тут же сравнял счет: Бортник рухнул с разрубленным  шлемом,  едва  успев
высвободить оружие. И Бос, и Медведь пока  старались  держаться  позади,
прикрывая того из  бойцов,  кому  в  данный  момент  грозила  наибольшая
опасность. Босу такая пассивность давалась легче, чем  Медведю.  Потому,
когда строй  Зеленых,  наконец,  распался,  могучий  гладиатор  рванулся
вперед и врубился в самую гущу. Своим тяжеленным копьем  он  орудовал  с
потрясающей легкостью, используя не только для колющих, но и для рубящих
ударов - как секиру.
   За какие-нибудь пять  минут  он  ухитрился  вывести  из  строя  троих
Черных: Вепря, упавшего с раздробленным  коленом,  Жеребца,  оглушенного
ударом древка, и Ордаша: сбив с ног, Медведь прижал к его  горлу  острие
копья и вынудил сдаться.
   Из Зеленых же один Бурелом, получив раны в обе руки, вышел из боя.
   Медведь, Волк, Морской, Крокодил, Бандаш и Хиу-Хи оказались вшестером
против Устула, Вышки и Боса. Правда,  к  ним  присоединился  и  Жеребец,
успевший оправиться после удара Медведя.
   Медведь теснил Вышку, Устул схватился с Волком, а Морской, Крокодил и
Бандаш взяли в оборот Боса. Но тот не зря считался лучшим из  потерявших
Жизнь. Вихрем он метался по Арене, ускользая от ударов копий. И трем его
противникам никак не удавалось окружить длиннорукого мечника. Будь у них
сети вместо щитов, Босу  пришлось  бы  тяжелей.  Но  копье  и  щит,  чьи
преимущества несомненны, когда воины стоят плечом к  плечу,  не  слишком
удобны, если приходится гоняться за подвижным противником. Да еще  то  и
дело  натыкаясь  на  собственных  товарищей.  И  боевой   пыл   Зеленых,
подогреваемый численным преимуществом, поугас.
   Бос именно этого и добивался. Выждав, когда спадет боевой  азарт,  он
абсолютно точно угадал момент и перешел в атаку.
   Прыжок - и он очутился между Маской и Бандашом. Край его щита  ударил
в подбородок Маски, а Бандаш упал, облившись кровью: перехватив  рукоять
меча, обратным движением Бос перерезал ему глотку.
   Крокодил  храбро  бросился  вперед,  но  противник,  присев,  обрубил
наконечник его копья. И коснулся лезвием незащищенного горла. Гладиатор,
в двух шагах от которого лежал Бандаш, чья  глотка  была  перерезана  до
позвоночника, поспешно уронил щит. Сдаюсь!
   Бос бросил взгляд на Жеребца: Хиу-Хи нападал,  но  Черный  оборонялся
вполне успешно. И Вышка держался неплохо. Медведь был сильнее,  но  рана
на ноге начала сказываться  (даже  нечеловеческая  выносливость  Медведя
имела границы) и Черному удавалось уклоняться от сокрушительных ударов и
даже изрядно помять доспехи противника.
   В этот момент Устул, улучив момент, проткнул плечо  Волка  и  тут  же
обрушил свой кривой  меч  на  голову  раненого.  Шлем  Волка  развалился
пополам и клинок Устула раскроил Зеленому череп.
   Устул, почти такой же выносливый, как предводитель Зеленых,  не  стал
переводить дух. Он быстро огляделся  и  решил,  что  делать.  Крадучись,
подобрался сзади  к  Медведю,  полностью  занятому  Вышкой,  и,  присев,
быстрым взмахом меча, подсек Медведю ноги.
   Удар был подлый, но не запрещенный правилами.
   Фактически, последний удар в этой схватке. Медведь рухнул на песок, а
Хиу-Хи, оставшись в одиночестве, тут же бросил щит.
   Черные победили.
   Пока Бос, Устул, Вышка и Жеребец принимали почести, раненых и  убитых
унесли с Арены. Раненых тотчас  передали  в  руки  трем  лучшим  лекарям
Великондара. Жизнь гладиатора, хотя и  называлась  потерянной,  ценилась
высоко: далеко не каждого можно научить мастерству Арены. А попробуй кто
из Императоров запретить Игры? И дня  ему  не  усидеть  после  этого  на
Кедровом Троне!
   Четверо победителей вразброд двинулись к выходу.
   Мимо Кэра.
   Юноша, с восторгом следивший за  схваткой,  больше  всего  восхищался
Медведем.  Именно  Медведь  проявил  настоящее   мужество.   Сын   вождя
справедливо считал: не будь великан ранен, итог схватки мог  быть  иным.
Удар же Устула, искалечивший гладиатора, юноша счел недостойным воина. А
когда сын вождя клана Мечей полагает что-то недостойным,  он  не  станет
это скрывать. Он не оскорбился, когда кулак Устула швырнул его наземь  -
то было честно. Но действовать сзади в схватке, где существуют  правила?
Нет!
   Кэр еще слишком мало прожил  на  Гладиаторском  дворе  и,  вообще,  в
Великондаре, чтобы научиться держать язык за зубами.
   Он решительно преградил дорогу Устулу:
   - Ты не воин! Ты - гиена! - процедил он.
   Сокт, вполне довольный собой, был погружен в собственные мысли и даже
не расслышал сказанного.
   - В чем дело, паренек? - снисходительно бросил он, замедлив шаг.
   - Гиена, - медленно, сквозь зубы выговорил  Кэр,  -  нападает  сзади!
Потому что боится клыков!
   Сокт понял не сразу, что имеется в виду. Хотя  намек  был  прозрачен,
как фетское стекло. А когда понял, глаза его налились кровью. Сокт  сжал
кулаки... но, в отличие от юноши,  всегда  помнил,  где  и  когда  можно
сводить счеты.
   "Много чести для сопляка, - подумал он, - если я, Устул,  Победитель,
расквашу ему физиономию".
   И сокт разжал кулаки.  Сегодня  он  -  первый.  Удар,  который  Устул
полагал доблестным, решил исход схватки!
   - Ты, шакаленок! - рявкнул он. - Заткни пасть и прочь с моей дороги!
   Оттолкнув Кэра, он зашагал дальше.
   - Вернись, трусливый ублюдок!
   Слова  сами  вырвались  из  горла  юноши.  Он  буквально  трясся   от
ненависти.
   Устул стремительно повернулся:
   - Что?! Ублюдок?!
   И ринулся на Кэра.
   Ордаш, в этот момент оказавшийся рядом, хотел встать между  ними,  но
не успел. Зато Кэр успел выдернуть из ножен Ордаша меч. Так быстро,  что
гладиатор не успел помешать.
   - Ты,  должно  быть,  глух!  -  сказал  он,  держа  меч  в  локте  от
отшатнувшегося сокта. - Трусливый ублюдок! Вот что я сказал!
   - Эй, эй! Полегче! - воскликнул Ордаш, отступая на шаг.
   Ему показалось: парень сошел с ума.
   Устул отпрыгнул назад и выхватил меч.
   - Вот сейчас ты сдохнешь! - пообещал он, осклабившись.
   - Стоять!!!
   Кэр даже не подозревал, что у человека может быть голос  такой  силы.
От рева Хар-Руда у него заложило уши. Он даже присел  от  неожиданности.
Весь гнев вылетел из него в один миг. Такое же ощущение было и у сокта.
   - Псы! - помощник Управителя свирепо  оглядел  одного  и  второго.  -
Потерявший Жизнь убивает только на Арене! Только на Арене,  вы,  шакалья
дрисня!
   - Он, - пробормотал Устул. - Ему на Арену... Ученик...
   - Да? - с холодной яростью спросил Хар-Руд.
   Потом, обернувшись к Кэру, выхватил у него меч и швырнул Ордашу:
   - Держи, дурак!
   - А ты, - он холодно оглядел Кэра. - Получишь свою возможность! Через
два дня! Послезавтра! Я объявляю вас третьей парой!
   - Ха! - Устул свирепо осклабился. - Ты сдохнешь, сопляк! Как  я  тебе
обещал! Поживи! Два дня!
   И зашагал прочь.
   - Ну? - буркнул помощник Управителя. - Ты доволен?
   - Да! - совершенно спокойно ответил юноша. - Да, наставник! Через два
дня я его убью!
   Кэр и на миг не усомнился, что сделает это. Второй  раз  в  жизни  он
держал в руке боевой меч. В первый, когда он убил стражника.  Сын  вождя
попросту не понял, что произошло, не прочувствовал. Зато,  изготовясь  к
схватке с Устулом, он исполнился холодной уверенности. Ничего  подобного
юноша не испытывал, ни охотясь с рогатиной в горах Самери, ни тренируясь
с деревянным мечом. Стальной клинок был предназначен для убийства. Брать
жизнь - за жизнь своего хозяина. И хотя там, в  Самери,  Кэр  так  и  не
получил собственного меча, все, чему учили сына вождя было подготовкой к
этому мигу, мигу, когда воину Кэру вручат смертоносный тотем клана.
   - Очень хорошо! - сказал Хар-Руд. - Ты его убьешь!  А  теперь  пойдем
обратно!
   - Куда?
   - К Арене.
   - Но ведь все ушли! - удивился юноша.
   - Далеко не все! Ты увидишь!
   Помощник Управителя двинулся по коридору, свернул в одну из дверей  и
через минуту они снова оказались у выхода на Арену. Но выход был закрыт,
а у соседней с ним арки маячил стражник.
   Хар-Руд молча поднял руку с золотым браслетом. Стражник убрал копье.
   Еще один переход, и они оказались на открытом воздухе: между решеткой
и зрительскими рядами.
   Один из шести  солдат,  что  прохаживались  здесь,  поспешил  к  ним.
Хар-Руд вторично продемонстрировал браслет.
   Они находились на выложенной  мозаичными  плитами  полосе  шириной  в
шесть-семь шагов. Арена была пуста. Кэр повернулся к скамьям.
   - Чего они ждут? - спросил он, оглядывая возбужденные лица.
   - Увидишь!
   Кэр увидел.
   Два стражника выволокли на Арену голого связанного человека. Один  из
них, мечом, перерубил веревки и толкнул пленника в спину.  Тот  упал  на
песок.
   Стражники, бегом, покинули Арену.
   - Слушайте!  -  закричал  глашатай.  -  Вот  Крол!  Крол,  прозванный
Кровососом! Разбойник, пойманный  воинами  справедливого  царя  Фаргала!
Крол-Кровосос, убивший шестерых солдат -  и  множество  мирных  поселян!
Крол, злобный и коварный убийца.
   Человек с трудом, неловко, поднялся на ноги. На его изможденном  лице
застыла гримаса отчаяния.
   - Трудно поверить, что  такой  доходяга  убил  шестерых,  вроде  этих
волков! - Кэр кивнул в сторону  расхаживающих  туда-сюда  стражников.  -
Может, отравил?
   - Ну этот не убьет и шакала! - отозвался Хар-Руд. - Ты взгляни, какой
он худой и сутулый! А загар? Черен до пояса и от колен! Клянусь  Валкой,
у него  на  руках  вот  такие  мозоли  от  мотыги!  Разбойник?  Как  же!
Бедолага-арендатор, проданный за долги!
   - Зачем же болтать? - спросил сын вождя.
   - Что разбойник? Подумай сам: какой  интерес  ублюдкам  глядеть,  как
подохнет  бедолага-землепашец,  задолжавший  казне?  Да  такие,   сплошь
валяются на улицах Великондара! И дохнут, заметь, совершенно  бесплатно,
к радости собак и крыс! Иное дело, если разбойник!
   - Но ему же придется драться! А смелости  в  нем  не  больше,  чем  у
сурка!
   - Вот драться от него никто не требует! - жестко  сказал  эгерини.  -
Смотри, сынок, смотри! Это поможет  тебе  получше  узнать  Великондар  и
прекрасную Карнагрию!
   Тем временем к большим железным  воротам  с  противоположной  стороны
подтащили клетки, в которых метались желтые тени.
   Ворота распахнулись, клетки вытолкнули на Арену, сбив запоры. Большие
ворота поспешно затворили.
   Из клеток, нервно порыкивая, выбрались два льва.
   Верней, лев и львица. Были  они  худые  и  какие-то  облезлые:  шкура
висела, как пустые меха, все ребра - напоказ.
   - У них неважный вид! - заметил юноша.
   Голый человек увидел зверей и жалобно закричал.
   - У тебя тоже  будет  неважный  вид,  подержи  тебя  голодным  денька
три-четыре! - сказал Хар-Руд.
   Львица, обогнав льва, припала к земле,  и,  дергая  толстым  хвостом,
стала подбираться к жертве.
   "Разбойник" закрыв лицо руками, тихо скулил.
   Но лев, который далеко не первый раз  оказывался  на  Арене,  отлично
знал, что это не та добыча, что убегает.
   В два огромных прыжка он оказался рядом с человеком  и  сшиб  его  на
песок.
   - Говорили мне, - сказал  Хар-Руд,  -  что,  если  лев  схватит  свою
жертву, а та не сопротивляется, то схваченный даже не чувствует боли!
   - Как знать, - пробормотал Кэр.  -  Нам  с  тобой  на  это  надеяться
нечего!
   Лев поддел человека когтями  и  ухватил  за  шею.  Слышно  было,  как
хрустнули позвонки. Голова  человека  почти  целиком  скрылась  в  пасти
хищника. Лев зарычал, протащил жертву шага четыре, а потом,  перехватив,
понес, как пес - крысу. Ноги и руки убитого волочились по песку.
   - Всяко лучше, чем котел или колесо! - пробурчал Хар-Руд. - Да ты  не
на Арену смотри! Звери, они звери и есть! Ты на ублюдков полюбуйся!
   Лев ударом лапы вспорол живот добычи  и  до  глаз  погрузил  морду  в
дымящиеся внутренности.
   Львица топталась поодаль и рычала.
   Кэр  наблюдал:  экстатически  оскаленные   рты,   выкаченные   глаза,
трясущиеся руки...
   Львица осторожно подобралась к ногам трупа и принялась  за  еду.  Лев
сердито зарычал, но отгонять не стал.
   Вдвоем они быстро покончили с телом несчастного.
   Появились служители с факелами и длинными шестами.
   Зверей, отяжелевших,  с  круглыми  животами,  лениво  отмахивающихся,
загнали в клетки и заперли.
   - Как зрелище? - спросил Хар-Руд.
   - Не понимаю, что они в нем находят! - ответил юноша.  -  Кошки  едят
всегда одинаково.  Я  видел  это  сотни  раз:  мой  отец  держит  ручных
леопардов!
   - Смелый человек!
   - Они - отличная защита, если найти правильный подход!
   - Возможно. А знаешь... - эгерини помедлил, глядя на  Арену,  где,  в
который раз, засыпали свежим песком кровавые  пятна.  -  Я  ведь  был  в
Самери!
   - Да? - с полным равнодушием произнес Кэр.
   - И видел довольно ваших... Никогда бы не подумал, что ты - оттуда!
   - Я - из горного клана! - надменно произнес Кэр. - Увальни с равнин -
просто навоз для полей!
   - Я видел и горцев!
   - Тогда что тебя удивляет... наставник?
   - Твое лицо! - рявкнул помощник Управителя так громко, что кое-кто из
зрителей обернулся. -  Ты  так  же  похож  на  самерийца,  как  я  -  на
землепашца-агра, которого только что сожрали!
   - Ну и что? - Кэр пожал плечами. - Какое это имеет значение, если сам
вождь клана Мечей принял меня в свой дом?
   - Так тебя не интересует, кто твои настоящие родители?
   - Мой отец - вождь Хардаларул! - отрезал юноша.
   В его серых глазах запрыгали искры гнева.
   - Ладно, - сделал шаг назад помощник Управителя. - Я, в конце концов,
тоже не знаю, кому обязан рождением! Моя приемная мать - палуба корабля,
а отец - плетка капитана! Так что тебе повезло больше, сынок!
   - Да, - сказал Кэр. - Мне повезло! А если бы твои  слова  слышал  мой
отец, твоя кровь уже смочила бы этот камень!
   Юноша топнул ногой.
   - Или - его кровь! - Хар-Руд  прищурился.  -  Не  зарывайся!  Или  мы
поссоримся!
   Кэр молчал. И смотрел в сторону, когда  глаза  эгерини  буравили  его
щеку.
   - Ты говорил, здесь травят медведя? - произнес он примирительно после
минутного молчания.
   "Да, - подумал Хар-Руд с удовольствием. - Мальчик умнеет на  глазах!"
- Завтра! Сегодня только то, что ты уже видел!
   - Может, пойдем?
   - Пожалуй. Как тебе ублюдки?
   - Такие же паршивые, как ваши  бедные  львы!  Бос  что-то  говорил  о
пиршестве?
   Хар-Руд фыркнул:
   - Он назвал это пиршеством? Ха! Будет безобразная попойка, парень!  И
половина здешней аристократии примет в ней участие! Лучшая  половина!  У
тебя  есть  серьезный   шанс   трахнуть   благородную   даму,   пахнущую
драгоценными аретскими духами. Или - двух! Или  -  трех,  как  собираюсь
сделать я  сам!  Игры  -  такой  большой  праздник,  сынок,  что  каждая
увешанная самоцветами блядь мужского или женского пола  охотно  развяжет
кошелек, чтобы какой-нибудь верзила с разрубленной рожей повалял  ее  по
ковру!
   - Кошелек? - удивился Кэр. - Это...
   - Именно кошелек! В нем хранят деньги, если ты еще не знаешь!
   - Мы храним деньги в поясе!
   - Ну, пояс они  распускают  куда  охотней!  Тебе  понравится,  сынок!
Такие, как ты, должны любить  баб  и  хорошую  драку!  Иначе  не  стоило
вытаскивать тебя из петли! Как думаешь, почему я это сделал?
   - Потому, что я похож на тебя?
   - Ну нет! Я как раз предпочитаю деньги! Иначе сегодня не  Медведь,  а
Хар-Руд-Пополам заправлял бы Зелеными!  А  твой  приятель  Устул  (юноша
поморщился) валялся бы с дыркой в брюхе!
   - Что же, - спросил Кэр с интересом. - Если человек - настоящий воин,
он должен любить подраться и поразвлечься с женщинами?
   - Я так сказал? - удивился Хар-Руд. - Ты путаешь воина и  Потерявшего
Жизнь! Я, например, хороший воин, а трижды думаю, прежде, чем схватиться
за меч! А царь Фаргал, к примеру, совершенно равнодушен к женщинам!
   - Он предпочитает мужчин? - заинтересовался Кэр.
   - Ты не одинок в этом предположении! - ухмыльнулся Хар-Руд. - Но - не
прав! Фаргал, я полагаю, предпочитает власть! Вот то, что слаще  женщин,
драк, да всего на свете!
   - Потому ты стал помощником Управителя?
   - Пошли! - с досадой проговорил Хар-Руд. - У тебя -  неплохие  мозги,
но поставлены как-то набекрень! Я же сказал, что  люблю  деньги!  Но  от
хорошей бабы тоже никогда не отказываюсь!
   Эгерини рассмеялся.
   На Арену тем временем выбросили еще  одного  несчастного.  Такого  же
убогого, как и первый.
   - Вот когда-то здесь стоял Фаргал!..
   Мечтательная дымка заволокла глаза Хар-Руда.
   - Здесь, на арене? Ты говорил: он задушил льва?
   - Угу. И рычал при этом так жутко, что  львица  смылась  в  клетку  и
сидела там, смирная, как овечка!
   - Я бы посмотрел на такое! - задумчиво сказал юноша. - Но от этого  -
кивок в сторону человека на Арене, - подобного ждать не приходится!
   - Это точно! - в первый раз за последние  полчаса  согласился  с  ним
помощник Управителя.
   И они ушли.
   Хотя еще долго доносилось до них утробное рычание хищников, смешанное
с диким рычанием толпы на трибунах. До тех пор, пока Кэр  и  Хар-Руд  не
оказались в другом крыле Дворца.
 
Глава пятнадцатая 
 
   - Какая изящная вещь! - произнес Люг, разглядывая бокал. - Эгеринская
работа времен Шорской династии, я полагаю. Не менее шести веков.  А  вот
эта треугольная отметина - от наконечника карнагрийской стрелы!  -  сокт
постучал по серебряному основанию. - Как приятно пить из военной добычи,
что шесть веков назад  отобрал  потомок  эгеринского  принца  у  бедного
эгеринского солдата!
   - Это мой собственный бокал! -  проворчал  Фаргал.  -  Вы,  обитатели
Священных островов, столь хорошо разбираетесь в искусстве, что меня  так
и подмывает передать тебе или Кен-Гизару ключи от царских кладовых!
   - В искусстве?
   Люг поставил бокал на шелк скатерти,  чтобы  подцепить  ножом  ломтик
копченого угря.
   - Нет, мой царь! Не в искусстве - в  добыче!  Мы,  сокты,  с  детства
учимся понимать, за что на имперских рынках дают настоящие деньги.  Наши
земли малы и бедны в сравнении с великолепием Империй. А  Яго  неугодно,
чтобы мы покинули Священные острова и отхватили кусок  пожирней.  Потому
нам только и остается, что стричь тех, кто стрижет вас!
   - Меня никто не стрижет! - отрезал Фаргал.
   Сокт усмехнулся.
   - Так не бывает! - сказал он. - Даже  лев  достанется  гиенам,  когда
сдохнет!
   Он осушил бокал и повертел его в пальцах .
   - Послушай! Подари мне его!
   - Забирай! -  равнодушно  отозвался  Фаргал.  -  Почему  бы  тебе  не
взглянуть на Игры?
   - Желаешь поговорить с послом Эгерина наедине?
   - Я желаю немного подумать! Я устал от твоей иронии, Люг!
   - Потерпишь, мой царь! Игры? Нет,  я  люблю  другой  сорт  потасовок!
Кстати, не хочешь ли поразмяться? Я был у тебя в оружейной; там не найти
меча, на котором не лежал бы слой пыли в палец толщиной!
   - Свой меч я ношу с собой! Ты  нервничаешь,  Люг?  Из-за  эгеринского
посла?
   - Нет, мой царь! Из-за этого - сокт коснулся браслета с символом  Яго
на своем запястье. - Со вчерашнего вечера он жжет мою кожу!
   Фаргал нахмурился уже и открыл  рот,  чтобы  задать  вопрос,  но  тут
появился слуга:
   - Благородный Скаэр Станар! - доложил он с поклоном.
   - Благородный потрошитель чужих сундуков! - прокомментировал Люг.
   - Зови! - велел царь.
   Посол Эгерина вошел,  поклонился,  обежав  комнату  цепким  взглядом.
Будто прицениваясь.
   - Войди! - пригласил Фаргал.
   - Царь позволит мне занять место? - почтительным голосом  осведомился
Станар.
   - Без церемоний! - сказал Фаргал. -  Сейчас  мой  друг  Люг  попросит
подарить ему твою золотую цепь! У него  сегодня  слабость  к  эгеринским
драгоценностям.
   - Почему - нет?
   Станар с готовностью взялся за украшение.
   -  Когда  царь  говорит:  "дай  ему",  -  усмехнулся   сокт.   -   Он
подразумевает: "дай мне"! По этому признаку всегда узнаешь императора...
или менялу. И тот и другой сметают в свои подвалы все, до  чего  удается
дотянуться!
   - Но царь Карнагрии -