го
доброго из этого не выйдет, и он тревожился о своих прихожанах. Подходя,  он
увидел, что дверь церкви распахнута, хотя  не  сомневался,  что  закрыл  ее.
Когда он уже поднялся на крыльцо, из церкви вышел Л. Д. Льюис. По-прежнему с
винтовкой.
   - Не тревожьтесь за Брэдфорда, - сказал он. - Я посадил его на  поезд,  и
он уже  далеко.  Я  велел  ему  отправиться  в  ближайший  крупный  город  и
обратиться во Фридменовское бюро. Рассказать обо всем, что случилось. Там  о
нем позаботятся, тут сомневаться нечего.
   - Но вы.., вы вернулись!
   - Верное дело, вернулся, -  отозвался  Л.  Д,  со  смешком.  -  Никто  не
говорил, что я чересчур смекалист, но я не могу позволить вам испить горькую
чашу в одиночку. И потом, мне было не по себе от  того,  что  я  просил  вас
лгать. У меня винтовка и все такое. Я отдам ее шерифу.
   - Они убьют вас!
   - Может, и нет. В этой стране вроде бы есть закон. Вот давайте подождем и
посмотрим, как этот закон работает.
   Ждать пришлось долго. Солнце поднялось уже довольно высоко, а  шериф  все
не шел.
   - Похоже, здесь не слишком-то тревожатся, когда людей убивают, -  заметил
Л. Д.
   - О, господь всемилостивый! - встрепенулся преподобный Ломаке.  -  Это  я
виноват. В записке я просто написал,  что  разбужен  оружейной  стрельбой  у
церкви, а потом нашел убитого. Я не написал, что он белый.
   - Вот и хорошо, а то бы, наверное,  сюда  прибежала  толпа  линчевателей.
Нельзя ли выпить кофе, пока мы ждем?
   - Да, конечно.  Я  ужасно  негостеприимен.  Обе  женщины,  работающие  во
Фридменовском бюро, пришли в восемь. Рассказав им о случившемся, преподобный
отправил их по домам. Шериф Бубба Бойс пришел лишь после девяти. Л. Д, вынес
из конторы стул и сидел на крыльце.
   - Кто ты, парень? - спросил шериф, хмуро  разглядывая  его  и  его  синий
китель.
   - Я сержант Льюис, 29-й Коннектикутский. Сейчас работаю во  Фридменовском
бюро.
   -  Я  слыхал,  тут  у  вас  вчера  ночью  стреляли.   Куда   это   Ломаке
запропастился? - шериф с пыхтением выбрался  из  седла.  Его  крупный  живот
выпячивался, нависая над портупеей.
   Услышав голоса. Ломаке вышел из церкви.
   - Где этот труп? - осведомился шериф.
   - Внутри. Я не хотел оставлять его на улице.
   - Неглупо. Ты знаешь, кто это? Но прежде чем преподобный успел  ответить,
его перебил Л. Д.
   - Трудно узнать, кто это, шериф, когда он в колпаке.
   - Негр в колпаке... - озадаченно буркнул шериф. И тут глаза его сузились,
когда смысл сказанного дошел до сознания. Он протопал, склонился над  трупом
и сдернул колпак. - Ну, черт меня подери со всеми потрохами!
   Секунду спустя он выскочил из церкви, расстегивая кобуру и вопя:
   - Да вы знаете, кто там лежит на полу?!  Это  не  кто  иной,  как  мистер
Джефферсон Дэвис собственной персоной, вот кто! Ну,  черт  возьми,  что  тут
случилось вчера ночью?!
   - Я услышал стрельбу... - начал Ломаке. Но Льюис  остановил  его,  подняв
ладонь.
   - Я расскажу шерифу, преподобный, поскольку я был в церкви  в  это  самое
время. После полуночи я услышал топот лошадей. Шесть всадников  остановились
у церкви, все были в колпаках, вроде того, что лежит там. Они вели еще  одну
лошадь с негром в седле. Он был связан. Они сказали, что собираются повесить
его и сжечь церковь. И уже приступили к этому, когда я  крикнул,  чтобы  они
перестали. Тогда они  начали  стрелять  в  меня.  Я  ответил  на  огонь  для
самозащиты. Этот упал с коня. Еще один всадник был ранен, но скрылся  вместе
с остальными. Негр убежал, я никогда  не  видел  его  прежде.  Вот  как  все
случилось, шериф.
   Не снимая ладони с револьвера, шериф Бойс спросил:
   - Где энто ружье, парень? - В тоне его не было даже намека на тепло.
   - Внутри. Принести?
   - Нет. Просто покажи его мне.
   Он пропустил Л. Д, вперед и последовал за ним в  заднюю  комнатку.  Льюис
указал на винтовку,  и  Бойс  поспешно  сграбастал  ее.  Убедился,  что  она
заряжена, и нацелил ее на Л. Д.
   - Ступай со мной. В тюрьму.
   - Вы не будете любезны пройти с нами, преподобный? - обернулся  Л.  Д,  к
Ломаксу. - После того как мы придем в тюрьму, я  был  бы  очень  благодарен,
если бы вы послали телеграмму во Фридменовское  бюро  обо  всем,  что  здесь
случилось.
   Они зашагали бок о бок по пыльной улице, а шериф следовал за ними верхом,
нацелив на них винтовку.

СЕКРЕТ РАСКРЫТ

   Морской порт был  окружен  укреплениями  со  всех  сторон.  Дон  Амбросио
О'Хиггинс знал это в точности, потому что последние несколько недель  упорно
прокладывал путь вокруг Салина-Крус. Когда он и его проводник-индеец Игнасио
обследовали  артиллерийские  стрелковые  позиции  к   северу   от   рыбачьей
деревушки, они не обнаружили в броне не единой  бреши,  ни  единого  слабого
местечка, которое можно было бы атаковать.  В  отчаянии  они  отправились  в
индейскую рыбачью деревню на тихоокеанском берегу и заплатили серебром  янки
за одну из долбленок. Затем темной ночью выгребли в море подальше  от  устья
гавани, в любую  минуту  рискуя  перевернуться  на  громадных  тихоокеанских
валах. Им удалось успешно высадиться на берег  к  югу  от  порта,  и  ночная
разведка показала, что здесь оборонительные сооружения ничуть не уступают  -
если не превосходят - бастионы  к  северу  от  порта.  Усталый,  подавленный
О'Хиггинс замкнул  кольцо,  вернувшись  к  начальной  точке  пути.  Они  уже
вытаскивали каноэ на берег, когда Игнасио прижал палец к губам О'Хиггинса  и
безмолвно повлек его в подлесок. И только там едва слышно прошептал:
   - Враги за деревьями. Я их чую.
   Теперь, чувствуя себя в безопасности, британцы совсем обнаглели и  начали
высылать по ночам патрули.
   - Гуркхи? - в ответ выдохнул  О'Хиггинс.  И  он,  и  его  индейцы  питали
огромное уважение к этим малышам из Непала, чувствовавшим  себя  в  джунглях
ничуть не хуже, а то и лучше, чем они сами.
   - Нет. Другие. Не blancos .
   Значит, они из сипаев или еще какого-нибудь индийского полка.
   - Что нам делать?
   - Следуйте за мной. Мы их обогнем, опередим - и устроим засаду, когда они
пойдут назад по тропе.
   Оба  они  были  вооружены  скорострельными   спенсеровскими   винтовками.
Двадцать выстрелов из темноты прикончат идущих во главе колонны. А остальные
в панике убегут в джунгли. Им уже приходилось совершать подобное.
   Джунгли были для Игнасио домом. Он вел О'Хиггинса по невидимым тропинкам,
время от времени хватая его за руку, чтобы положить  его  ладонь  на  ветку,
которую он отвел, чтобы можно было пройти.
   - Тут хорошо, - наконец сказал он, вгоняя патрон в патронник,  и  положил
винтовку в развилку дерева, толстый ствол которого защитит его тело от пуль.
Скоро они выйдут вон оттуда, - взмахнул он рукой, но О'Хиггинс  во  тьме  не
разглядел этого движения.
   В темном воздухе стоял звон насекомых, и О'Хиггинс изо всех сил крепился,
чтобы сохранять неподвижность под их неустанными атаками. Когда он уже  было
совсем отчаялся, решив, что засада  не  удалась,  послышался  приближающийся
шум, издаваемый вражескими солдатами. Сломалась ветка; с шелестом раздвинули
листву. О'Хиггинс не  открывал  огня,  дожидаясь,  чтобы  Игнасио  выстрелил
первым. А потом и сам разглядел врагов по движущимся  во  тьме  силуэтам  со
смутно белеющими обшлагами и лацканами.
   Винтовка Игнасио прогремела у самого его уха, и О'Хиггинс  открыл  огонь,
стараясь не делать ни малейших пауз. Перезарядить и выстрелить, перезарядить
и выстрелить. Послышались крики боли, вопли ужаса. В ответ  раздался  только
один выстрел, после чего враг шумно отступил через  джунгли.  Игнасио  отдал
О'Хиггинсу свою раскаленную винтовку, выхватил мачете  и  скользнул  вперед.
Пленников они не брали.
   Через минуту он вернулся, неся эполет одного из солдат. Вытер свой мачете
о него и отдал эполет О'Хиггинсу; по нему  можно  будет  узнать,  из  какого
солдаты полка.
   - Пять убитых. Остальные скрылись, -  с  гордостью  ремесленника,  хорошо
сделавшего свое дело, сказал индеец, после  чего  развернулся,  и  О'Хиггинс
последовал за ним к стоянке у ручья. Солнце уже взошло, когда они  подходили
к ней; Игнасио остановился и вскинул голову, принюхиваясь к воздуху.
   - Лошади. И мой народ.
   Он быстро двинулся вперед, крича что-то на диалекте  своей  деревни.  Ему
дружелюбно откликнулись, и Игнасио прошел вперед, присоединившись  к  кружку
мужчин, сидевших вокруг костра. Как и они, он  присел  на  корточки  и  стал
прихлебывать из  тыквы  aguardiente  ,  которую  они  ему
протянули. Оседланная лошадь спокойно пощипывала зелень, а всадник сидел  на
бревне неподалеку. Это был не кто иной, как Порфирио Диас.
   - Все еще работаете на gringos, дон Амбросио?
   - Да, небольшая разведка.
   - Уж лучше вы, чем я. Я не слишком  преуспел  и  потерял  хороших  людей,
пытая здешних британцев на крепость. Я очень рад, что  эта  маленькая  война
для моих солдат окончена. Пусть янки с холодного севера и  захватчики  из-за
моря сражаются между собой. Это уже не моя битва.
   - Но они же вторглись в вашу страну и оккупируют мексиканскую землю?
   - Меня это не тревожит. Мы должны  позволить  gringos  сражаться  за  нас
здесь, в джунглях. У них большие пушки и  множество  солдат.  Я  поощряю  их
энтузиазм. Но, по-моему, дела у них не очень-то идут. Разве не правда?
   Правда это или нет, позволить себе согласиться О'Хиггинс не мог.
   - Генерал Грант - великий воин. У него есть и пушки, и солдаты. Он еще не
разу не потерпел поражения.
   Небрежно пожав плечами, Диас сунул прутик в огонь и прикурил от него свою
черную орисавскую сигару, прежде чем продолжать.
   - Меня вызвали в Distrito Federal .  Президент
Хуарес созывает новый кабинет и оказал мне честь, попросив помогать  в  этом
великом предприятии. Мы должны отстроить эту  разоренную  войной  страну.  У
него такие грандиозные планы! Скоро будут выборы, настоящие, а  не  порочное
очковтирательство, которым занимались французы, когда выбирали Максимилиана.
   - Да сбудутся ваши слова, - искренне отозвался О'Хиггинс. - От всей  души
молюсь об этом. - Он не стал упоминать о жестоких людях,  которые  наверняка
снова захотят узурпировать власть, о могуществе  землевладельцев  и  церкви,
тяжким грузом висящих на усталой шее Мексики веками. Быть может, на этот раз
все удастся начать с чистого листа. Только бы  это  произошло  действительно
так!
   - Я отправляюсь, чтобы присоединиться к  президенту  Хуаресу,  -  сообщил
Диас, вскакивая в седло. - Почему бы вам не отправиться со мной?
   - Может быть, позже. Я бы с радостью принял участие в строительстве новой
Мексики. Но покамест мне надо отнести рапорт к генералу.
   Они собирались отправиться дальше еще утром, но  сперва  непременно  надо
передохнуть. Утром О'Хиггинс расплатился с  Игнасио  обещанным  американским
серебром и в последний раз проводил взглядом индейца, скрывшегося в джунглях
вместе с соплеменниками. Больше нет  смысла  вести  разведку,  и  он  скажет
Гранту об этом. Укрепления  повсюду,  и  с  практической  точки  зрения  они
неприступны. На какие теперь американцы пустятся ухищрения, даже представить
трудно.
   В полдень он дошел до первого из армейских лагерей и попросил  встречи  с
командиром - одноглазым ветераном, полковником Рикером.
   - Рассматривали их позиции, а, О'Хиггинс?
   - Именно так, сэр, они весьма впечатляют.
   - Вот уж действительно, - вздохнул Рикер. - Я велел  рассыльному  отвести
вас к генералу.
   На Мексиканской равнине встала могучая армия,  палатки  ряд  за  рядом  и
пушечные батареи. Непрекращающийся поток фургонов  доставлял  припасы,  а  в
огромном лагере роились солдаты в синей и серой форме. Казалось бы, ни  одно
дело рук человеческих не может выстоять перед  этими  могучими  воинами.  Но
О'Хиггинс видел бастионы,  на  которые  они  идут.  Даже  самые  решительные
солдаты, самые мощные снаряды множества  пушек  не  смогут  возобладать  над
британскими твердынями. Такова прискорбная, огорчительная  истина,  но  долг
обязывает сказать об этом генералу Гранту. Однако  до  того,  как  О'Хиггинс
успел подойти к большому штабному шатру, его остановил офицер.
   - У генерала сейчас совещание штаба. Вам придется подождать.
   - Но вы можете  хотя  бы  сказать  ему,  что  я  здесь?  Я  доставил  ему
чрезвычайно важный рапорт. Лейтенант задумчиво поскреб челюсть.
   - Ну, можно и так.
   - Я должен передать донесение его штабу.
   - Я скажу, что вы здесь.
   - Буду благодарен за помощь.
   Долго ждать О'Хиггинсу не пришлось. Пару секунд  спустя  сержант  высунул
голову из палатки, огляделся - и махнул ему рукой.
   - Сейчас генерал не может с вами поговорить. Но он хочет, чтобы  вы  были
на совете. В глубине есть стул. Просто садитесь и не раскрывайте рта.
   Усаживаясь на стул,  О'Хиггинс  понял,  что  в  палатке  царит  полнейшая
тишина. На столе перед генералом Грантом лежали его карманные часы, и  он  с
прищуром смотрел на них из-за облака сигарного дыма.
   - Без пяти, - сказал он, и эхом ему отозвался  шепоток.  О'Хиггинс  хотел
было  спросить  сидевшего  рядом  офицера,  что  происходит,  но   одумался.
Очевидно, что-то важное.
   Наконец генерал Грант раздавил свою сигару  в  металлической  пепельнице,
встал и взял часы.
   - Вот оно! Час настал! - Эту  весть  встретил  только  ропот  озадаченных
голосов, и О'Хиггинс понял, что все остальные пребывают в таком же неведении
о происходящем, как и он.
   Кроме Гранта. Убирая часы в карман, он улыбался  во  весь  рот,  а  потом
радостно грохнул кулаком по столу.
   - С этой минуты мы снимаем нашу осаду британских позиций. Больше не будет
никаких атак, и больше ни один из  наших  солдат  не  должен  будет  умирать
здесь, в богом забытом уголке Мексики. Но мы по-прежнему будем  обстреливать
укрепления, чтобы о нас не забывали. И хранить бдительность. Если они  будут
совершать какие-нибудь вылазки,  их  надо  стирать  в  порошок,  как  только
начнут. Но во всех остальных отношениях война на этом фронте окончилась.
   - Почему.., генерал?! Почему?! - крикнул один из  офицеров,  не  в  силах
сдержать любопытство.
   - А я вам скажу почему. Потому что в  эту  самую  минуту  открылся  новый
фронт, на котором нанесен удар по врагу. Я не  могу  сказать  вам,  где  это
происходит, - пока, но уверяю вас, что этот массированный, смертоносный удар
наносят сию секунду. Чрезвычайно мощный и крепкий, это я  вам  могу  сказать
как человек знающий, так же уверенно, как и то, что здесь, в Мексике,  война
закончилась. Нам остается только ждать, когда британцы  отступят  и  смотают
удочки.
   О'Хиггинс догадывался, что же могло произойти, но у него хватило  ума  не
высказывать свои догадки вслух.  Пришли  в  движение  могучие  силы.  Грядут
великие свершения. Соединенные Штаты Америки платят врагу его же монетой.

***

   В штате Миссисипи, в городе Джексон, Л. Д. Льюис сидел  в  своей  камере,
прислушиваясь к шуму разрастающейся толпы на улице. Преподобный  Ломаке  всю
долгую дорогу до тюрьмы оставался с ним и подождал, пока его зарегистрируют.
Шериф отправил двух помощников в фургоне забрать  тело  Джефферсона  Дэвиса,
велев Ломаксу отправляться с ними в церковь. Тот не мог отказаться и  потому
неохотно сел в фургон.
   Вот тут-то шериф и вошел в камеру к Л. Д, и избил его до потери сознания.
   - Ни одному ниггеру-янки не дозволительно приезжать на юг  и  стрелять  в
людей вроде мистера Дэвиса! Ежели тебя  сперва  не  линчуют,  то  тебя  ждет
справедливый суд и петля, уж в этом-то я тебе ручаюсь.
   Возможность линчевания тревожила шерифа, но только потому, что  при  этом
могли сжечь  тюрьму  и  кого-нибудь  убить.  Когда  фургон  вернулся,  шериф
благоговейно уложил труп в лучшей камере и потребовал от помощников  клятвы,
что они будут держать язык за зубами. И лишь после этого отправился к  судье
Рейду и рассказал ему обо всем.
   - Ежели народ прослышит про это, то спалит весь город, -  высказал  судья
свой ученый вердикт.  -  Надобно  быстренько  его  засудить  и  повесить.  А
покамест пошлю-ка я за этими техасскими солдатами, чей лагерь возле  города.
Пускай постоят на страже. Они не в меру чванливы, так что  недурно  было  бы
малость сбить с них спесь.
   А Л. Д. Льюис сидел в камере. От жары кровь на его кителе  высохла,  один
глаз совсем заплыл, да и другим он видел с трудом. Ну, по крайней мере,  все
еще жив.
   Вот только надолго ли?

МОГУЧАЯ АРМАДА

   Еще ни разу крохотный островов Грасиоза, входящий в  Азорский  архипелаг,
не видел подобного зрелища. В прошлом в его гавани одновременно брали  уголь
два, от силы три корабля. Но на  этот  раз...  Просто  невозможно  поверить.
Черные стальные боевые корабли запрудили весь  океан  за  крохотным  портом,
угрожающе нацелив орудия на город и море. На якоре  у  самого  берега  стоял
парусник и два маленьких пароходика.  Трехмачтовик,  на  котором  развивался
"Юнион Джек" ,  стал  военным
трофеем. Капитаны двух других кораблей  -  одного  французского,  а  другого
немецкого - бурно протестовали, когда американские морские  пехотинцы  взяли
их на абордаж. Им вежливо, но твердо пообещали освободить  после  того,  как
флот уйдет.
   Но в данный момент он не только не уходил, а все прибывал. Казалось,  все
население  острова  собралось  на  берегу,  глазея  с  раскрытыми  ртами  на
горизонт, где появлялось судно за судном, пока они не  заслонили  собой  все
море.
   Но во всей этой толкотне  и  замешательстве  наблюдалась  четкая  логика.
Сигнальщики передавали приказы, два  броненосца  прошли  сквозь  стоящий  на
якоре флот и пристали к угольному причалу. В то же самое время паровой катер
пробирался среди кораблей, останавливаясь у каждого ровно  на  такое  время,
сколько требовалось, чтобы капитан корабля перешел на катер.  Наконец  катер
вернулся к  крейсеру  "Диктатор"  -  самому  могучему  из  боевых  кораблей,
когда-либо бороздивших океаны. На нем адмирал  Фаррагут  поднял  свой  флаг.
Оживленно переговариваясь, капитаны заполнили кают-компанию. Но гул  голосов
мгновенно стих, когда вошел адмирал, а за  ним  по  пятам  адъютант,  несший
целую стопку конвертов с сургучными печатями.
   - Джентльмены, - провозгласил адмирал,  -  это  наша  последняя  встреча.
Завтра на рассвете мы отплываем в Ирландию. - Он с  улыбкой  подождал,  пока
стихнет взволнованный ропот. - Я знаю, что до сей поры до вас доходили  лишь
слухи  о  вторжении.  Вам  была  известна  лишь  цель   нашего   следования.
Поговаривали, что мы идем в Шотландию, атаковать  саму  Англию  и,  конечно,
Мексику. Насколько мы можем судить, британцы заглотили наживку полностью,  и
их войска готовятся встречать нас в Мексике. Но это вовсе не  означает,  что
ни одного боевого английского корабля  сейчас  в  море  не  встретишь.  Флаг
империи сейчас наверняка на боевом посту. Это единственное, чего нам следует
опасаться, - чтобы  нас  не  заметили,  пока  наши  войска  не  высадятся  в
Ирландии. Поэтому я хочу, чтобы вы шли  заставами  вокруг  конвоя.  Ни  один
другой корабль, ни  дружественный,  ни  нейтральный,  не  должен  проникнуть
сквозь этот щит,  дабы  увидеть  конвой,  который  вы  охраняете.  Нейтралов
следует брать под контроль, а вражеские суда захватывать.  Итак,  вот  каким
курсом мы пойдем...
   Началась небольшая суматоха, потому что капитаны встрепенулись  и  начали
передвигаться так, чтобы увидеть карту, прикрепленную к переборке.  Фаррагут
остановился рядом с ней.
   - Наш путь будет состоять из двух отрезков. Сначала мы будем следовать от
Азоров в направлении на север - северо-запад, чтобы держаться вдали от суши,
а также подальше от торговых маршрутов  Испании  и  Франции.  Но  вы  должны
отметить,  что  это  также  означает,  что  мы  при   этом   пересекаем   их
трансатлантические  морские  пути.  Посему  мы  должны  удвоить   вахты,   и
впередсмотрящие должны быть начеку в любую секунду. Затем вот  здесь,  -  он
прикоснулся к карте, -  когда  мы  пройдем  Бискайский  залив