ькие
парнишками, которых ты называешь блугами. Все наши
ребята отлавливают их и приручают. У меня сейчас
сидит один в кармане и снабжает меня таким
количеством дыхательного дыма, что я чувствую
себя, как гончий пес на охоте! - налитые кровью
глаза исполина остановились на накрытом столе. - О,
жратва! - взревел он. - Я целых восемьсот лет
не имел во рту ни крошки!
   - Так, значит,.. Значит, моя операция по
вторжению провалилась? - в ужасе просипел Шилф. - Мои
тщательно разработанные и продуманные планы
рухнули в самый кульминационный момент из-за
пустячного недосмотра?
   - О, ваши опереция пользуется большим успехом, - утешил
его Ретиф. - Только на сей раз в выигрыше
оказались именно те, протев кого она была
задуманна..



   8.


   - Я заявляю решительный протест против такого
вопиющего вмешательства во внутренние дела
суверенной планеты, Джордж! - возбежденно
прокричал Посол Шилф со своего места на трибуне,
где местные и чужеземные чиновники высшего ранга
ожидали начала парада, организованного селинорцами
в честь годовщины Великого Нашествия. - Я требую
немедленного возвращения интернированных боевых
кораблей блугского флота и репартации всех граждан
блугской национальности...
   - Избавьте меня от ваших причитаний, мой дорогой
Шилф, - протестующим жестом поднял руку Посол
Шиндльсвит. - Нам бы здорово жарко пришлось,
задумай мы сейчас изгнать отсюда Блугов. Вы же
знаете, конечно, что когда их дыхательные баллоны
опустели, они удрали от своих охранников и
пробурили себе дорогу на полмили в глубину, к
азотосодержащим пластам. Там они отлично себя
чувствуют, с аппетитом переваривают горные породы
и выделяют свободные радикалы и восстановленные
элементы из окислов. Короче говоря, образовалась
идеальная система безотвальной добычи полезных
ископаемых, не загрязняя окружающую среду, - как
раз то, что требовалось для возрождения этой
погибающей планеты. Я считаю, что нам очень
повезло, поскольку сегодня вы разделяете честь
присутствовать здесь как соавтор и организатор
блугского Иммиграционного Плана, вместо того,
чтобы ожидать суда в каюте-люксе для Очень Важных
Персон на военном бриге ДКЗ как военный преступник
и агрессор.
   - Пфи! - гроуси возмущенно завибрировал своим
горловым мешком. - В таком случпе, - сменил он
тему, - я не вижу оснований, почему Гроуси должна
выплачивать кредит за эту сокращенную программу, в
результате которой без всяких затрат со стороны
этих неблагодарных селинорцев их экономика так
быстро обновилась!
   - Послушайте, Шилф, - понизил голос глава
дипломатической миссии землян. - Только тот факт,
что полное раскрытие обстоятельств, приведших к
нынешнему развитию событий, могло бы вызвать
некоторую критику в Секторе по поводу допущенных
мной по чистой небрежности ошибок, мешает мне
опубликовать запись той весьма эффектной речи,
которую вы так предусмотрительно произнесли в
микрофон, включенный для записи победоносных
тостов и спичей.
   Он приложил ладонь к уху, прислушиваясь к звуку
отдаленных труб и фанфар.
   - Джентельмены, мне кажется, я слышу их
приближение!
   Вдоль древней улицы двигались с развевающимися
знаменами процессия. В первых рядах шагал Туссор и
Боздун, огромные и грозные, с пристегнутыми к
бедрам баллонами, наполненными оживляющим газом,
которым их снабдил ДКЗ, сверкая доспехами под
красными лучами воспаленного солнца. За ними, рад
за рядом маршировали воскресшие бессмертные
Селинора - далеко растянувшаяся колонна, конец
которой скрывался из виду за поворотом тенистой
улицы.
   - То, что мы позволили этим ребятам захватить
корабли блугов в качестве военных трофеев и
отправиться на них в космос, несколько
противозаконно, и мне придется поломать себе
голову над тем, как обосновать свое решение в моем
отчете, - понизив голос, обратился Шиндльсвит к
Териону. - Но между нами, - добавил он,
покосившись на Посла Шилфа, - я думаю, что
справлюсь с этим, поскольку имею гарантию, что они
будут совершать свои набеги только на подмандатной
территории гроуси.
   - Вы очень нас обяжете, если не станете
препятствовать этим грубиянам покинут Селинор как
можно скорее, - громко прошептал почтенный старец. - Мы
будем счастливы избавиться от этих вонючих
скотов. Они не имеют ни малейшего понятия о
достоинстве, присущем легендарным героям!
   Туссор, заметив Ретифа, поломал строй и легким
галопом приблизился к группе, пыхтя зажатой в
зубах сигарой.
   - Итак, мы отправляемся, - оживленно проговорил
он. - И как я рад этому! Наша планета уже не та,
что была раньше. Я не могу даже поваляться в
траве, чтобы какой-нибудь дворник не выскочил и не
устроил скандал! А это умирающее солнце! Оно
возраждает во мне дурные инстинкты!
   Он выпустил большой клуб дыма и покосился на
Ретифа.
   - Послушай, почему бы тебе не передумать и не
отправиться с нами, а, Ретиф? - спросил он. - Чего
тебе торчать здесь с этими нудными тупицами? В
космосе будет куда веселее!
   - Не искушай меня, - сказал Ретиф. - Кто знает,
может быть, когда-нибудь я присоеденюсь к вам. Мне
почему-то кажется, что ваши следы в космосе будет
нетрудно отыcкать.
   - Договорились! - кентавроид повернулся, послал
рукой прощальное приветствие и помчался догонять
колонну, которая маршировала с развивающимися
знаменами и трубящими фанфарами прямо в яркий
пылающий закат Селинора.





                               Кит  ЛАУМЕР

                             ЖИЛ-БЫЛ ВЕЛИКАН




     На расстоянии в полмиллиона миль Вэнгард был похож на шар  из  серого
чугуна,   полуосвещенный,   желтовато-белый   на   освещенной    половине,
угольно-черный   на   противоположной.    Вдоль    терминатора    тянулась
ржаво-красная полоса. Горные хребты, как непричесанные космы черных волос,
свисали с белых мглистых полюсов, веером расходясь все дальше и  дальше  в
стороны, в то время как между ними вырастали новые мелкие хребты,  образуя
неровную сетку, покрывающую почти всю  поверхность  планеты,  напоминающей
из-за этого тыльную сторону кисти пожилого человека.
     Я следил за тем, как изображение на экране становилось  все  более  и
более подробным, до тех пор, пока не появилась возможность сравнить его  с
тем, что было у меня на навигационной карте.
     Только после этого я сорвал пломбу со своего Y-излучателя и послал  в
эфир свой "Мэйдей" - сигнал бедствия.
     - Дядюшка-король 629! Всем, всем, всем! Я в опасности!  По  аварийной
траектории приближаюсь к Р-7985-23-Д, но шансов  очень  мало.  Координаты:
093  плюс  15  при  19-0-8  стандартного!  Жду  указаний  и,  если  можно,
побыстрее! Все станции, прием!
     Я включил автоматический маяк, который тут же принялся выплевывать  в
пространство мой призыв по тысяче раз в миллисекунду, а сам  тем  временем
переключился на прием и выждал 45 секунд. Это  как  раз  столько,  сколько
нужно гиперсигналу, чтобы достигнуть излучательной станции возле  Кольца-8
и привести его в действие.
     Все произошло точно так, как по расписанию. Прошло еще с полминуты, и
моей спины как будто коснулся чей-то холодный палец. Затем голос, который,
казалось, был недоволен тем, что его разбудили, произнес:
     - Дядюшка-король 629, с  вами  говорит  Мониторная  Станция  Зет-448,
качество приема три на три. Вам запрещается,  повторяю  -  запрещается!  -
посадка на планету. Доложите подробно о том, что произошло...
     - Перестаньте городить чепуху! - довольно-таки резко отозвался я. - Я
скоро поцелуюсь с этим булыжником, и  от  вас  зависит  только,  насколько
крепок будет этот поцелуй! Сначала посадите меня, а уж бумажными делами мы
займемся потом!
     - Вы находитесь  в  территориальной  зоне  карантинного  мира  пятого
класса. Существует официальный навигационный запрет приближаться...
     - Довольно умничать, 448! - отрезал я. - 700 часов назад я вылетел  с
Доби со спецгрузом на борту! Может, вы думаете, я нарочно выбрал эту  дыру
для  посадки?  Мне  нужны  технические  указания  по  посадке,   и   нужны
немедленно!
     Теперь снова небольшое ожидание. Мой  собеседник,  казалось,  говорит
уже сквозь зубы:
     - Дядюшка-король, передайте данные бортовых систем.
     - Непременно, непременно. Но только шевелитесь  там  побыстрее,  -  я
постарался придать голосу  выражение  взволнованности  и  нажал  несколько
кнопок, в результате чего он получил в свое распоряжение данные  приборов,
которые будут неопровержимо свидетельствовать, что положение мое еще хуже,
чем я его себе представляю. И в этих данных подделки не было ни на грош. Я
постарался на совесть, чтобы эта посудина поднялась в космос  в  последний
раз.
     - Все в порядке, Дядюшка-король. Вы  слишком  поздно  послали  сигнал
бедствия. Теперь  вам  придется  катапультировать  груз  и  действовать  в
следующей навигационной последовательности...
     - Я же, кажется, ясно сказал: у меня на  борту  специальный  груз!  -
заорал я в ответ. - Категория 10! По контракту с медицинской службой Доби!
Я везу 10 анабиозных камер!
     - Послушайте, Дядюшка-король, - отозвалась станция. Теперь голос стал
вроде бы менее уверенным. - Я так понимаю, что у вас  на  борту  10  живых
людей, видимо, пострадавших, и они  находятся  в  анабиозе.  Подождите,  -
снова пауза. - Да, нелегкую задачу вы мне подкинули, 629, - добавил голос,
став окончательно похож на человеческий.
     - Да, - ответил я. - Но все же нужно поспешать. Булыжник-то все ближе
и ближе.
     Я сел и принялся слушать, как перешептываются звезды.  А  в  полутора
световых годах от меня привели в действие станционный  компьютер,  который
тут же принялся пережевывать посланные  мною  данные  и  вот-вот  выплюнет
ответ. А между тем сообразительный парнишка-дежурный заодно и проверит мою
версию. Это хорошо. Мне того только  и  надо.  Моя  легенда  непробиваема.
Пассажиры,  лежащие  в  грузовом  отсеке,  были   вахтерами,   получившими
тяжелейшие ожоги при взрыве на Доби три месяца  назад.  Доби  был  суровым
небольшим мирком, на  котором  не  было  почти  никаких  возможностей  для
лечения.
     Если я доставлю  их  в  сносном  состоянии  в  медицинский  центр  на
Республике, то получу 40 тысяч. Предстартовые инспекционные данные,  равно
как и маршрут полета были представлены на рассмотрение станции, а  из  них
следовало, что самой экономичной траекторией была та, что  проходила  мимо
Вэнгарда, и любой мало-мальски смыслящий оператор проложил  бы  ее  именно
так. Все это следовало из моих данных.  Я  был  абсолютно  чист  -  просто
жертва стечения обстоятельств.  Теперь  их  очередь  ходить.  И  если  мои
расчеты хоть чего-то стоили, то сходить они могли только  так,  как  нужно
было мне.
     - Дядюшка-король,  ваше  положение  более  чем  серьезно,  -  наконец
возвестил мой невидимый консультант. - Но я могу предложить вам приемлемый
вариант спасения. Можно ли отделить ваш грузовой отсек? - он сделал паузу,
словно ожидая ответа, затем продолжал: - Вам нужно снизиться, затем ввести
грузовой отсек в атмосферу на крыльях. После этого у вас  останется  всего
несколько секунд для того, чтобы оторваться и уйти. - Понятно? А сейчас  я
передам вам необходимые данные.
     И в  память  моего  корабля  полился  поток  чисел,  которые  тут  же
автоматически записывались и вводились в систему управления.
     - 448, вас понял, - ответил я, когда поток  информации  иссяк.  -  Но
посудите сами - ведь внизу совершенно дикая местность. А если  холодильное
устройство  при  падении  будет  повреждено?  Может,  мне  все-таки  лучше
остаться и попробовать сесть вместе с грузом?
     - Это невозможно,  Дядюшка-король!  -  голос  потеплел  на  несколько
градусов. Ведь как-никак я все же был отважным, хотя и  мелким  торговцем,
твердо решившим исполнить свой долг до конца, даже если это может для него
плохо  кончиться.  -  Честно  говоря,  даже  то,  что  вам  предложено,  -
крайность. И ваш единственный шанс  -  и  вашего  груза  тоже,  кстати,  -
неукоснительно соблюдать мои инструкции!  -  добавлять,  что  неподчинение
навигационным  распоряжениям   мониторной   станции   является   настоящим
криминалом, он уж не стал. Да ему это было и ни  к  чему.  Я  знал  это  и
рассчитывал на это.
     -  Что  ж,  полагаюсь  на  вас.  На   грузовом   контейнере   имеется
навигационное устройство, - я позволил себе небольшую паузу,  без  которой
бедному,   но   честному   космическому   торговцу   с   его    умственной
медлительностью было просто невозможно придти к простейшему умозаключению,
затем выпалил: - Но послушайте! Сколько времени понадобится вашим  парням,
чтобы добраться сюда на вспомогательном судне?
     - Оно уже отправлено. Полет займет... что-то около трехсот часов.
     - Но ведь это больше двенадцати стандартных дней! А если  морозильная
установка разобьется, изоляция не удержит концентрацию кислорода на нужном
уровне! А... - еще одна пауза, необходимая для того, чтобы  сформулировать
следующее самоочевидное соображение: - А что же будет со мной?  Как  же  я
сам продержусь там, внизу?
     - Давайте сначала окажемся там, внизу, капитан.
     Из голоса улетучилась часть симпатии ко мне, правда, небольшая.  Даже
герою позволительно проявить небольшую заботу о себе, после того,  как  он
позаботится о благополучном отходе своих войск.
     Разговор продолжался еще некоторое время, но, в принципе, все главное
было уже сказано. Я следовал указаниям, делал то, что мне было сказано, не
более и не менее. Примерно через час все, кто смотрел трехмерные программы
в Секторе, будут знать, что беспомощный госпитальный корабль находится  на
поверхности Вэнгарда и жизнь десяти - или одиннадцати, если считать меня -
человек  висит  на  волоске.  После  этого  окончательно  проникну  сквозь
оборонительные линии своего подопечного, готовый приступить к  фазе  номер
два.
     На высоте десяти тысяч миль появился  звук:  печальный  вой  одиноких
молекул воздуха,  расщепляемый  тысячетонной  тушей  воздуха  престарелого
бродяги-торговца, входящего в атмосферу на слишком большой  скорости,  под
неправильным углом и  без  тормозных  двигателей.  Я  принялся  наигрывать
мелодию на том, что осталось от рулей высоты, разворачивая корабль хвостом
вперед, приберегая остатки топлива до того момента, когда оно больше всего
пригодится. И когда я и мой  корабль  достигли  точки,  которая  мне  была
нужна, мне оставалось осилить всего-навсего восемь тысяч миль  гравитации.
Я еще раз сверился с пультом управления, прикидывая будущий район посадки,
а тем временем корабль  двигался  и  бился  подо  мной,  издавая  стоны  и
рычание, как дикий зверь, которого ранили в брюхо.
     На высоте двести миль включились  главные  двигатели,  и  вся  кабина
осветилась мерцающим красным светом, появившимся у меня в глазах.
     Я почувствовал себя жабой, угодившей под сапог.
     Это продолжалось достаточно долго, так  что  я  успел  отключиться  и
вновь придти в себя раз шесть, не меньше. Затем внезапно корабль перешел в
свободное падение, и у меня в  запасе  оставались  уже  считанные  минуты,
вернее, даже секунды.
     Положить руку на рычаг катапультирования грузового  отсека  оказалось
ничуть не труднее, чем, скажем, поднять наковальню по веревочной лестнице.
Я почувствовал толчок,  возвестивший,  что  грузовой  отсек  отделился  от
корабля.  После  этого  я   занял   соответствующее   положение,   опустил
противоударное устройство и  набрал  полную  грудь  затхлого  корабельного
воздуха. Палец мой коснулся кнопки  катапультирования  пилота.  Тотчас  же
прямо по голове меня ударил десятитонный пыльный мешок, и я  провалился  в
мир иной.


     Я медленно всплыл на  поверхность  бескрайнего  черного  океана,  где
дурные сны начали медленно отступать, и им на смену пришли чуть окрашенные
светом размытые картины полубессознательности, так что  я  успел  заметить
похожие на акульи зубы горы, окружающие меня со всех сторон.
     Вершины их были укутаны  вечными  снегами,  и  бесконечные  ряды  гор
исчезали за далеким горизонтом.
     Потом я, должно быть, снова отключился, потому что в следующий момент
я увидел перед  собой  только  один  пик,  несущийся  мне  навстречу,  как
взбесившаяся волна. Когда я очнулся  в  третий  раз,  я  уже  стремительно
спускался на парашюте, несясь к чему-то, что было похоже на  широкое  поле
застывшей лавы. Потом я разобрал, что это листва,  темно-зеленая,  густая,
стремительно надвигающаяся. Времени у меня на этот раз хватило  только  на
то, чтобы заметить,  как  засветился  зеленым  светом  сигнал  пеленгатора
грузового отсека, возвещая, что груз приземлился целым и невредимым. И тут
в глазах у меня снова померкло.
     Когда я очнулся, мне было холодно. Это было первое  мое  сознательное
ощущение.  Вторым  была  головная  боль.  А  вообще-то  болело  все  тело.
Некоторое время я составлял в уме завещание, по которому единственным моим
наследником становилось общество эвтаназии, потом выпутался из  креплений,
раскрыл капсулу и выполз в то, что любитель прогулок назвал бы живительным
горным воздухом. Я сверил все мои боли и неприятные ощущения и понял,  что
кости и суставы целы.
     Тогда я включил термостат своего скафандра на обогрев и почувствовал,
что тепло мало-помалу просачивается в тело.
     Я стоял на сосновых иглах, если  только  бывают  сосновые  иглы  трех
футов в длину  и  толщиной  с  палочку  для  помешивания  коктейлей.  Иглы
образовывали упругий ковер, покрывающий сплошь землю у подножия  деревьев,
высоченных, как ионические колонны, и уходящие вершинами  в  темно-зеленые
сумерки крон. В отдалении между стволами я заметил белые отсветы островков
снега. Было тихо, совершенно тихо, и ни малейшего движения среди веток над
моей головой.
     Приборы скафандра сообщили мне, что давление  воздуха  16  фунтов  на
квадратный дюйм, содержание кислорода -  51%,  температура  воздуха  -  10
градусов Цельсия, как мне и обещали.
     Из данных локатора следовало, что груз мой опустился милях  в  ста  к
северо-западу от того места, где я стоял сейчас. И, насколько я мог судить
по показаниям разных штук, имеющихся в пряжке  моих  хитроумных  доспехов,
все приборы там работали нормально. И если информация, которую я  получил,
была так же хороша, как уплаченные за то, чтобы  ее  получить,  деньги,  я
находился в десяти милях от того места, куда собирался попасть, примерно в
половине  дневного  переходе  от  пристанища  Джонни  Грома.   Я   включил
энергопривод своего скафандра, сверился с компасом и отправился в путь.
     Слабое притяжение делало ходьбу  неутомительной  даже  для  человека,
буквально  измочаленного  несколькими  тысячами  миль  атмосферы.   Да   и
скафандр, надетый на мне, тоже был хорошим подспорьем. Хотя по нему  этого
никогда не скажешь, но обошелся он мне, примерно, во столько  же,  сколько
стоил бы роскошный отпуск на одном  из  этих  родиево-стеклянных  миров  с
управляемым климатом  и  великолепными  оргиями,  проходящими  при  резкой
перемене температур.  Кроме  стандартных  устройств,  регулирующих  состав
воздуха и температуру, и сервоустройства, позволяющего мне сейчас идти без
неприятных ощущений при  ходьбе,  скафандр  был  дополнительно  оборудован
всеми рефлексными  цепями  и  усилителями  реакций,  которые  были  только
известны черному рынку. Среди этих хитрых штучек было и  несколько  таких,
на которые ребята из отдела безопасности Лиги были бы  не  прочь  наложить
лапы. Один метаболический монитор чего стоил!
     Идя по компасу, я постепенно поднимался по склону, и  примерно  через
час добрался до линии вечных снегов. Деревья  тянулись  еще  на  несколько
тысяч футов; и край леса был как раз там, где начинался совершенно морской
голубизны ледник.
     Здесь я впервые увидел небеса Вэнгарда: они были темно-голубые, а над
снежными   пиками   принимали   фиолетовый   оттенок,   как   бы   оттеняя
величественных владык этого мира.
     После  часа  ходьбы  я  сделал  привал,