тся
сюда. Один из его помощников повесил полотнище его боевого знамени на  шесте
рядом с главным входом. Теперь  на  улице  негде  яблоку  упасть  от  людей,
пришедших поглядеть на флаг и поприветствовать армию-освободительницу.
   - Вы их кумир, генерал, - сказал Фрэнсис Мигер, переступая порог.
   - Вы заслужили эту честь ничуть не меньше  -  вы  и  весь  личный  состав
Ирландской бригады. Первые в бою, первые в мирной жизни.  Нам  бы  следовало
повесить ирландский флаг рядом со звездно-полосатым.
   - Мы бы так и сделали, кабы могли. Да только  у  нас  нет  такого.  Пока.
По-моему, это надо решить первым делом. Ну, что-то я совсем потерял  голову.
Я чего пришел-то: телеграф до Лимерика снова заработал. Войсковой  транспорт
"Звезда Мемфиса" закончил погрузку и только ожидает пакета.
   - Отлично. Вот  он.  Адресован  президенту  Линкольну.  -  Шерман  вручил
конверт ординарцу, поспешившему прочь. - "Звезда Мемфиса" - самый быстрый из
наших кораблей. Везет в трюме партию  британских  пленных.  Капитан  заверил
меня, что судно сможет делать двадцать один узел всю дорогу до  Галифакса  в
Новой Шотландии - именно  там  заканчивается  новый  кабель  до  Соединенных
Штатов. Сообщение ляжет президенту на стол, как только корабль причалит.
   - Вот уж чудеса современной телеграфной связи! - покачал головой Мигер. -
Мы живем в совершенно новом мире.

***

   Хей вошел прямо посреди заседания кабинета министров с телеграммой в руке
и положил ее на стол перед президентом.
   - Депеша от генерала Шермана, которой вы дожидались, господин президент.
   Беря очки, Линкольн заметил, что пальцы его слегка дрожат. Но  голос  его
был тверд, когда он зачитывал текст телеграммы вслух.
   - "С громадным удовольствием извещаю вас,  что  наши  войска  в  Ирландии
добились успеха на всех фронтах. Десанты в Лимерике и Голуэе практически  не
встретили сопротивления,  так  что  атаки  на  Дублин  и  Корк  прошли,  как
запланировано.  Британские  войска,  оборонявшие  Дублин,  оказали  яростное
сопротивление, но их поражение было предрешено. То же самое можно сказать  о
Корке. Совместная операция с флотом увенчалась  блестящим  успехом  во  всех
городах. Однако защитники  Белфаста  и  контратаковавшие  войска  на  севере
оказали мощное сопротивление.  Но  в  конце  концов  они  были  подавлены  и
разгромлены.
   Я объявил военное  положение  вплоть  до  того  времени,  пока  не  будут
нейтрализованы все гарнизоны и очаги сопротивления вражеских войск,  которые
мы обошли ради молниеносного нападения. Они не представляют реальной угрозы,
поскольку  крайне  немногочисленны  и   дезорганизованы.   И   посему   могу
утверждать, что мощь нашей армии возобладала. Ирландия свободна".  Подписано
генералом Уильямом Тикамси Шерманом.
   - Насколько я понимаю, пять суток от начала до конца, - произнес  военный
министр. - История видела Сорокалетнюю войну, равно как и прочие конфликты -
и подольше, и покороче. Но, джентльмены, не думаю,  чтоб  история  хоть  раз
прежде видела войну, начавшуюся и окончившуюся менее чем за одну неделю. Это
война совершенно нового рода, точь-в-точь как говорил  нам  генерал  Шерман.
Молниеносная  война,  во  время  которой  противника  ошеломляют   натиском,
кончающаяся чуть ли не до того, как он обнаружит, что его атакуют.  Ирландия
взята, узурпатор поражен, дело сделано.
   - За что мы весьма и весьма благодарны, - утомленно проронил Линкольн.  -
Лично я устал от войн,  как  бы  молниеносно  они  ну  проводились,  как  бы
стремительно ни выигрывались. Быть может, наши британские  собратья  прочтут
огненную надпись на стене и начнут что-то  понимать.  Довольно  воевать.  Мы
ждем от будущего только мира. Мое заветное желание, чтобы они теперь  вывели
свои войска из этого полушария и вместе с нами устремились в мирное будущее.
***

   - Это невозможно! - верещала королева Виктория. Ее лицо  даже  под  белой
маской пудры от гнева стало совершенно пунцовым. - Вы стоите  перед  нами  и
говорите, что мы больше не королева Ирландии.
   Лорд Пальмерстон склонил голову в горестном поклоне.
   - Похоже, Ваше Величество, это именно так.  К  нам  пришло  по  телеграфу
донесение "Завоевателя" о разведке Корка. В  Северной  Ирландии  шотландские
войска отступили с боями и вернулись с вестью, что Белфаст тоже взят.  Кроме
того, прибыла телеграмма из Холихеда, что пакетбот из  Кингстона  прибыл  по
графику, впервые за неделю. На борту  только  британские  пассажиры,  экипаж
судна недоукомплектован, поскольку в нем остались только британские матросы.
   Однако он  доставил  ирландскую  газету,  каковая,  от  слова  до  слова,
передается  по  телеграфу  сюда  в  то  самое  время,  пока  мы  говорим.  -
Выпрямившись, он протянул королеве стопку телеграфных  бланков.  -  Вот  что
прибыло первым. Тут довольно подробно сказано  о  поражении  наших  войск  и
ликовании местного населения по  поводу  того,  что  здесь  упоминается  как
избавление от английского ига...
   Тут Пальмерстон смолк, осознав,  что  королева  больше  не  слушает.  Она
хныкала, едва не теряя сознания, проливала слезы в платок,  который  держала
одна из фрейлин. Бормоча извинения, лорд Пальмерстон с поклоном удалился.
   - Вот уж чертовски беспросветный день! - буркнул  он,  как  только  дверь
закрылась за ним. Сунул  бумаги  в  карман  и  развернулся,  чтобы  покинуть
дворец.
   - Проклятье! - рявкнул он на дрожащих королевских лакеев. - Это не конец,
клянусь, а самое начало! И кончится это, лишь  когда  эти  американцы  будут
уничтожены, уничтожены все до последнего! Нас застали врасплох, вот  и  все.
Это зло не может восторжествовать.

РОЖДЕНИЕ НОВОЙ ИРЛАНДИИ

   Было воскресенье  -  первое  воскресенье  со  времени  краткой  битвы  за
Ирландию, кончившейся победой американских войск. Колокола  церквей  звонили
по всему краю, и во многих храмах возносились  благодарственные  молитвы,  а
пришедших на службу солдат ждал теплый прием. Улыбки и рукопожатия,  и,  что
даже лучше, в пабах напитки для них лились рекой, и не могло быть и  речи  о
том, чтобы эти отважные люди из-за моря платили за выпивку.
   Это на юге.
   А на севере  Ирландии,  в  Белфасте,  в  городах,  через  которые  прошли
американцы, католики шли на мессу в молчании, они шагали по мокрым от  дождя
тротуарам, не поднимая глаз друг на друга. И лишь когда оказывались в церкви
и двери ее были заперты, они осмеливались заговорить, возглашая вопросы,  на
которые не было ответов.
   В Портстюарте католическая  церковь  стояла  рядом  с  песчаными  дюнами,
неподалеку от пляжа, где высадились американцы. Священник  стоял  в  дверях,
когда длинная вереница солдат в серых мундирах пришла с пляжа и миновала его
церковь. Некоторые по пути махали ему. А другие - к  его  изумлению  -  даже
крестились ,  проходя  мимо
церкви. Улыбаясь во весь рот, он осенял их крестным знамением,  благословляя
снова и снова. Теперь настало время поведать об этом пастве. Как  только  он
поднялся на кафедру, разговоры стихли.
   - Мы должны хранить молчание - и не  терять  надежды.  Эти  две  вещи  мы
должны сделать первым делом. Молчать, ибо участь Ирландии нам  неведома.  Мы
видели американскую армию, двинувшуюся на юг. Нам остается уповать, что  там
она добилась полного успеха, как и в остальной Ирландии. Заняли ли  они  юг?
Мы не знаем. Нам остается лишь надеяться - и молиться. Молиться,  чтобы  эти
люди из-за моря  пришли  сюда  объединить  Ирландию,  даровать  ей  свободу,
которой она еще не знала прежде. Мы можем молиться, молиться от всей души за
их успех. Но мы должны молиться в молчании до той поры, пока  не  узнаем  об
участи Ирландии. Склонить головы и молиться в надежде, которую они  принесли
на эти многострадальные берега.
   В Белфасте в протестантских конгрегациях царил холод  под  стать  зябкому
ветру и хлесткому дождю, изливающемуся с низких октябрьских  небес.  Генерал
Роберт Э. Ли и его офицеры выехали из ратуши, где они устроили свой штаб,  в
пресвитерианскую церковь на Мей-стрит, куда джентри собрались на  воскресную
службу. Мимо на рысях  проехал  кавалерийский  эскадрон,  и  Ли  ответил  на
приветствие солдат, попутно отметив, что перед  правительственными  зданиями
стоят часовые. Чрезвычайного положения еще не отменяли.
   Когда американские офицеры, пройдя  между  высокими  колоннами,  вошли  в
церковь, прихожане с шуршанием заерзали и начали  негромко  перешептываться.
Преподобный Иан Крейг только что  подошел  к  кафедре  и,  хотя  был  весьма
велеречив во всякое другое время,  в  эту  минуту  не  нашел  слов.  Военные
спокойно прошли к переднему ряду сидений, поспешно покинутому теми немногими
прихожанами, которые примостились там, и уселись.  Сидя  по-военному  прямо,
держа шляпы на коленях, офицеры выжидательно глядели на преподобного Крейга.
Молчание затягивалось, но в конце концов он откашлялся и заговорил.
   Он возгласил проповедь об искуплении грехов и братской любви, оказавшуюся
неожиданно краткой для  него.  Он  не  встал  у  дверей,  когда  его  паства
выходила, как собирался, а вместо этого поспешил в ризницу.
   - Как поживаете, мэм? - генерал Ли приподнял  шляпу  перед  облаченной  в
черное пожилой женщиной, шедшей по проходу. Охнув, она с ужасом поглядела на
него и поспешила прочь, как и остальные.
   - Смахивает на  то,  что  они  считают,  будто  могут  подцепить  от  нас
что-нибудь этакое, - заметил Джеймс Лонгстрит.
   - Может, так и есть, - Ли загадочно улыбнулся. Когда он вернулся в  штаб,
дежурный офицер доложил:
   - С вами просит встречи делегация местных, генерал.
   - Сколько человек?
   - Мэр, мистер Джон Литл, и десять членов муниципального совета Белфаста.
   - Слишком много. Скажите, что я встречусь с мэром и  еще  одним  из  них,
этого вполне достаточно. Но перед тем как впустить их, пошлите за военврачом
Рейнольдсом.
   Он просматривал скопившиеся на столе донесения, пока не вошел Рейнольдс.
   - Садитесь, Фрэнсис,  и  глядите  соколом.  Местные  наконец-то  решились
поговорить с нами.
   - Что ж, весьма рад слышать. Любопытно, что они имеют сказать.
   - Скорее всего жалобы, - предположил Ли и не ошибся.
   - Мэр Литл, советник Мьюлан, - доложил сержант, впуская обоих.
   Литл - толстяк в черном сюртуке - прямо-таки кипел от гнева.
   - Я протестую, сэр, против исключения советников...
   - Пожалуйста, присаживайтесь, джентльмены, - перебил его Ли. - Я  генерал
Ли, военный комендант этого города. А это  военврач  Рейнольдс,  член  моего
штаба. В этом городе действует чрезвычайное положение, и только мне  решать,
каковы будут размеры всех собраний - как публичных, так и  частных.  Уверен,
вы это понимаете. Итак, чем могу служить?
   Тяжело плюхнувшись  в  кресло,  Литл  некоторое  время  перебирал  звенья
золотой часовой цепочки, прежде чем заговорить.
   - Вы говорите, чрезвычайное положение, сэр? А с какой это стати и надолго
ли?
   - Я объявил чрезвычайное положение, потому что  эта  страна  пребывает  в
состоянии войны между двумя противоборствующими военными группировками.  Как
только сопротивление врага будет подавлено и восстановится мир, чрезвычайное
положение будет отменено.
   - Я протестую. Вы стреляли по вооруженным силам нашей страны...
   - Этого я не делал, сэр, - резко, ледяным тоном отрезал Ли. - Эта  страна
- Ирландия, а я воевал только с британскими войсками.
   - Но мы британцы, мы протестуем против вашего присутствия  здесь,  против
вашего вторжения...
   - Если вы позволите мне высказаться, - невозмутимо проронил Рейнольдс,  -
я бы хотел указать на ряд неопровержимых истин.
   - Вы не американец, - с  упреком  отозвался  Мьюлан,  услышав  ирландский
акцент Рейнольдса.
   - А-а, как раз напротив, мистер  Мьюлан.  Я  рожден  в  Дерри  и  получил
образование  здесь,  в  Белфасте,  но  я  такой   же   американец,   как   и
присутствующий здесь генерал. Мы - нация эмигрантов, как и вы.
   - Ничего подобного!
   - Я бы хотел напомнить вам, что вы националист и протестант и ваши предки
эмигрировали из Шотландии несколько веков назад. Если вы желаете вернуться в
эту страну, генерал Ли проинформировал меня, что вы вольны так и  поступить.
Если же вы останетесь здесь, с вами будут  обращаться  справедливо,  как  со
всяким другим ирландцем.
   - Вы католик до мозга костей, - буркнул Литл.
   - Нет, сэр, - холодно возразил Рейнольдс. - Я ирландский католик, а  ныне
гражданин Америки. В нашей стране церковь полностью отделена от государства.
У нас нет официальной государственной религии...
   - Но вы выступите на стороне католиков против протестантов,  вот  что  вы
сделаете...
   - Мистер Литл, - хлестко, как кнут, прозвучали слова  Ли,  заставив  мэра
прикусить язык, - если вы  пришли  сюда  ради  религиозных  дебатов,  можете
удалиться прямо сейчас. Если же вы пришли как выборный  представитель  этого
города, то назовите нам причины своего визита.
   Литл тяжело дышал, не в силах говорить. Молчание нарушил советник Мьюлан.
   - Генерал,  протестанты  на  севере  -  народ,  подвергавшийся  множеству
нападок и злостно оклеветанный, ныне живущий в мире и ладящий  между  собой.
Мы народ тружеников, выстроивших Белфаст за считанные годы и  сделавших  его
преуспевающим, растущим городом. Мы ткем лен и строим корабли.  Но  если  мы
объединимся с отсталым югом, тут уж без перемен не обойдется, я уверен. Наше
прошлое было бурным, но, мне кажется, оно позади.  Что  же  теперь  будет  с
нами?
   - С вами и всеми прочими жителями этой страны будут обращаться на равных.
Я искренне надеюсь, что все вы последуете примеру народа  Канады,  где  были
проведены всенациональные выборы и демократически избрано правительство.  Мы
надеемся, что то же самое в ближайшем будущем произойдет и  в  Мексике,  как
только оккупационная армия будет изгнана из нее.
   - Но если вы позволите им править нами, начнутся убийства на улицах...
   - Мистер Литл, - негромко отозвался Рейнольдс, - больше нет  никаких  их.
Теперь есть только демократия, при которой все люди равны.  Один  человек  -
один голос. Я-то думал,  что,  будучи  выборным  представителем,  вы  должны
уважать этот факт.  Ирландией  больше  не  будут  править  сверху  заморские
монархи или самозваные аристократы.  Вы  свободный  человек  и  должны  быть
благодарны за эту свободу.
   - Свободу?! - крикнул тот. - Нами правят захватчики!
   - Пока что, - невозмутимо молвил Ли. - Но когда у вас пройдут выборы,  мы
с огромной радостью удалимся. Тогда у  вас  будет  собственная  полиция  для
вашей защиты и собственная армия для  защиты  от  грозящих  вам  иностранных
вторжений. Мы предлагаем вам свободу  от  иностранного  правления.  С  вашей
стороны было бы глупо отказываться от нее.
   Мэр источал открытую ненависть. Всем присутствующим было  ясно,  что  его
протестантское большинство в Северной Ирландии теперь станет меньшинством  в
католической Ирландии, хотя никто и не высказал этого вслух.
   - С чего вы это взяли, что в новой Ирландии не найдется места для вас?  -
мягко продолжал военврач Рейнольдс. - Раз мы сражаемся за справедливость, мы
сможем забыть прошлые раздоры. Неужели эта цель не стоит усилий? Вы  видите,
что на мне синий мундир, а на генерале  Ли  -  серый.  Вы  знаете,  что  это
означает? Мы прошли через ужасную гражданскую войну, где брат убивал  брата,
а теперь оставили это в прошлом и живем в мире. Неужели вы не можете  забыть
свои племенные разногласия и жить в мире со своим братьями, делящими с  вами
этот остров? Это ли не достойная цель?
   Ответом ему послужило лишь угрюмое молчание. Но, судя  по  выражению  лиц
посетителей, обоих ничуть не увлекала перспектива нового  мира.  Наконец  Ли
нарушил молчание.
   - Вы можете идти, джентльмены. Пожалуйста, обращайтесь  ко  мне  в  любой
момент по вопросам, касающимся общественного блага. Мы все на одной стороне,
как столь красноречиво поведал нам мистер Рейнольдс.
   На стороне мира.

***

   Несмотря на отказ  генерала  Шермана  подпустить  его  хоть  на  пушечный
выстрел к флоту, отправлявшемуся на бой, Джон Стюарт Милл все-таки ухитрился
прибыть в Ирландию, как только военные  действия  окончились.  Он  обратился
непосредственно к президенту Линкольну, тот переговорил с министром военного
флота, который доверил дело адмиралу Фаррагуту, в свою очередь обратившемуся
за помощью к командору  Голдсборо.  Голдсборо  внес  чрезвычайно  практичное
предложение, чтобы Милл  увидел  войну  с  палубы  его  корабля  "Мститель".
Поскольку у британцев не было броненосцев, которые могли хотя бы  сравняться
с "Мстителем" по силе, его безопасности совершенно ничто не угрожало.  Миллу
пришлись весьма по  душе  эти  боевые  действия,  особенно  когда  громадный
корабль стрелял по невидимой цели в Дублине, пользуясь  самыми  современными
способами связи, и таким образом заставил  британские  войска  в  Дублинском
замке  сдаться.  Сойти  на  берег  Миллу   позволили,   лишь   когда   режим
чрезвычайного положения был смягчен. И даже несмотря на  это,  от  порта  до
Фиксуильям-сквайр его сопровождал эскадрон кавалеристов, а в  карете  с  ним
сидел адъютант генерала Шермана полковник Роберте.
   - Это великолепный город, -  сказал  Милл,  глядя  на  осененную  листвой
деревьев площадь и дома эпохи Георгов, обступившие ее.
   - Вон там, номер десятый, - указал капитан. -  Он  безраздельно  ваш.  Мы
пока не знаем, кто владелец, зато знаем, что он уехал  с  одним-единственным
чемоданом на  первом  же  пакетботе  из  Кингстона,  когда  боевые  действия
закончились. Так что дом в вашем полном распоряжении.
   Когда  они  входили,  двое  солдат,  стоявших  перед  домом   на   часах,
отсалютовали им.
   -  Чудесно,  чудесно,  -  приговаривал  Милл,  когда  они  шагали   через
элегантные комнаты, любуясь замечательным садом на заднем  дворе.  -  Вполне
подходящая обстановка для основания  нового  государства.  Здесь  встретятся
люди, в чью задачу это и будет входить. Благодарение небесам, что у них есть
такой великолепный образец перед глазами,  которому  еще  не  исполнилось  и
века.
   - Боюсь, я что-то не улавливаю, сэр.
   - Чепуха, мой дорогой друг, вам все известно об этом Союзе, за который вы
сражались. Вы должны гордиться им. У вас есть свой  собственный  конгресс  и
своя собственная конституция. Ваши отцы-основатели взяли в качестве  эталона
власть закона и конституционную ответственность,  как  указал  лорд  Кок.  Я
весьма и весьма надеюсь, что Ирландия в свою очередь  будет  ориентироваться
на этот образец. Первым делом конгресс, а затем и конституция. Не забывайте,
что на протяжении всего революционного периода американцы  упирали  на  свои
права и на то,  что  ущемление  этих  прав  нарушает  конституцию  и  потому
незаконно. Однако эти требования покоились на весьма шатком  законодательном
фундаменте, пока права американцев не были  закреплены  в  письменном  виде.
Подобная защита пришла с принятием письменных конституции и биллей о  правах
в  Штатах,  как  только  независимость  разорвала  их  связь   с   империей.
Американская армия вполне преуспела в  том,  что  порвала  узы,  связывавшие
Ирландию с Великобританией.  Теперь  вы  наверняка  гадаете,  каким  образом
блюсти права, гарантированные этими действиями?
   Полковник Роберте ни о чем таком и не думал.  На  самом  деле  он  скорее
предпочел бы оказаться  в  жаркой  сече,  чем  выслушивать  невразумительные
восторженные сентенции Джона Стюарта Милла.
   - Гарантированные права... - в конце концов пробормотал он. - Блюсти?
   -  Конечно,  их  следует  защищать.  И  американский  гений  проявился  в
приспособлении системы сдерживания и уравновешивания. Конечно же, ответом на
этот вопрос, в высшем его  проявлении,  служит  судебное  рассмотрение.  Это
функция Верховного суда. Ирландия весьма нуждается в этом правлении  закона.
Ибо британцы никогда  не  считали  Ирландию  целостной  частью  Соединенного
Королевства  наподобие  Шотландии,  счит