о был берег моря. Только все цвета почему-то оказались  вывернутыми
наизнанку. Вода - желтая, с краснотой, как обожженный  кирпич;  песок  -
такой яркой голубизны, словно  светится.  А  вот  руки  стали  серыми  и
полупрозрачными. Они лежали  на  песке,  и  голубизна  его  просвечивала
сквозь ладони.
   Фаргал потрогал левую руку, и пальцы,  правой  руки  проникли  внутрь
запястья. Резкая боль  заставила  отдернуть  руку.  Опираясь  на  песок,
который ощущался совсем не как песок, Фаргал встал  на  колени.  Он  был
голый, серый и какой-то...  пустой.  Юноша  поглядел  на  свой  живот  и
подумал, что душа его выглядит не очень привлекательно.  Хотя  здесь,  в
стране мертвых, может быть, все такие?
   Юноша поднялся на ноги. По  крайней  мере,  это  полупрозрачное  тело
слушается его. Желтое море, голубой песок, какая-то невероятных размеров
стена на горизонте... И совершенно никого  вокруг.  Босые  ноги  Фаргала
стояли на песке, и песок просвечивал сквозь них, как сквозь тело медузы.
   Фаргал сделал несколько шагов. Ощущение такое, словно идешь  по  туго
натянутой ткани. Следов на песке не оставалось.
   Желтые волны наползали  на  берег  и  медленно  втягивались  обратно.
Полоски зеленой пены.  почему-то  напоминали  волосы.  Фаргал  посмотрел
вверх. Неба не было.
   Тоска накатила внезапно и сокрушила его. Словно что-то прорвалось,  и
чувства хлынули наружу, как вода из лопнувшего меха.  Фаргал  со  стоном
рухнул на песок. Великий Ашшур! Он никогда не увидит неба!
   Через некоторое время он успокоился. Просто лежал, прижавшись щекой к
песку, не ощущая ни тепла, ни холода и не удивляясь, что его дыхание  не
тревожит ни одну песчинку. Ведь и воздуха, наполняющего  легкие,  Фаргал
тоже не чувствовал. Он мог бы, и вовсе не дышать - ничто  не  изменилось
бы...
   - Скрр-хрр, скрр-хрр...
   Звук? Шаги? Фаргал оторвал голову от песка и увидел  серые  узловатые
колонны.
   - Скрр-хрр...
   Звук. с которым одна из колонн выползла из песка, вознеслась вверх  и
передвинулась на десяток человеческих шагов.
   - Скрр-хрр...
   Колонна погрузилась в песок, и следующая за ней пришла в движение. Их
было много, не меньше дюжины.
   Оцепенев, Фаргал следил за их приближением. Он боялся поднять  глаза,
боялся увидеть, кого несут эти чудовищные ноги.
   - Скрр-хррр...
   Заостренная, словно обтесанная топором, бурая в белых  разводах  нога
опустилась всего в дюжине шагов от Фаргала, Песок вскипел под ней и осел
вокруг голубым валом.
   "Я мертв! - сказал себе Фаргал. - Мертвого убить невозможно!"
   Следующая колонна  поползла  вверх,  и  тут  юноша  совершенно  точно
осознал, что опустится она прямо на него.
   Панический ужас объял Фаргала.
   Он вскочил  и  понесся  прочь.  Все  его  полубесплотное  тело  стало
одним-единственным желанием: бежать, спасаться!
   Фаргал мчался вдоль края воды, едва касаясь ступнями поверхности.  Он
летел, как лист, подхваченный ветром...
   Второй был намного меньше.  Пожалуй,  всего  на  локоть-полтора  выше
Фаргала.  Маленькая  треугольная  мордочка,  огромные  сплошной  черноты
глаза, хоботок вместо носа.
   Он выглядел смешным, выглядел бы... там, в мире живых. Но здесь...
   Фаргал почувствовал,  что  грудь  вот-вот  разорвется  от  ужаса.  Он
вскинул свои  бесплотные  руки,  защищаясь,  хотя  чувствовал  уже,  что
защититься невозможно.
   - Не-ет! - закричал Фаргал. - Не надо-о!
   И тогда демон схватил его.
 
Глава двенадцатая 
 
   - Мы пришли. - Тарто откинул полог шатра.
   Следом за ним вошел человек с кожей светло-желтого  цвета  и  длинной
бородой, зачесанной за  уши.  Фетс.  Длиннополая,  подпоясанная  кушаком
куртка, просторные шаровары. И шелковый значок школы волшебников Пао  на
головной повязке. Еще не маг, но уже и не обычный колдун.  Сердце  Нифру
преисполнилось надежды.
   Фетс внимательно оглядел собравшихся в шатре цирковых, заметив Нифру,
безошибочно признал соплеменницу и поклонился так, как принято кланяться
в Фетисе при встрече со знатной дамой. Нифру склонилась в  ответ,  держа
перед грудью открытые ладони: в знак доверия и чистоты намерений.  Почти
забытый ею ритуал.  Фетс  был  удовлетворен.  И  больше  не  обращал  на
соплеменницу внимания.
   Он решительно направился в больному. Цирковые расступились, пропуская
его к ложу.
   Широко открытые глаза Фаргала смотрели вверх... но не видели  ничего.
Он лежал так уже почти сутки,  и  все  искусство  Нифру  было  бессильно
вернуть юношу к жизни.
   Фаргал не разбился при падении. Ему повезло: он упал на кожаный  верх
фургона, тентом прикрывавший костер, переломив шест и оборвав  растяжки.
Кости юноши остались целы... Но душа его ушла.
   Фете склонился над больным,  приблизил  свое  лицо  вплотную  к  лицу
юноши. Тарто поднес масляную лампу, но колдун сказал:
   - Не нужно света.
   Сухая рука с тонкими подвижными пальцами нашла кисть Фаргала,  пальцы
ощупали запястье юноши, деликатно, словно усики муравья.
   - Его душа странствует, - изрек фетс, распрямившись.
   Слова, которые ничего не объяснили никому, кроме Нифру. А  ей  это  и
так было известно.
   - Он поправится? - спросила Мили.
   Колдун не ответил.
   - Мою сумку, - сказал он, и Большой не без  опаски  -  все-таки  вещь
колдуна - передал фетсу кожаную дорожную суму.
   Колдун распустил шнуровку.
   Крохотная  курильница,  кристалл  аметиста,  какой   используют   для
ясновидения, лепешка из белого янтаря и крохотный восковый  человечек  с
палочкой-посохом.
   Все  эти  предметы  были  хорошо  знакомы  Нифру.  Она   сама   могла
воспользоваться ими, но глубина волшебства зависела от  личной  силы,  а
этим фетсианка похвастать не могла. Потому что была женщиной,  а  магия,
которой обучали в школах Фетиса, предназначалась для мужчин.
   - Мы не мешаем? - спросил Тарто.
   - Нисколько.
   Что-то в  голосе  соплеменника  насторожило  Нифру.  Чуть  позже  она
сообразила: колдун хочет произвести впечатление. Хорошо ли это?
   Фетс извлек из сумки длинную полоску пергамента, кисть  и  тушечницу.
Затем уронил в курильницу черное зернышко, коснулся его  пальцем.  Вверх
поплыл дымок.
   Нифру оказалась права: колдуну нужны  свидетели  его  успеха.  Именно
поэтому он оставил цирковых в шатре, именно поэтому так легко  отозвался
на просьбу Тарто. Кто лучше цирковых может разнести его славу?  А  слава
молодому фетсу ой как нужна. Какой Владыка возьмет на службу безвестного
колдуна?
   Уложив пергамент на дощечку, фетс кисточкой, тщательно выводил значки
заклинания. Из своего угла Нифру не могла определить, какие  именно,  но
сладковатый запах тлеющего зерна цамуш  говорил  сам  за  себя.  Холодок
пробежал по спине женщины. Цамуш помогает чародею соединить грани миров.
   Фетс помахал пергаментом в воздухе,  чтобы  высушить  чернила,  затем
вложил полоску между зубами Фаргала.
   Колдун четырежды дунул по сторонам света и поставил восковую  фигурку
на белый янтарь.
   - Фан-сонг-со, фанг-сон-соань! -  нараспев,  модулируя  нужные  тона,
произнес он.
   - Аньцзы-Яго-зиньз.... Аньцзы-Аш-нингкань... Фан-валинь-фан...
   После каждой фразы колдун наклонялся и глубоко вдыхал дым цамуша.
   "Он или глуп, или бесстрашен, или очень силен", - думала Нифру.
   Она никогда не посмела бы сама отправиться за душой Фаргала.
   "Я должна его предупредить. Он думает, что перед ним обычный человек,
упавший с горы!"
   Но - поздно. Желтое сияние, окружавшее колдуна,  начало  таять.  Душа
уходила.
   Никто, кроме Нифру, не догадывался о том,  что  происходит.  Цирковые
смотрели на колдовство так, как зрители смотрят на них  самих  во  время
представления.
   Голова фетса откинулась назад. И без того узкие глаза превратились  в
крохотные щелочки. Сияние угасло полностью. Колдун преступил грань  мира
живых. Теперь оставалось только ждать.
   Крик, потрясший шатер, заставил всех содрогнуться. Один  лишь  Фаргал
остался недвижим.
   - И-и-и!
   Фетс опрокинулся  на  спину,  выгнулся  мостом,  затрясся,  словно  в
падучей. Кровавая слюна потекла у него изо рта.
   - И-и-и... - Истошный вой прервался булькающим звуком.
   Цирковые не  знали,  часть  ли  это  ритуала  или  происходит  что-то
недоброе. Но никто не  вмешивался.  Нельзя  трогать  колдуна,  творящего
чары.
   Тарто с безмолвным вопросом взглянул на Нифру.
   - Демон коснулся его, - спокойно сказала женщина. - Нам не  угрожает.
Демон коснулся его там.
   Значит, все-таки глупость, а не сила. Нифру вздохнула. Чем она  может
помочь самонадеянному земляку? И хочет ли она помочь?
   Нифру еще раз  вздохнула,  затем  взяла  у  Тарто  масляную  лампу  и
поставиля рядом с восковой фигуркой на янтаре. Хоть что-то...
   Мертвые неподвижные глаза Фаргала все так же смотрели вверх.
   Колдун содрогнулся в последний раз, затылок его громко ударился оземь
- и затих
   - Он умер?  -  через  некоторое  время  скорее  с  интересом,  чем  с
беспокойством, спросил Кадол.
   Нифру не ответила.
   "Смелый и глупый, - думала она. - Бесполезно смелый и глупый".
   И  тут  фетсианка  заметила   слабое   свечение,   возникшее   вокруг
скрючившегося на земле тела. Нифру напряглась, ладони ее мгновенно стали
влажными, а правая рука потянулась к магическому камню.
   "Нет, не надо, Ашшур, спаси нас!"
   Сияние  сгустилось  и  обрело  слабый  салатный  оттенок.   Нифру   с
облегчением  разжала  пальцы.  Колдун  возвращался   -   и   возвращался
свободным!
   Однако прошло не меньше часа, прежде чем фетс открыл глаза. И  только
к утру к нему вернулись  дар  речи  и  возможность  двигаться.  К  этому
времени в шатре оставались только Нифру, Тарто и Большой.
   - Дайте мне пить, - попросил колдун.
   - Ну что? - спросил старшина, когда фетс утолил жажду. - Сможешь  ему
помочь?
   Старшина хоть и был женат на колдунье, в магии не разбирался.
   - Помочь? Нет, нет, нет! - на одном дыхании выговорил колдун.
   Он попытался подняться, но не смог.
   - Дай мне еще воды!
   - Соанг ши лакш? - спросила Нифру на старофетском.
   Колдун безумным взглядом уставился на женщину.
   - Пусун, - выдохнул он. - ан ши лакш.
   Нифру крепко-крепко сжала зубы и закрыла глаза. Худшее, что она могла
услышать, было сказано.
   - Уходи, - сказала женщина. - Вон. Прочь. Муж, уведи его.
   - Я сам. - Фетс с трудом поднялся и сгреб в сумку амулеты. - Я сам.
   Уже выходя из шатра, колдун оглянулся. Нифру  подчеркнуто  глядела  в
сторону.
   - Я виноват, - пробормотал фетс. - Но что я мог...
   Тарто проводил фетса и попросил  Большого  отвезти  колдуна  назад  в
Бушк. Когда старшина вернулся в шатер, Налус, Кадол и Мили уже были там.
   - Что, ма? - спросила Мили. - Он не помог Фаргалу?
   - Он ходил  за  его  душой,  -  лишенным  эмоций  голосом  произнесла
фетсианка. - И он столкнулся с демонами, которые пленили душу мальчика.
   Мили в ужасе прижала руку к губам, а Кадол и Налус вскочили на ноги.
   В наступившей тишине раздался хриплый голос Тарто:
   - Мы должны бежать? Сколько у нас есть времени? Всякий в мире  Ашшура
знает, что ждет пожранного  демоном.  Тело  несчастного  становится  для
демона дверью, ведущей в мир живых.
   - Времени довольно, - тем же тусклым голосом проговорила Нифру. -  Вы
успеете уйти.
   - А ты? - насторожился Тарто.
   - Я остаюсь.
   - Мама! - воскликнул Кадол. - Да ты с ума сошла!
   - Заткнись! - В голосе  старшины  была  такая  ярость,  что  его  сын
немедленно прикусил язык.
   - Жена, - продолжил Тарто более мягко, - я тебя не понимаю.
   - Демоны пленили его душу, но не овладели ею, - ответила фетсианка.
   - Значит, есть надежда, что...
   - Нет.
   - Тогда - зачем?
   Нифру пожала плечами.
   - Ладно. - Тарто принял решение:
   - Налус, поднимай младших, вы уезжаете.
   - Без вас мы никуда не поедем, - твердо ответил старший сын. -  Мама,
зачем ты так поступаешь, знаешь ведь, что мы вас не оставим.
   Нифру посмотрела на сына. Пальцы ее коснулись волшебного  камня.  Она
могла сделать и так, что дети уйдут вопреки собственнной воле.
   - Это нечестно. - Налус заметил ее движение. - Если ты отправишь нас,
а сама погибнешь.
   - У него есть право решать самому, - негромко произнес Тарто.
   - У меня тоже, - так же тихо сказала Нифру. - И я остаюсь.
 
*** 
 
   Фаргал выдохнул пламя и увидел как обугливается лицо женщины, которую
он  любил.  Руки  его  вытянулись  вперед,  и  кривые  когти  впились  в
почерневшую плоть, разрывая ее на куски.  Фаргал  знал,  что  Нифру  еще
жива, он чувствовал нестерпимую боль и наслаждался этой болью. Клыки его
сомкнулись на предплечье женщины, хрустнула кость.  Не  разжимая  зубов,
Фаргал протяжно завыл, дернул  головой,  напрочь  оторвав  руку.  Скосив
глаза  он  видел  тонкие  пальцы,  совсем  неповрежденные,   обхватившие
волшебный камень. Оплавленные концы цепочки раскачивались, как маятники.
Кровь хлестала из разорванных артерий,  и  жизнь  Нифру  могла  угаснуть
очень быстро. Жизнь и боль. Фаргал разжал  челюсти,  уронив  отгрызенную
руку,  и  выдохнул.  Пламя  охватило  культю,  превратив  её  в   черную
головешку. Полумертвое тело женщины вздрогнуло. Фаргал поднял голову, не
спеша огляделся. О, здесь были и другие. Они  не  посмеют  шевельнуться,
пока он не позволит. Его могущество сковало  их.  Его  могущество  и  их
собственный страх...
   Черная потрескавшаяся корка вместо  кожи,  красные  провалы  глазниц,
серый пепел вместо волос... И боль, невероятная боль...
   - Нет, - зарычал Фаргал. И ненависть его превозмогла и боль, и страх,
и жажду.
   - Нет!
   Это его лицо сожжено, это его оторванная рука валяется на земле...
   - Нет!
   Тонкие пальцы. Нифру,  сжавшие  волшебный  камень...  почему  она  не
умирает?! Пламя, выметнувшееся изо рта,  ударяет  вниз,  запах  горелого
мяса...
   Добрые глаза демона, сострадающие глаза...
   Крылья, у него есть крылья!
   Фаргал рвется вверх, врезается во что-то мягкое, падает...
   - Нет, я не хочу!
   - Прочь!
   Голова Фаргала отрывается от земли. Он видит...  Как  она  прекрасна!
Гудящий сгусток  пламени  извергается  изо  рта...  и  рассеивается,  не
коснувшись божественно красивого лица. Божественно?..
   - Назови мое имя!
   - Таймат... - шепчет он, узнавая. И обнаруживает, что демонов  больше
нет. Только голубой песок вокруг и сотканная из света фигура богини.
   - Избранник моей Судьбы,
   Ты придешь ко мне и принесешь  свою  верность,  свое  мужество,  свой
нерастраченный пыл мне отдашь без остатка.  О,  как  высока  и  безмерна
будет радость моя, как высока и безмерна будет нежность моя,  дар  тому,
кто меня полюбил.
   Ослепительный луч ударил в грудь. Боль  острая  и  сладостная.  Голос
богини как поток воды для умирающего от  жажды.  Обволакивает,  очищает,
мучительно.
   - Мой Фаргал!
   Он силится открыть глаза, но свет так ярок, что веки не слушаются,  а
когда слепящее сияние угасает и юноша наконец в силах разлепить веки, то
видит не божественный лик Таймат...
   ...а желтую ткань шатра, просвеченную утренним солнцем и  осунувшееся
лицо Нифру.
   Фетсианка спала, опершись щекой на ладонь.  Трое  суток  странствовал
Фаргал в мирах безумия, и трое суток  Нифру  бодрствовала  рядом  с  его
постелью. И только когда  прозрачное  сияние  жизни  затеплилось  вокруг
неподвижного тела юноши, Нифру позволила себе заснуть.
 
Глава тринадцатая 
 
   К  исходу  месяца  Новорожденных  труппа  подошла  к  воротам  города
Каммит-Зар, столицы земли Ширак. Еще до того, как они  миновали  ворота,
Фаргал уже знал, что это его  город,  и  нисколько  не  удивился,  когда
увидел над плоскими зелеными крышами белоснежную башню,  вознесшуюся  на
руках мраморных колонн.
   Тарто направил фургоны в тень крепостной стены и  остановил  лошадей.
Фаргал спрыгнул на землю и помог спуститься  старшине.  Нифру  соскочила
сама, быстрая, гибкая, невозможно поверить, что через несколько лет  она
будет выглядеть не младше своего мужа.
   Фаргал посмотрел на белоснежную башню, и ему показалось, что он видит
над ней свет.
   Тарто кашлянул, и Фаргал отвел глаза от храма. Цирковые окружили его,
никто ничего не говорил. Да и что можно сказать? Совсем  недавно  Фаргал
был одним из них, частью семьи. Он ел их пищу и дрался бок о бок с ними.
Все, что знал и умел, юноша получил от  них.  Одиннадцать  лет  цирковые
открывали ему мир, оберегали и учили так, словно Фаргал был с ними одной
крови. Они были свои. Теперь Фаргал уходит... У юноши перехватило горло.
   - Ну ладно, ладно, парень! - Большой сгреб его в охапку  и  прижал  к
себе. - Мы ж не померли, увидимся через пару лет!
   Фаргал, который теперь  ростом  не  уступал  бывшему  солдату,  вдруг
обнаружил, что волосы на макушке Большого поредели и тронуты сединой.
   Бывший солдат отстранил от себя своего  воспитанника,  полюбовался  и
уступил место Мили. Фаргал и дочка Тарто никогда  не  были  в  особенной
дружбе. Но сейчас, прикоснувшись  к  ее  губам  и  вдохнув  запах  кожи,
пахнущей молоком, юноша подумал, что так и не узнал ее  как  следует.  И
уже не узнает.
   Мимош и Бубенец пожали ему руки, похлопали по спине. Парни  в  мыслях
уже плыли на собственном корабле к загадочному Фетису. И не могли  взять
в толк, почему их друг решил пойти в жрецы.
   Налус и Кадол. Два брата, абсолютно не похожие друг на друга.  Налус,
надежный, как обитое железом колесо, - и подвижный, нервный  Кадол,  чье
лицо с каждым годом все больше напоминало лицо его матери.
   - Прощай, брат!
   Пушинка, когда мать подтолкнула  ее  вперед,  застенчиво  потупилась.
Фаргал подхватил ее на руки, хотел подбросить вверх, как делал  это  еще
год назад, но передумал, просто поцеловал в щеку.
   - Я тебя люблю, - прошептала девочка, щекоча губами ухо Фаргала.
   - И я тебя, - ответил юноша.
   Он опустил ее на землю и повернулся к Тарто.
   - Мы тебя проводим, - хрипло произнес старшина. Единственный глаз его
повлажнел.
   - До свиданья, - сказал Фаргал всем сразу и пошел следом за Тарто.  В
последний раз.
   На привратной башенке Каммит-Зарского  храма  Таймат  сидела,  поджав
ногу, хохлатая цапля.
   - Вот и все, - промолвила Нифру. - Дальше ты пойдешь сам.
   - Да, -  сказал  Фаргал,  глядя  на  фетсианку  и  стараясь  накрепко
запомнить ее лицо. Он знал: даже если они еще встретятся,  такой  он  ее
больше не увидит.
   - Да, мальчик, нам  будет  тебя  не  хватить,  -  дрогнувшим  голосом
произнес Тарто.
   На миг перед его мысленным взором  возник  беловолосый  мальчуган  на
обочине дороги. Возник  и  исчез.  У  нынешнего  Фаргала  волосы  совсем
черные.
   - Прощай, - сказал старшина и, повернувшись, быстро пошел прочь.
   - Прощай, - эхом отозвалась Нифру, порывисто прижала к себе Фаргала и
отпрянула раньше, чем он успел ее обнять. - Прощай!
   Юноша проводил их взглядом, вздохнул и,  подойдя  к  воротам,  дважды
ударил в гонг. Никто не ответил,  только  цапля  посмотрела  на  него  с
неодобрением. Тогда юноша просто толкнул створки - и ворота открылись.
   Белая дорожка между цветущих вишен, прямая как стрела, вела к  храму.
Никто  не  вышел  навстречу,  и  Фаргал,  помедлив  немного,  решительно
двинулся вперед. Подул ветер, осыпав юношу нежными вишневыми лепестками.
   "Здравствуй, - сказала богиня. - Я тебя ждала".
 
*** 
 
   Течет могучая река, Смывая берега. Холмов зеленые стада Бредут  через
века, Беззвучно падают леса И вырастают вновь. Звенят младые голоса  Над
древнею страной...
   Два года спустя Фаргал стоял на холме  и  смотрел  вниз,  на  великую
реку.
   Карн. Граница между Эгерином и Карнагрией. Юноша видел  темно-зеленую
линию противоположного берега, крепость на широком мысу, лодки, ползущие
вдоль берегов. Прямо посередине реки - голая скала. Зоркие глаза Фаргала
разглядели, как пенится вода у ее западной оконечности. Карн  -  быстрая
река. Это издали она кажется неторопливой.
   Юноша опустился на траву  и  развязал  мешок.  Кусок  вяленого  мяса,
ячменная лепешка и несколько глотков пива. Не обе