лали свое дело, ваша милость. Вытащили из них  куда
лучшие условия, чем они предлагали поначалу.
   - Порой это было все равно что тащить зуб, и так  же  болезненно.  Но  не
стоит преуменьшать  свой  вклад,  Соммервиль.  Я  сидел  с  ними  за  столом
переговоров. Но верх взяли ваши слова и аргументы.
   - Рад служить, сэр, - Соммервиль слегка  поклонился  и  поспешил  сменить
тему.  Британские  правящие  классы  смотрят   на   мозговитых   свысока   и
недолюбливают тех, кто афиширует свой разум. - Армия дома,  в  безопасности,
пленных скоро отпустят, с грязным делом покончено. Как вы и сказали,  теперь
политики могут расставить точки над "и". Вопрос закрыт окончательно.
   - Разве? - герцог откашлялся и сплюнул в океан. - С военной точки  зрения
произошла катастрофа. Наша армия вторжения отброшена.  Катастрофа  на  море.
Канада практически утрачена...
   -  Английская  Канада  сохранила  лояльность.  Они  не  присоединятся   к
французам в их новой республике.
   - Для этого придется порядком надавить на них. А если они отколются - что
нам останется от целого континента? Промороженная колония на  Ньюфаундленде,
вот что. Такое подавляющим присутствием в Новом свете не назовешь.
   - Но мы добились мира, разве этого недостаточно?
   - Мир? Мы воевали с тех самых пор, когда моя кузина  взошла  на  трон.  Я
слыхал,  это  называли  маленькими  войнами  королевы  Виктории.  Войны   по
необходимости, ради распространения Британской империи на  всю  планету.  Мы
выиграли все их до единой. Время от времени проигрывали сражения, но войны -
никогда. А тут такое. От подобного остается мерзкий привкус во рту.
   - Мы должны дорожить миром...
   - Разве?! - герцог Кембриджский набросился на  Соммервиля,  гневно  играя
желваками. - Если вы верите в подобное, сэр, то вы в чертовском меньшинстве,
сэр! Американские газеты каркают о победе,  а  простой  люд  раздувается  от
гордости, как петух на навозной куче.  Зато  на  родине  не  смолкает  ропот
недовольства. Да, нам навязали перемирие и окаянный мир. Но это не означает,
что грандиозная битва за место Великобритании  под  солнцем  окончена.  Наша
страна не пострадала, наша Империя изобильна и процветает.
   Нас оскорбили, всех нас оскорбили!
   - Но теперь ничего  не  поделаешь.  Война  окончена,  солдаты  вернулись,
репарации должны быть уплачены..
   - Она никогда не будет окончена, пока клеймо поражения лежит  на  нас.  В
эту самую минуту на верфях закладываются  броненосные  крейсера.  В  Вулвиче
полыхают горны, отливают пушки и  прочее  оружие.  А  наш  народ  недоволен,
весьма недоволен.
   - Так что же вы предлагаете, сэр? - негромко,  бесстрастно,  стараясь  не
выдать своего мнения на сей счет, проговорил бригадный генерал Соммервиль.
   - Мы перевооружимся, и это уже делается сию минуту. Армии будут  собраны,
вооружены и подготовлены. Но что дальше? У  нас  нет  повода,  чтобы  начать
следующую войну.
   - Нет повода?! Вы же лицезрели наше унижение! Надо что-то делать.  Что  -
не знаю. Но это мы обсудим, да, обсудим. Этот жалкий генерал, как бишь  его?
Шерман. Набрался чертовской наглости грозить царственной особе.
   Дерьмовая змея, не наступай и всякое такое. Что ж,  я  раздавил  каблуком
немало змей и без страха проделаю это снова.
   Обернувшись,  герцог  воззрился  на  Америку,  скрывшуюся  в   дымке   на
горизонте. При воспоминании о поражениях и унижениях кровь бросилась  ему  в
лицо. Подобное свыше всяких сил! В душе его вскипел гнев, и герцог  погрозил
кулаком в сторону этой мерзкой страны.
   - Что-то надо делать, что-нибудь будет сделано. Вопрос еще  не  исчерпан.
Клянусь душой и телом. Это еще не конец!

ПОСЛЕСЛОВИЕ

   Это правдивая книга.
   Описанные события происходили  на  самом  деле.  У  президента  Линкольна
действительно  имелась  весьма  засекреченная  служба,   и   возглавлял   ее
заместитель министра военного флота Густав Вейза Фокс.
   Капитан Шульц, якобы офицер русского флота, на самом деле передал чертежи
британской пушки  Армстронга,  заряжавшейся  с  казенной  части,  оружейнику
Роберту Паркеру Пэрроту.
   Дело "Трента" действительно распалило британское правительство, газеты  и
общественность. Правительство на самом  деле  отправило  войска  и  пушки  в
Канаду и всерьез подумывало о вторжении в Соединенные Штаты.
   Все приведенные здесь речи, а также газетные материалы имеются в архивах.
Угрожающие заголовки и напыщенные статьи, опубликованные в  период  кризиса,
процитированы здесь дословно.
   Гений   капитан   Мигер   действительно   был    приговорен    британским
правительством к повешению, снятию с виселицы и четвертованию.  Впоследствии
приговор был смягчен и заменен  ссылкой  в  Австралию.  Мигер  находился  на
каторжных работах в Тасмании,  но  бежал  в  Америку,  где  служил  в  армии
Соединенных Штатов.
   Во время войны 1812 года британцы действительно издали  приказ,  дословно
приведенный здесь, о высадке с целью  уничтожения  имущества  и  истребления
мирных американских жителей.
   Снайперский корпус Соединенных Штатов состоял из  великолепных  стрелков.
Они действительно уничтожали пушки изложенным здесь способом.
   Письмо Джефферсона Дэвиса губернатору Луизианы имеется в архивах.
   В сражении при Шайло сложило голову свыше двадцати двух тысяч солдат.
   Битва между "Монитором" и "Виргинией" была первой в истории  Человечества
схваткой стальных кораблей.
   Слова Линкольна о рабстве соответствуют истине и взяты из архивов.
   Воззрения Джона Стюарта  Милла  на  свободу,  американскую  демократию  и
упадок Европы позаимствованы из его трудов.
   Гражданская война в Америке была первой современной войной.
   Скорострельные пушки и винтовки,  заряжающиеся  с  казенной  части,  были
поставлены на вооружение в самом начале военных действий.
   Через неделю после сражения между "Виргинией" и "Монитором"  Север  начал
постройку  еще  двенадцати  броненосцев  класса  "Монитор".  Они  снабжались
зажигательными  снарядами,  наполненными  "легковоспламеняющимся  веществом,
каковое после взрыва снаряда горит в течение тридцати минут и никоим образом
не может быть потушено".
   Наблюдательные воздушные шары  использовали  электрический  телеграф  для
передачи сообщений о передвижениях войск, а железные дороги играли  жизненно
важную роль в переброске личного состава и снабжении армии.
   По окончании Гражданской войны армии Севера и Юга состояли из сотен тысяч
опытных бойцов.  Подобные  объединенные  войска  могли  не  только  отразить
британское нашествие, но, вне всякого  сомнения,  и  выиграть  битву  против
объединенных армий Европы - даже разбивая их не одну за другой, а сразу все,
будь те слиты воедино.
   Современное военное искусство родилось в  боях  Гражданской  войны,  хотя
остальной мир осознал это лишь много лет спустя.
   События, изображенные в этой книге, могли бы разыграться именно так,  как
здесь описано.



    Гарри ГАРРИСОН
    ЗВЕЗДЫ И ПОЛОСЫ II
    ВРАГ У ПОРОГА



   ONLINE БИБЛИОТЕКА  http://www.bestlibrary.ru


ПРОЛОГ

ГЕНЕРАЛ УИЛЬЯМ ТИКАМСИ ШЕРМАН

   Война - моя жизнь. В юности я и  не  догадывался  об  этом  специфическом
обстоятельстве.  Я  не   осознавал   своей   диковинной   склонности   перед
поступлением в Вест-Пойнт, да и после оного. Можно сказать, что мои  таланты
еще лежали под спудом, даже  когда  я  покинул  стены  училища  и  служил  в
действующей армии во время Индейских войн, а  затем  во  время  Мексиканской
войны. Ни одна из этих войн не задела меня за живое, не бросила мне  вызова:
в обеих больше приходилось выжидать, нежели сражаться. Я ни разу не  ощутил,
что они испытывают меня, ни разу не почувствовал, что бой -  мое  призвание.
Быть может, познай я это  упоение  битвой  раньше,  я  бы  нипочем  не  стал
пробовать силы в банковском деле - и не  совершил  бы  величайшей  ошибки  в
жизни. Поначалу дело пошло неплохо, и в результате я оказался совершенно  не
готов к краху и банкротству.  Собственная  жизнь  показалась  мне  такой  же
несостоятельной, как и мой банк. Вереница черных лет, последовавших за  этой
катастрофой, почти не отпечаталась в моей памяти.
   И лишь когда вспыхнула  Гражданская  война,  я  вдруг  нашел  собственное
призвание. Я обрел себя в смертельном чаду битвы при Шайло. Подо мной  убили
не одного коня, сам я был ранен, но все же не терял спокойствия и полнейшего
самообладания. Я чувствовал, что в  силах  выиграть  бой.  Да  еще  оказался
способен вселить уверенность и силу в  свои  войска,  противостоявшие  более
многочисленному противнику, - и мы выстояли, отразив все удары, обрушившиеся
на нас. Мы удержали линию фронта в первый день  битвы,  дав  врагу  отпор  и
разгромив его на второй день.
   За два дня этой схватки сложили головы более двадцати двух тысяч отважных
воинов... Такова страшная цена победы. Мой давний друг генерал  Улисс  Грант
был тогда моим командиром, и мне нипочем не забыть слова, которые он сказал,
когда мы одержали победу: "Перед  лицом  битвы  некоторые  люди  цепенеют  и
теряют волю. Зато другие собираются и мобилизуют все свои способности. Такие
редки, и ты один из них".
   Во время той войны - краткой, но взявшей ужасающую  дань  -  я  заботился
лишь о благополучии своих людей и уничтожении врага. У меня  почти  не  было
времени на чтение газет и раздумья о прочих событиях, назревавших в то самое
время. О деле "Трента" я узнал лишь  тогда,  когда  оно  дошло  до  кровавой
развязки.
   Оказывается,  британцы  очень  трепетно  относятся  к  своим  кораблям  в
открытом море, хотя с прочими державами вовсе не церемонятся. Их  ничуть  не
волновало, когда британский флот брал  американские  корабли  на  абордаж  и
запугивал американских моряков, тем самым спровоцировав войну 1812 года. А в
деле "Трента" роли переменились, и это пришлось им весьма не по нраву. Когда
один из их пакетботов остановили  в  открытом  море  и  сняли  с  него  двух
конфедератских сановников, британское правительство  обуял  безмерный  гнев.
Чувствуя презрение к  тем,  кого  считали  ниже  себя,  гордясь  могуществом
Британской империи,  они  ухитрились  раздуть  этот  ничтожный  конфликт  до
международного масштаба. Когда же президент Авраам Линкольн отказался выдать
двух предателей, то ли гордыня, то ли тупость  заставила  их  очертя  голову
ринуться в безрассудства.
   В конце концов дошло до того, что Британия  объявила  Соединенным  Штатам
самую настоящую войну. Пока  моя  страна  старалась  совладать  с  мятежными
конфедератами, британцы вероломно напали из Канады на севере и высадились на
побережье Мексиканского залива на юге.
   По законам военного искусства они должны были  выиграть.  Но  по  законам
человеческой глупости они  допустили  промашку  при  десанте  на  Миссисипи,
изменившую ход войны. Вместо того чтобы атаковать нашу базу, они захватили и
разрушили  морской  порт   южан   Биолкси.   Убийства   мирных   граждан   и
надругательство над женщинами городка воспламенили Юг. Впервые я услышал  об
этом инциденте, когда генерал Борегар из армии Конфедерации обратился ко мне
как  командиру  войск,  окопавшихся  на  Питтсбургском  плацдарме  в   штате
Миссисипи. Он пришел ко мне  под  белым  флагом  парламентера.  Рассказал  о
случившемся на побережье Мексиканского  залива  и  попросил  о  приостановке
боевых действий между Севером и Югом. Попросил о  перемирии,  чтобы  бросить
войска против британских агрессоров.
   Шанс переменить ход войны выпадает человеку воистину редко. Но в тот  миг
я понял, что судьба предлагает мне именно такую возможность. Слова  Борегара
убедили меня, что можно по крайней  мере  попытаться.  Он  назвал  британцев
"нашим общим врагом", ни на  йоту  не  погрешив  против  истины.  Надо  было
принимать решение - и помочь мне в этом не  мог  никто.  Заблуждался  ли  я,
могла рассудить лишь история. Быть может,  я  ставил  крест  на  собственной
карьере. Меня могли выдворить из армии, а то и расстрелять как предателя.  И
все же я осознавал, что выбора у меня нет.  И  я  не  только  согласился  на
перемирие, я пошел куда дальше. Я объединил его войско конфедератов со своим
войском северян - для атаки на общего врага.
   Решение  оказалось  верным.  Совместно  мы  одолели  британцев  на   юге.
Благодаря  этой  победе  янки  и  конфедераты   объединились,   чтобы   дать
захватчикам бой и на севере. Наша гражданская война завершилась. Север и  Юг
воссоединились во имя общего дела.
   Честь и привилегия  встать  во  главе  воссоединенной  армии  Соединенных
Штатов, выступившей на разгром британских захватчиков, досталась мне. Немало
добрых воинов сложили головы, пока мы не выдворили британцев с нашей  земли.
Погнали на север через свободную Канаду - а та тоже вышвырнула их прочь.
   С преогромным удовольствием принял я капитуляцию у их  главнокомандующего
герцога Кембриджского.
   Тем вроде  бы  все  и  закончилось.  Но  человек  предполагает,  а  жизнь
располагает. Англичане - гордая и чрезвычайно настырная нация. Они проиграли
немало кровавых сражений, но зато чертовски хорошо умеют  выигрывать  войны.
За ними нужен глаз да глаз, потому что они никогда не мирятся с  поражением.
И  посему  предупреждаю  вас,  соотечественники,  будьте  бдительны.  И   не
выпускайте  оружие  из  рук.  Не  позволяйте  своей  армии  в  мирное  время
рассеяться во прах. Мы живем в мире вражды.
   Лишь неусыпное бдение оградит свободу земли сей.

САЛИНА-КРУС, МЕКСИКА

1863

   Сидя за столиком на веранде,  двое  британских  офицеров  усердно  пилили
ножами лежащие  на  тарелках  жесткие  бифштексы.  Их  лоснящиеся  от  пота,
багровые лица цветом почти не уступали красным кителям.  Бифштексы  в  столь
влажном тропическом климате - трапеза совершенно неподходящая, но ни о какой
другой они бы и слушать не стали. Им и дела не было, что столбик  термометра
уже перевалил за девяносто  и  можно  заказать
куда более легкие, да к тому  же  холодные  блюда.  Красное  мясо,  отварной
картофель и разваренные овощи -  иная  пища  англичанину  не  пристала.  Оба
упорно вгрызались в жилистую говядину, приостанавливаясь лишь за тем,  чтобы
большущими платками промокнуть пот со лба, когда тот начинал заливать глаза.
   - А ведь еще только апрель, - проворчал офицер с капитанскими  петлицами,
запил глоток нежующегося мяса жидким красным вином, поперхнулся и  кашлянул.
Потом  без  удовольствия  откусил  кусок  маисовой   лепешки;   даже   хлеба
приличного, и того нет. - Пища дрянь, а погода и того хуже. По-моему,  хуже,
чем в Индии. Каково же тут летом?
   - Жарко, старина, чертовски жарко. Мы ведь в тропиках,  понимаешь  ли,  -
отозвался майор, глядя на бурлящие  толпы,  заполонившие  крохотную  рыбачью
деревушку  Салина-Крус,  расположенную  на  тихоокеанском  берегу   Мексики.
Прибытие транспортных кораблей,  теперь  стоявших  на  якоре  неподалеку  от
берега, изменило здешнюю жизнь  до  неузнаваемости.  Поля  вытоптали,  чтобы
расставить палатки. Местные жители в  белых  одеждах  и  широкополых  шляпах
совершенно затерялись  среди  массы  английских  солдат  в  разнообразнейших
мундирах.  Многих  выгнали  из  домов,  чтобы  офицеры  могли  устроиться  с
удобствами.  Лишившиеся  крова  индейцы  построили  тростниковые  хижины  на
берегу, с невозмутимым спокойствием дожидаясь ухода рослых  чужестранцев,  а
до  той  поры  зарабатывая  столь  нужные  деньги   продажей   свежей   рыбы
захватчикам.
   - Мадрасские саперы и минеры, - указал майор вилкой, - должны работать  в
этом климате куда лучше, чем шервудские егеря и гвардейские драгуны.
   - Жара... - кивнул в знак согласия капитан. - И болезни, нигде от них  не
скроешься. Под этим солнцем люди выдыхаются,  едва  приступив  к  работе.  И
хиреют. Что ни день,  кто-нибудь  да  подхватит  лихорадку  и  помрет.  Надо
думать, постройка этой дороги обходится нам  в  десяток  человек  на  каждую
милю.
   - Я бы сказал, ближе к двадцати. Погляди-ка на новое кладбище на берегу.
   - Чересчур гнетущее зрелище. Итак, скажем, от Тихого океана по прибрежной
равнине до Атлантического миль сто. Такими темпами мы положим на  это  целый
полк.
   - Да еще столько же до Веракруса, если не больше.
   - Да, но там местность ровная, как стол.  Как  только  дорога  дойдет  до
равнины, нужно будет лишь ровнять уже проложенную там ослиную тропу.
   - Дай бог, чтобы ты оказался прав. Англия чересчур далеко от этой вонючей
дыры. Боюсь я, что тоже помру здесь и меня похоронят  в  этой  заплесневелой
земле.  Я  уже  отчаялся  когда-нибудь  узреть   благословенно   прохладные,
окутанные туманом родные берега снова.
   Сидевший за соседним столиком смуглолицый мужчина вроде бы и  не  замечал
их. Его тонкая рубашка куда больше подходила для подобного климата,  чем  их
суконные  мундиры,  а  трапеза  из  guacamole   И juevos rancheros  не в пример легче и приятнее для желудка. Собрав
остатки блюда с тарелки половинкой свежей тортильи, он запил трапезу  черным
кофе, перевел дух и негромко отрыгнул. Стоило ему вальяжно  поманить  рукой,
как трактирщик ринулся к нему.
   - A sus brdenes, Don Ambrosia .
   - Unpuro .
   - Ahorititita .
   Толстый владелец cantina   поспешил  прочь,  чтобы  через
секунду вернуться с открытой  коробкой  длинных  сигар,  представив  их  для
осмотра. Дон Амбросио, не торопясь,  выбрал  одну,  затем  поднес  к  уху  и
покатал между пальцами, проверяя,  хорошо  ли  она  свернута.  Потом  открыл
большой складной нож и осторожно отрезал кончик черной орисавской  сигары. Трактирщик  Чучо
чиркнул серной спичкой и дал посетителю прикурить.
   - Эй ты, еще вина! - крикнул капитан. Чучо даже  бровью  не  повел,  пока
сигара не разгорелась как следует.
   Лишь после этого он неторопливо сходил в кладовую, чтобы минуты через три
вернуться с глиняным кувшином.
   - Обслуживают тут только местных, а? - капитан устремил хмурый взгляд  на
смуглолицего, неспешно испускавшего в воздух клубы густого ароматного дыма.
   - Наверное, это оттого, что он говорит на местном наречии.
   Чучо небрежно поставил кувшин,  вино  плеснулось,  немного  пролилось  на
стол, и трактирщик лениво вытер лужицу  своим  грязным  фартуком.  Отхлебнув
вина, майор Чалмерс с праздным любопытством поглядел на мужчину за  соседним
столиком, теперь тем же складным ножом точившего карандаш. Отложив нож,  тот
раскрыл небольшую книжечку в кожаном переплете и принялся что-то записывать.
Увидев это, охваченный подозрениями майор сурово сдвинул брови.
   - Послушай-ка.., это что за олух?
   - Mande ?
   - Вон тот человек, который пишет. Кто таков?
   - А... Это дон Амбросио. Большой  плантатор  из  Санто-Доминго-Теуантепек
.
Много земля, много деревья с фрукты.
   - Ближайший городишко вдоль по дороге, - проворчал капитан. - Чего он там
строчит в  этой  дерьмовой  книжонке?  Он  что,  подслушивал  нас?  Мне  это
совершенно не по душе.
   - Как и мне, - угрюмо поддержал подозрительный Чалмерс. - Если он говорит
по-английски, то мог без труда  подслушать  наш  разговор.  Понимает  ли  он
по-английски?
   Пожав  плечами,   трактирщик   почтительно   обратился   к   благородному
посетителю:
   - Mil perdones, Don Ambrosio. Habia usted ingles ?
   - Solamente espanol, Chucho .
   - Он говорит, что только испанский. Ни один не  говорит  тут  английский,
кроме меня, потому что я работай с гринго  на  norte  .
Большинство не говорит даже испанский, имеет свой собственный язык...
   - Мне на это глубоко наплевать. Единственное, что я хочу  знать,  что  он
пишет в своей дьявольской книжонке?
   Чучо возвел очи к небесам, будто искал там поддержки и вдохновения.
   - Дон Амбросио очень великий  человек,  он  также  великий,  как  это  вы
говорите, он poeta.
   Услышав свое имя, дон с улыбкой обернулся к офицерам.
   - Poesia, si.  - Перелистав книжечку, он отыскал нужную
страницу и принялся читать с пылом истинного южанина:

   Мексиканцы, вставайте, настала пора!
   Чужеземец глумитс