жидали атаки с севера, через равнины  Авраама,  являющие  собой
самые ровные и простые подступы к Квебеку. Их разведка донесла о наступлении
дивизии генерала Уоллеса с той стороны. Пока что все идет по плану. Армии  к
северу и к югу от города, броненосцы на реке, все орудия на позициях.
   В поле за  палаткой  телеграфа  послышались  крики,  потом  тарахтение  и
дребезг повозок, съехавших с дороги и трясущихся на ухабах.  Не  успели  они
остановиться, как вышколенные  солдаты  уже  спрыгнули,  вытащили  и  начали
расстилать на земле смятое  желтое  полотнище.  Вскоре  в  утреннем  воздухе
разнесся едкий запах серной кислоты, наливаемой  в  контейнеры  с  железными
опилками.  Крышки  контейнеров  захлопнули,   и   через   считанные   минуты
порожденный химической реакцией водород устремился по  брезентовому  шлангу.
По мере того как шар  все  более  и  более  раздувался,  люди  хватались  за
веревки; потребовалось тридцать человек, чтобы не дать  ему  вырваться.  Как
только был протянут провод, наблюдатель и телеграфист забрались в корзину.
   Наблюдательный воздушный шар поднялся в небеса, и провод - все  восемьсот
футов протянулся к земле.
   Генерал Шерман одобрительно кивнул. Теперь  он  может  обозреть  битву  с
высоты  птичьего  полета;   полководцы   столетиями   мечтали   о   подобной
возможности. Железный рычаг телеграфа в фургоне принялся выстукивать  первые
донесения небесного наблюдателя. Похоже, все идет гладко и строго по плану.
   Уже через час американские - и захваченные  британские  -  орудия  начали
обстрел осажденного города.

***

   - Неужели ничего нельзя поделать с этой чертовой  штукенцией?!  -  бросил
генерал  Харкурт,  отступая  в  сторону  от  ядра,  ударившего   в   парапет
неподалеку, разбросав во все стороны осколки  камня.  Желтый  наблюдательный
шар завис в недвижном воздухе, обозревая осажденный город.
   - Увы, сэр, - отозвался адъютант. - Ружья не добивают, а попасть  в  него
из пушки просто невозможно.
   - Но этот наглец смотрит прямиком  на  наши  позиции!  Им  видно  падение
каждого снаряда...
   Подбежавший курьер остановился и козырнул.
   - Капитан Граттон, сэр. На севере  обнаружены  пушки  и  войска.  Батарея
полевых орудий уже открыла огонь.
   - Знаю! Равнины Авраама. Они тоже читают учебники истории.  Но  я  им  не
Монткам. Мы никогда не покидаем оборонительных позиций, чтобы напороться  на
пулю. Пойду сам погляжу. - Генерал Харкурт вскочил в  седло  и  поскакал  по
улицам города, а штаб следовал за ним по пятам.
   Теперь артиллерия окружила Квебек со всех сторон. Районы, недоступные для
обстрела  с  противоположного  берега  реки,  подверглись  бомбардировке   с
броненосцев. Некоторые из  них,  вооруженные  мортирами,  швыряли  в  воздух
пятисотфунтовые  ядра,  и  те  лениво  взмывали  по  параболе   высоко   над
крепостными стенами, чтобы с сокрушительной мощью обрушиться  на  укрывшиеся
за ними войска. Убежища  от  бомбардировки  тяжелыми  орудиями  нельзя  было
отыскать ни в каком уголке крепости.
   Броненосцы все время пребывали в движении,  все  время  отыскивали  новые
мишени. Три из них - защищенные самой мощной броней - сошлись вместе ровно в
одиннадцать  часов,  покинули  реку  святого  Лаврентия  и  вошли   в   реку
Сент-Джеймс, протекающую к востоку от города. В ту же  самую  минуту  из-под
прикрытия деревьев взмыла желтая громада второго воздушного  шара,  воспарив
позади кораблей.
   Артобстрел усилился, осколочные гранаты с ужасной точностью  сыпались  на
укрепления  с  флангов.  Телеграфные  сообщения   с   наблюдательного   шара
передавали на корабли семафором.
   В момент самой яростной бомбардировки, когда защитники  стен  ослепли  от
застлавшей укрепления пелены дыма, войска генерала Роберта Э.  Ли  пошли  на
приступ. Они высадились у  города  со  стороны  реки  под  покровом  тьмы  и
оставались в укрытии среди  деревьев.  Рассветная  бомбардировка  не  давала
британцам высунуть носа, и присутствие войск обнаружено не было. Войска южан
добрались до разрушенных укреплений в ту  самую  минуту,  когда  британскому
генералу Харкурту, находившемуся в противоположном конце города, доложили  о
новой атаке. Он даже не успел выслать подкрепления, когда атакующие  стрелки
вгрызлись в землю среди развалин, стреляя во  всякого  британского  солдата,
попадавшегося на глаза.
   Через их ряды хлынула вперед вторая волна солдат в серых мундирах, за ней
еще. Воинственный клич мятежников раскатился в  стенах  Квебека.  В  обороне
англичан зияла огромная брешь, сквозь которую вливались все  новые  и  новые
подкрепления, разворачиваясь в боевые порядки и развивая успех.
   Остановить их было невозможно.  К  тому  времени,  когда  генерал  Шерман
поднялся на борт броненосца, чтобы тот переправил его через реку, сомнений в
исходе битвы не осталось.
   Вся дивизия южан уже проникла в стены города, разворачиваясь и  наступая.
Английскому  генералу  пришлось  сиять  часть  людей  с   обороны   западных
укреплений. В дивизии генерала Лью Уоллеса имелась саперная рота -  углекопы
из Пенсильвании. Под ворота подвели мину и заложили заряды  черного  пороха.
Угодившим  в  тиски  между  двумя  наступающими   армиями,   оказавшимся   в
безнадежном положении  британцам  оставалось  выбирать  одно  из  двух:  или
сдаться, или умереть.
   Через час был выброшен белый флаг.
   Квебек пал. Последний британский оплот в Северной Америке перешел в  руки
американцев.

СЛАДОСТЬ ПОБЕДЫ

   Совещание Кабинета было намечено на десять часов. Назначенный  час  давно
прошел, а президент все не показывался.  Взбудораженные  министры  почти  не
замечали его отсутствия, громко перекликаясь друг с другом. Когда  же  вошел
военно-морской министр Уэллс, все взоры обратились к нему, зазвучали вопросы
о новостях с моря.
   - Победные, только победные. Враг усмирен и подавлен  могуществом  нашего
оружия,  сокрушен  и  разбит.  Острова,  некогда   называвшиеся   Британской
Вест-Индией, ныне у нас в руках.
   - Как же тогда мы будем их называть? -  поинтересовался  военный  министр
Эдвин Стэнтон - Американской Ост-Индией?
   - Грандиозная идея, - отозвался Уильям Сьюард. - Властью государственного
секретаря нарекаю их.
   Раздался дружный взрыв смеха. Даже суровый Уэллс  позволил  себе  чуточку
усмехнуться, загибая пальцы.
   - Во-первых, британцы лишились единственных опорных  пунктов  близ  наших
берегов. У них нет ни порта, где можно разместить корабли, какие у  них  еще
остались, ни угля, дабы снабдить топки их машин, буде они отважатся на новые
нападения из-за океана. Теперь варварские набеги на наши  прибрежные  города
прекратятся.
   - Но они по-прежнему  могут  устраивать  вылазки  из  Канады,  -  заметил
министр юстиции Бэйтс, всегда ухитрявшийся видеть во всем худшую сторону.
   - Если замените "по-прежнему могут" на "раньше могли", вы окажетесь  куда
ближе  к  истине,  -  возразил  Стэнтон.  -  Успех   восстания   французских
националистов лишил их  базы  в  Монреале.  Враг  бежит  перед  победоносным
наступлением войск генерала Шермана.  В  эту  самую  минуту  Шерман  сжимает
кольцо вокруг Квебека. Когда кольцо сомкнется, британцы обречены. Их войскам
останется только бежать на северо-восток, на  Новую  Шотландию,  где  у  них
осталась последняя военно-морская база в Галифаксе...
   Он оборвал фразу на полуслове, когда  дверь  зала  распахнулась  и  вошел
президент Линкольн. За ним по пятам следовал Иуда П. Бенджамин.
   - Джентльмены, - провозгласил Линкольн, усаживаясь во главе стола.
   - Все вы знакомы с мистером Бенджамином. Теперь прошу любить  и  жаловать
его как нового члена Кабинета министров - министра по делам Южных штатов.
   Собравшиеся забормотали поздравления. Бенджамин легонько склонил  голову,
пожал руку, великодушно протянутую госсекретарем, и занял указанное место  -
На предыдущих совещаниях, - начал Линкольн,  -  мы  обсуждали  необходимость
представителя Юга. А несколько дней назад мистер Бенджамин  вступил  в  роль
избранного главы Конфедерации, когда в последний  раз  был  созван  Конгресс
Конфедерации. Он расскажет вам обо всем.
   Воцарилось напряженное молчание, когда Иуда  П.  Бенджамин  по-луизиански
врастяжку заговорил тоном глубочайшего уныния:
   - Не стану лгать вам, заявляя,  что  все  прошло  тихо  и  гладко.  Самых
трезвых джентльменов Юга в Конгрессе уже не  было,  некоторые  из  них  ныне
пребывают в  Вашингтоне,  в  палате  представителей.  Я  не  стану  заходить
настолько далеко, чтобы заявлять,  будто  остались  одни  горячие  головы  и
закоснелые  ретрограды,  но  желчных  нападок  все-таки  хватало.  Некоторым
кажется,  будто  поругана  честь  Юга.  Вносили  разнообразные  предложения,
страсти бушевали вовсю С прискорбием сообщаю,  что  еще  двое  конгрессменов
арестованы за угрозу насилия. В конце концов мне пришлось вызвать войска.
   Повидав кровавое пекло войны, они никому не позволили бы встать  на  пути
мира. Их командир генерал  Джексон  (Здесь  косвенно  обыгрывается  прозвище
генерала Джексона - Твердокаменный, полученное после сражения при Булл-Ране,
где его бригада стояла "как  каменная  стена".)  стоял  перед  раскольниками
каменной стеной, недосягаемый  для  просьб  и  проклятий,  твердый  в  своей
решимости, он заботился лишь о  том,  чтобы  последнее  заседание  Конгресса
Конфедерации закончилось мирно.
   Он немного помолчал, видя что-то, доступное  только  его  взору.  Страну,
которой  служил,  ныне  ушедшую  навсегда.  Быть  может,  видел  Юг  скорого
будущего, изменившийся до неузнаваемости. Нахмурившись, он тряхнул головой.
   - Не думайте, что я оплакиваю павшую Конфедерацию.  Я  не  оплакиваю,  но
могу лишь надеяться, молиться, что мы сумеем оставить  рознь  в  прошлом.  Я
закрыл собрание, велел выгнать тех, кто пытался  остаться,  и  провозгласил,
что Конгресс Конфедерации  прекратил  свое  существование.  А  затем  здание
заперли на замок. Думаю, я сыграл свою роль в процессе исцеления. Теперь  же
призываю вас, джентльмены, и Конгресс Соединенных Штатов, сыграть свою.
   Сдержать данные вами обещания.  Позаботиться  о  честном  и  справедливом
мире.
   Если же вы этого не сделаете - что ж, тогда  я  участвовал  в  величайшем
предательстве за всю историю человечества.
   - Приложим все старания, не пожалеем сил, - заверил президент. -  Теперь,
когда штаты Юга посылают своих  представителей  в  Конгресс,  раны  недавней
войны должны исцелиться. Но попутно возникают  и  проблемы,  и  отрицать  их
существование было бы откровенно глупо. В последние  недели  мы  работали  с
Иудой П. Бенджамином в таком тесном сотрудничестве, что между нами  возникли
определенные узы. Мы сходимся во мнениях по целому ряду вопросов и  верим  в
одно и то же будущее.
   И чтобы это будущее настало, мы должны говорить в один голос. Наш кабинет
должен быть тверд в своей решимости. Воссоединить  страну  и  уврачевать  ее
раны будет нелегко. Уже теперь из южных штатов поступают доклады  о  трениях
из-за приобретения рабов. Мы должны обеспечить, чтобы  возникающие  проблемы
разрешались  через  посредство  мистера   Бенджамина,   не   только   весьма
осведомленного в этих вопросах, но также весьма уважаемого  и  пользующегося
доверием во всех уголках бывшей Конфедерации.
   - Горячие головы и недовольные  будут  всегда,  -  отметил  Бенджамин.  -
Особенно на Юге, где честь ставят превыше всего, а кровь у людей горяча.
   Беспорядки, упомянутые президентом, происходят в Миссисипи, я уже получил
корреспонденцию на данную тему. Проще говоря, дело в Акте о реконструкции.
   Хотя процедура выкупа рабов  разработана  весьма  подробно,  цены  весьма
туманны, что и влечет беспорядки. Я  намерен  отправиться  в  Миссисипи  при
первой  же  возможности,  чтобы  проработать  детали  на  месте.  Мы  должны
проводить  политику,  приемлемую  и  удобную  для  всех.  Если  мне  удастся
подготовить рабочее соглашение с плантаторами штата Миссисипи, то  остальные
владельцы плантаций по всему Югу будут твердо придерживаться правил, которые
мы выработаем, это я знаю определенно.
   -  Отлично,  -  одобрил  Линкольн.  -  Это  краеугольный  камень   нашего
соглашения, а оно должно работать, и работать хорошо.  -  Он  бессознательно
сложил руки ладонями перед грудью, будто  в  молитве.  -  Со  временем  наши
проблемы будут множиться. В прошлом мы думали только о том, как выжить,  как
выиграть войну. С прекращением военных действий мы смогли направить все силы
на  борьбу  с  внешним  врагом.  Но  и  в  этой  борьбе  перед  нами   лежал
один-единственный путь. Мы должны были уничтожить противника, изгнать его  с
нашей земли. И, с Божьей  помощью,  осуществили  это.  Но  что  нас  ждет  в
будущем? - Он устало прикрыл  глаза,  потом,  открыв  глаза,  выпрямился.  -
Теперь  наш  путь  утратил  однозначность.  Впереди  нас  ждут  развилки   и
перекрестки, ведущие в самые разные  стороны.  Могучий  поезд  Союза  должен
отыскать путь сквозь все преграды к триумфальному будущему.
   - И каким же в точности оно будет? - поинтересовался Уильям  Сьюард,  чьи
претензии на президентское кресло в преддверии выборов ни для кого  не  были
тайной.
   - В точности не знаем, мистер Сьюард, - ответил Линкольн. - Мы  вынуждены
просить руководства по этому вопросу. Но на  сей  раз  не  у  Господа,  а  у
человека, отличающегося великой мудростью. Он поделился своими познаниями со
мной и мистером Дэвисом, а недавно и с мистером Бенджамином,  и  оказал  нам
неоценимую помощь при подготовке Билля об освобождении. Я просил его сегодня
поговорить со всеми вами,  дабы  ответить  на  серьезные  вопросы  наподобие
последнего. Сейчас мы за ним пошлем. - Он кивнул секретарю, и  тот  тихонько
выскользнул из комнаты.
   - Слыхали мы о вашем советнике. Он ведь англичанин? - в  голосе  министра
юстиции прозвучала угрюмая подозрительность.
   - Да, -  твердо  сказал  Линкольн.  -  Как  другой  великий  политический
советник нашей нации, Том Пейн. И, по-моему,  как  и  отцы-основатели  нашей
Республики. То есть те из них, которые не были шотландцами или ирландцами.
   Или валлийцами.
   Раздался смех, и Бэйтс нахмурился,  но  промолчал,  оставшись  при  своем
мнении.
   - Мистер Джон Стюарт Милл, джентльмены, -  провозгласил  Линкольн,  когда
Хей ввел философа в комнату.
   - Вы можете прорицать будущее? - осведомился министр  юстиции.  -  Можете
предсказывать, какие события произойдут, а какие нет?
   - Разумеется, нет, мистер Бэйтс. Но я могу указать  западни,  поджидающие
вас на дороге к будущему, а также указать достижимые цели. - Он  невозмутимо
огляделся, прекрасно владея собой и своей речью. - Мне  бы  хотелось  узнать
всех вас как можно лучше. Ведь это вы, господа, формируете будущее, ведь это
вы и президент - путеводные светочи сей державы. Так что я  в  общих  чертах
опишу цели, каковые достижимы на самом деле, а затем с  радостью  отвечу  на
конкретные вопросы касательно ваших чаяний и стремлений.
   Я  поговорю  с  вами   о   важности   представительского   правления,   о
необходимости свободы дискуссий. Я противник непросвещенной демократии, как,
несомненно, и все вы. Таковы понятия, забывать о которых не следует, цели, к
которым надо  стремиться.  Но  вашей  первоочередной  задачей  должна  стать
экономическая мощь. В ратной войне вы победите. Но  вы  откроете,  что  куда
труднее победить в мире, в грядущей экономической войне.
   - Вы говорите загадками, - наморщил лоб Стэнтон.
   - Вовсе нет. Воюя с британцами, вы также воевали и с Британской империей.
Вы когда-нибудь виде ли эту Империю на карте,  где  составляющие  ее  страны
раскрашены розовым? Розовый цвет  раскинулся  по  всей  карте,  джентльмены,
розовый цвет опоясывает планету. На протяжении двадцати пяти тысяч  миль  по
всему миру развевается британский флаг. Розовый цвет  покрывает  одну  пятую
земной поверхности, и королева Виктория правит четвертью населения  планеты.
Империя сильна, значит, вы должны быть сильнее.
   Я знаю своих соотечественников и знаю, что  они  не  потерпят  поражения,
каковое вы им несли. Не знаю, какие действия они предпримут, но на этом  они
не остановятся. Так что вы должны подготовиться. Легкая жизнь на Юге  пришла
к концу - хоть я и понимаю, что это всего лишь миф о Юге, что его  народ  на
самом деле умеет много и хорошо трудиться. Ваша страна богата, а ваш народ -
и на Севере, и на Юге знает толк в работе.  Но  Юг  должен  стать  таким  же
индустриальным, как и Север. Натуральное хозяйство не приведет к изобилию.
   Для увеличения национальных богатств  Юг  должен  производить  не  только
хлопок.
   Если у вас есть воля, то у вас есть и хрипоты, срывая голоса, и  даже  не
замечали этого от счастья.
   О победе  кричали  во  всеуслышание,  вопили  во  всеуслышание,  пели  во
всеуслышание. С падением Квебека пала и власть британцев. Заслышав радостную
весть, люди высыпали на улицы, Победа! День, такой пасмурный  и  холодный  с
утра, согрелся теплом победы, озарился солнцем  успеха.  Возле  Белого  дома
собралась толпа, криками призывавшая президента.
   - Я должен выйти и поговорить с ними, Мэри, - промолвил Линкольн.
   - Но не в этом же старом, помятом костюме в день такого праздника!
   Она стояла на своем, пока президент не отказался  хотя  бы  на  денек  от
своего потрепанного, лоснящегося черного костюма ради нового  черного  фрака
из тончайшего сукна,  белой  крахмальной  полотняной  сорочки  и  фуляра  из
превосходнейшего французского шелка.
   - Я так горжусь тобой, отец, -  с  улыбкой  всплеснула  руками  Мэри.  Он
ответил радостной улыбкой, потому что  после  смерти  Вилли  Мэри  улыбалась
очень редко. Она тоже отказалась от своего черного платья, хотя бы на  день,
надев белое бальное платье, украшенное сотнями черных цветочков.
   Рука об руку вышли они на балкон, и толпа радостно взревела. Линкольн  не
мог сказать ровным счетом ничего, и даже если бы попытался, его бы никто  не
расслышал. Они просто с улыбками махали руками, пока не замерзли. К тому же,
когда они возвращались в дом, к подъезду уже подкатывали первые коляски.
   Члены Кабинета собрались в Зеленой  комнате,  где  к  ним  присоединилось
воинство  старших  сенаторов  с  Капитолийского  холма.  В   тесных   стенах
перекатывалось  эхо  восторгов  и  веселого  смеха.   Протолкнувшись   через
собрание, Хей привлек внимание президента.
   - Тут русский посланник.
   - Барон с непроизносимой фамилией?
   - Да, сэр. Барон Штокль. Хочет поздравить.
   - Еще бы ему не хотеть после того, что  британцы  сделали  с  русскими  в
Крыму.
   Пышно одетый барон с золотой звездой на шее размером  с  суповую  тарелку
схватил Линкольна за руку и принялся встряхивать ее, будто рукоятку помпы, с
такой энергией, что его парик грозил сползти на глаза.
   - Позвольте сердечнейшим образом, господин президент,  поздравить  вас  с
победой на поле  боя.  -  Отступив  в  сторону,  он  указал  на  военного  в
элегантном  мундире.  -  Позвольте  представить   вам   адмирала   Нахимова,
пришедшего сюда на флагманском корабле с визитом, по случайному  совпадению,
весьма своевременно.
   У адмирала оказались мозолистые ладони, крепкое пожатие  и  на  удивление
хороший английский.
   - Я знаю, как трудно топить английские корабли, и восхищен тем,  как  это
делают ваши моряки, - сказал он.
   Линкольн кивнул в знак согласия.
   - Мы ив самом деле потопили множество кораблей.
   Тут к его локтю прикоснулись, отзывая в сторону.
   - Миссис Линкольн хочет, чтобы  вы  вместе  с  ней  встречали  гостей,  -
проговорил Николай.
   По мере того как в Белый дом набивалось все больше и  больше  доброхотов,
выстроилась своеобразная очередь на прием.  Линкольн  обменивался  с  каждым
гостем парой слов и рукопожатием. Мэри, отнюдь не  жаждавшая  прикасаться  к
такому количеству чужих рук, держала букет, кивая и улыбаясь.
   Собрались по большей части политики и их  дамы,  хотя  было  и  несколько
ге