м членом Ордена. Большая честь для новичка. К
ней идут годами.
   - Если бы я еще умел хотя бы что-то,  -  смущенно  заметил  Сергей,  кося
глазом на ожерелье. Замечательно красивое, оно отбрасывало алые искры  и  на
рукава черного камзола, и на платье Наташи, и на белую тогу  Брентона.  -  Я
имею в виду, умел бы показывать какой-нибудь магический трюк...
   - А вот этого, надеюсь, ты никогда не  будешь  делать,  -  строго  сказал
Ульфиус. - Трюки  -  для  балаганных  фокусников,  чуждых  настоящей  магии.
Мастера своим словом изменяют  мир.  Не  для  потехи,  не  для  собственного
удовольствия, но ради пользы всех живущих в мире существ. И  я  слышал,  что
самый великий маг за всю свою жизнь не применял  силу  своего  искусства  ни
разу...
   Вновь раздался рев труб. Глашатай  объявил  о  выборах  в  совет  Ордена.
Ульфиус улыбнулся Наташе, подмигнул Сергею и объявил:
   - Мне нужно ненадолго задержаться. В  выборах  принимают  участие  только
мастера и магистры. Вы сейчас можете быть свободны. Если хотите,  останьтесь
и посмотрите, но, поверьте, ничего интересного больше не случится.
   - Мы погуляем, - поспешно сказала  Наташа.  Она  не  любила  собраний,  а
розарий в академии был великолепным. Лучше побродить по его дорожкам.
   - Да, мы пойдем, - согласился Сергей. - Ты с нами, Брентон?
   - Да, - закивал головой ученик Ульфиуса. - Большая честь для меня.
   - Чего уж там, - засмеялся Сергей. На душе у него было хорошо и радостно.
- Надо бы отметить событие. Но без Ульфиуса не будем...
   А магистр уже отошел далеко от молодых людей.
   - Пойдемте во двор, - предложила Наташа.
   - Я покажу вам наш сад. Огненный сад, - предложил Брентон. - Хотите?
   - Хотим, - кивнул Сергей.
   Вместе с большой группой учеников они  вышли  под  голубое  солнце  и  по
дорожке, тянущейся вдоль высокой серой стены академии, мимо  розовых  кустов
зашагали куда-то вдаль - туда, куда  в  прошлый  раз  Наташа  и  Брентон  не
добрались. Сергей, который вообще никогда не был  в  академии,  с  интересом
оглядывался по сторонам.

***

   Напившись вдоволь чистой воды и съев все фрукты, Кравчук спал на  кровати
с голой сеткой. Спал беспокойно - хотелось есть. Но радостно было, что никто
его не трогает, не бьет, не заставляет ничего делать. Почти исчезло  чувство
опасности, и небо не давило на  плечи.  Чтобы  полюбоваться  родным  голубым
небом, Кравчук несколько раз выходил из сарая. Смотрел в чистую голубизну  и
плакал. Никогда прежде ему  и  в  голову  не  могло  прийти,  что  он  такой
сентиментальный.
   Хлопнула дверь сарая. Бывший директор  "Барса"  испуганно  вскинулся.  На
пороге стоял давешний воин, закутанный в черный плащ.  Как  его  там  зовут?
Кравчук никак не мог запомнить.
   - Здравствуйте, господин Бамбуций! - Владимир Петрович  попытался  широко
улыбнуться.
   - Бонуций, - спокойно поправил его витязь. - Я тут тебе  кое-что  принес,
Кравчук.
   Он выложил  на  стол  холщовый  мешок,  заполненный  примерно  на  треть.
Дрожащими руками Кравчук развязал завязки. Что в мешке, он почуял  и  так  -
вся времянка наполнилась запахом  свежего,  только  что  выпеченного  хлеба.
Кроме пяти буханок белого и ржаного хлеба в мешке  нашлась  огромная  голова
сыра и полиэтиленовый пакет с кусковым сахаром.
   - Ты у вигов отощал, питайся, - предложил Бонуций.
   - Спасибо, господин, -  униженно  поблагодарил  воина  бывший  бандитский
босс.
   - Не называй ты меня господином, - вздохнул воин. - Или других  угнетать,
или самому подличать? Ты мне для дела нужен. Работу сделаешь -  и  свободен.
Вернешься к жене и детям. Живи как знаешь...
   - Спасибо, господин Борунций, - вновь поблагодарил Владимир Петрович.
   - Спасибо да спасибо, - проворчал воин. - Ешь давай. Голоден ведь?
   - Еще бы.
   - Ну так питайся. Связь держать будем по трубе.
   Бонуций выложил на стол мобильный  телефон.  Кравчук  чуть  не  подавился
куском белого хлеба, который уже начал жевать.  Уж  чего-чего,  а  появления
"мобильника" у грозного воина он никак не ожидал.
   - Мой номер - федеральный, 6578321, - объявил Бонуций. - Вот, я  тебе  на
бумажке записал. Твой номер тебе знать не нужно. Хочешь  -  родным  позвони,
жене. Но не вздумай сказать, где ты и что делать собираешься.  Сразу  убьют.
Не я, друзья твои бывшие. Так что смекай, что тебе  выгодно.  Скажи  только,
что жив - и отбой. Лучше бы вообще не звонить. Безопаснее.
   - Откуда трубка, господин? - не удержался от вопроса Кравчук.
   - Купил, - коротко ответил воин.
   - А деньги у вас откуда?
   - Деньги, деньги... Цепь золотую барыгам на  рынке  сдал,  доллары  взял,
другим барыгам скинул, рубли получил. На все хватило, еще и осталось. Ладно,
пошел я, дел много. Не скучай.

***

   Ветки на небольшом черном кусте рядом  с  дорожкой  тлели,  будто  бы  их
облили бензином  и  подожгли  какие-то  недоразвитые  хулиганы.  Но  сгорать
полностью куст явно не собирался. И горел он очень экономно -  как  объяснил
Брентон, за час огонь съедал едва ли сантиметр на краю ветки,  но  в  то  же
время за счет выделяемой энергии ветка  становилась  сантиметра  на  полтора
длиннее  и  немного  толще.  Старые  кусты  медленно  гасли,  превращаясь  в
застывшие куски угля, прекрасно горевшего в печах.
   Молодые люди с интересом осматривали сад.  Огня  здесь  было  не  слишком
много, но в нейлоновой рубашке или болоньевой  куртке  среди  местной  флоры
разгуливать не стоило.
   - Смотрите, смотрите,  сейчас  аэторус  расцветет,  -  закричал  Брентон,
указывая на невзрачный куст с длинными белыми листьями. Таких  кустов  росло
около стены сада несколько.
   Листья аэторуса мелко дрожали и постепенно поднимались к небу. В середине
куста стало заметно утолщение - плод, или бутон.  От  него  исходило  хорошо
слышимое потрескивание. Минута - и плод взорвался с оглушительным  грохотом,
так, что Наташа испуганно вцепилась в рукав Сергея. Вверх устремились  сотни
ярких искр, оставляющих за собой полоски огня и цветного дыма.
   - Вверх летят  семена,  -  объяснил  Брентон.  -  Маленькие  ракеты.  Они
поднимаются на высоту около трех мелатомов.  Там  их  подхватывает  ветер  и
уносит вдаль на десятки и сотни мелатомов.
   - Выходит, весь Авенор засеян такими кустами? - спросил Лунин.
   - Нет, - покачал головой Брентон.  -  Это  -  единственные  представители
аэторуса в нашей плоскости. Чтобы семена проросли, нужна особая почва. В сад
ее привезли издалека, больше нигде аэторус не приживается.
   - Красиво, - заметила Наташа. - Только фейерверки устраивать.
   - Проблема в том, что никто не знает, в какой момент аэторус расцветет, -
ответил Брентон. - Нам очень повезло,  что  мы  застали  расцветающий  куст.
Аэторус цветет не очень часто.
   Еще в саду академии Ордена Огня росли кусты, напоминавшие собою костры, и
травы, которые, колыхаясь, создавали иллюзию горящей  земли  -  впрочем,  на
самом деле холодные и безопасные. Были здесь деревья  с  цветами,  подобными
розетке пламени, росло много роз. Впрочем, в целом чудесный сад не  произвел
на гостей с Земли очень  большого  впечатления,  хотя  вызывал  любопытство.
Растения, которые они видели вокруг пирамиды Бонуция, понравились им гораздо
больше.
   - Брентон, а ты знаешь о наградах, кому и за что  их  дают?  -  обратился
Сергей к проводнику. - Мне вот вручили гранатовое  ожерелье.  У  Ульфиуса  -
сапфировое. Теперь я понимаю, что тоже наградное. Ты не знаешь,  за  что  он
его получил?
   Брентон расплылся в довольной улыбке. Молодые люди  повернулись  и  пошли
обратно к воротам сада - низкой арке в толстой каменной стене.
   - О наградах я кое-что знаю. Недавно писал  по  истории  реферат  на  эту
тему. О сапфировом ожерелье Ульфиуса и о том, как он его  получил,  отдельно
рассказывать не стану. Слышал эту историю краем уха. Если  магистр  захочет,
он когда-нибудь расскажет ее более подробно. Знаю  только,  что  ожерелье  у
него давно - он получил его задолго до моего рождения. А вообще, каждый край
каждой плоскости имеет свои награды, самые разные. Но в четырех Орденах и  у
их союзников есть некое подобие наградной системы. Вообще говоря, она весьма
напоминает древнюю наградную систему эльфов, хотя геральдисты Ордена никогда
с этим не согласятся...
   Молодые люди  вернулись  в  розарий  и  присели  на  полукруглую  скамью,
поджидая Ульфиуса. Магистра, похоже, задерживали дебаты о  составе  будущего
совета или что-то еще. Брентон уверенно объявил, что Ульфиус еще не выходил,
хотя никого о магистре не спрашивал.
   - Самая низкая и часто  встречающаяся  награда  -  перстни,  -  продолжил
Брентон,  заметив,  что  слушатели  удобно  расположились   на   скамье.   -
Собственно, перстень даже не всегда  награда.  Выпускник  академии  получает
перстень, символизирующий его принадлежность к Ордену,  перстни  дают  и  за
другие заслуги - вовремя  доставленную  информацию,  спасение  человека  или
другого разумного существа, успешно проведенную важную  работу  -  всего  не
перечислишь. Далее следуют броши, или аграфы, или гривны. Они выполняются из
разных металлов, с разными  вставками.  Такими  драгоценностями  в  основном
награждают воинов и дипломатов. Их вручают за  смелость  в  бою,  за  умелое
командование, за удачно проведенные операции.
   Сергей кивал, ожидая,  когда  же  рассказчик  перейдет  к  ожерельям.  Но
Брентон не спешил. Похоже, он задался целью пересказать гостям с Земли  весь
свой реферат по истории.
   - Нужно отметить, что  принцип  ношения  наград  довольно  прост.  Обычно
носится только самая высокая или самая ценимая награда. Маг  может  получить
десять перстней - правда, лишние, как правило, не дают, но бывает всякое - и
носить только свой выпускной  перстень,  перстень  академии.  Это  считается
хорошим тоном. Допускается также носить на другой руке  перстень,  врученный
за особые заслуги. Также две гривны никогда не надевают  вместе  -  на  этот
счет существует неписаное правило. Гривну не надевают  вместе  с  ожерельем.
Иначе тебя посчитают хвастуном.  Однако  мы  отвлеклись.  Вернемся  к  самим
наградам. После гривен  идет  наградное  оружие:  шлемы,  кольчуги,  мечи  и
рукояти мечей, кинжалы, луки - все то, с чем имеют дело воины...
   - Какие еще рукояти мечей? - удивился Сергей.
   -  Право  на  ношение  рукояти  определенной  формы  и   с   определенной
символикой, - пояснил Брентон. - Очень почетная награда. Одна из высших  для
воина.
   - Хорошо, - кивнул помрачневший Сергей, вспомнив о двух потерянных мечах.
Сейчас у него на поясе вновь висел короткий прямой меч с гладкой рукоятью  и
простой крестовиной. Как полагал сам Лунин, церемониальный. - Но что  мешает
любому человеку носить меч с такой рукоятью, которая ему нравится?
   - Носить меч с неподобающей символикой -  все  равно,  что  носить  чужой
орден, - спокойно ответил молодой авенорец.  -  И,  наконец,  самые  высокие
награды и для воинов, и для магов, и для прочих лиц - ожерелья. Они даются и
людям, и эльфам, и  гномам.  Каждому  -  свое  ожерелье  и  за  определенные
подвиги. Твое ожерелье - гранатовое - за силу и  доблесть,  проявленные  при
защите интересов людей, за мужество и пролитую кровь, за самоотверженность и
верность слову. Гранатовое ожерелье могут носить и эльф, и гном, и каухури -
предпочтений  в  награждении  нет.  Выше  гранатового  -  только   рубиновое
ожерелье. Оно - за  подвиги  духа  во  имя  людей.  Рубиновым  ожерельем  по
представлению Бонуция награжден Гварстинг Одоль  Третий.  Поскольку  сам  он
пребывает сейчас в других плоскостях, ожерелье передано его роду.
   Сергей  довольно  улыбнулся.  К  Гварстингу  он  относился   с   истинным
благоговением, прекрасно понимая, что совершенное этим человеком многократно
превосходит его собственные скромные заслуги.
   - Сапфировое ожерелье Ульфиуса - знак особых заслуг  у  эльфов.  Небесное
ожерелье - редкая награда, ибо эльфы, как правило, не  нуждаются  в  услугах
людей. Сапфировые ожерелья вручаются и эльфам  и  людям.  Еще  более  редкая
награда - изумрудное ожерелье. Оно дается эльфами и только эльфам, но в виде
особого исключения - гномам и людям. Наш Великий магистр, сэр  Галахад,  был
награжден изумрудным ожерельем.
   Наташа вспомнила, что на шее Галахада действительно поблескивали какие-то
камни, неяркие в алом свете. Сергей же вообще не помнил, ни во что был  одет
Великий магистр, ни его украшений. Навсегда  отпечаталось  в  памяти  только
доброе и немного грустное лицо воина с огромными серыми глазами.
   - Гномы награждают своих сородичей и существа других  племен  золотыми  и
серебряными цепями, оправленными золотом и серебром драгоценными камнями  и,
наконец, ожерельем из крупных алмазов чистейшей воды - их  высшей  наградой.
Награды  гномов  считаются  самыми  красивыми,   награды   эльфов   обладают
магическими свойствами, а людские изделия, как правило, символичны. Еще выше
ожерелья - венец из драгоценных камней Его дают за спасение целого  мира  от
неминуемой гибели или равноценную заслугу. Но среди наших современников  мне
неизвестны случаи награждения венцом, хотя многие великие  короли  древности
по праву получали венцы, которые носили как короны...
   - А у тебя, Брентон, в  ближайшее  время  появится  возможность  получить
перстень ученика, прошедшего искус и выполнившего важное задание,  -  громко
объявил неслышно подошедший к молодым людям Ульфиус.  -  Если  ты,  конечно,
захочешь поработать с нами на Земле.
   - Я мечтал попасть туда всю жизнь, магистр!  -  воскликнул  юноша.  -  Мы
говорили о возможной экспедиции, и, конечно, я не передумаю.
   - Тогда пойдемте в гараж. Свою машину я оставлю  здесь.  Академия  выдаст
нам автомобиль, специально выполненный для путешествий на Землю.
   - Мы заедем ко мне по дороге? - спросил Брентон.
   - Зачем? - удивился Ульфиус.
   - Захватить инвентарь, который я собрал, когда вы  обратились  ко  мне  с
предложением посетить Затемненное королевство.
   - Нет на земле надежнее  друга,  чем  мудрость  житейская,  -  рассмеялся
магистр. - Запасись знаниями и опытом  -  остальное  лишь  помешает.  Возьми
только меч - другие вещи добудем на месте.
   - Ну, меч-то со мной, - похлопал себя по боку Брентон.
   - Твои слова мне что-то напоминают, Ульфиус, - заметила Наташа.
   - О, они много что могут напоминать. Почти каждый народ дошел до мудрости
путешествий и обязательно отразил ее в памятниках искусства и  наставлениях.
Поторопимся.
   - Надо бы попрощаться с Бонуцием, - заметил Сергей.
   - Бонуция здесь уже нет, - сообщил Ульфиус. - Но мы с ним, наверное,  еще
встретимся. Так что не огорчайся.

***

   Далила уехала в Москву,  выступать  на  стадионе  "Олимпийский",  оставив
Белоусова "на хозяйстве". Роль почетная, но  Олег  Семенович  оставаться  не
хотел. Что еще там его подруга  в  Москве  выкинет?  С  другой  стороны,  за
Патрикеевым, который наружностью все больше походил на человека,  нужен  был
глаз да глаз. Дело в том, что морально вице-президент неудержимо разлагался.
Время от времени его посещали плодотворные идеи, и он  стремился  немедленно
воплотить их в жизнь.
   После изготовления скульптуры  из  очкарика  он  вызвал  панику  на  всей
территории "Барса", собрав мощную инфразвуковую установку  и  выведя  ее  на
проектную мощность, не уведомив никого об  испытаниях.  Люди  разбегались  с
воплями, уверенные в том, что стены вот-вот обрушатся. Также  бывший  физик,
всерьез или шутя, попытался съесть Оленьку, и Белоусов с  трудом  спас  свою
секретаршу, которую зомби зажал в углу, потирая нож о вилку.  Оленька  после
этого случая хотела рассчитаться с работы, но директорат корпорации объяснил
девушке, что с поста секретаря, имевшего дела с секретной перепиской,  можно
перейти только в крематорий. Оленька стала нервной, купила помповое ружье  и
держала его в шкафу, рядом с зонтиками. А  Патрикеев,  обретая  человеческое
лицо в физическом смысле, утрачивал его в фигуральном. Поведение его  больше
не походило на буйство сумасшедшего. В  нем  было  что-то  иррациональное  и
извращенное.
   Оставшись один, Белоусов от нечего делать поехал  в  сверкающий  вымытыми
стеклами и натертым паркетом новый офис корпорации - тот, где  располагались
идеологический отдел и группы прогнозирования. Один этаж  бывшего  института
физики занимала ссудная касса. Так гласили вывеска и огромный рекламный  щит
у входа. Согласно рекламе, здесь можно было получить "неограниченный  кредит
без обеспечения". Еще один плакат кричал: "Контакт с внеземным разумом -  не
прихоть,  а  насущная  необходимость".  Сразу  можно  было   узнать   работу
продвиженцев.  Но   деятельность   пропагандистской   машины   Далилы   мало
интересовала президента. Для него были важны только деньги.
   - Любопытно, -  вздохнул  Белоусов,  прочтя  до  конца  текст  рекламного
обращения. - Взять, что ли, себе кредит?
   Он вошел в лифт, поднялся на четвертый этаж. В коридоре его чуть не  сбил
с ног лохматый,  бородатый,  скверно  одетый  мужичок.  Белоусов  хотел  уже
обругать невнимательного посетителя, но потом решил, что  не  стоит  грубить
клиентам - он как-никак хозяин всех этих контор. Да и мужичка он узнал.  Его
бывший сосед. С год назад  он  приходил  к  Кравчуку.  Изобретатель  вечного
двигателя или еще какой-то ерунды, полоумный Чижиков. Да,  он  еще  и  стихи
писал...
   "Надо охране замечание сделать, - отметил  про  себя  Олег  Семенович.  -
Сумасшедших-то пускать в помещение не надо бы. Даже и в ссудную кассу".
   - Чижиков! - грозно окликнул он пытавшегося юркнуть в лифт мужичка. -  Ты
что здесь делаешь?
   Совсем не сентиментальный, Белоусов почему-то вдруг решил помочь  соседу.
Жили когда-то в соседних домах, и кудлатый и плохо одетый Чижиков  постоянно
метался по двору, что-то искал и никогда ничего не находил. Наверное, сейчас
он  приходил  за  кредитом  на  очередное  свое  "великое"  изобретение  или
"гениальную" книгу. Ничего, конечно, не  получил.  Помогать  несостоявшемуся
ученому и плохому поэту реализовывать бредовые проекты директор  "Барса"  не
собирался, но пару тысяч рублей решил дать. Пусть пиджак себе  новый  купит,
на старом - дырка в пол-локтя. Или продуктов, на худой конец. Инфляция, жить
народу стало тяжело... Двигала Белоусовым отнюдь  на  жалость.  Просто  было
приятно почувствовать свое превосходство над этим интеллигентом.
   Изобретатель испуганно дернулся, прищурившись посмотрел  на  Белоусова  и
обрадованно закричал:
   - Олег Семенович! Слышал, вы руководите всем этим...
   Чижиков обвел рукой вокруг себя, жестом выражая восхищение.
   "Дам и три, - подумал растроганный Белоусов. - Для меня  копейки,  а  для
него - целое состояние. Он, поди, и денег таких в руках  не  держал.  Что  у
него, пенсия по инвалидности, наверное? А группа инвалидности по шизофрении.
Дело известное..."
   - Важное и нужное дело затеяли! - воскликнул Чижиков, будто  бы  Белоусов
уже сделал что-то хорошее именно ему. - Я вот ссуду у вас получил. Дали!
   Изобретатель, казалось, сам не верил своему счастью.
   - Вот как? - удивился Белоусов. - Что же ты, квартиру заложил? А жить где
будешь?
   - В том-то и дело, что ссуда - без всякого  залога.  Я  и  инвестиционный
проект принес, и рукописи, предлагал вашим специалистам ознакомиться.  Такие
прекрасные люди работают! Верим, говорят.  Верят  человеку!  Это  так  редко
сейчас встречается. А мне ссуда нужна, чтобы книгу издать и опреснитель воды
собрать. Опреснитель -  золотое  дно,  особенно  для  стран  третьего  мира.
Окупится  за  полгода.  Только  модель  построить,  запатентовать  и  шейхам
арабским продать. Да и книгу раскупать будут. Это же поэзия,  не  ширпотреб,
высокое искусство! Да и проценты совсем низкие. Всего тридцать  процентов  в
год! Я модель опреснителя соберу, приду к вам. Его ведь рекламировать  надо.
У вас и газета своя есть! А стихи - я думал издать на серой  бумаге,  тысячу
экземпляров,  только  чтобы  люди  узнали.  А   теп