переваривали происходящее, Фаргал, оказавшийся у них  за
спиной, времени не терял.
   Первый  удар  достался  Смерчу.  Из  наполовину   перерубленной   шеи
гладиатора хлынула кровь. Второй удар предназначался  Передону,  но  тот
единственный  из  Зеленых  боковым  зрением  уловивший  прыжок  Фаргала,
отскочил назад, сломав строй, но сохранив жизнь. Оказавшийся рядом Уголь
попытался поддеть вожака Черных копьем,  но  Фаргал  уклонился  и  ранил
полутабита в ногу. Неопасно.
   Тем временем самериец Кремень, улучив момент, всадил  копье  в  бедро
Бугая, повернул, выдернул и отскочил назад. Люшар попытался  сделать  то
же, но оказался не таким проворным. Его противник. Борона, с такой силой
отшиб копье щитом, что оружие вылетело из рук  молодого  гладиатора.  Со
свирепой улыбкой Борона всадил собственное копье в живот Люшара. Тяжелый
наконечник  продырявил  кирасу  и  на  половину  длины   погрузился   во
внутренности. Люшар страшно закричал.
   Ш-ш-ир! - сеть Боса свистнула в воздухе и захлестнула голову  Бороны.
Зеленый, выпустив копье,  рванулся  в  сторону,  выдернул  сеть  из  рук
противника... и напоролся на кривой меч  Пирата.  Мигом  позже  шипастая
булава  Бунтовщика,  обрушилась  сбоку  на  шлем  Бороны,  смяла  его  и
проломила череп.
   Бунтовщик пережил убитого только на пару мгновений. Копья  Соловья  и
Грохота пронзили его с двух сторон.
   Бос подхватил сеть - Пират отбил  целившее  в  соратника  копье  -  и
отпрыгнул назад. Они оказались вдвоем против Грохота и  Соловья,  бойцов
куда более опытных, и могли рассчитывать только на легкость  собственных
ног.
   Кремень не успел добить Бугая. На самерийца обрушился  вожак  Зеленых
Таран. Черный сумел отразить  первый  удар  и  даже  попытался  отрубить
наконечник колья. Но карнитское  копье  на  три  ладони  от  наконечника
оковано железом, и Кремень лишь зазубрил клинок.  Самериец  помнил,  как
сражался его противник совсем недавно, и даже не  пробовал  достать  его
мечом. Он отступил назад, надеясь, что враг раскроется в  атаке  или  же
кто-нибудь из Черных придет  на  помощь.  Самериец  видел:  первый  ход,
благодаря Фаргалу, ими выигран. Строй Зеленых распался и потери их  были
больше, чем у Черных. У новичков появился шанс.
   Тройка Черных - Зубастый, Угар и Гвоздь - оказались против Передона и
Полосуна. Трое против двоих. Вооружение -  примерно  одинаковое.  Однако
исход этой схватки был заранее предрешен. Один Переден стоил больше, чем
вся тройка Черных. Первый же  его  выпад  поразил  Гвоздя,  стоявшего  в
центре. Угар попробовал достать Зеленого, но Переден уклонился и  всадил
копье Черному в левый бок, а Полосун тем  временем  окованным  в  железо
тупым концом копья раздробил стопу Зубастого. И  добил  упавшего  точным
ударом в горло.
   Фаргал скрестил оружие с Углем. Немногим раньше меч Фаргала  оцарапал
ногу  полутабита,  но  рана  была  пустяковая,  и   Уголь   не   потерял
подвижности. Он отбросил щит и теперь  держал  копье  двумя  руками  над
головой,  угрожая  Фаргалу  ударом  сверху.  Эгерини  сделал  вид,   что
собирается ударить снизу,  но  Уголь  не  обманулся.  Или  просто  решил
рискнуть. Вскрикнув, он метнул тяжелое копье над щитом  эгерини.  Фаргал
уклонился, и копье ударило в песок. Уголь повернулся, собираясь  бежать,
но не успел сделать и шага, как меч Фаргала вошел в его спину.
   Выдернув копье из горла  Зубастого,  Полосун  огляделся  и  сразу  же
выбрал себе нового противника. Кремня. Ему нужен был меч самерийца.
   В одно мгновение пробежав полдюжины шагов,  Полосун  на  бегу  метнул
копье. Кремень упал, Полосун схватил его меч и радостно засмеялся.
   Взгляды Фаргала и Передона встретились. Между ними  не  было  никого.
Только  трупы.  Навстречу  друг  другу  они  двинулись   одновременно...
Несколько мгновений гладиаторы изучали друг друга.  Затем  Переден,  чье
оружие было длинней, сделал пробный выпад. Эгерини с легкостью уклонился
и, скользнув вдоль древка копья,  нанес  колющий  удар.  Переден  принял
клинок на щит и отступил. Он был настороже. Новичок доказал,  что  умеет
драться, причем действия его - непредсказуемы. Очень неудобный противник
даже для такого мастера, как Переден.
   Они  оказались  достойными  соперниками.  Атаки  молодого  гладиатора
неизменно разбивались  о  мастерскую  защиту  Зеленого.  Правда,  и  сам
эгерини без  особых  усилий  отражал  выпады  противника.  Ловко  орудуя
маленьким щитом, более легкий на ногу и более гибкий, эгерини без  труда
избегал  смертоносного  острия.  К  сожалению,  их   поединок   не   мог
продолжаться долго. Таран и Полосун  поспешили  на  помощь  соратнику...
Хотя сам Передон помощи не просил.
   - Он - мой! - крикнул Зеленый. - Прочь! - Стыдно, если он  не  сумеет
справиться с новичком. Да его потом на смех подымут! - Прочь!
   Таран  приостановился,  оглянулся  на  четверку  оставшихся  в  живых
гладиаторов. Бос и  Пират  еще  держались.  Бос  метался  из  стороны  в
сторону, вертя над головой сеть.  Копье  его  описывало  замысловатые  и
бессмысленные кривые. В этих движениях не были ни малейшей угрозы  таким
бойцам, как Соловей и Грохот. Поэтому  оба  Зеленых  сосредоточились  на
более опасном кушога. Однако взять ловкого, как  мангуста,  Пирата  было
непросто. Соловей и Грохот бороздили ногами смешанный с опилками  песок,
обливались потом, но им, более тяжелым и телосложением,  и  вооружением,
никак  не  удавалось  прижать  врагов.  Вмешательство  Тарана  могло  бы
приблизить развязку, но Таран, как вожак Зеленых, по  негласному  обычаю
двора, не должен вмешиваться, если на стороне его партии явный  перевес.
Таран упер копье в песок, выжидая.
   А вот Полосун ждать не стал. И плевать ему на указания Передона.  Меч
его свистнул в воздухе и едва не разрубил плечо эгерини. Фаргал  прыгнул
назад, а  Передон  разразился  бранью.  Полосун  оказался  между  ним  и
эгерини.
   Звонко лязгнули мечи. Фаргал вскинул щит, закрывая противнику  обзор,
и лягнул его в пах. Кольчужная юбка  смягчила  удар,  но  тем  не  менее
Полосуну мало не показалось. Он охнул,  оступился,  злобно  выругался...
Клинок Фаргала описал короткую  дугу,  вскользь  задел  меч  Полосуна  и
режущим ударом вспорол правый наплечник Зеленого.
   - Отойди, ослиная задница! - рыкнул Переден.
   Но его соратник завертел  мечом,  и  под  восторженные  вопли  трибун
ринулся в атаку. Последнюю. Меч эгерини подцепил вражеский клинок,  увел
его вверх и обратным  косым  движением  снизу  вспорол  бедро  Полосуна,
скользнул по нагруднику и,  перерезав  ремень  шлема,  разделил  пополам
трахею гладиатора.
   Фаргал махнул клинком, стряхивая кровь. А Переден, перепрыгнув  через
бьющегося в агонии  Полосуна,  с  диким  криком  послал  копье  в  живот
эгерини. Фаргал ушел в сторону, споткнулся о  брошенный  щит,  с  трудом
удержал равновесие и получил сильнейший  удар  по  правому  плечу  краем
наконечника. Ему повезло, что железо карнитского копья не оттачивают  по
краям.  Но  рука  эгерини  мгновенно  онемела.  По  счастью,  он   успел
перехватить меч в левую руку.
   И оказался лицом к лицу  с  набежавшим  Тараном.  Ярость  захлестнула
Фаргала. Бросившись прямо на вражеское копье (он даже  не  почувствовал,
как прошедший  под  мышкой  наконечник  зацепил  и  разорвал  кольчугу),
эгерини прямым ударом  сверху  разрубил  шлем  и  череп  Тарана.  Фаргал
зарычал, увидев, как падает назад отброшенный ударом  гладиатор  и  алая
полоса вспухает у него на лбу.
   Когда эгерини повернулся, бежавший к  нему  Переден  остановился  как
вкопанный. Будто что-то ударило гладиатора в грудь.
   Фаргал, чувствуя себя так, словно вся кровь вскипела у него в жилах и
рвется наружу тугими струями смертоносного  пара,  сделал  шаг...  Всего
только шаг, но Переден отшатнулся, и копье его опустилось.
   - Не надо, - как будто кто-то другой говорил голосом Передона, а  сам
он стоял где-то в стороне, - я сдаюсь.
   Пальцы гладиатора разжались, и копье упало на песок.
   Когда Переден  бросил  на  песок  свое  оружие,  возмущенные  трибуны
разразились презрительными воплями. Чтобы гладиатор  сдался,  оказавшись
один на один с противником? И какой гладиатор! Особенно  неистовствовали
поставившие на Зеленых. Деньги выпали у  них  из  рук  вместе  с  копьем
трусливого гладиатора.
   Потом, сгорая от стыда. Переден будет вспоминать о своем  позоре,  но
так никогда и не сможет объяснить себе, почему он сдался.
   Фаргал не услышал слов, но когда тяжелое карнитское  копье  упало  на
песок, до его затуманенного сознания дошло, что противник сдался. Тут же
забыв о нем, эгерини бросился на противоположный конец Арены, где Бос  и
Пират кое-как отбивались от пары Зеленых.
   Рык приближавшегося Фаргала ударил в уши сражавшихся.
   - Спина! - крикнул Грохот.
   Соловей тут же развернулся навстречу эгерини. Ярость Фаргала достигла
предела. Разум больше не управлял  им.  Эгерини  жаждал  боя  и  не  мог
вытерпеть даже те мгновения, которые потребовались,  чтобы  добежать  до
противника. В десяти шагах от Соловья эгерини швырнул в него меч.
   Соловей от неожиданности,  вместо  того  чтоб  отбить  оружие  щитом,
отпрянул в сторону, и клинок, пробив латы, на  пол-ладони  погрузился  в
спину Грохота.
   А Фаргал, не замедлив бега, налетел  на  Соловья.  Тот  встретил  его
острием копья, но эгерини подпрыгнул, ногой отшиб копье и  другой  ногой
ударил  Зеленого  в  грудь.  Соловей  отлетел  на  несколько  шагов   и,
оглушенный, распластался на песке. Фаргал же, потеряв  равновесие,  упал
прямо под ноги Грохота.
   Раненый гладиатор замахнулся копьем, но сеть Боса,  обвившись  вокруг
его руки, пресекла удар, а эгерини, пружиной взлетев вверх,  обрушил  на
шлем противника кулак в обшитой железными полосами латной рукавице.  Сам
по себе удар был несмертелен, но он отбросил Грохота назад. Зеленый упал
на рукоять застрявшего в его кирасе меча -  и  клинок  Фаргала  пропорол
Грохота насквозь.
 
Глава двенадцатая 
 
   - Мне нужен этот воин, - сказал Йорганкеш Саконнину. -  Будь  у  меня
тысяча таких, фетсы не топтали бы мою землю.
   Старшему советнику было что возразить своему  Императору,  но  вместо
этого он сказал только:
   -  Этот  гладиатор  и  так  принадлежит  тебе.   Служители   крючьями
выволакивали с Арены трупы. Раненых уносили на руках.  Их  не  добивали,
как в парных поединках. Выжили - пусть  живут.  И  сражаются,  развлекая
жителей столицы.
   - Фар-гал! Фар-гал! - ревела толпа на трибунах. - Фар-гал!
   Победитель стоял посреди  Арены,  сандалии  -  в  кровавой  луже,  и,
опираясь, на плечо Пирата, глядел, как уносят убитых. На трибуны  он  не
смотрел, и это еще больше раззадоривало зрителей.
   - Фар-гал!
   Йорганкеш почувствовал зависть. Его самого никогда не  приветствовали
с таким пылом.
   - Пусть его освободят, - распорядился он. - Но с тем условием,  чтобы
он нанялся в мое войско. Если он проявит себя, я лично прослежу  за  его
повышением.
   - Уверен, он оценит  твою  милость,  государь,  -  сдержанно  ответил
Саконнин. - Ты останешься еще или прикажешь подать носилки?
   - Нет, я удаляюсь. Меня ждут государственные дела.
   "Да, именно так, - подумал Император. - Сказано  должным  тоном  и  в
нужное время".
   Йорганкеш поднялся, и тут же вскочили на ноги те, кому было позволено
сидеть в Царской ложе.
   Алые расступились, образовав две шеренги. Йорганкеш проследовал между
ними, но в носилки не сел. Император начал полнеть, и лекарь посоветовал
ему ходить пешком.
   Покинувшие   Арену   гладиаторы   остановились,   пропуская   Владыку
Карнагрии. Фаргал глядел на двойную  шеренгу  телохранителей  в  красных
доспехах  и  думал  о  том  воине,  который  свалил  его   у   скалы   в
Карн-Апаласаре. Встретятся ли они еще раз?
 
*** 
 
   Сотник  Гронир  получил  повышение.  Он  стал  подтысяцким.   Владыка
Кирьюгер использовал свои связи при дворе, чтобы расплатиться за услугу.
Но  Гронир  был  уверен,  что  ему  не  придется  долго  ждать,  пока  к
серебряному  поясу  подтысяцкого  прибавится  золотая  гербовая   пряжка
начальника  тысячи.  Идет  война,  а  это  -  время  благоприятное   для
настоящего воина.
   Подтысяцкий Гронир изрядно выпил по  случаю  Игр  и  вместе  с  двумя
приятелями неплохо покуролесил. Теперь он спал, положив голову на  грудь
жирной немолодой проститутки (трезвым подтысяцкий и не посмотрел бы в ее
сторону), на втором этаже постоялого двора у Рыбных ворот. Гронир  лежал
на спине, и храп его звучал как рык боевой флейты. Мощные волны перегара
расходились от него на добрых восемь шагов.
   За  пределами  этой  зоны  стоял  Мормад  и  держал  в  руках  кошель
подтысяцкого. Увесистый.
   За плечом Мормада возвышался Проныра. Затаив дыхание,  он  следил  за
пальцами вожака, развязывающего шнурок.
   - O-o-o! - вырвалось  из  груди  Проныры,  когда  он  увидел  золотые
монеты.
   Мормад высыпал деньги на ладонь. Золото и серебро. Но золота больше.
   - Богато живет императорская гвардия, - заметил Мормад.
   И вернул  монеты  обратно  в  кошелек.  Все,  кроме  одной.  Возглас,
вырвавшийся из горла Проныры, был подобен вскрику  женщины,  которая  за
мгновение до оргазма почувствовала полное бессилие трудящегося  над  ней
мужчины.
   - Тс-с-с. - Мормад приложил палец к губам.
   - Но почему? - яростным шепотом спросил Проныра.
   - Выйдем.
   Два бандита спустились вниз и прошли  в  свой  закуток.  Им  принесли
вина. Хорошего вина, атаман не терпел кислятину.
   - Почему? - спросил Проныра. - Мы перерезали бы ему горло и  выкинули
где-нибудь подальше. Такие деньги, тысяча демонов Джехи! Такие деньги!
   - Он - Алый, - сказал Мормад. - Ты когда-нибудь сталкивался с Алыми?
   Проныра помотал головой.
   - Я - тоже.
   Мормад пригубил вино и взял с блюда сладкую пастилку.
   - Но я о них наслышан, - продолжил он. - Если мы  его  убьем,  друзья
Алого будут искать убийц, пока...  не  найдут.  Это  тебе  не  городская
стража. А что они сделают с убийцами, когда найдут? Угадай!
   - Ну, можно было просто взять деньги, - промямлил Проныра. -  Он  мог
бы подумать, что еще раньше потерял их. Или украли.
   - Вот-вот. - Мормад усмехнулся. - Тогда он, скорее всего,  разнес  бы
наш постоялый двор на мелкие щепочки... Если то, что мне рассказывали об
Алых,  -  правда.  Кстати,  это  не  какой-нибудь  простой  гвардеец,  а
подтысяцкий.
   - Да ну? - Глаза Проныры округлились. - Откуда знаешь?
   - Он кричал об этом на весь дом.
   - А-а-а... - протянул бандит. - Ну,  я-то  днем  был  на  Играх.  Мне
раздобыли пропуск. - Проныра оживился. - Там один боец,  слышь,  атаман,
такой боец! Резал всех, как свиней!
   - Как его зовут? - заинтересовался Мормад.
   - Фаргал.
   - Не слыхал.
   - Никто не слыхал. Говорят, Царь дал ему свободу.
   - Повезло, - равнодушно  ответил  Мормад.  -  Поставь  человечка  под
дверьми  у  этого  Алого.  Проснется,  пошлите  за  мной.  Хочу  с   ним
потрепаться.
   - Понимаю. - Проныра с важным видом кивнул,  хотя  не  понимал  ровно
ничего.
 
*** 
 
   Гронир, проснувшись, брезгливо оттолкнул  жирную  бабу.  Та  даже  не
проснулась. Алый сел и первым делом убедился, что оружие на месте. Потом
вспомнил о  кошельке.  Ну,  это  пиши  пропало.  Хотя  жаль  -  месячное
жалованье. Надо же так напиться...  Гронир  с  ненавистью  посмотрел  на
проститутку.
   "Разнесу тут все к демонам!" - подумал он, и сразу стало полегче.
   Алый намотал на бедра повязку, натянул тунику, надел  кирасу.  Взялся
за пояс, и с удивлением обнаружил, что кошель  на  месте.  Надо  же!  Он
развязал кошель, попутно обнаружив, что завязывал его не он,  пересчитал
монеты. Не хватало трех золотых и сколько-то серебра. Могло  быть  хуже.
Алый достал белый шарик жевательной смолы,  бросил  в  рот  и  энергично
заработал  челюстями.  Тошнотворный  привкус  во  рту  сменился   просто
противным.
   Скрипнула дверь.
   - Доброе утро, мой господин.
   Гронир уставился на вошедшего. Молодой парень. Незнакомый. Не бедный,
судя по золотой серьге.
   - Ты хозяин? - спросил Алый.
   - Можно считать и так.
   - Сколько я должен?
   - Ты уже расплатился, - сказал Мормад. - В том числе и за завтрак.
   - Я не голоден.
   - Ну так вина?
   Гронир потер лоб.
   - Давай, - согласился он. - Только не здесь.
   -  Моя  комната  рядом,  -  сказал  парень.  -   Если   господин   не
побрезгует...
   - Не побрезгую. - Алый поднялся. - Пошли.
 
*** 
 
   Тысяцкий Шорг Белый подъехал чуть позже Хархаздагала. С ним была пара
охотничьих псов, натасканных на крупную дичь. Развилка, на  которой  они
встретились, находилась в шести милях от Великондара, на опушке  старого
леса. Лес принадлежал Императору, и охотиться в нем было  запрещено.  Но
какой егерь посмеет остановить человека с поясом тысяцкого!
   - С твоим парнем улажено, - сказал Шорг. - Я  взял  его.  Десятником,
как ты советовал.
   - Трудно было? - спросил горец. - Этот недоносок Акка  много  с  тебя
содрал?
   - Нисколько. - Шорг ухмыльнулся. - Приказ Императора. Он меня  еще  и
уговаривал. Так что найдешь завтра своего парня в казармах моей тысячи.
   Хархаздагал покачал головой.
   - Я свое дело  сделал.  Ты  что  же,  впрямь  охотиться  собрался?  -
Самериец кивнул на собак.
   - А ты - нет? - удивился тысяцкий. - Почему бы двум старым друзьям не
завалить для развлечения кабанчика?
   - И то верно, - согласился Хархаздагал. Два всадника свернули в  лес.
Через некоторое время из чащи раздался звонкий лай гончих, взявших след.
В Императорском лесу хорошая охота.
 
*** 
 
   Три человека стояли на северном берегу Карна. Один высокий,  в  синем
плаще из дорогой шерсти, с длинными распущенными волосами  и  лицом,  по
которому  невозможно  определить   возраст.   Второй   -   широкоплечий,
закованный  в  железо  воин.  Третий  -   невзрачный,   приземистый,   с
клочковатой  бородой  и  засаленной  косой,   закрученной   на   затылке
причудливым узлом. В мочке уха его болталась дешевая  бронзовая  серьга,
на левой руке не хватало  двух  пальцев.  С  точки  зрения  постороннего
наблюдателя, приземистый выглядел нищим, выпрашивающим подаяние.
   Впрочем,  посторонних  наблюдателей   не   было.   Четверо   рыбаков,
возившихся с сетью чуть поодаль, словно бы не видели странную троицу. И,
что еще более странно, не видел ее и эгеринский  пограничник,  опершийся
на копье буквально в двух шагах.
   - Будешь моими глазами в Великондаре, - сказал  маг  приземистому.  -
Ты. будешь так же тих, как полет совы.. Ты. понял меня, Ашшикун?
   - Я понял, великий. Я - твои глаза и уши. Я - прах твоих мыслей.
   Доля иронии, прятавшаяся в голосе приземистого, была почти неощутима,
но жрец Аша уловил ее.
   - Страшись моего гнева, Ашшикун! - прошипел он.
   - Я - червь, великий! - Ашшикун согнулся до земли.
   - Пошел! - резко произнес маг и полоснул воздух ладонью.
   Взвихрившийся   смерч   подхватил   приземистого   и   поволок   его,
дергающегося, словно кукла-марионетка,  вверх,  в  розовое  предзакатное
небо.
   - Он смеется над тобой, господин. - заметил Карашшер.
   - Я позволяю ему думать, что он смеется надо мной! - отрезал  маг.  -
Пойди приведи коней.
   - А может, ты и нас перенесешь  по  воздуху,  господин?  -  предложил
Карашшер. - Ты можешь?
   - Тебе не понравится. - Усмешка мага несла тень излучаемого им ужаса.
   -  Позволь  спросить,  господин,  а  сам  я  больше  не   вернусь   в
Великондар?
   Маг насмешливо посмотрел на своего слугу:
   - Тебе понравилось быть Алым?
   "Уж получше, чем в твоем подземелье!" - подумал Карашшер.
   Но вслух не сказал. Впрочем, жрец Аша всегда мог прочесть его мысли.
   - Нет, - отрезал маг. - Ты  останешься  со  мной.  А  теперь  иди  за
лошадьми.
   Карашшер поклонился и пошел вверх по дороге, а маг остался на  месте.
Его по-прежнему никто не замечал. Ни его, ни сотворенного им чуда.
   "Незримое правит, зримое служит", - гласила  мудрость  Аш