открытое  на  все
стороны помещение под куполом, уходящим на  двадцать  метров  в  высоту.
Большие защитные шторы на случай плохой погоды сейчас  были  подняты.  С
другими частями дворца зал соединяли разбегающиеся коридоры.
   Вечеринка представляла собой водоворот людей, кто-то танцевал, кто-то
пил, кто-то делал и то и другое одновременно и кто во что  горазд.  Один
человек смотрел по холо балет и горько рыдал. Другой припал к бронзовой,
в  человеческий  рост,  статуе  русалки  и   рассказывал   сочувствующей
слушательнице историю своей жизни.
   Гарвин старался  выглядеть  космополитом,  но  это  было  трудно.  По
периметру зала располагалось  три  бара  по  четыре  бармена  в  каждом.
Бармены были людьми. Еще экзотичнее смотрелись слуги,  тоже  не  роботы.
Двадцать человек в одежде белого цвета.  У  Бампуров  было  очень  много
денег.
   Гарвин с вожделением подумал, нет ли какого-нибудь способа прибрать к
рукам  часть  этого  богатства,  но,  увидев,  как  к  Эрику  подскочила
миниатюрная девушка с темными глазами,  тут  же  забыл  об  этом.  Язифь
Миллазин была в невероятном наряде. Черное облегающее платье  с  длинным
несимметричным  подолом  самым  бесстыдным  образом  не  предусматривало
боковых  частей.  Передняя   и   задняя   его   части   были   скреплены
пятисантиметровыми серебряными застежками от  бедер  до  подмышек,  явно
демонстрируя отсутствие нижнего белья.
   - Ты обо мне не забыл!
   Эрик поцеловал ее:
   - Как я мог? Как  ты  и  сказала,  я  только  что  пришел.  Пропустил
что-нибудь интересное?
   - Две с половиной драки,  двоих  швырнули  в  озеро  поплавать,  одно
предложение руки и сердца, три расстроенные помолвки. То есть пока мы не
слишком много успели.
   - Что нам сделать, чтобы оживить вечеринку? - спросил Эрик. - Кстати,
это Гарвин Янсма, мы с ним вместе защищаем свободу. Язифь Миллазин.
   Язифь оценивающе посмотрела на высокого блондина:
   - Ты один?
   - Если не считать вот этого зануду, - Гарвин указал на Эрика.  -  Все
время пытается воспитывать.
   - Эрик, считай, что мой вечер ты уже оживил, -  сказала  Язифь  своим
гортанным шепотком. Она взяла Гарвина под руку:
   - Ты танцуешь?
   - Как ангел, - заверил ее Гарвин.
   - Что такое ангел?
   Гарвин злодейски усмехнулся.
   - Похоже, мы подойдем друг другу. - Он отвесил поклон Эрику:
   -  Спасибо,  что  представил  меня,  дружище.  Надеюсь,   будем   тут
сталкиваться.
   Он вывел Язифь в центр зала, и не успели  они  стать  в  танцевальную
позицию, как два оркестра вразнобой и не  по  нотам  заиграли  что-то  в
невероятно рваном ритме.
   - Ох, - разочарованно сказала Язифь. -  Это  же  новый  танец...  Для
тебя, может, и не новый. Его привезли  с  Центрума  пару  лет  назад,  и
теперь это старые новости. Но я все равно не знаю, как его танцуют.
   Гарвин подумал, не  поделиться  ли  с  Язифью  глубоким  и  подробным
знанием ночной жизни столицы Конфедерации, которое он  приобрел  за  три
недели чистки унитазов в казармах для рекрутов. Но  решил,  что  незачем
разбивать  трепетные  женские  иллюзии.  Он  уже  сообразил,  что   надо
предложить принести ей выпивку, но в этот момент обнаружил в оркестровом
шуме ритмический рисунок.
   - Ерунда, - сказал он. - Это очень легкий танец. Я тебе покажу. -  Он
отвел ее в сторонку. - Ты быстро схватишь ощущение. Держись от  меня  на
расстоянии, э-э, пяти-шести сантиметров. Одну руку подними и  держи  вот
так. Я беру тебя за талию, и начали. Шаг в сторону,  в  сторону,  назад,
назад; в сторону, в сторону, и так далее. На  каждый  десятый  такт  или
около того  я  слегка  нажимаю  тебе  на  талию,  и  ты  поворачиваешься
кругом... Да, вот так. Потом снова поворачиваешься ко мне...  Ну  вот  и
весь танец.
   Язифь, от старания чуть высунув свой розовый  язык,  некоторое  время
внимательно следила за  собственными  движениями,  потом  посмотрела  на
Гарвина:
   - Ты очень хорошо танцуешь. Где научился?
   Гарвин улыбнулся одним краем губ, вспомнив,  как  по  залитой  светом
прожекторов арене  кружились  статный  мужчина  и  эффектная  женщина  в
старомодных костюмах, подбадриваемые сотнями зрителей.
   - В цирке, - ответил он.
   Перед ним пронеслось другое воспоминание. Полыхающий старый шатер  из
просмоленной  ткани,  крики  людей,  сирены  пожарных   гравимобилей   и
маленький мальчик, плачущий на пепелище оттого, что весь его мир  только
что канул в небытие. Гарвин прогнал это воспоминание.
   Язифь засмеялась:
   - Ага, в цирке! И ты там, конечно, был, как это называется, ведущим?
   - Это называется конферансье. Но танцевать я учился задолго до  того,
как стать конферансье.
   - Да ладно тебе, - оборвала она. - Я не такая дура. Ты слишком  молод
для этой роли.
   - Если тебе угодно, -  ответил  Гарвин.  -  Но,  должен  заметить,  в
цилиндре, покрасившись брюнетом  и  наклеив  тоненькие  усы,  я  выгляжу
гораздо старше.
   - Хватит! Все равно я  тебе  не  поверю.  А  что  теперь  танцуют  на
Центруме?
   - О, весьма примечательный  танец!  -  сказал  Гарвин.  -  Сначала  и
мужчины, и женщины связывают себе руки на  запястьях.  Потом  связанными
руками обхватывают друг другу шею.
   - Как романтично! - сказала Язифь.
   - Да, действительно очень романтично, - согласился  Гарвин.  -  Когда
начинается музыка, все прыгают на четыре  шага  вперед  и  на  четыре  -
назад. В конце каждого такта кричат: "Ха! Ху!". Ну  и  все,  разумеется,
голые.
   - Ты слишком увлекся, - заметила она. - А ведь я тебе почти поверила.
   - Так со мной всегда, - признался Гарвин. Музыка на минуту стихла,  а
после паузы зазвучала сладенькая песенка. - А вот еще один новый  стиль.
- Он обнял ее и приблизил к себе.
   - Этот стиль мне нравится, - прошептала она ему на ухо.
   - А мне нравишься ты, - сказал Гарвин, почувствовав себя пьяным, хотя
ничего не пил, от мягкости и тепла прижимающейся к нему стройной фигуры.
- Твои волосы пахнут мягкой тропической ночью, шуршанием ветра в листьях
пальм.
   - Может быть, ты действительно работал в цирке, -  сказала  Язифь.  -
Жонглировать словами ты умеешь.
   - Ах, миледи, когда ты беден и влюблен  в  девушку,  стоящую  гораздо
выше на общественной лестнице, слова  -  твоя  единственная  надежда,  -
изрек Гарвин.
   - Только слова?
   - Ну, - сказал Гарвин, - в толпе танцующих - только они.
   - Не буду спрашивать, на что ты рассчитываешь в уединенном  месте,  -
сказала Язифь. - Боюсь услышать непристойность.
   - Не из моих уст, - запротестовал Гарвин, - я невинен, как... как...
   - Как лепесток незабудки? - подсказала Язифь.
   - Как лепесток незабудки, - согласился Гарвин, - на ковер из  которых
я хотел бы тебя бережно уложить и самому лечь рядом.
   - Будь осторожен, - предупредила Язифь. - Сдается мне,  я  знаю,  что
будет дальше.
   - Не знаешь, - возразил Гарвин. - Потому что  после  этого  я  запущу
тебе в ухо девять метров языка и начну добывать урановую руду.
   Язифь захихикала.
   - Не продолжай, дурачок.
   - Как? Но ведь я только начал? - протестовал Гарвин.  В  этот  момент
музыка остановилась. - По-моему, мы заслужили по стаканчику.
   Они сошли с помоста.  Гарвин  остановился  полюбоваться  фонтаном.  С
тихим звоном,  похожим  на  отдаленные  колокола,  вода  переливашсь  по
множеству бронзовых чаш разных  размеров  и  форм.  Рядом  расположилась
преимущественно мужская  компания,  человек  десять.  Они  слушали,  что
говорит статный брюнет несколько старше Гарвина, сидевший на скамеечке у
фонтана.
   - Вне всяких сомнений, Джерми, высшее существо есть.
   Джерми, рано лысеющий молодой человек,  улыбаясь,  энергично  помотал
головой:
   - Докажи это, Лой.
   - С легкостью, - ответил тот. - Если бы Бога, безразлично, с  большой
или с маленькой буквы, не было, то все превратилось бы в хаос.
   - Не  обязательно,  -  возразил  Джерми.  -  Естественный  порядок...
эволюция и так далее.
   - Чушь, -  сказал  Лой.  -  Ничто  не  происходит  случайно,  и  твой
естественный порядок... Приведи-ка пример естественного порядка. Вряд ли
стоит даже пытаться, потому что его не существует.
   - Нет, - не согласился Джерми, - раз  уж  ты  пытаешься  что-то  всем
доказать, то ты и приведи пример управляемой Богом  системы,  в  которой
все было бы таким, каким должно быть.
   -  С  легкостью.  Оглянись  вокруг.  Мы  все  признаем,   что   'раум
представляют собой низший класс. Даже, я бы сказал, низшую расу, не  так
ли?
   Когда он услышал многочисленные утвердительные  возгласы,  у  Гарвина
мурашки поползли по коже.
   - Следовательно, и заняты  они  должны  быть  делами,  не  требующими
особых умственных способностей. Ты ведь  не  думаешь,  что  'раум  стали
нашей челядью по чистой случайности? Они  спокойно  делают  свою  черную
работу, потому что для нее и предназначены. Вряд ли можно  ожидать,  что
кто-то из них танцует вместе с нами или принимает участие в этом  споре.
Именно потому, что они и  сами  сознают,  что  мы  превосходим  их.  Они
довольны своей судьбой, определенной Богом, будь то работа на шахте или,
- Лой вытянул руку с пустым стаканом в сторону стоящего неподатеку слуги
в белом костюме, - разнос напитков на вечеринке.
   Слуга, по возрасту годящийся Лою в  отцы,  поклонился  и  невозмутимо
принял стакан. Когда он повернулся, Гарвин встретился с  ним  глазами  и
увидел в них скрытый огонь негодования.
   - Или  другой  пример...  -  Статный  молодой  человек  взвизгнул  от
неожиданности. По его костюму стекали потоки воды. Он обернулся и увидел
Гарвина, поправляющего одну из бронзовых чаш фонтана. На его  лице  было
выражение подчеркнуто преувеличенного ужаса.
   - Тысяча извинений, - сказал Гарвин.  -  Должно  быть,  мое  неловкое
движение нарушило божественный порядок.
   В гневе налившись краской, юноша поднялся. Гарвин улыбнулся  жесткой,
неприветливой улыбкой, полусжав кулаки, согнул руки в  локтях,  выставил
чуть вперед левую ногу, повел корпусом из стороны  в  сторону  и  легким
поклоном поприветствовал противника.
   Лой замешкался.
   - Мужчины! - прошипела Язифь и демонстративно удалилась.
   Гарвин подождал немного, но Лой не двигался. Выпрямившись и  еще  раз
поклонившись, он пошел за Язифью.  Она  оказалась  рядом  с  центральным
залом, на берегу озера. Стояла и смотрела в темноту.
   - Эй!
   Она не реагировала.
   - Эй, красавица! - позвал он снова. Она резко обернулась.
   - Почему вам, мужчинам, с вашим проклятым тестостероном, всегда нужно
что-нибудь такое устроить?
   - Просто надо было остановить потоки дерьма, льющиеся изо  рта  этого
идиота, - сказал Гарвин. - К сожалению, спорить с фанатиками бесполезно.
Тестостерон тут ни при чем.
   -  Кто  фанатик?  Лой  Куоро?  Во-первых,  он  прекрасно   образован,
во-вторых - мой друг! Его отец  -  хозяин  агентства  "Матин",  и  через
несколько лет Лой будет распоряжаться холо. Он очень умный.
   - О'кей, - спокойно сказал  Гарвин.  -  Он  очень  умный  говнюк.  Но
неужели мне придется полюбить его, чтобы я  мог  сказать  тебе,  как  ты
прекрасна?
   Язифь замялась и после паузы покачала головой:
   - Нет. Но... ты не должен так себя вести.
   - Откуда у меня возьмутся  хорошие  манеры?  -  сказал  Гарвин.  -  Я
простой солдат с простыми желаниями.
   Язифь скептически посмотрела на него.
   - Иногда эти желания просто непреодолимы, - продолжал он. - Например,
при этом чарующем лунном свете у меня есть  непреодолимое  желание  тебя
поцеловать.
   - Не стоит... - Она не успела  договорить.  Поцелуй  оказался  весьма
длительным. Наконец она отстранилась. - Боже мой! Не помню,  чтобы  меня
когда-нибудь так целовали.
   - Неужели? - сказал Гарвин.
   - Да. Может, повторишь? - спросила она. Гарвин повторил.
   - Боже, - удивилась она, прижимаясь теснее. Гарвин пропустил руку  ей
под платье  между  двумя  боковыми  застежками.  Погладил  ее  ничем  не
прикрытую  попку,  бедра.  Забрался  пальцем  между   ними.   Она   тихо
постанывала, ее дыхание участилось,  язык  ловко  поворачивался  во  рту
Гарвина.
   - Не найти ли нам какую-нибудь лужайку с мягкой травой и  прекрасными
цветами? - прошептал Гарвин.
   - Не получится, - огорченно сказала она.
   - Почему?
   - У Бампуров везде сигнализация. Не хочу, чтобы вышел скандал,  когда
люди прибегут и застанут нас за... В общем, застанут.
   - Значит, не выйдет, - пожалел Гарвин. - А на чем ты сюда приехала?
   - На своем подъемнике.
   - М-мм...
   - Маленькая двухместная машина. В ней мы не сможем... Нам не будет  в
ней удобно.
   -  Ну,  давай  куда-нибудь  поедем.  Я,  например,  сейчас  обитаю  в
замечательном роскошном отеле, - сказал Гарвин. -  Там  огромная  мягкая
кровать, и никому нет дела, кто с кем куда идет.
   - Кто с кем куда идет?
   - Мы с тобой пойдем туда, куда пожелаешь, - пообещал он, и они  снова
поцеловались. Он ласкал ее грудь,  чувствуя,  как  соски  затвердели  от
возбуждения.
   - Эй! - послышался возглас у него за спиной. - Ты, умник сраный!
   От неожиданности Язифь  вскрикнула  и  отскочила  в  сторону.  Гарвин
молниеносно обернулся.  Перед  ним,  сжав  кулаки,  стоял  Лой  Куоро  с
искаженным злобой липом. Янсма заставил себя не думать о Язифи.
   - Дерьмовую ты со мной шутку сыграл, - сказал Куоро.
   - Это ты нес всякое дерьмо, - резонно ответил Гарвин.  -  И  особенно
отвратительно,  что  нес  его,  ничуть   не   стесняясь   некоторых   из
присутствовавших людей.
   - Людей? Это 'раум - люди? - глумливо усмехнулся Куоро.
   - Газетные магнаты - люди? - передразнил его Гарвин. -  Ходят  слухи,
что воротилы журналистики спят с родными сестрами. Это правда?
   Язифь с шумом выдохнула возлух. а Куоро стал бледным как мел.  Гарвин
едва успел сообразить, что случайно задел какую-то  взрывоопасную  тему,
как его противник попытался  ударить  его  ногой.  Гарвин  отпрыгнул,  и
ботинок Куоро только чиркнул по его пиджаку.
   - Не стоит продолжать, - спокойно сказал Гарвин.
   Куоро споткнулся и с трудом удержал равновесие. Янсма понял,  что  он
пьянее, чем кажется. Он взял пошатывающегося  Куоро  за  руку  и  дернул
вниз. Тот упал на четвереньки.
   - Возвращайся-ка ты в зал и выпей еще немного, - предложил Гарвин.  -
Не бейся головой об стену.
   Куоро поднялся на колени и прыгнул вперед, ударив Гарвина  головой  в
грудь. Гарвин едва устоял на ногах.
   - Ну это уж слишком, - сказал он все тем же спокойным тоном  и  нанес
Куоро два прямых удара кулаками - один в глаз, второй - в  живот.  Куоро
стал задыхаться, его стошнило. Он попятился  и  встал,  пошатываясь,  на
краю озера. Гарвин подошел к нему и  толкнул.  Куоро  закричал,  замахал
руками как ветряная мельница и рухнул в озеро спиной вперед.
   Гарвин услышал вполне удовлетворивший его громкий всплеск и  не  стал
смотреть, появится ли Лой на поверхности. Оглядевшись,  он  увидел,  что
Язифи нигде нет. Он выругался, пошел ее искать.  Прошел  через  зал,  по
понтонному мосту к выходу из владений Бампуров. Он спустился по лестнице
и увидел, как маленький ярко-красный подъемник уносится вдаль по шоссе.
   - Надо было его  убить,  -  пробормотал  Гарвин  и  вернулся  в  зал,
высматривая Эрика.
   Эрика нигде не оказалось. Гарвин посмотрел на толпу совершенно  чужих
ему людей.
   - Друзей у меня тут нет, такси здесь тоже, наверное, не  поймаешь,  -
продолжал разговаривать сам с собой  Гарвин.  -  Придется  идти  пешком.
Далековато, но что поделаешь!

***

   - Интересно, - сказала Джо Пойнтон. - Очень интересно.
   - Какие будут указания? - поинтересовался голос в трубке коммутатора.
   Пойнтон нажала кнопку:
   - Ждите.
   Она задумалась, решила еще раз все взвесить.
   "Группа из нескольких солдат предотвращает избиение одного  из  наших
подростков. Странно. Потом оказывается, что у этих солдат хватает денег,
чтобы поселиться в одном из самых дорогих  отелей  Леггета  и  в  высшей
степени респектабельно одеться. Что еще более странно. Затем трое из них
ускользают  от  одного  из  моих  самых  опытных  агентов  и   исчезают.
Оставшиеся двое посещают вечеринку для  весьма  избранного  общества  на
Высотах в доме одного  из  самых  отъявленных  мерзавцев,  ненавистников
'раум. Один из солдат опознан нашим  агентом,  работающим  официантом  в
этом доме, как Эрик Пенвит. Его  родители,  хоть  и  не  запятнали  себя
особенными мерзостями, но тем не менее вовсе не горячие поборники нашего
дела.  Сам  он  некоторое  время  назад  неожиданно  вступил   в   армию
угнетателей без всякой видимой причины. И вот  его  неизвестный  товарищ
завязывает драку со сволочью Куоро из-за обычного  оскорбления  в  адрес
'раум. Затем он уходит с вечеринки и  идет  пешком  в  Леггет.  Все  это
довольно странно, а  нам  не  нужны  необычные  происшествия,  когда  до
операции "Восход гнева" остались считанные дни".
   - Не понимаю, - тихо  сказала  она,  обводя  взглядом  свою  комнату,
запрятанную в глубине района Экмюль. Кроме трех передатчиков, в  комнате
почти не было мебели, и голые стены не  давали  никаких  подсказок.  Она
было  подумала  связаться  с  Комстоком  Брайеном  или,  даже  лучше,  с
Джорд'ном Бруксом - он быстро соображает. Но времени не было, и конечно,
в городе ей сподручнее с этим разобраться, чем им, на далеких холмах.
   Она вновь открыла линию связи:
   - В районе, где вы находитесь, оживленное движение?
   - Почти никакого.
   - Как думаете, вы с Ломпой сможете взять его  живьем?  Подчеркиваю  -
живьем! Или даже не пытайтесь.
   - Одну минуту. - И после паузы:
   - Ответ утвердительный. У Ломпы с собой усыпитель.
   - Берите его, пока он не ушел с Высот,  -  распорядилась  Пойнтон.  -
Отнесете в тихое место, а я вышлю подъемник дежурить в  ваш  сектор.  По
вашему сигналу он приземлится.
   - Все ясно, - ответил голос. - Ждите сигнала.
   Пойнтон включила другой коммутатор.
   -  Говорит  наблюдательный  контроль,  -  сказала  она.  -  Разбудите
дежурную команду. Для них есть дело.

***

   - Я прощаю сию баррако, - сказал Ньянгу,  пытаясь  подражать  Гарвину
Янсме в напыщенной манере говорить, -  за  то,  что  она  пыталась  меня
съесть, ибо нахожу плоть этой стервы обалденным деликатесом.
   Он поймал себя на  том,  что  слегка  пьян  -  до  состояния  веселой
дурашливости, когда любая глупость может показаться превосходной  идеей.
Ньянгу взял с горячего камня, под которым горел огонь,  еще  один  кусок
жареной баррако и положил на большую пресную лепешку.  Сверху  он  вылил
полный черпак жгучего ярко-зеленого соуса, завернул  лепешку  и  откусил
большущий кусок.
   - Сколько еще таких штук ты собираешься  съесть?  -  спросила  Энджи,
слишком старательно выговаривая слова, из чего можно было заключить, что
она совершенно пьяна.
   - Какая тебе разница? Не бойся, фигуру не испорчу, - ответил Ньянгу.
   - Не хочу, чтобы ты  пошел  ко  дну  и  не  смог...  еще  кое  о  чем
позаботиться.
   - Когда наступает новый день, - сказал Ньянгу, - знай,  в  этот  день
небо упадет на землю.
   - Ну, конечно, - выговорила Энджи, - только о себе и думаешь.
   На циновках, разложенных вокруг аккуратного  костра,  лежали  пятеро:
Тон Майлот и его подружка Лупуль, Ньянгу, Энджи, свернувшись калачиком и
положив голову на колени Ньянгу, и стройная, с  пышной  грудью,  девушка
лет  шестнадцати  по  имени  Дейра.  У  нее  были  темно-медные  волосы,
связанные сзади, ленивая улыбка и такие губы, что Ньянгу заставлял  себя
не думать о том, как он  их  целует.  Длинный  кусок  ткани,  обмотанный
вокруг тела и закрепленный чуть  выше  грудей,  служил  ей  единственной
одеждой. Она как будто специально дразнила Иоситаро, позволяя  ткани  уж
слишком откровенно сползти с бедра.
   - Все мужчины такие, разве нет? - сказала Лупуль.
   - Кроме меня, - ответил Тон Майлот. - Я - совершенство. - Он протяжно
рыгнул. - Хочешь в этом убедиться?
   - Сдается, сейчас подходящее  для  этого  время,  -  сказала  Лупуль,
поднимаясь с  циновки.  Ее  слегка  качало.  -  О-па!  К