сность - он предпочитал  узнать  о  ней  немедленно.  И
немедленно выйти ей навстречу. Победить или умереть.  Теперь  же  вместо
неизбежной  для  такого,  как  он,  смерти  в  бою,   перед   Карашшером
простиралась  Вечность.  И  воин  стал  куда  бережливее  относиться   к
собственной жизни. Карашшер стал скуп на проявления  храбрости.  Хотя  и
знал, что теперь никакая рана не сделает его калекой.
   Маг, усевшись на снятое с жеребца седло, наблюдал за своим слугой. Он
читал мысли воина, как собственноручно написанную  книгу.  И  знал,  что
Карашшер - лучшее из орудий, созданных магом за века его службы  Мудрому
Ашу. Иллюзия же некоторой свободы,  оставленная  воину,  лишь  укрепляла
повиновение.
   - Суть такова, - маг откинул капюшон  и  явил  миру  бледное  лицо  в
обрамлении светлых, волнами спадающих волос. - Ты должен убить пророчицу
Венчальной рощи по имени Метлик! И сделать это  в  первую  стражу  после
полуночи через три ночи от ближайшей!
   Карашшер поперхнулся.
   - Убить пророчицу? Да меня же будет искать вся стража  Великондара  и
вдобавок к ней тысячи оскорбленных карнагрийцев!  Ты  уверен,  господин,
что я могу сделать такое и остаться в живых?
   - Уверен!
   Луч солнца, пробившийся сквозь хвою, упал на  камень,  вправленный  в
диадему мага, и камень потемнел, словно закрылся глаз.
   - Первое, - продолжал жрец Аша.  -  В  Венчальной  роще  не  одна,  а
пятьдесят девять пророчиц. Второе: каждую из  них  охраняет  вооруженный
страж. Правда, - тонкие губы мага изобразили что-то похожее на улыбку. -
Охраняет от оружия иного рода, чем сталь. Но этого достаточно,  чтобы  я
запретил тебе убить ее собственноручно!
   - Один стражник? - Карашшер пренебрежительно хмыкнул.
   - Пятьдесят девять стражников! - напомнил маг. - Если возникнет  хоть
один  подозрительный  звук.  Правда,  именно  в  указанное  мною   время
пророчица покинет святилище. Но я не хочу рисковать понапрасну. Убийство
должно совершиться незаметно. И не привлечь  внимания.  Поэтому  убивать
будут другие. Ты только договоришься с ними и заплатишь!
   - В Великондаре сейчас  трудно  найти  хорошего  наемного  убийцу!  -
возразил Карашшер. -  Император  Фаргал  крепко  взял  за  яйца  "ночную
армию"! Не удивлюсь, если потребуется не один месяц,  чтобы  отыскать  в
столице подходящего человека!
   - Да, - сказал маг, и тень скользнула по его лицу. - Фаргал - великий
государь!
   И замолк, погрузившись в собственные мысли.
   - Если ты  так  его  ценишь,  -  Карашшер,  крайне  заинтересованный,
рискнул нарушить тишину, - то зачем же тогда мы...
   - Молчи!
   Окрик и холодный взгляд мага заставили Карашшера вздрогнуть.
   - Ничтожные прислужники Яго  сбили  его  с  пути!  -  произнес  жрец,
успокаиваясь.
   - Если этот бог Яго так ничтожен, - руки  Карашшера  еще  дрожали  от
пережитого удара магической силы,  но  желание  докопаться  до  движущих
помыслов мага было сильней, - почему Аш не разделался с ним? Почему  вы,
жрецы Мудрого, отступаете перед соктами?
   - Яго велик! - строго сказал маг. -  Не  менее  велик,  чем  сам  Аш!
Некогда он и Мудрый были единым целым.  Пока  жадность  двух  богинь  не
разорвала Единое пополам. Яго велик - ничтожны  жрецы-сокты.  Я  мог  бы
испепелить многих из них прямо сейчас. Но я - не сокт. Я живу будущим, а
не сиюминутным. Яго велик и сейчас его время. Но  придет  время  Аша!  И
преданные  будут  вознаграждены  сполна,   а   предавшие   наказаны.   В
особенности, отступники Самери, если не успеют одуматься под гнетом  уже
павшего на них наказания!
   - Похоже, под гнетом наказания  самерийцы  еще  больше  сближаются  с
соктами! - заметил Карашшер, снова принимаясь за еду.
   - Мудрый не спешит! - сказал маг.  -  Мы  испытываем  их.  Аш  желает
научить своих детей, а не уничтожить!
   - Слишком сложно для моего ума! - проговорил Карашшер  и  глотнул  из
бурдючка с вином. - Однако я вижу, что сокты  потеснили  нас  далеко  на
север!
   - Их время! - ответил маг. - Их сила. Но она уйдет.  И  уйдет  скоро,
теперь, когда я разбудил Ирзаи. Уж не думаешь ли ты, что я нарушил покой
древней богини, чтобы сокрушить человека?
   - Сокты, - возразил Карашшер, -  изгнали  наших  еще  пятнадцать  лет
назад. Сокты и Фаргал, которого ты  так  ценишь.  Ты  -  единственный  в
Карнагрии жрец Мудрого, не осмеливаешься подойти  к  Великондару  ближе,
чем на полсотни миль!
   Маг спокойно принял дерзость слуги. Он  понимал:  воин  хочет,  чтобы
хозяин развеял его страхи.
   - Я не один! - холодно заявил он. - Мои создания обитают совсем рядом
с Фаргалом. И у меня всегда было довольно возможностей, чтобы отнять его
жизнь.
   - Тогда почему он жив? - удивился воин.
   - Потому что некем было его заменить! - отрезал жрец.
   - А теперь?
   Карашшер чувствовал, что подбирается к чему-то важному.
   - Очень скоро, - сказал маг и глаза его вспыхнули. -  Очень  скоро  я
отторгну негодное дитя!
   - Какое дитя? - спросил Карашшер.
   Жрец взглянул на воина и огонь в его серых глазах угас.
   - Забудь! - приказал он и стер из памяти слуги свою последнюю фразу.
   - Ты поедешь в Великондар! - произнес  жрец,  возвращаясь  к  прежней
теме. - И найдешь в южном предместье постоялый двор "Тихая Радость"!
   - Знаю  его!  -  обрадованно  воскликнул  Карашшер.  -  Был  там  лет
пятнадцать назад!  Чудное  местечко,  где  глаза  хозяина  видят  только
деньги, а уши слышат лишь шкворчание мяса на вертеле! Ни нюхачей Совета,
ни проворных рук, обшаривающих чужие сумы!
   - Так было, - сказал маг. - Но многое изменилось в  Великондаре,  как
ты знаешь. Многое изменилось и в  "Тихой  Радости"!  Теперь  там  другой
хозяин. Его зовут Мормад.  Соглядатаи  Совета  прижали  его  на  прежнем
месте, и купленная стража больше не могла его  защищать.  Мормад  сменил
логово, и теперь в  "Тихой  Радости"  лучше  не  звенеть  золотом  и  не
оставлять на виду сумы с ценным содержимым. Чтобы они не исчезли  вместе
с законным хозяином. Мормад, Карашшер, этот  тот,  кто  тебе  нужен.  Ты
найдешь его (перед мысленным взором воина возникло лицо того, о ком  шла
речь) и поручишь ему убить пророчицу. Мормад  умен.  Ты  сумеешь  с  ним
управиться. Поел?
   - Да, - ответил воин и начал укладывать остатки провизии.
   - Тогда отправляйся. После того, как дело будет закончено, останешься
в "Тихой Радости" и будешь наблюдать!
   - За кем?
   - Увидишь! Живи там, пока не получишь моего знака.  Тогда  немедленно
уезжай из столицы. Через три  дня  после  этого  я  буду  ждать  тебя  в
условленном месте!
   Маг легко поднялся, подозвал коня и через минуту Карашшер  остался  в
одиночестве.
   Воин забросил седло на спину  жеребца,  затянул  подпругу.  При  этом
Карашшер чувствовал себя куда спокойней, чем получасом раньше.  Он  даже
принялся насвистывать. Дело с  убийством  пророчицы  как  бы  отошло  на
второй план. А на первый вышло то, что он должен был увидеть,  оставаясь
в Великондаре.
   Жрец Аша умело управлял своими орудиями.
 
Глава четырнадцатая 
 
   - Игры всегда начинаем мы! - сказал Хар-Руд.
   Они с Кэром стояли в первом ряду,  у  самого  выхода  на  арену,  где
кончалась решетка.
   - Бос! - закричал глашатай. - Два меча!
   Высокий гладиатор выбежал на залитый солнцем белый  песок  и  вскинул
клинки над головой.
   Тысячи людей разразились ревом.
   По-бычьи замычали трубы.
   - Против - Кушога! - воскликнул глашатай. - Копье, щит!
   Соперника Боса приветствовали с меньшим энтузиазмом.
   Снова захрипели  трубы.  Зрители  оживились.  Между  рядами  забегали
какие-то люди.
   -   Неужели   найдется   дурак,   что   поставит   против   Боса?   -
поинтересовались за спиной Кэра.
   - Дурак всегда найдется! - отозвался другой голос. - Особенно,  когда
за медь можно получить серебро!
   Противники стояли рядом на Арене, мирно беседовали. Глашатай явно  не
торопился объявлять начало схватки.
   Кэр слышал, как засмеялся Кушога.
   Наконец, ударил барабан. Гладиаторы разошлись. Кушога  опустил  шлем,
закрывая лицо.  На  нем  была  кольчуга  почти  до  колен  и  сверкающие
полированные  поножи.  В  правой  руке,  до  локтя  защищенной  железной
перчаткой - ростовое копье с длинным наконечником. В левой  -  маленький
круглый щит с шишом.
   Бос был обнажен до пояса, на голове - круглый открытый шлем. В  руках
- легкие изогнутые мечи.
   Обуты и тот и другой  в  короткие  сапоги  из  мягкой  кожи,  обшитые
железными бляшками.
   Снова ударил барабан и противники двинулись навстречу друг другу.
   Кушога первым нанес удар. Его копье метнулось  к  незащищенному  лицу
Боса.  Тот  лениво  отмахнулся.  Клинок  меча  звякнул   о   треугольный
наконечник копья.
   Кушога снова выбросил руку с копьем. Его соперник легко отвел острие,
взмахнул мечом. Кушога отпрянул.
   Некоторое время оба ходили по кругу,  приглядываясь,  выжидая.  Толпа
возмущенно загудела: зрителям нужна кровь!
   - И что тянет? - пробурчал кто-то за спиной Кэра.
   Кушога сделал третий выпад. Бос отклонился в сторону,  изогнутый  меч
снизу полоснул по древку и перерубил его пополам. А второй меч  каким-то
образом зацепил подбородочный ремень и шлем Кушога, звеня, покатился  по
Арене.
   Зрители взвыли. Кушога вскинул обрубок копья, но меч  в  правой  руке
Боса упал слева. Кушога успел принять его на  щит,  шагнул  вперед...  и
второй меч обрушился на его незащищенную голову. Кушога рухнул на песок.
   Бос повернулся к зрительским рядам.
   - Чего он ждет? - спросил Кэр.
   - Если ублюдки не подарят поверженному жизнь, победитель  должен  его
добить! - напряженно проговорил Хар-Руд.
   - Разве он жив? - удивился Кэр.
   Он отлично видел, как меч Боса разрубил голову Кушога.
   - Жив!
   Толпа безмолвствовала. Но молчание было густым, как смола.
   Бос медленно повернулся к лежащему, перехватил меч и резким движением
воткнул его в грудь Кушога.
   Толпа вскрикнула так, словно в каждого зрителя всадили меч.
   Клинок пробил кольчугу как  раз  напротив  сердца  побежденного.  Бос
резко  выдернул  окровавленный  меч  и  поднял  над   головой.   Зрители
разразились радостными воплями.
   - Я знал, что он сумеет вытащить дружка! - проворчал Хар-Руд.
   Кэр, не понимая, посмотрел на помощника Управителя.
   Четверо Потерявших  Жизнь,  из  тех,  что  не  участвовали  в  Играх,
стремглав ринулись на Арену, подхватили тело Кушога и  бегом  понесли  к
выходу. Из разрубленной головы гладиатора капала  кровь,  оставляя  алый
пунктир на белом песке.
   Четверка пронеслась мимо сына вождя. Он услышал их  тяжелое  дыхание.
Остальные гладиаторы поспешно расступались, давая дорогу.
   - Куда его? - спросил Кэр.
   - К лекарю! - ответил Хар-Руд и отвернулся, потому что к нему подошел
Бос.
   Лицо гладиатора было бледно, несмотря на загар.
   -  Молодец!  -  помощник  Управителя  осторожно  похлопал   Боса   по
обнаженному плечу. - Ты сделал больше, чем мог!
   Гладиатор неуверенно улыбнулся и пошел прочь.
   - Наставник!
   Кэр коснулся мускулистой руки Хар-Руда.
   - Ты сказал: к лекарю! Разве Кушога жив?
   - Бос срезал ему кусок скальпа и продырявил бок!  -  сказал  помощник
Управителя. - Ты что не видел,  как  он  повернул  меч,  когда  пробивал
кольчугу?
   Гладиатор по прозвищу Бей-Брат подошел к ним.
   - Порядок! - сообщил он.
   - Главное, - сказал Хар-Руд.  -  Вовремя  остановить  кровь!  Ублюдки
любят кровь! Когда они видят много крови, их тупые  головы  окончательно
перестают соображать! Бос сделал все, как надо!
   - Спасибо тебе и Грониру! - сказал Бей-Брат, все еще стоящий рядом.
   - Раньше побежденных прижигали железом, чтобы узнать, мертвы  ли  они
по-настоящему! - пояснил он Кэру.
   - Ублюдкам нужна кровь! - отмахнулся Хар-Руд. - Побольше  крови  -  и
они довольны. Бос словчил, но кто это увидел, а? А если и увидел,  пусть
докажет!
   - А что теперь будет с Кушога? - спросил Кэр.
   - По закону он - труп! - сказал Хар-Руд. -  Может  убираться  хоть  в
преисподнюю! А может сменить кличку и снова выйти на Арену месяца  через
четыре! Не такой он крутой боец, чтобы кто-то  запомнил  его  лицо!  Вот
этого - он ткнул в подошедшего  к  решетке  Боса,  -  запомнят!  Ну,  ты
доволен?
   - А ты? - спросил гладиатор.
   - Я-то знал, что ты вывернешься!
   - Еще бы! - Бос ухмыльнулся. - Он должен мне целую мерку серебра! Как
же я мог его прикончить?
   Рабы заменили окровавленный песок на Арене свежим.
   Глашатай объявил следующую пару.
   - Бос - мастер! - сказал Хар-Руд, когда длиннорукий гладиатор отошел.
- Сам Фаргал не сделал бы лучше! Учись у него, парень!
   - А ты, - спросил Кэр. - Ты - сумел бы?
   - Я? Пять лет назад я был сильнее Боса! Но и тогда подобное было  мне
не по зубам! Запомни: убить всегда легче, чем оставить в живых!
   Вторая пара медленно сближалась.
   Оба - мощные, широкоплечие. Но Медведь - воистину  великан.  Огромная
двойная секира в его руках казалась легкой, как тростинка. Рыжая  густая
борода выбивалась из-под рогатого шлема. Шершень был  вооружен  длинным,
окованным железом, двужальным копьем. Один наконечник - прямой, широкий,
второй - отходящий в сторону остро отточенный серп.
   Медведь взмахнул секирой и стальная цепь в локоть длиной,  шедшая  от
рукояти лабриса к запястью левой руки гладиатора, загремела, как десяток
кандальников.
   Шершень  ударил  копьем.  Пока  -  только  угрожая.  Медведь  хакнул,
выбросил секиру  вперед  и  вдруг  завертел  ею  над  головой,  заставив
противника отшатнуться.
   Шершень попятился, а Медведь надвинулся на него.  Огромный  лабрис  с
шумом  разрезал  воздух.  Шершень  отступил  почти  до  самой   решетки.
Казалось, сейчас он упрется спиной и - конец. Но, когда  осталось  всего
несколько  шагов  до  края  Арены,  Шершень  с  удивительным  для  такой
громадины   проворством   прыгнул   вперед,   пригнул   голову   (секира
просвистела, едва не срубив  маковку  шлема)  и  ткнул  острием,  больше
похожим  на  короткий  меч,  чем  на  навершие  копья,  прямо  в   грудь
противника.
   Возможности уклониться или отбить удар лабрисом у  Медведя  не  было.
Потому он попросту вмазал по  навершию  огромным  кулачищем  в  железной
рукавице. И удар был так силен, что  отклонил  в  сторону  даже  тяжелое
копье. Оно, прободив нагрудник, лишь слегка задело левый бок гладиатора.
   Шершень метнулся в сторону, уходя  от  летящего  топора.  Теперь  они
поменялись местами, и у Шершня  снова  появилась  возможность  отступать
через всю  Арену.  Он  сделал  вид,  что  собирается  следовать  прежней
тактике, но  когда  Медведь,  рыча,  надвинулся,  Шершень  бросил  копье
вперед, попытавшись при обратном его движении подрезать Медведю жилы  на
ногах серповидным лезвием. Не вышло.
   Кэр жадно следил за поединком. И вдруг  поймал  себя  на  мысли,  что
заранее знает, кто победит в этой схватке.
   Вдруг Шершень воткнул наконечником в песок, перепрыгнул через  древко
и обратным, окованным бронзой  концом  оружия  парировал  руку  Медведя,
сжимавшую секиру. Тот потерял равновесие,  отшатнулся  назад,  попытался
цепью поймать копье. Шершень упал  на  колено,  выдернул  наконечник  из
песка, крутнул копье над головой. И серповидный наконечник  воткнулся  в
ногу Медведя.
   Шершень рванул копье на себя. Но его противник, выпустив повисшую  на
цепи секиру, успел схватить древко копья и выдернуть наконечник из  раны
раньше, чем лезвие разорвало мышцу.
   Шершень, даже  не  пытаясь  вырвать  свое  оружие  из  руки  Медведя,
отпустил копье, откатился в сторону и...
   Двойная секира, к  длине  рукояти  которой  прибавилась  длина  цепи,
взвилась в воздух и догнала его.
   Изогнутое лезвие разрубило наплечник и на глубину локтя погрузилось в
человеческое тело. Добивать Шершня не было нужды.
   Медведь, не обращая никакого внимания на вопли  зрителей,  повернулся
и, зажав ладонью рану на бедре, похромал в сторону ворот.
   - А я-то надеялся, Медведь возглавит  нашу  партию!  -  разочарованно
проговорил Стикс, гладиатор из западных карнитов.
   Помощник Управителя посмотрел на Кэра:
   - Иди-ка поищи Боса! - велел он. - Пусть сам  подберет  старшего  для
партии Зеленых!
   Юноша рассчитывал посмотреть третью схватку, но спорить  с  Хар-Рудом
не стоило.
   Разочарованный,  он  отправился  в   помещение   для   раненых.   Кэр
рассчитывал найти Боса рядом с Кушога.
   Но Боса там не было. Маленький лекарь накладывал повязку  на  раненую
ногу Медведя. Бедро гладиатора было толще, чем туловище лекаря.
   - Бос? - спросил юноша.
   - Поищи у вольер! - пробасил Медведь. - Я видел, он отправился туда!
   И верно, самериец нашел  его  там,  в  полном  одиночестве,  если  не
считать десятка хищных зверей в клетках. Гладиатор развлекался  метанием
ножа в деревянную стенку вольеры с грязным рассерженным львом.
   Каждый раз, когда нож звонко ударял  в  дощатую  перегородку,  хищник
злобно рычал. И норовил ухватить  Боса  лапой,  когда  тот  извлекал  из
дерева нож.
   Гладиатор рычал в ответ. Очень похоже.
   Кэр обратил внимание на то,  что  все  отметины,  оставленные  ножом,
можно накрыть ладонью.
   - Хар-Руд просил тебя подобрать старшего для партии Зеленых! - сказал
юноша.
   - Что? - удивился гладиатор. - Неужели Медведь не завалил Шершня?
   - Он его убил, - сказал Кэр. - Но сам ранен.
   - Сильно? - тяжелый клинок звонко ударил в  сухое  дерево.  -  Сильно
ранен?
   - Шершень проткнул ему бедро. И что-то с левым боком! Можешь спросить
у лекаря.
   - Ушел сам? - Бос выдернул нож, ловко увернувшись от широкой  лапы  с
выпущенными когтями.
   - Сам!
   - Тогда будет драться! - уверенно заявил эгерини .
   "Бум!" - нож глубоко вошел в доску.
   - Готов спорить на шесть монет!
   Кэр пожал плечами:
   - У меня нет денег!
   - Могу занять!
   - Не надо!
   Бос выдернул нож, сунул его в чехол, похлопал юношу по плечу:
   - Ладно! Пойдем взглянем, как Гаргалон метелит Крючника!
   Они поспели к самому окончанию схватки.
   Победил, вопреки прогнозу, Крючник. Гаргалона с  разрубленной  грудью
унесли с Арены. Рабы быстро засыпали кровь свежим песком.
   Появился, прихрамывая, Медведь.
   Хар-Руд с сомнением посмотрел на него.
   - Даже и не думай! - предостерег гладиатор.
   Бос подмигнул Кэру.
   - А твоя нога? - спросил помощник Управителя.
   - Пустое! На ладонь вошло, не боле! Что ж мне теперь и вина не пить?
   - Твое дело, - уступил Хар-Руд. - Иди. Одевайся.
   По традиции первыми на Арену выходили Черные. Их вел  Бос,  сменивший
один из мечей на треугольный, окованный медью  щит.  За  Босом,  парами,
сокты - Вепрь и Устул, широкие, низкорослые, вооруженные кривыми мечами.
Потом - Ордаш, Селезень, черный как  ночь  Мортяк  с  железной  булавой,
Вышка - с топором на цепи, вроде того, каким  сражался  Медведь,  только
полегче. Жеребец,  прозванный  так  за  гриву  черных  волос  и  крупные
выступающие зубы, замыкал группу.
   Зеленые.  Появление  Медведя  толпа   приветствовала   одобрительными
свистками. Мало кто ожидал еще раз увидеть его  на  Арене  в  эти  Игры.
Ставки на Зеленых тут же подпрыгнули. Медведь сменил  секиру  на  копье,
называемое карнитским: тяжелое, с таким длинным и широким  наконечником,
что впору клинку меча. Стальной шлем  с  орлиными  крыльями  и  личиной,
имитирующей морду медведя, закрывал голову и короткую толстую шею.
   По традиции Зеленых считали "карнами", вооружали копьями  и  длинными
щитами, какие до сих пор использовала  имперская  пехота,  называвшаяся,
кстати, Черной. Но гладиаторы, Зеленые и Черные,  уже  без  малого  пять
веков набирались из выходцев  самых  разных  народов  и  племен.  Только
оружие и оставалось неизменным.
   Грохнул барабан. Оба отряда  построились  друг  против  друга.  Новый
сигнал - и бойцы схватились. Зеленым дольше удавалось сохранять строй  и
поначалу перевес был на  их  стороне:  четверо  Черных  получили  легкие
ранения, Селезень был насквозь продырявлен копьем Бортника. Впрочем, Бос