т работать без связи, просто не верилось.
   (В   теории   относительности   большую    роль    играет    скорость
распространения сигнала - в частности, скорость света. Дорогу  с  Машука
можно  также  рассматривать  в  качестве  особой   физической   системы.
Абсолютная скорость здесь  -  скорость  вагонетки.  И,  если  не  пришла
вагонетка, нельзя достоверно судить, произошло наверху какое-то  событие
с момента ее отправления или нет. В данном же случае  о  событиях  могли
рассказать только отец Филарет и Сергей.)
   - А если вагон остановится на рельсах? Следующий налетит на него? Или
он здесь вообще один?
   - Нет, в праздники пускают четыре вагончика, - объяснил священник.  -
Но опасности остановки нет. В случае аварии  вагон  просто  вышвырнет  с
рельс. Это никак не помешает следующему.
   - А если разрушится дорога?
   - Во время  всеобщих  гуляний  обходчики  постоянно  курсируют  вдоль
железнодорожного полотна. Я же говорил - на обслуживании  дороги  занята
уйма людей...
   - Вам бы сюда ручную дрезину, - заметил я, не  слишком  надеясь,  что
священник меня поймет. Дрезины, как и электровозы, и телефоны, наверняка
канули в невозвратное прошлое...
   - Дрезина не вытянет наверх, -  ничуть  не  смутившись,  заявил  отец
Филарет. - У нас в Славном  государстве  дрезины  используют  на  ровных
участках дороги. Здесь мог бы помочь паровоз, но он очень дорог.
   - И не работает, - добавил я, памятуя о том, что вся техника стала на
Земле бесполезной.
   - Почему? - удивился священник. - Отлично работает. Ведь  в  паровозе
не используются взрывообразные процессы,  как  в  двигателе  внутреннего
сгорания. Только давление пара. Дрова у нас есть, и вода в избытке.  Так
что на нашей линии  Славград  -  море  два  паровоза  постоянно  таскают
пассажирские и грузовые  составы.  И  в  сторону  перевала  ходит  малый
грузопассажирский состав.
   Настала моя очередь  удивиться  и  попенять  себе  за  недомыслие.  Я
полагал, что попал прямиком  в  каменный  век,  а  оказалось,  некоторые
простые вещи просто не учел. В частности, то, что  для  работы  парового
двигателя не нужно интенсивное горение топлива, как, скажем, для дизеля.
Паровоз работает на дровах, а дрова  горят  по-прежнему.  И  вода  кипит
по-прежнему.  Выходит,  промышленность  не  отброшена  так  далеко,  как
показалось мне вначале.
   Вагончик медленно подкатился к нижней беседке. Мы вышли, с  интересом
поглядывая друг на друга. Отец Филарет  засеменил  по  торной  тропке  к
своей  резиденции,  располагавшейся  неподалеку  от  церкви  с  золотыми
куполами в центре города. В дороге он все больше помалкивал,  бросая  на
меня косые взгляды.  Священник  старался  разгадать,  с  кем  свела  его
судьба. И, похоже, не сделал определенного вывода.  Помогать  ему  я  не
стал.
   Я сидел посреди гостиной и ел лаваш с  сыром  и  медом,  когда  дверь
нашей с Лакертом резиденции без стука отворилась и на  пороге  появилась
Эльфия.
   Ее зеленые глаза уставились на меня со смесью восхищения, негодования
и удивления.
   - Объедаешься? - спросила она.
   - Люблю вкусно покушать, - согласился я.
   - Уже заметила. Подчас мне начинает даже казаться, что ты не тот,  за
кого себя выдаешь.
   - Я ни за кого себя не выдаю,  -  ласково  улыбнулся  я.  -  Проходи,
красавица. Съешь меда. Он не отравлен.
   Эльфия усмотрела в моем предложении намек на неприятную  ситуацию,  в
которую я попал по ее  вине.  С  тех  пор  у  нас  не  было  возможности
поговорить. Она не искала больше встреч со мной, а я  не  пошел  к  ней.
Ноздри девушки обиженно раздулись.
   - Тебе не идет сердиться, - сообщил я. -  Чем  твой  слуга  прогневал
тебя на этот раз?
   - Зачем ты осквернил памятник нашего героя? И уж  если  тебе  хватило
наглости это сделать, почему ты не схватился в открытую со  стражами,  а
сбежал вместе со священником? Говорят, со стороны вы  походили  на  двух
баб, спасающихся от насильников и путающихся в своих одеждах...
   - Полегче в выражениях, - попросил я, но не выдержал и рассмеялся.  -
Кто же тебе об этом рассказал?
   - Джигит из охраны Священного места. Мне было поручено  расследование
происшествия. От жрецов к княжне поступила жалоба.
   - И как успехи? - поинтересовался я.
   - Чьи?
   - Твои. В расследовании.
   - Я возмущена.
   - Какое это имеет отношение к расследованию?  Эльфия  гордо  вскинула
голову. Золотистые волосы разметались по плечам.
   - Похоже, ты мало ценишь свою честь.
   - Просто не думаю, что такой мелкий и забавный инцидент может уронить
мое достоинство, - заявил я.
   - Инце... что? - переспросила девушка.
   - Бегство от каких-то полоумных  абреков.  Любой  нормальный  человек
предпочел  бы  не  ввязываться  с  ними  в  драку,  если  имеется  такая
возможность. А возможность нашлась...
   - Знаешь ли ты, что  посланника  митрополита  Кондрата  теперь  хотят
повесить, или, в лучшем случае, выгнать из страны?
   - Его-то за что? Он пытался  удержать  меня  от  святотатства.  Хотя,
по-моему,  никакого  святотатства  я  не  совершил.  Если  люди   ставят
памятники и пишут на них что-то, нет греха в том, что другие  хотят  это
прочитать. Напротив, надписи в публичных местах для этого и делаются!
   Эльфия осуждающе покачала головой:
   - Ты влез с ногами на подножие алтаря. Мало того - ты не  разулся.  А
на плиту перед алтарем подобает становиться только на колени. И  читать,
что тебе интересно. Усердно молясь при этом.
   - Но я ведь не знал о  тамошних  порядках!  И  никаких  пояснительных
записок, или гидов, или сторожей там не было!
   Девушку обращение к здравому смыслу не взволновало.
   - Ты виновен в святотатстве. Но меня больше всего возмущает  то,  что
ты бежал от воинов, как трусливый шакал.
   Я вновь улыбнулся.  Если  поклонницу  Лермонтова  взволновало  больше
всего именно это, значит, она и вправду ко  мне  неравнодушна!  Приятно,
несмотря на все обвинения.
   - Какого же наказания требуют абреки для меня?
   - Тебя они отдают на суд княжны.  Ведь  только  она  может  подписать
законный приказ казнить тебя через усечение  членов  -  предать  смерти,
достойной святотатца!
   Я задумался. Не потому, что боялся расправы. Просто я,  похоже,  и  в
самом деле оскорбил чувства этих людей. Не по своей вине, конечно. Можно
даже сказать, по их собственной вине, из-за их суеверий.  Но  все  равно
было неприятно. Тем более что Эльфия, похоже, была закоренелой язычницей
и почитала Лермонтова как покровителя Бештауна.
   - Глубоко уважаю Михаила Юрьевича как поэта и восхищаюсь им, - заявил
я, поднимаясь. - Приношу извинения всем, кого  обидел.  В  том  числе  и
тебе, милая Эльфия.
   - Разве воин просит прощения?! - возмущенно выкрикнула девушка. -  Он
вызывает обвинителей на суд богов!
   В ярости телохранительница княжны была  особенно  хороша.  Не  вполне
отдавая себе отчет в том, что делаю, я сгреб ее в  охапку  и  поцеловал.
Пусть всадит мне кинжал в спину,  если  захочет.  Но  вряд  ли  она  это
сделает.
   Глаза Эльфии  затуманились.  Она  не  стала  сопротивляться,  хотя  и
говорила совсем недавно, что воин должен проявлять решительность в любой
ситуации. Себя она, наверное, в данный момент воином не считала. А я был
решителен, и на этот раз это заслуживало одобрения...
   Я уже подумывал перейти к более решительным  действиям,  когда  дверь
спальни Лакерта распахнулась и он, заспанный, появился на пороге:
   - Что случилось?
   Тут Лакерт увидел весьма пикантную картину и поспешил закрыть  дверь.
Но непоправимое уже свершилось. Эльфия выскользнула  у  меня  из  рук  и
пришла в такое негодование, что мне сделалось по-настоящему страшно.
   - Ты что, решил, что я уличная девка и меня можно тискать  на  глазах
твоих дружков?! - воскликнула она. - За это ты мне заплатишь!
   - Он никому не скажет, - уверил я Эльфию. - Не обижайся!
   - Обидеться можно на равного,  а  не  на  нищего,  возомнившего  себя
героем! - воскликнула девушка, поворачиваясь, чтобы уйти.  На  мгновение
задержавшись, презрительно бросила:
   - Княжна приглашает тебя, нищеброда, и твоего  безродного  дружка  на
встречу с посланником Лузгаша. Через час в Главном  зале  дворца.  Места
укажет вам Тахмина.
   - Спасибо, - поблагодарил я. - Еще раз прошу - не обижайся.
   - Считай, что ничего не было, - гордо вскинув голову, заявила Эльфия.
Вспомнила, что выполняет поручение госпожи. - И не приближайся  ко  мне,
если хочешь остаться в живых. Княжна не дала своего разрешения на казнь,
но абреки затаили на тебя зло. Если я шепну  им  пару  слов  -  от  тебя
мокрого места не останется.
   Это было уже совсем по-детски, и я с трудом сдержал смех.
 
*** 
 
Времени до приема осталось совсем мало. Я стукнул в дверь спальни Лакерта. Тот высунулся в большом смущении. 
   - Вы бы могли пойти в спальню, - начал оправдываться
   Он. - Я сожалею, что помешал тебе...
   - Не вспоминай об этом никогда - я уже все забыл, - ответил я. - И не
давай мне советов в таких вопросах - не люблю. Ты слышал последнюю часть
нашего разговора?
   Вард густо покраснел:
   - Двери здесь тонкие...
   - Пойдешь на прием?
   - Мне бы очень не хотелось...
   - Попроси Тахмину, чтобы она устроила тебя за какой-нибудь занавесью,
чтобы ты видел все, а тебя - никто. Думаю,  она  согласится.  Ты  можешь
сообщить что-то ценное о после Лузгаша. Я прошу тебя пойти.
   - Хорошо, - неохотно согласился молодой человек.
   -  Тогда  иди.  А  у  меня  еще  много  дел.  Займешь   мне   золотых
десять-двадцать? Лакерт, который вывез от Лузгаша достаточно денег,  без
возражений сходил в свою комнату,  принес  кошель  и  отсчитал  двадцать
золотых монет неизвестного номинала, отчеканенных в неведомой стране. По
виду они были немного больше и тяжелее ходившего здесь золотого динара и
золотой юани. На  лицевой  стороне  монеты  был  изображен  двухмачтовый
парусник, на оборотной - решетка, увитая листьями. Монеты были красивые,
золото-высокой пробы.
   - Отдам, когда смогу, - пообещал я.
   - Не торопись, - кивнул Вард. - Мне  приятнее  носить  с  собой  твое
обязательство, а не двадцать монет, оттягивающих карман, да их к тому же
могут украсть или отобрать лихие люди... Обязательство не украдут...
   Я засмеялся:
   - Ты боишься воров?
   - Не боюсь. Разумно опасаюсь. Украсть гораздо легче,  чем  сохранить.
Мне ли не знать?
   - Но меня могут убить...
   - В этом случае и я проживу здесь недолго, - хмыкнул Вард.  -  Уж  за
меня тогда сразу возьмутся всерьез. Все заинтересованные стороны...
   Я надел пояс с ножнами и вложил в них  меч,  накинул  длинный  темный
плащ и вышел на улицу. До ближайших торговых лавок было минут пятнадцать
ходу. Правда, и лавки были  богатыми  -  привилегию  торговать  рядом  с
княжим двором нужно заслужить.
   В лавке Мансура (о том, что ею владеет правоверный Мансур, можно было
узнать по вывеске)  продавалось  множество  красивых  и  дорогих  вещей.
Эльфие, конечно, понравился бы кинжал - если бы  она  купила  его  сама.
Однако ножи дарить нельзя. Я  не  был  суеверным,  но  у  девушки  такой
подарок может вызвать опасения. Кольца ко многому обязывают. Кроме того,
нужно знать размер. Серьги Эльфия, по-моему, не носила. Поэтому я  решил
купить ей красивый браслет. Изящный браслет нашелся сразу. Серебряный, с
узорчатой резьбой, украшенный сапфирами или  похожими  на  них  голубыми
камнями. Он очень подходил к золотым локонам  Эльфии.  Конечно,  золотой
был бы лучше. Но имевшиеся в наличии золотые браслеты были очень тонкие,
и красные камни в них мне совсем не понравились.
   - Сколько? - спросил я у Мансура.
   - Пятьдесят золотых, - не моргнув глазом,  объявил  купец.  -  Двести
грамм серебра, восемь сапфиров чистейшей воды из Индии.
   Если бы я не пожил здесь несколько месяцев, я бы повернулся  и  ушел.
Но опытному человеку было ясно, что цена завышена по крайней мере раз  в
десять.
   - Два динара, - предложил я.
   Купец закудахтал  и  загородил  браслет  руками,  будто  я  собирался
забрать его силой.
   - Серебряных, - добавил я, совершенно его этим убив.
   - Да здесь одного только  серебра  на  тридцать  динаров!  -  завопил
Мансур,  забыв  приличия.  -  А  дивная  работа  китайских  ювелиров?  А
индийские сапфиры? Ему просто нет цены! Нет цены!!! Только из уважения к
вам, сэр Лунин, отдам за сорок полновесных золотых динаров.
   - Китайцы плохо делают украшения, - нахмурился я,  размышляя,  откуда
он может меня знать. - Как бы  серебро  не  треснуло,  или  из  него  не
вывалились замечательные индийские сапфиры, которые на  деле  напоминают
мне дымчатый кварц.
   - Сапфиры! - вскричал Мансур. - Может быть, не самой чистой воды,  но
из индийских копей! Клянусь своими детьми! Тридцать динаров!
   - Хорошо, думаю, динаров пять твой браслет стоит, - смилостивился  я.
Действительно, серебра было много, а камни выглядели не так уж плохо.  -
Да и тебе нужно жить. Семь динаров.
   - Двадцать пять - последняя цена.
   - До свидания. У Ахмета, я слышал, привезли новый товар.
   Конечно, ничего о привозе я не слышал. Просто приметил вывеску  лавки
Ахмета чуть дальше по улице.
   - Смилуйся! - взвыл купец. - Возьми за двадцать!
   Время поджимало. Я был уверен, что конечная цена - не  больше  десяти
золотых динаров. Возможно даже, что купец отдал бы браслет и за пять. Но
нужно было спешить и ускорить торг.
   - У меня не динары и  не  юани.  Золотые  лиры,  -  назвал  я  первую
попавшуюся валюту, которая мне пришла в голову.
   Сказать, что монеты вообще неизвестно чьи, - сразу понизить их  цену.
Я показал Мансуру одну монетку с кораблем.
   - Думаю, за динар она  пойдет.  Из  уважения  к  вам,  сэр  Лунин,  -
осклабился хозяин, сразу определив вес монеты и пробу золота.
   - Думаю, она пойдет за два, - веско заметил я. Мансур  несколько  раз
подкинул монету на ладони.
   - По золоту - один и восемь. Но ее ведь нужно менять! Возьму за  один
и семь.
   - А я возьму твой браслет за десять динаров.
   - За десять этих монет.
   - Слишком много. Восемь.
   - Идет. - Мансур чуть не плакал.
   Я отсчитал монеты и сразу понял, что заплатил по крайней  мере  вдвое
дороже. Но браслет был нужен мне как можно скорее.
   Мансур спокойно поинтересовался: подарок это или взятка? Взятки здесь
давали гораздо чаще, чем делали подарки, и этикет  обязывал  упаковывать
вещи, предназначенные для взятки, не так, как подарки.  Узнав,  что  это
подарок, лавочник завязал браслет в  изящный  шелковый  платочек  -  так
здесь было принято дарить украшения, - и я поспешил  обратно  в  сторону
дворца.
   На улицах околачивалось порядочно людей. По их возбужденным  лицам  и
резким жестам я понял, что  посланник  Лузгаша  уже  проехал  во  дворец
Сейчас местные жители обсуждали увиденное. Я прибавил ходу.
   Во дворец Валии меня пропустили беспрепятственно.  Никаких  вопросов,
никаких провожатых. Мне это не  слишком  понравилось.  Похоже,  охраняли
княжну довольно легкомысленные люди. Только китайцы сурово  смотрели  на
всех входящих, но не делали попытки кого-то задержать. Во всяком случае,
при мне. Наверное, на людей, знакомых в лицо, они не реагировали.
   В зале собралось много народу.  Здесь  были  богатые  землевладельцы,
влиятельные дворяне, богатые  купцы,  представители  мастеровых  артелей
города. И, конечно, воины. Издали я заметил высокую Тахмину и подошел  к
ней.
   - Сэр Лунин! Ваше место - во втором ряду, третье слева. Или  вы  тоже
хотите сесть за занавеской?
   - Это ни к чему, - усмехнулся я. - Когда начнется прием?
   - Через пятнадцать минут выйдет княжна. Тогда же позовут послов. Пока
вы можете закусить.
   Согласно местным законам гостеприимства фуршетный стол  уже  стоял  у
дальней стены. Джигиты без стеснения подходили, наливали  себе  кумыс  и
ели ароматное копченое мясо с пышным свежим хлебом, закусывая его кинзой
и укропом. Многие из них не успели пообедать, поэтому осуждать  их  было
никак нельзя.
   Задумчивая Эльфия сидела в кресле. Ей досталось место в первом  ряду.
По счастью, рядом с ней никого не было.
   Я подошел и молча положил шелковый сверток на колени девушки.
   Эльфия подняла глаза, увидела  меня,  и  на  ее  личике  изобразилось
возмущение.
   - Пытаешься подкупить меня? - свистящим шепотом произнесла она.  -  Я
же сказала, что ты мне ничего не должен! Вернее, незачем  пытаться  меня
погубить. Можешь не опасаться моего гнева!
   Я присел рядом, не  слишком  смущаясь,  что  занял  чье-то  место,  и
улыбнулся девушке.
   - Если бы я хотел подкупить тебя, предложил бы тебе денег. Не  думаю,
что ты будешь держать на меня зло из-за мелочи. Посмотри...
   - Из-за мелочи! За кого ты меня принимаешь? Думаешь, будто можно меня
подкупить! Вот еще! - Девушка фыркнула, но сверток тут же развернула.
   Я хорошо знал, что это значит по местным правилам этикета  -  подарок
принят, если он не слишком дешевый или не слишком дорогой.
   - Красивый, - заметила Эльфия совсем другим тоном.
   - Лучшее из того, что я мог найти за час, - вежливо пояснил я.
   - Но почему ты убегал? - снова вернулась она к старому.
   Вот настырная!
   - Никого не хотел убивать, ни с кем не хотел ссориться, - объяснил я.
- Тем более с жрецами.
   - Это были не жрецы, а охранники. А  ссориться...  Наш  спор  прервал
глашатай, громко выкрикнувший:
   - Княжна Валия!
   Все поспешили к своим местам, сидевшие поднялись на ноги. Я отошел от
Эльфии и встал рядом с предназначенным мне местом.
   Валия,  одетая  в  темное  платье,  синий  плащ  и  расшитую   яркими
самоцветами шапочку, вошла вместе с двумя девушками-телохранительницами,
начальником войск Салади  и  советником  Заурбеком.  Окинув  равнодушным
взглядом зал, княжна опустилась на трон. После этого сели все.
   - Аудиенция начинается! - объявил глашатай.
   Затрубили спрятанные за какими-то занавесями музыканты,  и  китайские
наемники ввели в зал двух посланников.
   Послы Лузгаша оделись  нарочито  устрашающе.  Один  из  них,  толстый
высокий здоровяк,  несмотря  на  теплую  погоду,  был  в  волчьей  шубе,
стальном шлеме, украшенном волчьим хвостом, и высоких  кованых  сапогах.
За  спиной  его  висел  двуручный  меч,  крестовину  которого   намертво
примотали к ножнам медной проволокой. Гостеприимство хорошо в меру  -  а
ну как посол выхватит меч и начнет махать им направо и налево? Лишать же
посла оружия дипломаты Бештауна не решились.
   Другой посол, невысокий и худой, облачился в жесткий стальной панцирь
с золотыми насечками. Голову его венчала кираса, на боку - кривая  сабля
и прямой кинжал. Глаза его остро блестели,  нашаривая  кого-то  в  зале.
Когда его взгляд наткнулся на меня, я равнодушно отвел глаза.  Посол  на
меня никак не отреагировал. Стало быть, приметы мои Лузгашу неизвестны и
искал он кого-то другого.
   - Приветствуем царевну и вольный народ Бештауна! -  сиплыми  голосами
прокричали посланники. - Позвольте вручить верительные  грамоты  Оопа  и
Трксна!
   Их акцент был очень неприятным - сразу  стало  понятно,  что  русский
язык дался чужеземцам с трудом и овладели они  им  колдовским  способом.
Естественно, где-то за Вратами, в необъятном мире, где действовала белая
и черная магия.
   Княжна  ничего  не  ответила.  Послы   вручили   подошедшей   Тахмине
пергаментный свиток и опустились на  колени.  Не  знаю,  по  собственной
инициативе  или  так  предписывал  придворный  протокол  княжны.  Оопом,
очевидно, звали толстого. А худой был Трксн. Или Трксна?  Впрочем,  вряд
ли княжна будет называть их по именам.
   - Почему вы напали на моих людей? - с едва заметной дрожью  в  голосе
спросила девушка.
   Послы дружно, словно китайские болванчики, ткнулись лбами в пол.
   - Наш повелитель послал нас вымолить прощение для  неразумных  воинов
его  армии.  Он  готов  казнить  каждого  десятого,   по   недоразумению
принимавшего участие в битве с твоими людьми. Мы пытались  пройти  через
Врата, не зная, что они охраняются. Когда нас атаковали, мы р