осли  уши!  -  И
добавил без всякого перехода:
   - Когда я стану Императором, голова этого грубияна  Даггера  скатится
первой!
   "Если ты им станешь", - подумал Саконнин.
   Он полагал, что  не  пройдет  и  полугода,  как  наследник  Йорганкеш
отправится в страну мертвых.
   "Если ты хочешь занять место еще живого Императора, тебе  не  следует
говорить об этом вслух".
 
*** 
 
   - Ты видел его? - спросил Аккараф. - Он действительно  то,  о  чем  я
думал?
   - Я не стану  отрицать  мудрость  Царя  царей,  -  осторожно  ответил
Даггер. - Я видел его и скажу, что держится он скорее  как  благородный,
чем как простолюдин. А это совсем не  легко  в  его  состоянии.  Гронир,
сотник Алых, который его захватил, сказал, что он неплохо владеет  мечом
и имеет понятие о чести.
   - Честь эгерини подобна чести обезьяны, - проворчал Император. -  Еще
немного - и мы потеряли бы контроль  над  Карн-Апаласаром.  Народ  глуп:
если найдется герой, который скажет: "Можете не платить  налоги!"  -  за
бунтом дело не станет. А на северных Владык я полагаться  не  могу.  Все
они предатели!
   - Владыка Кирьюгер помог его выследить, - напомнил капитан  дворцовой
стражи. - Насколько мне известно, наши войска почти  месяц  гонялись  за
бандой по всему южному берегу Карна, и без толку.
   - Еще бы, - проворчал Император. - Это все равно что ловить  блоху  в
шерсти верблюда.
   - Царь царей желает лично взглянуть на преступника? - спросил Даггер.
Аккараф поморщился.
   - Даже если, как я полагаю, он подослан  Императором  Эгерина,  чтобы
подготовить вторжение, я не окажу ему этой  чести.  Разбойник  пойман  -
разбойник умрет.
   - Какой смерти пожелает для него мой повелитель? Нужно ли его сначала
допросить?
   - Я уже знаю все, в чем разбойник может  признаться!  -  самодовольно
изрек Император. - Пусть его скормят зверям, как положено по  закону,  а
ты, Алый, проследи, чтобы его сожрали.
   - Будет исполнено, мой государь. -  Лицо  капитана  дворцовой  стражи
приняло озабоченное выражение. - Прибыл гонец из Земли  Шорагр.  Владыка
просит помощи.
   - Сам справится, - буркнул Император.  -  Что  доносят  твои  люди  о
наследнике?
   Капитан усмехнулся:
   - Благородный Йорганкеш спит и видит себя на Императорском троне.
   - Я хочу, чтобы сны навсегда остались снами, - жестко  произнес  Царь
царей. - Ты понял меня, Алый?
   - Да, мой повелитель.
   Смертный приговор наследнику Кедрового трона был вынесен. Так же  как
и Фаргалу.
   Так Судьба объединила их в первый раз.
 
Глава вторая 
 
   Армия фетсов высадилась в Агракаде  на  следующее  утро.  Впервые  за
двести лет зажглись сигнальные костры вдоль Царской дороги,  возвещая  о
вторжении  врага.  Владыка  Земли  Шорагр  выстроил  свои  войска  вдоль
болотистого устья Агры и велел уничтожить все паромные  переправы  через
реку. Командующий  флотом  Карнагрии  самочинно,  поскольку  приказа  из
Великондара не поступало, двинул все боевые корабли на  юг.  Но  корабли
Фетиса успели высадить войска и отплыли, не дожидаясь противника. Боевые
галеры Карнагрии выстроились на рейде Агракада, однако штурмовать  город
с моря - бессмысленно. Ждали приказа Императора, но приказа не было.
   Аккараф поверить не мог, что Фетис нанес удар. Какие  роскошные  дары
присылал ему Владыка самой южной  из  Четырех  Империй!  Какие  ласковые
письма писал! Да, Аккараф ждал нападения,  но  -  с  севера!  Проклятье!
Владыка Карнагрии совсем растерялся.
   Первое, что он сделал, это вызвал к  себе  посла  Священных  островов
Сок.
   Посол соктов Кен-Гизар, хитрый, матерый лис, явился  незамедлительно.
Аккарафу посол не нравился. Император несколько раз требовал от  соктов,
чтобы прислали другого. Но требования вежливо отклонялись, а настаивать,
ссориться со Священными островами - крайне накладно. Ни одна империя  не
просуществует без морской торговли, а на море заправляют сокты, как  это
ни печально.
   Но   теперь   Аккараф   заставит   посла   ответить   за   всегдашнюю
оскорбительную наглость! Разве нет у них  договора,  по  которому  сокты
защищают Карнагрию от вторжения с моря?
   Синие глаза Кен-Гизара на темном лице - небесные окна в мешанине туч.
Посол соктов, широкоплечий, выше среднего роста,  держался  так,  словно
это он был Царем царей: сдержанный формальный поклон и надменно поднятая
голова посла. Аккараф был в бешенстве, но сумел скрыть гнев  и  произнес
почти спокойно:
   - За что я вам плачу, сокт? Почему вражеские  воины  высаживаются  на
моем побережье, которое вы обязаны защищать?
   - Император имеет в виду фетсов? - вежливо осведомился Кен-Гизар.
   - Нет, я имею в виду демонов Джехи! - рявкнул Аккараф.
   - К моему большому сожалению, я должен сказать... - Сокт  запнулся  и
озадаченно поглядел на золотой браслет, украшавший его запястье.
   - Ну, что ты замолчал? - Аккараф сдвинул брови и раздул ноздри.
   - Я... Мне... - Сокту потребовалось усилие, чтобы взять себя в  руки,
но он справился.
   Погладив пальцами священный браслет с символом сокола, вдруг  ставший
горячим, как разогретая солнцем галька, посол поднял глаза и продолжил:
   - К моему  большому  сожалению,  я  ничем  не  могу  утешить  Владыку
Карнагрии. Договор, который мой народ заключил с Империей, гласит:  флот
Священных островов обязуется защищать  берега  и  корабли  Карнагрии  от
нападения пиратов. И только. Точно такое же  соглашение  мы  имеем  и  с
остальными империями, включая и Фетис. Может ли Царь царей  пожаловаться
на то, что мы пропустили пиратов к побережью Карнагрии?
   - Но эти проклятые фетсы  напали  на  меня!  -  закричал  Аккараф.  -
По-твоему, сокт, это не пиратский набег?
   Кен-Гизар покачал головой.
   - Это не пиратский набег, - произнес он спокойно.
   - А что же?
   - Это война.
   Аккараф  потерял  дар  речи.  Лицо  его  побагровело,  жирное   брюхо
заколыхалось от возмущения. Лекарь-фетс (война или мир, а фетсы - лучшие
врачеватели в империях), который в последние  годы  неотлучно  находился
при  Императоре,  когда  тот  решал  важные  дела,  немедленно  принялся
массировать шею и затылок Аккарафа.
   Спустя  некоторое  время  кожа  Императора  приобрела  обычный  цвет.
Аккараф успокоился.  Как  ему  ни  хотелось  прикончить  сокта,  с  этим
придется повременить. Тем более что формально посол  прав:  фетсы  -  не
пираты. Это война, а не набег.
   - Пошел вон, -  сказал  Аккараф,  с  удовольствием  пронаблюдав,  как
вытянулось лицо черномазого от такого обращения.
   Посол, впрочем, не мог позволить себе оскорбиться.  Поклонившись,  он
направился к выходу. Перед тем как покинуть Малый зал приемов, Кен-Гизар
остановился и оглядел обшитые дорогим черным деревом стены. Затем  молча
вышел и покинул императорское крыло. Золотой браслет жреца Яго,  который
Кен-Гизар носил на запястье, перестал обжигать кожу. Браслет этот был не
просто  дорогим  украшением:  он  обладал  собственной  магией   Яго   и
безошибочно обнаруживал магию чужую. Что ж, Кен-Гизар не  мог  позволить
себе ответить на оскорбительные слова Аккарафа, но зато мог  не  ставить
Императора Карнагрии в известность, что  у  него  под  боком  притаилась
нечисть.
   Когда посол соктов покинул Аккарафа,  Императору  сообщили,  что  его
личный маг просит немедленной аудиенции.
   - Нет, - отрезал Император. - Я больше не доверяю фетсам! К тебе  это
не относится, - добавил он, покосившись на лекаря. - Даггер, - обратился
он к начальнику дворцовой стражи, - вели арестовать мага и  держать  под
неусыпным наблюдением!
   Алый салютовал и собирался уйти, но Аккараф остановил его.
   - Ты вот что... Помягче с ним, все-таки маг...
   - Я понимаю, государь.
   Даггер очень хорошо представлял, чем может обернуться  гнев  мага.  С
чародеями не  шутят.  Их  или  убивают  сразу  или  холят,  как  дорогих
айпегских жеребят.
   Царского мага звали Фанкис. Имя, разумеется, не настоящее. Маг служил
еще предшественнику Аккарафа, и только Великому Ашшуру  ведомо,  сколько
фетсу лет.
   - Император велел позаботиться о твоей особе, -  дипломатично  сказал
капитан дворцовой стражи. - Ты  несомненно  знаешь,  что  твои  сородичи
напали на Карнагрию?
   - Несомненно.
   Кожа Фанкиса - желтая и  морщинистая,  а  борода  и  длинная  коса  -
совершенно белые. Никто не сообщал магу о нападении фетсов, но на то  он
и царский маг, чтобы знать все, что касается царя.
   - Я приставлю к тебе пятерых солдат. Никто не потревожит твою  особу,
- сказал Даггер.
   - Как угодно. - Глазки  мага  превратились  в  крохотные  щелочки.  -
Император не доверяет мне?
   Даггер нехотя кивнул.
   - Ты - фетс, - напомнил он.
   - Это правда.
   Чародей погладил свою белоснежную косу.
   - Пять солдат - это слишком много для одного старика, - заметил он. -
И слишком мало - для одного мага, а, Даггер?
   - Зачем тебе понадобилась встреча  с  Императором?  -  вместо  ответа
спросил капитан.
   - Разве царскому магу нужно объяснять кому бы то ни было,  почему  он
хочет встретиться с царем?
   Даггер промолчал. Его солдаты переминались у входа  в  покои.  Больше
всего они хотели бы убраться отсюда подальше.
   - Императору грозит опасность, - сказал Фанкис. - Здесь, во дворце.
   Зрачки фетса расширились и полыхнули темным огнем.
   Даггеру очень захотелось покинуть покои мага и больше никогда  с  ним
не встречаться. Но капитан был Алым, а значит, умел подавлять страх.
   - Какая опасность? - спросил Даггер твердым голосом.
   - Я скажу Императору лично. Передай ему.
   И повернулся к капитану спиной.
   - Я передам, - пообещал Даггер. И солдатам:
   - Оставайтесь здесь.
   Оказавшись в галерее, капитан  попытался  расслабиться.  Но  пылающие
глаза мага впечатались в память и отняли у капитана спокойствие.
   - Нет, я  не  желаю  его  видеть!  -  отрезал  Император.  -  Передай
начальнику  царской  стражи,  чтобы  явился  ко  мне.  Отныне  он  будет
находиться при мне постоянно. Его  мечу  я  доверяю  больше,  чем  чарам
фетса! Церемониймейстер!
   - Да, государь?
   - Распорядись, чтобы к  завтрашнему  утру  подготовили  Зал  Царского
Совета. Я желаю знать, что думают мои вельможи по поводу будущей  войны.
Кто еще просил о встрече со мной?
   - Командующий Черной пехотой, посол Эгерина, посланник Владыки  Реми,
советник Саконнин, помощник командующего флотом...
   - Довольно, - поморщился Аккараф. - Этак я до обеда не  управлюсь.  -
Приму троих и начну с посла.
 
Глава третья 
 
   Как преступника, посягнувшего  на  императорское  имущество,  Фаргала
отправили не в городскую тюремную яму, а в особый застенок на  задворках
Дивного города <Дивным городом в Карнагрии называют  дворцовый  комплекс
столицы и прилегающие к нему  постройки,  находящиеся  внутри  дворцовой
крепостной стены.>. Взглянув на эгерини,  теперь  мало  кто  из  прежних
знакомых узнал бы в нем того красавца-воина, каким Фаргал был всего лишь
несколько недель назад. Голый, грязный, исхудавший так,  что  все  ребра
наперечет. Месяц под проливным  дождем  внутри  железной  клетки,  среди
людей, ни один из которых не  рискнул  бы  выйти  один  на  один  против
вооруженного эгерини, зато очень хорошо знал, как довести  до  бешенства
беспомощного пленника.
   Брошенный в вонючую камеру, прикованный  к  кольцу  в  стене,  Фаргал
вытянулся на охапке гнилой соломы и закрыл глаза.
   Фаргал знал, что его казнят. И смерть будет мучительной. Не стали  бы
везти через полстраны, чтобы просто повесить.  Где-то  внутри  теплилась
надежда; Таймат сумеет его спасти. Слабая-слабая надежда...
   - Эй, парень, хочешь лепешку?
   Фаргал открыл глаза. Рядом с ним на корточках сидел старик.  В  руках
он держал кусочек серого черствого хлебца.
   - Хочешь лепешку, парень?
   - А ты?
   - Я старый, мне ее не разгрызть, - сказал старик. - И все равно, тем,
кто попал сюда, бессмысленно копить жир. Когда льва не кормят  три  дня,
он жрет даже кости.
   - Спасибо.
   Лепешка исчезла в одно мгновение.
   - За что тебя?  -  спросил  старик,  пристраиваясь  рядом  на  клочке
соломы.
   - Я разбойник, - сказал Фаргал. С тех пор как эгерини схватили,  этот
человек был первым, кто отнесся к нему с сочувствием.
   - А тебя?
   - У меня не было пяти монет, чтобы дать взятку сборщику.
   - И это все? - удивился Фаргал.
   - Ты, должно быть, не земледелец, парень, я угадал? А мы тут  все  за
одно сидим. Что я, что они! -  Старик  показал  на  сокамерников.  -  Ты
правда разбойник? На вид тебе не больше восемнадцати.
   - Так и есть, - кивнул эгерини. - В Карн-Апаласаре меня звали Большой
Нож. Не слышал?
   - Нет, а где это Карн-Апаласар?
   - Ты не знаешь? - изумился Фаргал. - Это на севере Карнагрии.
   - Я сроду не уходил из моего селения, - сказал старик. -  Вот  только
на старости лет совершил путешествие прямо в Дивный город. И кого же  ты
ограбил, что тебя привезли аж в столицу?
   - Караван, который вез налоговый сбор Императору.
   - Много добыл?
   - Тысячу золотых.
   - Ничего себе!
   Старик выпрямился и сказал с важностью:
   - Я горжусь, что ты ел мою лепешку! Пойду скажу этим. - Он кивнул  на
остальных узников, сбившихся в кучку у противоположной стены.
   "Что же это за закон, который одинаково наказывает и того, кто  украл
из императорской сокровищницы тысячу  золотых,  и  того,  кто  не  сумел
раздобыть нескольких серебряных монет?" - подумал Фаргал.
   Эгерини оглядел тюремную  камеру.  Узкое,  не  протиснуться,  окошко,
железная дверь. Полумрак. Ночью здесь наверняка  шныряют  крысы.  Фаргал
прислушался к разговору узников.
   Новость, которую принес старик, их не взволновала.
   - Говорят, когда лев тебя  хватает,  боли  совсем  не  чувствуешь,  -
говорил один.
   - Мало ли что говорят? Кого лев сожрал, тот уже не расскажет, а  кого
не сожрал - откуда он знает?
   - А я все думаю -  как  там  мои?  Долг-то  висит,  продадут  жену  с
детишками какому-нибудь шакалу...
   - А чего? - проговорил другой. - Рабу так даже и лучше.  Кормят  его,
лечат даже, если ценный...
   - У нашего управляющего рабы с восхода до заката, не разгибаясь...
   - А ты сам разве не так?
   - Ну так на своей земле, на себя же!
   - И где теперь твоя земля? Старик снова вернулся к Фаргалу.
   - Ничтожные люди, - пожаловался он. - Молодые,  а  не  понимают,  что
скоро умрут и нет у них больше ничего, и не будет.
   - Послушай, дедушка, -  произнес  Фаргал.  -  Почему  они  все  время
болтают о львах?
   - Хой! Так ты не знаешь? Мы же императорские преступники!
   - Ну и что?
   - Как что? Государственных преступников скармливают львам  на  Арене,
чтоб весь народ видел!
   Перед  мысленным  взором  Фаргала  возникла  крепость  Стура-Карн   и
Коронованный Лев, скалящий длинные клыки на государственном флаге.
   - Не горюй, - утешил его старик. - Это же лучше, чем когда на  столбе
повесят. Хорошо, ежели через три дня помрешь. А лев - он сразу...
 
*** 
 
   Начальник царской стражи Хугс родился в семье городского стражника  и
попал в  Алые  не  потому,  что  отличался  большим  умом,  а  благодаря
врожденным способностям к боевому искусству. Хугс  полагал  себя  лучшим
мечом Карнагрии. Надо признать, у него были основания для этого.
   Прохаживаясь по  пушистому  ковру  в  опочивальне  Царя  царей,  Хугс
поглядывал на парчовый полог, окружавший постель Императора, и  думал  о
рабыне, которую купил два дня назад. Хугс заплатил  за  нее  восемьдесят
шесть золотых, в десять раз больше, чем стоила обычная девственница.  Но
начальник стражи уже уверился:  приобретение  стоит  истраченных  денег.
Великондарская школа наложниц отбирала лучших девочек и готовила их так,
чтобы самый взыскательный вельможа остался доволен. Хугс не вельможа, но
от девчонки был в восторге. Поэтому  "привилегии"  неотлучно  находиться
при Императоре воин не очень-то обрадовался. Покосившись на полог, из-за
которого доносился звучный храп Царя царей, Хугс презрительно фыркнул. С
тех пор как Алый стал начальником царской стражи, Аккараф ни разу не был
с женщиной.
 
*** 
 
   Оборотень остановился за деревянной панелью. Позади уходил вниз узкий
тоннель, связанный с разветвленной сетью потайных  ходов,  пронизывающих
царский дворец. Самым старым  коридорам  этого  лабиринта  насчитывались
тысячи лет. Каждый Император, воссев на Кедровый трон, с  помощью  магии
или путем простого выстукивания стен  пытался  выяснить,  где  проложены
невидимые коридоры. Частично это удавалось, но  по  крайней  мере  треть
узких коридоров и тоннелей, спрятанных в  толстых  стенах  дворца,  была
защищена и от магии, и от звука, выдающего пустоту. Ход, в котором стоял
сейчас слуга Мудрого Аша, был именно таким.
   Оборотень прислушался. Собственно, чтобы услышать храп Императора  не
требовалось напрягать слух. А вот дыхание и  приглушенные  шаги  второго
могли уловить лишь очень чуткие уши.
   Оборотень насторожился. Его массивное тело наклонилось вперед,  ушные
раковины раскрылись, как два зеленых веера. Оборотень был  умен  (как  и
подобает слуге Мудрого бога) и ничего не забывал. Помнил он  и  то,  что
прежде Аккараф никогда не оставлял воинов в своей опочивальне. Император
считал, что шестеро Алых за дверью - достаточная  защита.  Но  сейчас  в
опочивальне Императора именно воин. И, судя по тому, как он ходит,  воин
этот - опытный боец. Слуга Аша не  сомневался,  что  справится  с  любым
воином-человеком. Зеленая светящаяся кожа оборотня,  когда  требовалось,
становилась тверже дерева, а клыки и когти, которые он мог  вырастить  в
одно мгновение, стоили любого оружия из стали.  И  еще  магия.  Нет,  ни
одному человеку не устоять против слуги Мудрого. Но сумеет ли  он  убить
достаточно  быстро?  И  остаться  неузнанным?  Оборотень  потер  гладкий
затылок. Ушные раковины втянулись внутрь, остались только два  маленьких
отверстия.  Тусклый  зеленый  свет,  излучаемый  кожей  оборотня,   едва
достигал покрытых вековой пылью стен. Низкий свод  коридора  избороздили
трещины. Ядовитый паук соскользнул сверху на невидимой  паутинной  нити,
упал на голову оборотня и, словно обжегшись, подогнул лапки  и  скатился
на пол. Слуга Мудрого не обратил на него внимания: он размышлял.
   Императора нужно убить. Причем именно в эту ночь. Оборотень не  знал,
для чего  это  нужно  его  повелителю,  но  знал,  что  будет,  если  он
ослушается.
   Нужная мысль пришла, и оборотень, сорвавшись  с  места,  помчался  по
коридору.
   Хугс вынул меч и для развлечения выполнил несколько приемов: "двойную
восьмерку", "кольчугу", "грифона". Начальник  царской  стражи  виртуозно
владел мечом: клинок его летал так стремительно, что  и  не  разглядеть.
Хугс удовлетворенно хрюкнул, бросил  меч  в  ножны  и  продолжил  мерить
шагами опочивальню.
   Оборотень бежал долго, спускаясь все ниже и ниже, пока не оказался  в
подземельях царского крыла дворца. Здесь, в вечном  мраке,  располагался
огромный водоем, питаемый  подземными  ключами.  По  замыслу  строителей
водоем должен был в случае осады обеспечить защитников водой. За века  о
нем забыли. Вход на спиральную лестницу, ведущую к  рукотворному  озеру,
был заложен кирпичом при строительстве очередной башни. Но сама лестница
сохранилась.
   Оборотень  часто  приходил  сюда.  Твари,  водившиеся  в  заброшенном
водоеме, служили ему пищей.
   Черная вода забурлила. Нечто больше всего напоминающее обрубок  кишки
выпрыгнуло из воды и повисло, вцепившись в ногу слуги Аша. Миг - и тварь
уже извивается у него в руке, разевая усеянную крохотными зубами  пасть.
Оборотень  сжал  пальцы  крепче:  червеобразное  тело  покрывала  слизь.
Оборотень  засмеялся.  Он  смеялся   только,   когда   оставался   один.
Потребность смеяться осталась с тех времен, когда он  был  человеком,  а
быть человеком слуга Мудрого считал унизительным.
   Не переставая хохотать, он  устремился  наверх.  Из  пасти  пойманной
твари капала густая слюна с острым кислым запахом.
   Спустя  четверть  часа  оборотен