его.
     И понял, что нужно делать.
     Затем снял захват, и поле переброски швырнуло меня в преддверие ада.



                                    32

     Город  встретил  меня  грохотом  и  ослепительным   светом.   Полосы,
квадраты, круги и треугольники, прямые и кривые линии - все это  горело  и
мигало, переливалось, моля о внимании.  Рев,  визг,  лязг,  вой.  Бледные,
измученные люди в желтых  униформах,  увешанные  дыхательными  аппаратами,
счетчиками  радиации,   наборами   для   протезирования   и   ускорителями
метаболического процесса проносились мимо меня.
     Город был омерзителен. Вонь стояла невыносимая. Жара сводила  с  ума.
Обезумевший ветер гнал мусор вдоль улиц.
     Толпа накатила и швырнула прямо на меня женщину. Я  успел  подхватить
ее, но она зарычала и, царапаясь, вырвалась из моих рук. Маска съехала  на
бок и открыла ее лицо. Это была Лайза-Меллия.
     Вселенная лопнула, и я оказался  в  кресле  перехода.  Прошло  меньше
минуты. Карг внимательно изучал показания приборов. Меллия застыла в своем
кресле. Она так и не открыла глаз.
     А я записал один параметр.
     Затем снова покинул комнату.
     Меня  хлестал  безжалостный  холодный  ветер.  Я  стоял  на  высоком,
покрытом снегом холме. Вокруг виднелись голые уродливые  выступы  гранита;
спрятавшись под ними, цеплялись  за  жизнь  чахлые  хвойные  деревца.  Под
деревцами сбились в кучу закутавшиеся в мех люди.  Высоко  над  ними,  под
пологом  черно-серой  тучи,   силуэтом   обозначилось   глубокое   ущелье,
разрезавшее зубчатую линию горизонта.
     Мы попытались пройти, но зима захватила нас в  середине  пути,  и  мы
попали в ловушку. Здесь нас ожидает смерть - все об этом знали.
     Да. Какая-то часть моего мозга знала, а другая делала меня  сторонним
наблюдателем. Я подполз к ближайшей меховой фигуре  -  мальчик  не  старше
восемнадцати лет с белым как воск лицом; на ресницах и на носу - сосульки.
Мертвый. Замерз. Я двинулся дальше. Ребенок.  Умер  уже  давно.  Старик  с
бородой, покрытой льдом, уставился в небо невидящими глазами...
     И Меллия.  Еще  дышит.  Приподняла  веки,  увидела  меня,  попыталась
улыбнуться...
     Я вернулся в кресло перехода.
     Два параметра.
     Опять в путь.
     Мир сжался до размеров игольного ушка, потом распахнулся и  вытолкнул
меня на пыльную дорогу, по обочинам которой торчали чахлые деревья.
     Жарко. Воды нет. Боль  усталости  пронизывает  тело,  подобно  тысяче
ножей.
     Я остановился и оглянулся. Она  упала  и  лежала  теперь,  уткнувшись
лицом в глубокую дорожную пыль.
     Я с трудом развернулся  и  заставил  себя  проделать  десяток  шагов,
отделявших меня от ее распростертого тела.
     - Поднимайся, - произнес я, но услышал лишь еле различимый хрип.
     Потом дотронулся до нее ногой.
     Кукла. Сломанная кукла, которая никогда уже не  откроет  глаза  и  не
заговорит.
     Я присел рядом. Она  ничего  не  весила,  и  мне  без  труда  удалось
перевернуть безжизненное тело на спину. Отряхнул пыль с ее лица. Из уголка
рта вниз сбегал грязный ручеек. Веки почти сомкнулись, но я  заметил,  как
отражается солнце в непотускневших еще глазах.
     Глазах Меллии...
     И назад, в чистенькую комнату.
     Карг сделал запись и взглянул  на  Меллию.  Тело  ее  напряглось  под
путами.
     Три параметра есть. Нужно еще три.
     - Подожди, - сказал я. - С нее хватит.  Что  ты  делаешь?  Хочешь  ее
убить?
     В его взгляде мелькнуло легкое удивление.
     - Вполне естественно, что приходится выбирать максимальные стрессовые
ситуации, мистер Рэвел. Мне необходимо получить точные показатели, я  ведь
намерен дать объективную оценку силы вашей привязанности.
     - Она не сможет перенести новую нагрузку.
     - Непосредственно агент Гейл ничего не испытывает, - объяснил  он  со
своей обычной холодной рассудительностью. - Ощущения исходят от вас, а она
только усиливает ваши страдания. Вторичные муки, так сказать.
     Он сдержанно улыбнулся и замкнул цепь.
     Боль! Острая и одновременно далекая.
     Нога  у  меня  была  сломана   ниже   колена.   Перелом   тяжелый   -
множественный,   осколки   размозженной   кости   прорвали    воспаленную,
кровоточащую плоть.
     Ногу затянуло в лебедку рудовоза; меня высвободили и  притащили  сюда
умирать.
     Но умереть я не мог.
     В пустой городской квартире меня ждала  женщина.  Я  пришел  сюда,  в
порт, чтобы заработать на  жизнь.  Работа  была  опасной,  но  она  давала
деньги, необходимые для покупки хлеба и угля.
     Некоторым, но не мне.
     Я оторвал от робы рукав, перевязал ногу. Боль притупилась,  отступила
на задний план. Отдохну немного, а затем отправлюсь в город.
     Конечно, было бы легче и гораздо приятнее умереть здесь, но она может
подумать, что я ее бросил.
     Однако сперва нужно отдохнуть.
     Я лишком поздно понял, что попал в ловушку.  Я  открыл  дверь,  чтобы
впустить сон - желанного гостя, но за ним незаметно проскользнула смерть.
     Я представил себе  дымные  сумерки  большого  города  и  ее  лицо,  в
ожидании обращенное в сторону порта. В напрасном ожидании.
     Это было лицо Меллии.
     Я вновь оказался в ярко освещенной комнате. Меллия обмякла  на  стуле
пыток.
     - Ты славно проводишь измерения, карг, - сказал я. - Заставляешь меня
смотреть, как ее доводят до бешенства, мучают убивают. Но одних физических
страданий недостаточно для твоих сенсоров,  и  ты  переходишь  к  мучениям
духовным, причиняемым предательством и крушениям надежд.
     - Бросьте этот мелодраматический тон, мистер Рэвел. Усиление стимулов
играет существенную роль. Это же очевидно.
     - Замечательно. Что дальше?
     Вместо ответа он замкнул цепь.
     Клубящийся дым, едкий, резкий запах взрыва,  камни,  покрытые  пылью,
горящие дерево, смола,  плоть...  Рев  пламени,  грохот  падающих  стен  и
приглушенный вой - крайнее выражение чувств человечества,  оказавшегося  в
чрезвычайной ситуации. Слабый, малозаметный звук на фоне оглушающего  шума
моторов и свиста падающих бомб.
     Я отпихнул в сторону обвалившуюся балку, взобрался на кучу обломков и
поплелся к дому; половина его все еще стояла рядом с разверзшейся ямой,  в
которой из поврежденной трубы стекали нечистоты. Одной  стены  спальни  не
существовало. На другой, оклеенной выцветшими желтыми обоями, косо  висела
картина. Я вспомнил день, когда купил ее, как мы несколько часов вставляли
ее в рамку, как выбирали для нее место...
     В обугленном дверном проеме я увидел нелепую фигуру с черным лицом  и
головой, покрытой волосами только с одной стороны.  В  руках  она  держала
что-то, напоминавшее сломанную куклу; я подошел ближе и узнал лицо  своего
ребенка - бескровное, с голубыми ноздрями и  провалившимися  глазами.  Лоб
пересекла глубокая вмятина, словно по мягкой, как пластилин, плоти нанесли
удар ломом. Я заглянул в глаза Меллии; рот ее был открыт, из  него  рвался
резкий, настойчивый вой...
     Я очнулся среди тишины и ярких огней.
     Потерявшая сознание Меллия стонала и пыталась сорвать путы.
     -  Придержи  шаг,  карг,  -  сказал  я.  -  У  тебя   полвечности   в
распоряжении. Откуда такая жадность?
     - Все идет отлично, мистер  Рэвел.  Прогресс  налицо.  Очень  хороший
след, я имею в виду последний. Тяжелое испытание для любимого  человека  -
чрезвычайно интересно!
     - Ты вытянешь из нее силы.
     Он посмотрел на меня так, как лаборант смотрит на очередной образец.
     - Мистер Рэвел, если я приду к  такому  же  выводу,  то  ваши  худшие
опасения сбудутся.
     - Она же человек, а не машина, карг, тебе ведь именно это было нужно,
помнишь? Зачем наказывать ее за то, что она не является тем, кем  быть  не
может?
     - Наказание - чисто человеческое понятие.  Если  я  обнаруживаю,  что
инструмент непрочен, пытаюсь закалить его жарой или давлением. А  если  он
не выдерживает нагрузки - избавлюсь от него.
     - Притормози немного. Дай ей время восстановить силы.
     - Вы тяните время, мистер Рэвел. Это очевидно.
     - Хватит на сегодня, черт тебя возьми! Остановись!
     - Я должен провести еще один опыт, который даст наиболее  достоверную
информацию  -  мучения  и  смерть  того,  кого  она  любит  больше  жизни.
Интересное это явление, мистер Рэвел. Я имею в виду человеческие  чувства.
Ни одна сила во Вселенной не сравнится с ними. Но у нас  еще  будет  время
обсудить эти вопросы. В конце  концов,  я  должен  придерживаться  графика
работы.
     Я выругался. Он поднял брови и...
     Рот мой наполнился теплой  соленой  водой,  которая  поднималась  все
выше, накрывая меня с головой. Я задержал дыхание. Давление  воды  прижало
меня к сломавшейся переборке, которая сыграла роль капкана - высвободиться
я не мог. Молочно-зеленая вода волной захлестывала  меня,  замедляла  свой
бег, останавливалась, затем отступила...
     Ноздри освобождались, я фыркал, хватал воздух, набирал полные легкие,
неистово кашлял...
     Когда волна откатывалась, вода доходила мне до подбородка.
     Из-за медленной утечки  прогулочный  катер  оказался  без  топлива  и
налетел на скалу. Базальтовая глыба протаранила  корпус  прямо  на  уровне
ватерлинии. Рухнувшая  во  время  удара  балка  прижала  меня  к  наружной
переборке.
     Я отделался парой синяков, даже ребра были целы. Но  пошевелиться  не
мог.
     Первый прилив вызывал у меня панику. Я разодрал  себе  кожу,  пытаясь
освободиться, но безрезультатно.  Вода  поплескалась  на  уровне  талии  и
отступила.
     И тут появилась  она.  Страх  на  ее  лице  сменился  облегчением,  а
облегчение - ужасом, когда ей стало понятно, в какую ловушку я попал.  Она
принялась за дело, пытаясь спасти меня.
     Это было полчаса назад.
     Пальцы ее были сломаны и кровоточили, но  она  работала,  ей  удалось
сдвинуть с места  балку,  но  под  водой  находилась  другая,  которая  не
отпускала меня.
     Еще за полчаса она сможет сдвинуть и вторую.
     Но у нас не было этого получаса.
     Увидев, что я застрял, она поднялась на палубу и  привлекла  внимание
людей, отдыхавших на берегу. Один из них бросился к машине и, вздымая тучи
песка, отправился в полицию.
     Станция береговой охраны находилась в пятнадцати милях от нас.  Может
быть, где-то ближе отыщется телефон, но вряд ли он  поможет  в  воскресный
полдень.
     Машина будет на станции через пятнадцать минут, и еще минимум полчаса
необходимо на то, чтобы прибыл  катер.  То  есть,  не  раньше,  чем  через
пятнадцать минут.
     Но у меня не было пятнадцати минут.
     Она попыталась соорудить мне дыхательный  аппарат  при  помощи  банки
из-под консервов, но это ничего не дало, а на борту не  нашлось  ни  фунта
шланга, через который я смог бы дышать.
     Пришла следующая волна. На этот раз я пробыл под водой более  минуты,
и, когда она отступила, мне пришлось  запрокинуть  голову,  насколько  это
было возможно, чтобы наполнить легкие воздухом.
     Она, не мигая, смотрела в мои глаза, пока мы ждали следующей волны...
     В яркий солнечный день, в сотне  футах  от  безопасного  берега  и  в
десяти минутах от спасения мы ждали смерти...
     И она пришла.
     Теперь я знал все шесть координат.



                                    33

     - Интересно, - произнес карг. - Очень интересно. Но...
     Он смотрел на Меллию. Она висела в путах, абсолютно не двигаясь.
     - Умерла, - заключил он. - Жаль.
     Карг взглянул на меня и, видно, прочел что-то в моих глазах, протянул
руку, и тут я поймал его в поле умственной силы. Он замер.
     - Кровопийца, - выдохнул я.
     Карг смотрел на меня, и  я  видел,  что  до  него  начинает  доходить
серьезность совершенной ошибки. Я наслаждался этим, но не так,  как  хотел
бы смаковать вкус победы.
     - Вы задумали это с самого начала, - догадался он. - Да,  теперь  все
ясно. Вы довольно хитро обыграли меня, мистер Рэвел. Я сильно недооценивал
вас. И теперь ваше положение в  сделке,  конечно  же,  сильно  изменилось.
Естественно, я осознаю нынешнюю ситуацию  и  готов  действовать  с  учетом
текущей реальности...
     - Кровопийца! - оборвал я его. - Ты не знаешь и  половины  того,  что
произошло.
     - Я немедленно освобожу вас, - не унимался карг. - Помещу на  остров,
где будут  учтены  все  ваши  пожелания.  Также  вам  будет  предоставлена
подходящая особа, чтобы заменить женщину...
     - Успокойся, карг. Тебе уже ничего  не  придется  делать.  Ты  просто
оказался не у дел.
     -  Вы  человек,  -  угрюмо  заметил  карг.   -   И   согласитесь   на
вознаграждение. Назовите его.
     - Я уже получил все, что хотел  -  шесть  координат  для  определения
точки в шести измерениях.
     Наконец, в многократно удвоенном мозге  смотревшего  на  меня  кибера
родилась ужасная догадка:
     - Не может быть! Вы не станете разрушать темпоральный двигатель!
     Я улыбнулся  ему,  чувствуя,  что  напрасно  трачу  время,  -  нелепо
пытаться мучить машину.
     - Будьте разумны, мистер Рэвел.  Взвесьте  последствия.  Освобождение
сил, сдерживаемых двигателем, приведет  к  взрыву  энтропической  энергии,
который разложит Конечную Власть на составляющие...
     - Именно на это я и рассчитываю.
     - И вас вместе с ней!
     - Однако рискнуть стоит.
     И тогда он попытался нанести мне удар. Это была неплохая попытка. Луч
мысленной силы его множественного мозга рассек внешние слои защитного поля
и оказался почти на расстоянии контакта, прежде чем я сумел сдержать его и
отшвырнуть в сторону.
     Затем я замкнул главные энерговоды темподвигателя на самих себя.
     Взрыв выплеснул энергию  наружу  через  все  шесть  измерений  -  три
пространственных  и  три  временных.  Здание,  в  котором   я   находился,
растворилось в смерче темпоральной дезинтеграции. Я балансировал на гребне
волны подобно серфингисту, стремящемуся обогнать приливный вал.
     Время проносилось надо мной с ревом водопада и, наконец, ослепленный,
оглушенный и парализованный, я был выброшен на берег вечности...



                                    34

     Сознание возвращалось медленно, неуверенно. Сначала  я  увидел  свет,
сумрачный  и  дымно-красный;  подумал  о  пожарах,  бомбах,  раздробленных
костях, идущих ко дну кораблях, о смерти от холода, голода и усталости...
     Славные были у меня сны.
     Но ужасы здесь ни при чем - это просто  закат  над  водой.  Но  закат
необычный - таких никогда не видел. Мост оранжевого цвета,  серебристый  в
зените и сгущавшийся до вишневого в  точке  соприкосновения  с  горизонтом
дугой пролегал по иссиня-черному небу.
     Это был закат мира.
     Я медленно сел, испытывая боль от малейшего движения.
     Пляж.  Серый  песок.  Ни  деревьев,  ни  травы,  ни  водорослей,   ни
испуганных крабов, ни отпечатков лап рептилий. Но я узнал место.
     Берег Динозавров.  Только  вот  динозавры  давно  вымерли.  Вместе  с
человеком и гарденией, яйцами и цыплятами.
     Земля после того, как исчезла жизнь. Идеальное  место  для  человека,
желающего приобрести недвижимость.
     Холм почти исчез, стерся до  едва  заметного  горба  в  серых  дюнах,
которые уходили на восток, исчезая вдали. Но все-таки берег был  узнаваем.
Собственно, как раз потому-то это место и  выбрали  некогда  для  релейной
темпостанции.  Меняли  свои  ложа   океаны,   поднимались   и   опускались
континенты, но Берег Динозавров оставался практически неизменным.
     Интересно, сколько миллионов лет прошло с тех пор, как ветер  и  море
уничтожили последние следы человеческой деятельности? Об этом  можно  было
только догадываться. Я проверил различные частоты  аварийного  перехода  -
эфир молчал по всем диапазонам.
     Да, мне удалось уничтожить  адскую  машину,  каннибальский  механизм,
который жил тем, что пожирал сам себя,  и  взрыв  вышвырнул  меня  за  его
пределы, в вечность. Я выполнил свою миссию, использовав все  возможности,
чтобы отыскать силу, толкнувшую время новой эры в хаос,  и  нейтрализовать
ее.
     И остался жив.
     Карг, фанатичный  сверхкалека,  был  безжалостен;  я  его  превзошел,
использовав все и всех для достижения намеченной цели.
     И все же потерпел неудачу.
     Собранная мной ценная информация, которая могла  бы  в  конце  концов
спасти положением уже никому не поможет. Она умрет со мной на сером берегу
в конце времени, разве что произойдет чудо.
     - Четко мыслишь, Рэвел, - произнес я вслух; голос прозвучал потерянно
и одиноко.
     На берегу было холодно. Непривычно огромное Солнце не  давало  тепла.
Интересно, поглотило ли оно уже Меркурий? Исчерпала ли свои ресурсы цепная
водородная реакция, стала ли Венера  расплавленным  миром,  скользящим  по
поверхности умирающего чудовища, заполнившего половину неба?
     Меня интересовало многое. И ответ пришел сам собой.
     Сама  идея  казалась  довольно  простой,  но   в   ее   осуществлении
заключались кое-какие сложности.
     Я активизировал некоторые сенсоры, встроенные в  нервную  систему,  и
пошел вдоль берега. Волны лениво  накатывались  и  отступали;  унылый  шум
прибоя, казалось, повествовал о том, что  они  делают  это  на  протяжении
многих миллиардов лет и что такое занятие им порядком  надоело.  Мне  были
понятны из чувства.
     Место, которое я  искал,  находилось  меньше  чем  в  полумиле  вдоль
побережья. Пару секунд я подсчитывал, где окажется линия  прилива,  прежде
чем вспомнил, что теперь ни о каких приливах не может быть  и  речи.  Луна
сначала удалилась на максимальное расстояние, превратившись в горошину  на
небе, а затем начала свое долгое падение на Землю. Миллионы лет назад  она
достигла предела Роше, и умиравшая Земля любовалась великолепными  ночами,
когда ее спутник взорвался и образовавшаяся  пыль  приняла  форму  кольца,
мостом, протянувшегося от горизонта к горизонту.
     Размышлять было некогда. Меня ждала работа.
     Я  нашел  место  и  взял  пробу.  Следы   обнаружились   на   глубине
восемнадцати   футов.   Неплохо,   учитывая,   сколько   прошло   времени.
Стекловидная  корочка  давным-давно  снова  стала  песком,  но  оставалась
слабая, трудноразличимая прерывистая линия, обозначавшая границы чаши.
     Восемнадцать футов - четыре фута песка, четырнадцать - твердой почвы.
     Мне предстояло всего лишь проделать в них дыру. В активе имелось  две
руки, сильная спина и неограниченное количество времени.
     Я взялся за дело, выгребая песок пригоршнями.



                                    35

     Будь данная проблема посложнее, мне было бы гораздо легче решить  ее.
Я был готов  преодолеть  всевозможные  технические  препятствия;  мог  без
опасения вступить в борьбу со сверхмозгом, отразить  удар  энергетического
оружия; не боялся даже бронированных людоедов.
     Выгребание песка относилось к совершенно другой категории.
     Я очертил круг диаметром в десять футов прямо над целью.  Двое  суток
ушло на освобождение его от песка. Правда, к концу этой работы из-за того,
что песок ложился под малым углом,  диаметр  ямы  увеличился  до  двадцати
футов. Итак, я мог приступать к настоящей работе.
     На то, чтобы сделать в скальных породах первую трещину, у  меня  ушло
полтора дня. В трех милях дальше вдоль берега мне  удалось  найти  камень,
достаточно большой и  в  то  же  время  не  слишком  тяжелый.  Ширина  его
составляла четыре фута; нетрудно представить себе, сколько  раз  мне  надо
было приподнять, толкнуть, приподнять, толкнуть и снова приподнять, прежде
чем установить его на насыпи, выросшей  вдоль  границы  раскопок.  Полчаса
ушло на выгребание песка, осыпавшегося за время моего  отсутствия.  Затем,
подняв свой двухсотфутовый орехокол, я сделал пару шагов вперед  и  бросил
его вниз.
     Потом еще раз.
     И еще.
     Наконец подошвы мои коснулись обнажившегося  камня.  Я  снова  поднял
глыбу и бросил ее вниз острым концом. Высота падения составляла  лишь  три
фута, однако в результате все же откололся тонкий сл