отно поддались - пальцы согнулись на четверть дюйма.
     Со  стороны  леска  послышался  звук  шагов.   Появился   Бартоломью,
бородатый,  широкоплечий,  на  его  поясе  болтались  полдюжины  тощих,  с
выпуклыми глазами, зверьков. Он бросил их  на  пол,  снял  лук  и  колчан,
присел у огня, достав нож с  коротким  лезвием,  которым  всегда  потрошил
животных.
     - Паучьи крысы, - сказал он, - ничего другого нет.
     Генри неуклюже поднял лук, критически осмотрел его, затем показал  на
добычу и кивнул.
     - Я становлюсь довольно метким, - продолжал  Лэрри.  -  Последнего  я
подстрелил более, чем с тридцати ярдов.
     Генри неуклюже вытащил из кобуры бластер, сомкнул вокруг него большой
палец и мизинец и попробовал положить указательный палец на курок.  Оружие
упало на землю. Генри сердито покачал головой, с трудом наклонился, поднял
его, сунул в кобуру и снова принялся разрабатывать пальцы.
     - Я видел следы от другого костра, - сказал Бартоломью. -  Прошло  не
более недели.
     Генри  поднял  палку,  разгладил  грязь  ботинком,  нацарапал  слова.
Бартоломью склонил голову и прочитал:

                        СЕГОДНЯ МЫ БУДЕМ ДЕЖУРИТЬ

     Бартоломью кивнул. Он вытянул руку вверх, ухватился  за  трехдюймовой
толщины ветку, потянул, она с треском упала. Лэрри оборвал засохшие листья
и сломал ее о колено. Его кожаная куртка треснула на боку  несколько  дней
назад, через дыру Генри увидел, как играют  под  рубашкой  крепкие  мышцы.
Лицо юноши почернело от солнца, мощная линия шеи поднималась над широкими,
сильными плечами. Его мускулистые, сильные руки загорели. За эти последние
месяцы похода он изменился.
     Под деревьями что-то шевельнулось, Бартоломью вскочил, натянул лук  и
одним движением приладил стрелу. Генри вытащил из кобуры  бластер.  Пальцы
неуклюже сжались. Из рощицы выскочило  длинноногое,  длинношеее  существо,
стало карабкаться вверх по склону,  выбивая  копытами  перегнившую  траву.
Генри поднял бластер, нащупал курок. В стволы ближайших  деревьев  ударила
короткая вспышка.
     Тетива лука зазвенела. Раздался свист стрелы.  Животное  споткнулось,
упало, покатилось, брыкаясь, и затихло. Его  причудливо  сочлененные  ноги
спутались.
     Мужчины пошли вверх.  Стрела,  пущенная  Бартоломью,  торчала  из-под
лопатки животного; очищенная от коры ветка белела на  фоне  гладкой  серой
шкуры.
     Над  стволом  дерева,  развороченного  неудачным   выстрелом   Генри,
поднималась струйка дыма.
     Бартоломью вытащил нож и принялся  за  работу.  Генри  взял  в  более
здоровую руку пустую бутылку для воды и пошел вниз. Пройдя сотню футов, он
резко остановился  и  замер,  вглядываясь  через  подлесок  в  хижину  под
деревьями.
     Она представляла собой кособокое сооружение, собранное из пластиковых
панелей. Вокруг нее было тихо. В стене, обращенной к нему,  виднелись  два
маленьких окна; темные, пустые квадраты  из  прозрачного  пластика.  Сбоку
лежала куча  сухих  листьев,  принесенных  ветром;  дикие  весенние  цветы
пробивались из груды полусгнившего мусора.
     Генри бесшумно вернулся назад к прогалине, где Бартоломью  поджаривал
над огнем ломти мяса. Юноша поднял глаза и Генри махнул головой в  сторону
хижины. Лук мгновенно очутился у него в руке.
     Генри повернулся, пошел по глубокому слою  перегноя.  Мужчины  обошли
хижину, подкрались  поближе.  Через  четверть  часа  они  стояли  у  двери
покинутого сооружения. На сморщенной пластиковой панели виднелся  след  от
бластера. Дверь была распахнута, замок сломан. Генри шагнул внутрь. В  нос
ему ударил запах плесени и разложения. В  углу  лежал  скрюченный,  сильно
разложившийся труп. Стоя за спиной Генри, Бартоломью смотрел на  уродливое
лицо. Генри подошел к покрытому пятнами комоду,  выдвинул  ящик:  из  него
выпрыгнул двенадцатиногий паук и заспешил прочь.
     - Они намеренно уничтожили все, прежде чем покинуть  это  место...  -
Бартоломью открыл  стенной  шкафчик.  На  крючках  висела  покрытая  пылью
одежда.  Он  сдернул  покрытый  плесенью  корабельный   костюм,   проверил
контроль; ткань потеплела.
     - Вот капитан, теперь вы будете спать в тепле.
     Покрытое шрамами лицо  Генри  исказила  кривая  улыбка.  Он  принялся
срывать с себя гниющий мех.
     Бартоломью взял с полки коробку, открыл ее.
     - Они оставили нам кое-какие полезные вещицы! Господи, разве  это  не
чудо - вымыться и избавиться от этих ужасных бакенбард?
     Генри посмотрел в зеркало: из-под седых бровей на него  смотрел  один
яркий глаз, вправленный в лицо из древней, покрытой шрамами, кожи.  Прямые
белые волосы падали на плечи. Сзади щелкал ножницами Бартоломью. Он поймал
в зеркале взгляд капитана.
     - Капитан, я не знаю - шрамы... Я хочу сказать, ваша борода,  на  мой
взгляд, очень примечательная!
     Губы Генри удивительно изогнулись. Он кивнул.
     - Я только подстригу ее немного...  -  Бартоломью  осторожно  обрезал
косматую гриву Генри, затем придал форму трехдюймовой бороде и принялся за
собственные черные кудри.
     Он коротко подстриг волосы,  срезал  бороду,  затем  намылил  лицо  и
побрился старым лезвием.
     - Так намного лучше, - он взглянул на себя в потрескавшееся  зеркало.
- Я изменился, капитан. Не знаю, узнал бы я себя...
     Генри наблюдал, как Лэрри натягивает корабельный костюм,  застегивает
змейку; он как влитой сидел на его массивной груди и крепких плечах.
     - Одежда многое меняет,  -  сказал  Лэрри.  -  Я  вдруг  вспомнил  об
удобствах, без которых мы обходились сто девяносто дней.
     Он бросил резкий взгляд в сторону капитана Генри.
     - По моим подсчетам, мы прошли  более  одиннадцати  сотен  миль.  Нам
осталось немного.
     Генри сухо кивнул. Он  вышел  из  хижины,  выбрал  место,  где  землю
устилал мягкий папоротник, и растянулся на нем. Бартоломью последовал  его
примеру.
     - А это мысль, капитан. Отдохнуть немного, - он пододвинулся к Генри.
- Прошло более шести стандартных  месяцев  с  тех  пор,  как  мы  покинули
Панго-Ри, - сказал он задумчиво. - Они  уже  совершенно  забыли  про  нас.
Когда мы доберемся до порта, думаю, вы пойдете готовить  наш  отлет,  а  я
зарегистрирую бирки.
     Генри поднял на него глаза.
     - Конечно, на оба наших имени, - добавил Лэрри. - Любой из нас  может
подать заявку, если одного убьют. Выживший получит все.
     Глаза Генри прищурились. Он не сводил глаз с лица Лэрри.  Луч  солнца
упал  на  него,  подчеркнув  волевой  подбородок,  грубость  черт.   Генри
нахмурился. Лэрри нахмурился в ответ.
     - В чем дело? Вы думаете, будут какие-то проблемы?
     Генри слабо улыбнулся.  Сейчас  глаза  юноши  были  настороженными  и
недоверчивыми. Под взглядом Генри их выражение стало  жестким  и  суровым.
Впервые Генри заметил, что черные брови над этими  глазами  стали  гуще  и
начали напоминать темные и сердитые брови старшего Бартоломью.
     Гонка делает человека жестким, но такой человек может  стать  как  на
сторону добра, так и на сторону зла. Лэрри еще предстоит показать, в какую
сторону события, произошедшие здесь, на Коразоне, повернут его - станет ли
он тем, кто подойдет Дульчии, или окажется "достойным" сыном своего  отца.
Если последнее, то сейчас его мысли заняты ценностью их участка...
     - Ладно, сейчас не будем об этом говорить, - сказал  Лэрри  резко.  -
Давайте хорошо выспимся. Поговорим утром.
     Солнце светило Генри прямо в глаза,  и  он  проснулся.  Рядом  с  ним
ржавым кухонным ножом, найденным в хижине,  был  прижат  к  земле  кусочек
бумаги. Капитан развернул его.

     Я ОТПРАВЛЯЮСЬ ВПЕРЕД В ПАНГО-РИ. ОДИН Я СМОГУ ДОБРАТЬСЯ ТУДА БЫСТРЕЕ.
ЕСЛИ БУДУТ КАКИЕ-ТО ПРОБЛЕМЫ, ТО МНЕ ЛЕГЧЕ ИХ УЛАДИТЬ,  ЧЕМ  ВАМ.  К  ТОМУ
ВРЕМЕНИ, КАК ВЫ ДОЙДЕТЕ ДО ПАНГО-РИ, ЗАЯВКА БУДЕТ ЗАРЕГИСТРИРОВАНА. И  МОЙ
ВАМ СОВЕТ - БУДЬТЕ ОСТОРОЖНЫ ПРИ ВХОДЕ В ГОРОД.
     ЛЭРРИ.

     Генри яростно скомкал бумагу, отшвырнул ее в сторону.  Затем  схватил
свой рюкзак, быстро затолкал в него еду, оставленную Лэрри, натянул его на
спину и, взглянув на солнце, направился на юг.
     Два дня спустя он ступил на раскисшую немощеную дорогу, всю в ямах  и
бороздах, рассекающую густой лес, как ножевая рана.
     Через час в поле зрения  появился  грузовик,  двигавшийся  с  севера.
Из-под его воздушных подушек во все стороны летели широкие струи грязи. Он
затормозил, шлепнулся в грязь. Из кабины высунулся краснолицый мужчина.
     - У тебя впереди долгая  дорога,  парень,  если  ты  направляешься  в
Панго; до него сто тридцать миль. Лучше запрыгивай на борт, - он посмотрел
на Генри и проговорил более  тихим  голосом.  -  Что  с  тобой  случилось,
братишка?
     Генри забрался на борт, одарил водителя быстрой улыбкой.
     - Осторожничаешь? Ну ладно. Не могу сказать, что я на тебя обижаюсь.
     Он отпустил сцепление, - грузовик рванул вперед, сопровождаемый  воем
изношенных турбодвигателей.
     Через  пять   часов   Генри   соскочил   с   грузовика   на   окраине
разрастающегося  нового  города,  который  возник  вокруг  гудящего  порта
Панго-Ри. Водитель помахал ему рукой.
     - Удачи тебе, парень. Хоть ты и не ахти  какая  компания,  но  я  все
равно тебе это скажу - от разговора с тобой ухо не отвалится...
     Грузовик помчался вперед. Генри подождал, пока он скроется  из  виду,
затем быстро, как только позволяло изувеченное  колено,  пошел  в  сторону
убогих башен, выросших на том месте, где прежде был Палаточный Городок.
     Толпа из "Солнечной Короны" была другой. Торопящиеся женщины улетели,
горластые оптимисты  исчезли;  пьяные  искатели  приключений  нашли  более
веселое окружение для своих развлечений.
     Сейчас возле ободранной стойки  бара,  за  которой  неопрятного  вида
барменша с крашенными волосами наполняла стаканы из  захватанной  пальцами
бутылки, сидело с каменными  лицами  несколько  водителей  грузовиков.  За
дальним столиком угрюмого  вида  мужчины  потягивали  напитки  из  больших
стаканов. Шум, доносившийся с вечерней улицы, казался очень далеким. Генри
занял место в кабинке  посреди  комнаты  и  дал  официанту  знак  принести
закупоренную бутылку, налил в стакан на дюйм жидкого желтоватого напитка и
стал ждать. Один из мужчин поднялся  из-да  столика,  прошел  мимо  Генри,
бросил на него резкий взгляд и вышел через боковую дверь.
     Генри допил налитое, плеснул еще. Вышедший  мужчина  вернулся,  снова
посмотрел на Генри. Капитан внимательно рассматривал  содержимое  стакана.
Прошли три медленных часа. Вдруг резко распахнулась входная дверь и в  нее
проскользнул узкоплечий седоволосый мужчина с близкопосаженными глазами  и
сжатыми губами. Он быстро прошел к столику  в  конце  зала,  наклонился  к
рыжему, с грубой шеей, громиле, и что-то прошептал. Рыжий прошептал что-то
в ответ. Генри уловил кусочек фразы "...он похож..."
     Под столом Генри нащупал бластер, вытащил  его  из  кобуры,  неуклюже
обхватил непослушными пальцами, положив указательный на курок.
     Коротышка  отошел  от  стола;  рыжий  встал  и  направился  к  двери,
остальные трое последовали за ним. Тяжелые  бластеры  покачивались  на  их
бедрах. Когда они поравнялись со столиком  Генри,  он  поднял  пистолет  и
навел его на квадратную пряжку на поясе, перетянувшем  внушительный  живот
рыжего.  Громила  замер,  его  веснушчатая  рука   потянулась   к   бедру,
остановилась, упала вниз.  Шедший  за  ним  третий  присел,  схватился  за
бластер...
     Генри сдвинул свой пистолет на дюйм в сторону, пристально посмотрел в
глаза присевшему. Тот медленно выпрямился, опустил руки.
     Генри повернулся к столу, бросив беглый взгляд на  мужчин  у  стойки.
Они согнулись над своими стаканами, не замечая происходящего.
     - Что это за игра, дедушка? - проскрипел рыжий.
     Генри едва повернулся, не сводя глаз с лица громилы. Бесцветные глаза
того прищурились под густыми рыжими бровями.
     - Тебе что, жизнь надоела? - начал было он,  но  выражение  его  лица
быстро изменилось.
     - Хоуд! - рявкнул он. Стоящий за ним человек осторожно вышел  вперед,
впился взглядом в лицо Генри.
     - Ты его видел раньше?
     - Нет, я... - Хоуд осекся, рот его открылся... - Господи Иисусе...
     - Угу... - сказал рыжий. - Ладно, папаша. Кто знает, может  ты  и  не
выстрелишь...
     Он медленно отступил, его люди за ним.  Медленно  они  сели  на  свои
места. Генри наблюдал за ними, положив бластер на стол и  нацелив  его  на
грудь рыжего.
     Сидя за своим столиком,  Генри  отлично  видел  и  входную  дверь,  и
четверых в конце комнаты.  Медленно  тянулись  минуты.  Мужчины  о  чем-то
шептались. Хоуд встал, осторожно подошел к Генри,  посмотрел  на  бластер.
Его язык вывалился изо рта, облизал верхнюю губу.
     - Слушай, - начал он.  У  него  был  слабый,  хриплый  голос,  как  у
человека, которого когда-то слишком сильно придушили. - Расти сказал... Он
хочет заключить сделку...
     Генри взглянул на него одним глазом.
     - Сделка эта - что-то купли-продажи. У  тебя  есть,  что  нужно  нам,
понимаешь? А у нас есть то, что нужно тебе.
     Генри сидел в темной кабинке, не  убирая  пальца  с  курка  бластера,
нацеленного на грудь Хоуда, и молча ждал.
     - Ты отдаешь  Расти  бирки  и  получаешь  ее  назад  -  в  целости  и
сохранности.
     Глаза Генри сверкнули из-под седых, косматых бровей.
     - Она у нас, вот так-то, - сказал Хоуд. Он попятился к своему  столу,
не сводя глаз с Генри. - Слушай, я только  передаю  послание.  Я  не  тот,
кто...
     Он порылся в кармане, извлек из него маленький предмет, завернутый  в
клочок грязной бумаги. Через мгновение Генри увидел  в  его  руке  золотую
цепочку, на которой висел большой фиолетовый камень в  оправе  из  золотой
проволоки.
     - Расти сказал, что когда ты это увидишь, то поймешь...
     От качающегося камня разлетались цветные блики. Это был  превосходный
аметист,  сорок  карат,  который  отполировали,  сохранив  при  этом   его
природную форму. В последний раз Генри видел его на шее Дульчии...
     Он встал, порывисто вышел из кабины. Хоуд снова облизал губу.
     - Так что, ты не будешь ничего делать, или...
     Генри изо всех сил ударил Хоуда по ключице стволом  бластера,  тот  с
пронзительным воплем отшатнулся, упал  на  спину.  Капитан  размахнулся  и
двинул его ногой под ребра. Хоуд встал на четвереньки,  заполз  под  стол.
Мужчины, сидевшие у бара,  стали  поворачиваться,  их  рты  раскрылись  от
изумления. Генри подошел к столу, где его ждали Расти и  двое  его  людей.
Рыжий громила поднялся, шагнул в  сторону  капитана,  остановился  и  стал
ждать, засунув пальцы под ремень. Оставшиеся двое отодвинулись  назад,  не
спуская глаз с бластера.
     - Успокойся, папаша, - тихо проскрежетал Расти.  Когда  дуло  было  в
пяти футах от него, он сделал шаг назад. - Девочка у нас, ты  это  знаешь.
Так что лучше давай сотрудничать.
     Генри обошел вокруг и встал так, чтобы держать в поле зрения дверь  и
мужчин у стойки.
     - Опусти бластер, - сказал  Расти.  -  Теперь  тебе  не  придется  им
воспользоваться. Положи его вот сюда на стол и пошли  со  мной.  Я  отведу
тебя к девчонке.
     Прищурившись, он наблюдал  за  Генри.  Капитан  стоял,  не  двигаясь,
нацелив оружие на рыжего.
     - Ради всего святого, скажи хоть что-нибудь, - рявкнул  Расти.  -  Ты
ведь не хочешь, чтобы малышку убили из-за каких-то вшивых бирок...
     Генри сделал резкое движение. Расти  вздрогнул,  руки  его  дернулись
вверх.
     - Ну давай, черт тебя дери...
     Генри швырнул бластер на пол, повернулся и  пошел  к  двери.  За  его
спиной быстро зашептались. Расти, оттолкнув его, прошел к выходу, рука его
сжимала бластер. Он с ухмылкой распахнул дверь и сделал приглашающий  жест
пистолетом.
     - Дедуля, я уж было подумал, что  у  тебя  крыша  поехала.  А  теперь
пошли, повидаемся с человеком, у которого есть, что тебе сказать...
     Взгляд Расти переметнулся на мужчин у стойки,  которые,  открыв  рты,
наблюдали за происходящим.
     - А вы, придурки, ничего не видели, - рявкнул он. -  В  таком  случае
считайте, что вам повезло, поняли!
     Генри пошел  вслед  за  рыжим  на  улицу,  влез  на  пыльный,  старый
турбокад.  Мотор  заревел  и  машина  поехала  к  огням  громадных  башен,
возвышавшихся за портом. Когда они поворачивали за угол, взгляд Генри упал
на высокую фигуру Бартоломью. Он стоял на обочине и смотрел им вслед.
     Они приехали в грязный  отель,  комнаты  которого  были  нанизаны  на
кособокий каркас здания,  словно  картонные  бусины.  Войдя  внутрь  через
заднюю дверь, они прошли мимо переполненных мусорных корзин, поднялись  на
скрипучем лифте на десятый этаж, прошли по наклонному полу к двери,  перед
которой расположились,  сосредоточив  все  внимание  на  зубочистках,  два
неприятных типа в дешевой и яркой одежде. Их глаза впились в Генри.  Расти
прошел между ними, толкнул плечом дверь, не отнимая руки от бедра.
     - Я с тебя глаз не спускаю, папаша, - сказал  он  мягко.  -  Так  что
никаких выдумок!
     Убранство комнаты  было  кричащим.  Поляризованные  панели  испускали
пурпурный  свет,  падавший  на  сплетенные  из   ослепительно   блестящего
полиэтилена ковры. Стены были увешаны подлинными картинами,  изображавшими
сцены из ночной жизни на  экзотических  планетах.  В  каждом  углу  горела
затененная лампа.  На  обитом  желтым  плюшем  с  высокой  спинкой  кресле
восседал сенатор Бартоломью, на нем был  тесный  деловой  костюм  строгого
покроя, застегнутый на все пуговицы.
     Он  бросил  быстрый  взгляд  на  Генри,  глаза  его  округлились   от
изумления, рот непроизвольно открылся. Стоявший за спиной  капитана  Расти
хмыкнул.
     - Я вам говорил, что Таскер не предал вас,  его  вывели  из  игры,  -
сказал он. - Как-нибудь я попрошу папашу рассказать мне, как  ему  удалось
завершить свой поход.
     - Где... - глаза Бартоломью  смотрели  мимо  Генри.  Он  закрыл  рот,
впился пальцами в подлокотники. Лицо его побледнело. - Где мой мальчик?  -
хрипло проговорил он.
     - Папаша был один, - сказал Расти.
     Бартоломью неохотно посмотрел на Генри.
     - Где он? - Казалось, его голос вот-вот сорвется.
     - Папаша на особенно разговорчивый, - сказал Расти. - Может, ему надо
помочь...
     Он направился к Генри.
     - Нет! - поднял руку Бартоломью. - Он заговорит,  -  сенатор  уже  не
сводил глаз с лица Генри. - Где Лэрри? Он не причинил тебе зла. Отдай  мне
моего мальчика и...
     Он глотнул.
     - Я прослежу, чтобы тебя вознаградили за твои усилия.
     - Я сказал ему, что девчонка у нас, - перебил Расти.
     На лице Бартоломью появилось выражение безвольного отчаяния,  которое
тут же сменилось дикой яростью.
     - Ты... бестолковый идиот!
     Расти не спеша подошел к креслу,  посмотрел  вниз,  на  красное  лицо
сенатора.
     - Возможно, у себя на Элдерберри  или  где-нибудь  еще  вы  и  Мистер
Большая Шишка, но здесь командую я. Да,  я  упомянул  о  девчонке.  Я  был
вынужден это сделать, - он хрипло хохотнул.  -  Старик  направил  на  меня
бластер.
     Бартоломью вылез из кресла.
     - Где мой мальчик? - требовательно спросил  он.  Вытащив  из  кармана
надушенный платок, он промокнул лоб. Потом перевел глаза на  рыжего.  -  Я
должен знать! Где он?
     - Остыньте, сенатор. Я могу это выяснить, только леденцы я  раздавать
не собираюсь.
     -  Хорошо.  Делайте  то,  что  нужно  сделать.  -  Бартоломью   снова
погрузился в кресло и посмотрел на Генри.
     - Ты слышал это, дедушка... - Расти прищурился. - Я не люблю  обижать
калек, но дело есть дело...
     - Если хочешь увидеть девчонку живой - лучше говори,  -  перебил  его
Бартоломью.
     - Заткнитесь, сенатор, - проревел Расти. - Иногда из-за  вас  у  меня
возникает чувство, что я занимаюсь гнусным шантажом. Сенатор знает  все  о
корундовой шахте. Каждый год вы  подбрасывали  на  рынок  парочку  славных
камней для того, чтобы безбедно жить. Он  тебя  вычислил,  узна