пойдет  о
вещах тайных. Войску знать о них ни к чему.
   После  этого  я  удесятерил  внимание,   повернув   ухо   в   сторону
старика-мага.
   - Но тогда мой повелитель  не  будет  знать,  о  чем  мы  говорим,  -
шепеляво заявил Вискульт.  Борода  его  дергалась  в  такт  произносимым
словам.
   - Вызови его сюда. Мы не намереваемся его убивать. Сам понимаешь -  я
давно мог бы это сделать.
   - Повелитель не разговаривает с такими, как ты, - объяснил маг. -  Он
- государь, а ты  -  червь  всего  лишь  в  ранге  министра  вассального
княжества.
   - Тогда слушай меня ты. Передашь  мои  слова  Лузгашу,  получишь  его
одобрение. И вновь скажешь мне. Мы не собираемся уничтожать вашу  армию.
Вы отпустите всех пленных. За каждого обнаруженного мертвеца мы убьем  с
воздуха вашего солдата, а  лучше  -  офицера.  Потом  сдадите  оружие  и
уберетесь за Врата. Мы не будем чинить вам препятствий.
   Глашатай  Лузгаша  проорал  так,  что  я  от  неожиданности  едва  не
вывалился из гондолы дирижабля.
   - Пленных не убивать! Приказ повелителя! При попытке к бегству  тяжко
калечить!
   - Не переусердствуйте, - посоветовал я Вискульту. - За калеченных  мы
тоже будем калечить. Око за око.
   - Зуб за зуб, - подтвердил маг,  хихикнув.  -  Ты  хорошо  устроился,
Призрак! Или Лунин? Тоже ведь наверняка кличка! Сидишь,  как  ворона  на
ветке, и каркаешь оттуда. Может, спустишься? Моя рука не так слаба,  как
могло тебе показаться, когда ты украл корону. Кстати,  где  она  теперь?
Старичок Вискульт забрал ее у тебя!
   - Корону вы тоже вернете, - заметил я. - Хорошо, что напомнил.
   - В обмен на кинжал, - прошептал маг.
   Глаза его при этом жадно  полыхнули,  и  это  не  укрылось  от  моего
взгляда. Старик очень хотел получить кинжал обратно. Стало быть,  кинжал
должен остаться у меня!
   - Но спускаться я не буду. Дурак тот, кто отказывается от преимуществ
своего положения.
   - Дурак. - Старичок скорчил кислую мину. -  Но  разве  ты  не  таков,
Лунин? Помогаешь неизвестно кому,  вместо  того  чтобы  властвовать  над
этими людишками...
   - Ты ведь тоже не  властвуешь,  Вискульт!  Кстати,  ты  подозрительно
напоминаешь мне одного моего знакомого мага из Черных.  Может  быть,  ты
его захудалая и захиревшая реинкарнация? Столько лет прошло...
   Вискульт насупился и замолчал.
   - Впрочем, все черные колдуны похожи, - продолжал я.  -  Нелогичность
действий, мерзость поступков...
   - Если уж  ты  заговорил  о  логике,  то  мне  непонятно  кое-что,  -
скривившись, заявил Вискульт. - Зачем вы хотите нас выпустить, если, как
ты утверждаешь, в состоянии уничтожить? Это наводит на мысль о блефе...
   - Не хотим, чтобы погибли наши люди, пленные, - ответил я. - Парометы
- довольно слабое оружие. Они перегреваются,  и  слишком  много  времени
уйдет на то, чтобы истребить вас всех. А применение  глобального  оружия
приведет к серьезным потерям и разрушениям. Да и боеприпасы  на  паромет
дороги. Дешевле вас всех выпустить - обратно вы не сунетесь. Ваша  армия
не стоит пуль, которые мы на нее затратим.
   Вискульт хрипло захохотал:
   - В следующий раз мы просто лучше подготовимся.  О  каком  оружии  ты
говоришь?  О  ядовитых  газах?  Я  люблю  ядовитые  газы.  Жаль,  мы  не
догадались взять их сюда.
   - Обычные газы здесь не действуют, - заявил я, хотя и не был  в  этом
уверен. - Я говорю о гораздо более действенных и ужасных средствах.
   - Что ж, я доложу повелителю о твоем предложении, - объявил  Вискульт
на  удивление  быстро,  как-то  странно  прищелкнув  зубами.   Наверное,
несмотря на браваду, он все же опасался, что я передумаю.
 
*** 
 
Злобный старичок-маг скрылся в алом шатре и не показывался оттуда минут пятнадцать. Я уже с подозрением поглядывал по сторонам, ожидая подвоха, когда из шатра появилась массивная фигура, окруженная телохранителями. Похоже, это был Лузгаш. Он с трудом двигался под тяжестью доспехов. 
   - Спускайся ниже, враг, - предложил он. - Я слышу не так хорошо,  как
мой маг, но не хочу говорить при свидетелях.
   Я кивнул дьяку Фалалею, и тот следом за мной прокричал:
   - Опасаемся ловушки. Останемся над  схваткой.  Мне  нечего  скрывать.
Если желаешь, мы сбросим канат, и ты поднимешься.
   Лузгаш рассмеялся:
   - Вы считаете меня полным идиотом?
   - Не полным. Умеренно толстым и наряженным в доспехи, - не  удержался
я. - Но мы могли бы пристрелить тебя и сверху. Несмотря на  все  железо,
что ты нацепил на себя.
   - Я опасаюсь не вашего вероломства, хотя в честности тоже не  уверен.
Оставь я войско хоть  на  минуту  при  таких  странных  обстоятельствах,
вспыхнет бунт. Враги будут орать, что меня подменили. Что я - это не  я.
И прочую чушь, - спокойно объяснил  Лузгаш,  естественно,  не  пользуясь
услугами глашатая.
   - Да у тебя мания преследования, - тихо сказал я.
   - Да у тебя... - трубно заорал Фалалей, но я дернул его за  рукав,  и
он замолчал на полуслове.
   Воины Лузгаша ловили каждое  слово  дьяка,  обратив  взоры  к  нашему
дирижаблю. Ведь слов своего повелителя они слышать  не  могли,  а  исход
переговоров очень их волновал.
   - Принимаешь условия? - спросил  я,  кивнув  дьяку.  Тот  громогласно
повторил вопрос.
   - Не верю, что вы отпускаете мою армию просто так. После  всего,  что
мои люди здесь сделали.
   - Поверь мне, это не так легко, - честно заявил я.  -  Но  мы  ставим
соображения разума выше чувства мести. Уходите, оставив пленных,  и  вас
не тронут.
   - Хорошо, - согласился Лузгаш. - Я оставлю ваших людишек. Не  хочется
терять войска в схватке у Врат. Но оружие мы возьмем с собой.  Без  него
нас истребят даже в Луштамге. Если вы настаиваете на нашем  разоружении,
мы перебьем пленных и пойдем на штурм. Ты понимаешь, что рано или поздно
мы сметем ваши малочисленные отряды у Врат. Каким бы оружием они ни были
оснащены.
   - Не сметете. Но мы не хотим чумы из-за обилия гниющих трупов.  Ваших
трупов. Так и быть, вы пройдете с оружием. Корону княжества  Бештаун  ты
отдашь мне сейчас.
   - А ты отдашь мне украденный тобой кинжал, - сказал Лузгаш.
   -  Нет,  -  твердо  ответил  я.  -  Этот  кинжал  я   подарил   своей
возлюбленной, которая погибла из-за тебя. Пусть он будет  вирой  за  мои
потери.
   Лузгаш задумался. Войско напряженно ожидало. Каждый понимал,  что  от
решения  повелителя  зависит  его  собственная  жизнь.  Ведь  именно  им
придется грудью идти на парометы и своими телами засыпать вражеские рвы.
   Через две минуты повелитель Луштамга кивнул ординарцу, и тот вынес из
шатра корону.
   - Спустись и возьми, - предложил он. - Ведь ты -  тот  великий  воин,
который сдерживал мою армию в ущелье? Я до сих пор полагаю, что  там  не
обошлось  без  хитрого  колдовского  трюка...  Или  парочки   парометов,
установленных в горах...
   Мне было наплевать на то, что думает Лузгаш. Но сбить спесь с него  и
его приближенных не  мешало.  Для  укрепления  морального  превосходства
наших сил над его армией. По моей просьбе капитан отец  Василий  сбросил
вниз легкий прочный канат.
   - Если они попытаются за канат стянуть "Ласточку" вниз, обрубайте его
и уходите, - приказал я. - Возможно, я сумею позаботиться о себе сам.  А
когда  корона  будет  в  моих  руках,  а  сам  я  возьмусь  за  канат  -
поднимайтесь еще выше, не дожидаясь, пока я взберусь в гондолу.
   Капитан кивнул, а я соскользнул по канату прямо к Лузгашу.
   - Возможно, мы еще встретимся, - сказал  я,  глядя  в  прорезь  шлема
повелителя Луштамга. Глаз, к сожалению, видно не было. - В другом мире.
   - Возможно, - ощерился он.
   Я забрал корону Валии из рук ординарца, но не спешил отступать.
   - Заурбека оставьте вместе с пленными. Его будут судить.
   - Извини, - хмыкнул Лузгаш. - Твое желание запоздало. Но  я  его  уже
выполнил! Заурбека осудил мой трибунал как предавшего  своего  господина
младшего бея. Он остался на дороге  в  качестве  подарка  княжне  Валие.
Жаль, мне не пришлось свидеться с ней. Хорошая девочка?
   - С тобой я ее обсуждать не буду. Да и ни с кем другим  тоже.  А  где
Лакерт?
   - Его я повесил еще в Бештауне. Слишком много  знал.  Жаль,  тебе  не
рассказал, верно? Если вы не нашли тело, значит, его кто-то съел...
   Лузгаш мерзко захихикал, и я  окончательно  убедился  в  том,  что  с
головой у него не все в порядке. Впрочем, я и раньше не слишком  в  этом
сомневался. Узнаете их по делам их...
   - Это ты питаешь пристрастие к трупам, -  бросил  я  Лузгашу.  -  Но,
несмотря на все твои шалости, надеюсь, инстинкт  самосохранения  у  тебя
работает. В течение суток ты выдашь всех пленных Валие. Она на это время
прекратит наступление. Сигналом для  нее,  что  ты  готов  начать  сдачу
бештаунцев, станет белый флаг. Но  помни  -  танки  будут  стрелять  при
малейшей опасности. Когда я получу сигнал, что пленные  возвращены,  мои
люди откроют Врата. Но мы будем проверять каждого проходящего...
   - Что же мешает тебе перестрелять нас после  того,  как  мы  отпустим
пленных? - спросил Лузгаш. - Только не говори, что верность слову.  Я  в
такое не верю.
   - Жаль. Тогда оставьте сто пленников, которых передаст нам  последний
отряд.
   - Сто? Да это не помешало бы мне нарушить любой  договор,  -  хмыкнул
Лузгаш. - И вы поступите точно так же.
   - Мы не поступим так же, - поморщился я. - Мы отпустим  тебя,  потому
что ты не представляешь для нас угрозы. Мы  тебя  не  боимся.  А  каждый
человек стремится  уничтожить  только  то,  что  представляет  для  него
реальную опасность. На вещь,  которая  не  может  причинить  ему  вреда,
нормальные люди просто не обращают внимания.
   - Под  вещью  ты  подразумеваешь  меня?  Или  моих  людей?  -  Лузгаш
скривился, уловив в моем голосе презрение
   - Твои неодухотворенные стремления. Я все сказал. Если вы не  начнете
отпускать пленных, через три часа мы атакуем. Мало кто останется в живых
после этого.
   Я ухватился за свисающий с "Ласточки" канат.  Дирижабль  резко  пошел
вверх. Техники убрали распорки, перегретый воздух хлынул в гондолу, и за
минуту аэростат поднялся на сотню метров.
   Забравшись по канату в  гондолу,  я  попросил  капитана  следовать  в
сторону выхода из ущелья. Полковник Терентьев обойдется несколько  часов
без меня. А я должен проследить за тем, как будет идти процесс  передачи
пленных.
   Конвойные отряды под  белыми  флагами  вели  изможденных  бештаунцев.
Многие были сильно избиты. Раненым не оказывалось никакой помощи. Никого
из пленных не кормили в течение нескольких дней. Выпить  воды  удавалось
тоже далеко не всем.
   При взгляде на униженных, оскорбленных и  измученных  пленных  так  и
хотелось отдать приказ открыть огонь из всех парометов. Или, по  крайней
мере, вылить в ущелье пару цистерн веселящего газа. Но мы, в отличие  от
луш-тамговцев, были людьми слова.
   По приказу княжны корону бештаунских князей тщательно вымыли в бурных
водах Баксана, и Валия надела ее. Так, в короне, она и перевязывала раны
своих подданных, плакала над умирающими. Врачевать немощных ей  помогали
девушки из гвардии под предводительством Тахмины. Лекарям отца  Кондрата
тоже хватало пациентов.
   Она была прекрасна, княжна, занятая благородной работой.  Вот  только
выглядела довольно странно - с короной на голове в полутемном  лазарете.
Однако же корона оказывала определенный лечебный эффект.  Жители  глухих
аулов, которые могли узнать Валию только  по  знакам  княжеской  власти,
приходили в трепет и от радости быстро обретали бодрость духа, что  вело
к скорому выздоровлению.
   Когда по  нашу  сторону  линии  фронта  оказалось  около  пяти  тысяч
освобожденных пленников, я отправился обратно к Вратам. По дороге  мы  с
капитаном  "Ласточки",  имевшим  большой  опыт   разведки   с   воздуха,
инспектировали ущелье. Наших  пленных  среди  вражеских  войск  осталось
мало.  Несколько  отрядов  под  белыми  флагами   двигались   на   линию
противостояния. Человек триста воины Лузгаша гнали к  Вратам.  Это  были
заложники, гаранты их безопасности.
   Лузгаш не солгал мне относительно участи Заурбека. Салади  рассказал,
что нашел бывшего соратника, двойного предателя, посаженным на кол прямо
посреди дороги, ведущей по ущелью к Вратам. Высокого сановника не  сразу
можно было узнать. Одет он был в отрепья  и  исхудал,  голова  бессильно
свесилась на узкие старческие плечи. Несмотря на все зло,  что  причинил
этот человек стране и людям, его  спесивый  нрав  и  вздорный  характер,
нельзя было не проникнуться жалостью к властолюбивому советнику. Я  тоже
вспомнил о  Заурбеке  с  грустью.  Все-таки  один  из  немногих  близких
знакомых в этом краю, с которым я встречался с завидной регулярностью...
   Наши солдаты у Врат серьезно беспокоились. С дирижаблей  было  видно,
как воины Лузгаша сколачивают большие деревянные щиты, разбивая повозки,
и укрепляют их войлоком, в котором  должны  были  застревать  пули.  Под
зашитой этих щитов вполне можно  было  преодолеть  солидное  расстояние,
защищаясь от огня из парометов.
   Нельзя сказать, чтобы это зрелище порадовало меня. Если  луштамговцам
удастся подойти вплотную к парометам, они задавят нас  числом.  Придется
или героически погибать, или уводить дирижабли. Инженерная мысль в армии
Лузгаша работала. Прошло всего несколько дней после знакомства врагов  с
нашим секретным оружием (стрельба в посольстве  Славного  государства  в
Бештауне не в счет), как они отыскали реальное противодействие.
   Конечно, мы быстро  придумали,  что  противопоставить  их  инженерной
находке. Это были бутылки с зажигательной смесью,  которая  должна  была
подпалить войлок и сделать передвижение под пылающим и  дымящимся  щитом
невыносимым. Но сейчас у нас не  было  горючего  и  бутылок.  Оставалось
надеяться на слезоточивый газ.
   К счастью, на подмогу нам подошел "Орел" с генералом Юдиным на борту.
Мы сняли паромет со скалы и вновь поставили его в гондолу дирижабля.  На
"Ласточке" и на  "Ястребе"  отправили  к  основным  силам  всех  солдат,
занятых прежде на перевозке угля и прочей черной работе.  Для  парометов
трех боевых дирижаблей все равно было мало горючего и боеприпасов,  а  в
"Ласточку"  все  солдаты  не  могли  поместиться.  Да  и  отпускать  без
прикрытия невооруженный дирижабль, идущий на малой высоте, мы опасались.
   Ночью лагерь Лузгаша  не  спал.  Стучали  молотки,  скрипели  колеса,
ругались люди. А утром к нашим позициям вышел сам  повелитель  Луштамга.
Он шел  пешком,  в  сопровождении  гвардейцев,  каждый  из  которых  вел
пленника с удавкой на шее.
   - Доброе утро, - приветствовал нас  Лузгаш,  обратив  лицо  к  самому
большому из дирижаблей - "Орлу". Поскольку и я, и дьяк Фалалей  дежурили
на "Соколе", я подал своему глашатаю знак, и тот возгласил:
   - Говори, что хотел. Лузгаш.
   - Я довожу до вашего сведения, как и  какие  войска  будут  проходить
через Врата, - заявил он, оборачиваясь в  сторону  нашего  дирижабля.  -
Слушайте!
   Я предостерегающе поднял руку:
   - Стоп! Почему ты решил рассказать об этом сам? До сих  пор  ведь  ты
боялся, что тебя убьют?
   - Я не боялся, а проявлял разумную осторожность. А говорить сам  буду
потому, что никому ничего нельзя доверить. Извратят и изолгут.  Думаешь,
по моему приказу творились все жестокости в этой стране?
   - Думаю, да, - тихо сказал я, не поворачиваясь к глашатаю.  У  нас  с
Фалалеем был договор, что он будет кричать  только  то,  что  я  говорю,
подав при этом специальный знак.
   - Первыми пройдут копьеносцы на верблюдах. Вторыми - три  сотни  моей
лучшей конницы. Затем - я сам с приближенными и слугами. Затем - пехота.
Потом - слоны и опять конница. Последним пойдет отряд, сторожащий сейчас
триста ваших пленных. В  нем  пятьдесят  человек.  Не  так  много,  и  я
опасаюсь предательства - не  перебьешь  ли  ты  моих  людей,  когда  они
останутся в меньшинстве?
   - Нет, - ответил я.
   В это время огромная тень заслонила солнце. Поглощенный разговором  с
Лузгашем, я перестал обращать внимание на происходящее вокруг и едва  не
шарахнулся в сторону. Но ничего страшного не произошло. Просто  вплотную
к "Соколу" подошел "Орел", с которого по штормовому трапу  спустился  на
наш дирижабль генерал Юдин.
   - Старика-мага отпускать нельзя, - сквозь зубы  процедил  он.  -  Это
самый опасный человек в его воинстве.
   - А что мы можем сделать? - спросил я.
   - Посадить снайпера на скале, - ответил генерал.
   - И нарушить слово?
   - Не хотелось бы, - вздохнул Юдин.
   - Пусть идут. Чувствую, сюрпризов нам еще хватит. Юдин склонил голову
и отошел на несколько метров.
   - О чем вы там шепчетесь с наймитом вашего могущественного  союзника?
- подозрительно спросил Лузгаш.
   - Генерал хочет наложить на ваше войско контрибуцию. Но мне почему-то
кажется, что платить вам нечем.
   - Нечем, - тут же согласился Лузгаш.
   - Однако я полагаю, что кое-что вы награбили. Поэтому ни одно вьючное
животное за Врата не пройдет. Лузгаш задумался.
   - Эй, Лунин, а мы ведь умрем с голоду  без  припасов,  -  выдавил  он
через некоторое время. - И  будем  вынуждены  грабить  мирное  население
стран, через которые пойдем домой. Нехорошо!
   - Не вешай мне лапшу на уши, - ответил я.  -  Деревенским  простачкам
будешь рассказывать о долгой дороге  домой.  Когда  войска  окажутся  за
Вратами, твои маги переправят войско в Луштамг максимум за два часа.  Не
оголодаете.
   - Ты слишком хорошего мнения о моих магах, - вздохнул  Лузгаш.  -  Им
понадобится по  меньшей  мере  три  часа.  Ну  ладно,  убедил.  Движение
начинается. Добычу мы оставим. Откройте ворота!
   - Пусть твои люди ломают стенку, преграждающую дорогу, - предложил я.
- Но помни - любой подвох, и мы начнем стрелять. И не  только  стрелять.
Зачем вы мастерили щиты?
   Лузгаш почти стыдливо опустил глаза:
   - Да так, на всякий случай. Нужно иметь в запасе несколько вариантов.
   - Я рад, что вы выбрали  самый  разумный,  -  кивнул  я  и  отошел  к
паромету. Больше разговаривать было не о чем,  а  наши  действия  должны
быть красноречивее слов.
 
*** 
 
Огромные верблюды с пеной на губах неслись по камням, чтобы исчезнуть во вспышке света. Всадники хлестали животных короткими кожаными кнутами. У некоторых верблюдов были подозрительно большие седельные сумки. Но не мог же я приказать досматривать каждое животное? Нам нужно было, чтобы Лузгаш как можно быстрее убрался восвояси. И тогда мы выстроим здесь мощное укрепление, поставим парометы и не пустим в наш мир никого, кто идет сюда со злом... 
   Подумав это, я понял, что слишком размечтался. Зла достаточно и в нас
самих, незачем приносить его на Землю из-за Врат. Отец Кондрат наверняка
не даст  княжне  парометы.  Потому  что  тогда  она  сможет  освоить  их
производство, секрет может уйти в Китай  или  в  Индию,  а  оттуда  -  к
туркам. Нужно ли это  митрополиту  Славного  государства?  Конечно  нет!
Поэтому Валия должна будет просто построить  хорошую  крепость,  которая
прежде была не нужна. Ведь из-за Врат приходили только оборотни,  а  они
могли невидимками проскользнуть мимо стражи. Непосредственно возле  Врат
их магия каким-то образом действовала...
   Конники ехали по четыре в ряд. Три сотни прошли на удивление  быстро.
А потом к Вратам двинулись щитоносцы. Под прикрытием больших  щитов  шли
Лузгаш и его приближенные. Они скрылись  во  Вратах,  опасаясь  удара  в
спину. А после их исчезновения начал беспокоиться я. Не бросятся  ли  на
нас остатки воинства Лузгаша? Не выполнят ли тайный приказ господина?
   Но нет, пока пешие и конные отряды  ломились  во  Врата  с  утроенной
силой. Пусть. Чем больше их пройдет, тем легче  будет  удержать  ущелье.
Танки теснили армию Лузгаша. В бинокль я уже видел  дым  из  труб.  Наши
войска занимали ущелье, наступая на пятки уходящему вражьему воинству.
   Катапульты, баллисты и осадные орудия враги бросили.
   Возвращаться налегке было быстрее.
   Наши дозорные внимательно отслеживали, кто ехал в строю  врагов,  что
вез каждый солдат Л