи. Пора.
     В моей светящейся изнутри лунным серебром руке медленно материализовалась прохладная тяжесть кинжала-аакры. Несколько мгновений я потратила, проводя тщательнейшее изменение ритуального оружия: убить вене отнюдь не так просто, а затягивать и без того затянувшуюся на десятилетия комедию мне не хотелось.
     Вложила в руки Лейри пылающий холодом клинок. Затем взяла чуть дрожащие черные ладони в свои, ни на минуту не выпуская из виду затравленно-решительного фиалкового взгляда.
     Водоворот кружащихся в темноте свечей взмыл ввысь, когда миллионы эль-ин одновременно напрягли крылья.
     Я рванула на себя руки приемной дочери, одновременно подаваясь ей навстречу.
     Вместе с кровью из моего тела хлынула, обжигая сиянием, энергия Источника. Боль была недолгой.
     Я ждала освобождения, но было лишь удивление одиночества: Эль покинула меня, и в последние секунды жизни я вновь смотрела на мир серыми, такими слепыми, смертными глазами. Какое... странное чувство... эта....

***

     ...пустота...
     В ту неуловимо краткую долю секунды, когда божественный свет уже покинул старый сосуд, но еще не завладел новым, Эль вгляделась в обращенные к ней в страхе или же в религиозном экстазе лица.
     А потом она заговорила.
     Это был... странный разговор. Разум богини был кардинально отличен от разума простых бессмертных. Не говоря уже о смертных. Ей было гораздо сложнее понять своих детей, чем, скажем, Кесрит тор Нед'Эстро понять своего кота. Она заговорила с ними одновременно со всеми, потому что не могла представить, что может быть иначе, что каждому существу можно было бы выделить отдельное время. Впрочем, это не помешало ей сказать каждому существу именно то, что ему необходимо было услышать.
     - Мама?
     - Виор?
     - Ох, мам, ну ты и вырядилась! А если они испугаются и улетят?
     - От меня? Не дерзи, девчонка! И как ты додумалась сунуться тогда к тор Дериул?
     - Ну-уу... - Виор, такая же юная и самоуверенная, как и в тот день, когда она налетела на клинок своей тетки , недовольно дернула ухом. - Не рассчитала сил. Подумаешь. С кем не бывает.
     - Со всеми остальными, - прошипела Вииала. На глаза навернулись слезы, но она лишь гордо вздернула подбородок. Дочь не должна видеть ее слабости! И тут же вновь пришла старая вина: если бы она не скрывала свои слабости так тщательно, если бы она как-то убедила глупую девчонку, что есть вещи, справиться с которыми просто невозможно...
     - Мам, прекрати, - Виор тряхнула головой, заставляя спускающиеся до колен черные косички затанцевать по плечам. - Ну сколько можно? Да, ты виновата. Да, Антея виновата. И Раниель-Атеро, потому что не научил. И Зимний, потому что не успел. И все остальные тоже, просто потому, что выжили. Но, может быть, ты наконец поймешь, что в моей смерти прежде всего виновата я сама?
     - Я это отлично понимаю, - сухо заверила ее Ви.
     - Тогда, может, перестанешь терроризировать саму себя и всех окружающих?
     - Не перестану, - воинственным тоном заявила Вииала Великолепная. - Может, я это делаю не от непереносимого горя, а просто из природной вредности. Может, терроризировать окружающих доставляет мне искреннее, ни с чем не сравнимое удовольствие!
     - Вот это уже ближе к истине! - Виор улыбнулась, и ясно было, что она не поверила ни единому слову. Затем улыбка стала плутовской. - Знаешь, тебе нужно отвлечься. Завести еще детей, - провозгласила девушка. - И не меньше дюжины. А то если все твое внимание будет сконцентрировано на одном-единственном чаде, у бедняжки не выдержит психика. Не все же такие устойчивые, как я!
     - Виор!!!
     - Лорд Грифон.
     - Кто?
     - Мы не знакомы. Но, должна заметить, я очень и очень на вас сердита. А когда я сердита, это обычно ничем хорошим не заканчивается.
     - Да ну?
     - ДА!
     Несколько секунд оливулец приходил в себя, пытаясь вновь восстановить способность мыслить, почти уничтоженную мощнейшим присутствием, вторгшимся в его сознание.
     - Много лет назад вы тоже позволили себе рассердиться. Не без причины, но когда это кого оправдывало? Ваш гнев вылился в слова и поступки, и так получилось, что эти слова и эти поступки оказали влияние на окружающих, а позже - на их потомков. И в результате... мы имеем то что мы имеем сегодня.
     - То есть вы намекаете, что это моя вина?
     Она задумчиво посмотрела на смертного.
     - Действия не бывает без противодействия. Поступки не бывают без последствий. Понятие "вина" вряд ли здесь применимо. Но есть еще понятие "ответственность", и я думаю, оно вам более знакомо.
     Он молчал.
     - Я могу показать вам, какие поступки привели к каким последствиям. Я могу дать знания и навыки, могу научить видеть цепи, тянущиеся из прошлого в будущее. И я не буду контролировать, что вы попытаетесь с этим знанием сделать.
     - А что вы требуете взамен?
     - Взамен - вы останетесь жить. И будете действовать так, как требует от вас ваше чувство ответственности.
     Ему даже не пришло в голову, что она может обманывать, готовить ловушку. С существами такого порядка это просто смешно. Она была настолько выше глупых игр...
     Ответственность.
     Смерть легче перышка. Долг тяжелее скалы.
     Оливулцы умели выбирать героев.
     - Я согласен.
     - Раниель.
     - Давно не виделись, о божественная.
     - Давно, - в ее взгляде невероятным образом смешались терпение и раздражение. Если ты сочетаешь в себе миллиарды личностей, можно позволить некоторую амбивалентность. - Но ты, похоже, ничуть не изменился.
     - Прости, что покусился на то, что принадлежит тебе, божественная. Опять.
     - Ты так ничего и не понял.
     Рубиновые глаза блеснули. Давным-давно, когда многоцветная лишь начала осознавать себя, он и те, кто пошел за ним, отказались подчинить себя этой новой силе. У них был иной путь.
     - Это ты ничего не поняла.
     Она заломила бровь - демонстративно человеческий жест, который его величество уже видел однажды.
     - Я мог бы полюбить ее, - задумчиво протянул король демонов.
     - Ты уже ее полюбил. Как и всех остальных моих избранниц.
     - А я и не спорю, - не ясно было, к чему относится последняя реплика.
     Они помолчали.
     - Ты повзрослела.
     - А ты - нет.
     - Глупо получилось.
     - Как всегда.
     - Леди Адрея.
     - Невероятно, - шепнула дарай-княгиня, зачарованно изучая появившееся перед ней существо. Все чувства говорили ей что-то... невозможное. То, чего быть просто не могло. То, что можно было описать только словом "бог".
     - В точку.
     Адрея арр Тон Грин привыкла доверять своим чувствам, и не без причины. А поскольку то, что она видела и ощущала в этом странном месте, уже поставило ее мир с ног на голову, значит... значит, не будет ничего плохого, если вышеупомянутый мир перевернется еще пару раз.
     - Очень практичный подход, - признало существо. - Но вообще-то я хотела поговорить о генеалогии. В частности, об одном из ваших довольно отдаленных предков...
     Музыкальная фраза-символ, которыми Драконы Ауте обозначали свои имена.
     Он проявил грубость, ответив на человеческом наречии.
     - Многоцветная.
     - Не сердись на меня, о могучий.
     - Да пошла бы ты... о божественная.
     Существо, которое Антея тор Дериул-Шеррн весьма фамильярно называло Бесом, чуть склонило голову в приветствии.
     - Мы знаем тебя.
     Она поклонилась в ответ.
     - Я знаю вас.
     Тишина. Затем:
     - Если вы пересечете мой Путь, то ваш прервется.
     Еще один поклон. Они поняли друг друга.
     - Ворон.
     Оливулец резко повернулся на звук смутно знакомого голоса. Абсурдное облегчение, которое он вопреки всякой логике испытал, услышав этот голос, мгновенно исчезло, стоило взглянуть в многоцветные глаза. Та, что посмотрела на него в ответ, имела мало общего с Антеей тор Дериул.
     Поняв что-то, побледнел.
     - Ты сейчас говоришь со всеми, кто здесь есть.
     - Да.
     - И ты вмешиваешься в их сознания.
     - Да.
     - После этого с Сопротивлением будет покончено. Может быть, кто-то еще будет трепыхаться, но останется только видимость, суть уже потеряна. Мы не сможем, да и не захотим вас уничтожить.
     - О да.
     - Будь ты... вы... все вы прокляты!
     Она улыбнулась.
     - Ты очень хорошо научился нас понимать.
     Оливулец отшатнулся.
     Затем:
     - Мы... станем частью тебя?
     - Не знаю, - она подошла почти вплотную, коснулась когтистой рукой. - Это зависит в основном от вас. В большинстве религий слияние с абсолютом - дело личного выбора каждого. Мне достаточно, чтобы меня просто прекратили убивать.
     Он твердо отвел ее руку.
     - Я не хочу.
     - Как я уже сказала, это дело личного выбора.
     - А... Императрица?
     - Она теперь для вас потеряна.
     - Ты говоришь так, будто это великая трагедия.
     - А для вас это и есть трагедия.
     Молчание.
     - Боюсь, что я тебе верю. А это значит, что она выиграла, не так ли?
     Богиня улыбнулась, как улыбаются только боги.
     - О да.
     - Даратея.
     Мать Изменяющихся открыла глаза, пытаясь хоть на мгновение сбросить сковывающую по ногам и рукам усталость. Этот танец был очень сложным и, похоже, не прошел для нее даром.
     - Лежи, - рука богини надавила ей на плечо, укладывая обратно. - Я только заскочила сказать, что ты справилась.
     - У меня получилось?
     - Да.
     Темная армия, уже собравшаяся было, несмотря ни на что, штурмовать ощетинившуюся неприступными щитами твердыню эльфов, вдруг оказалась вынесена за пределы Эль-онн, аккуратно возвращена домой.
     - Не мешайте. Мы сейчас заняты.
     - Да, Многоцветная.
     А что еще им оставалось сказать?
     - Приветствую, о мой пламенный холод. - Губы женщины, погибшей много лет назад во время Эпидемии, изогнулись в печальной улыбке.
     - Так... - Зимний мгновенно понял, что происходит, и наметил план действий. - Она надолго тебя отпустила?
     - Вообще-то я должна провести тебя в одно место, как можно скорее...
     - Заморожу время, - он был сама деловитость. - На пару суток меня хватит. Пойдем, в конце этой галереи есть проход в закрытые покои.
     - Но...
     Беловолосый воин подхватил свою вернувшуюся на мгновение из царства смерти жену на руки и, не слушал неискренние протесты, понес ее прочь из зала. Да и протестовала Дайронэ весьма неубедительно. Богине оставалось лишь беспомощно смотреть на это безобразие.
     - Эй...
     - Присаживайся, о божественная.
     Она села рядом, положила голову ему на плечо.
     Раниель-Атеро улыбнулся, без труда вслушиваясь в миллионы разговоров, которые доверчиво прижавшееся к нему существо вело сейчас в этом Зале.
     - Ты и вправду повзрослела.
     Богиня промычала что-то нечленораздельное и, кажется нецензурное. Потом спросила:
     - Может, ты все-таки согласишься стать королем Эль-онн, а?
     - У народа (на древнем языке это многозначное слово передавалось звукосочетанием "in") только один король, и ты прекрасно знаешь, что это не я.
     Она его ударила. Не слишком сильно, но чувствительно. Раниель-Атеро понимающе хмыкнул:
     - Он опять создает вокруг себя трудности?
     - Этот твой, твой... - Богиня, казалось, не могла найти подходящий сен-образ, который бы выразил и степень родства двух бледных черноволосых мужчин, и ее отношение к тому из них, глаза которого сияли адским пламенем. - Он невыносим!
     - Угу.
     - Отвратителен.
     - Несомненно.
     - Груб, и невоспитан, и слишком много о себе воображает. Он заносчив.
     - Точно. - И этак задумчиво:
     - Где-то я эту литанию уже слышал.
     - Я и так знаю, что не оригинальна! - Потом уныло:
     - Я его совсем не понимаю.
     - Уверен, - синеглазый чуть отстранился, предвидя еще один удар. - Это вполне взаимно.
     Удара не последовало.
     - Если не хочешь быть королем, может быть, согласишься стать Хранителем?
     - Не глупи.
     - Ты ничуть не лучше его!
     - Только при Даратее смотри такого не ляпни.
     - Я что, похожа на самоубийцу?
     Теперь она легла, устроив голову у него на ко