д этим кустом и ждать своей участи - все равно что сидеть перед
профессором Дуравко, внешне  спокойным  и  даже  поддакивающим,  но  уже
рисующим в ведомости "неудовлетворительно".
   Дуравко, Птицын, Литовцев... Имена из прошлой, далекой жизни.  Жизни,
где меня учили физике, диалектическому материализму и хождению строем  в
качестве высшей формы организации общества...  Военная  кафедра...  АКМ,
РДГ-5, вспышка слева, вспышка справа, ногами в  сторону  взрыва,  голову
закрыть руками... Бинарные отравляющие боеприпасы, а также  древние,  но
действенные  иприт,  впервые  примененный  немецкими   войсками   против
англичан под Ипром в 1917 году, и фосген, имеющий запах прелого сена...
   Я покрылся холодным потом. Запах прелого  сена,  обычный  у  меня  на
родине, но очень странный здесь! Вот оно:  химическая  атака!  Такого  в
Лаодао еще не было. Тем вернее было применить подобное испытание на  сей
раз. Планируется ли в довесок к ядовитому газу еще какая-то  смертельная
опасность? Или нас просто передушат в джунглях, как  крыс  в  норах?  Не
важно. Уйти от первостепенной опасности, затем лицом  к  лицу  встретить
остальные - вот заповедь ученика Лаодао.
   Выбираясь из-под куста, я судорожно вспоминал характеристики фосгена:
летуч ли он,  или,  напротив,  опускается  в  ямы?  Как  можно  от  него
защититься? Как ни странно, я помнил формулу. СОС12. Видимо,  сильнейший
окислитель. Возможно, от него помог бы  обычный  противогаз  с  угольным
фильтром. Но обычная мокрая тряпка наверняка не поможет...
   Почему я еще жив? Фосген обладает кумулятивным эффектом.  То  есть  в
малых дозах не слишком опасен, но по мере увеличения поглощенной  порции
состояние человека ухудшается стремительно... Странно, сколько  ненужной
информации много  лет  хранит  наше  подсознание.  А  вот  как  выглядит
угольный фильтр, я припомнить не мог. Скорее всего, потому  что  никогда
этого не знал.
   Я мог применить магию и сотворить противогаз, если бы  знал,  как  он
устроен. Мог даже попытаться взлететь над джунглями: навстречу  спасению
или прямо в густое фосгеновое облако. Но, даже если бы я спасся, меня бы
навсегда дисквалифицировали и отлучили от монастыря. Применять магию  на
испытаниях категорически запрещено. Монахам все равно  -  они  верили  в
лучшие перерождения. Я тоже в них верил, но у меня было еще много дел  в
этой жизни...
   И еще один важный момент. Испытания всегда оставались испытаниями,  а
не уничтожением монахов  и  учеников.  Из  них  обязательно  должен  был
найтись выход. Слона нужно  было  гнать  всем  вместе,  саранчу  убивать
поодиночке,  пытаясь  пробиться  к  реке.  Джиний  нужно  было   считать
заклятыми  врагами,  в  каком  бы  заманчивом  образе  они  к  тебе   ни
являлись... Но ведь большинство  братьев  Лаодао  понятия  не  имеют  об
отравляющих веществах. Они просто не могут найти выход из ситуации, даже
не могут обнаружить опасность  по  вторичным  признакам:  гул  самолета,
бомбометание, подозрительный запах...
   Может быть, это как раз-таки испытание для одного меня? Решусь  ли  я
спасти братьев, невзирая на угрозу  исключения  из  братства?  Смогу  ли
остановить невидимую и неслышную смерть? Такие испытания в  Лаодао  тоже
случались. Триста лет назад раскаявшийся чернокнижник Сюндун не применил
боевых заклинаний против эфирных элементов шторма, и  половина  учеников
погибла. Сюндуна продолжали учить, но  через  несколько  месяцев  он  не
вынес позора и сам ушел  из  братства,  приняв  постриг  в  аскетическом
монастыре. А сто пятьдесят лет назад Лу Ха обрушил на  водного  дракона,
вышедшего из реки, всю мощь огневой магии. Битва получилась что надо. Но
Лу Ха, победившего дракона, все же  дисквалифицировали  и  отлучили.  От
дракона нужно было только прятаться...
   Поднявшись во весь рост, я открыл все каналы восприятия.  Воздух  был
пронизан опасностью, а из-за горизонта шла огромная черная волна. В  ней
таился  скрытый  ужас,  которому  я  не  мог  посмотреть  в  лицо.   Ему
сопутствовали орды Лузгаша...
   Я вдруг вспомнил, что давно покинул  монастырь  Лаодао,  отправившись
искать далекую и забытую Землю. Что в  реальном  испытании,  случившемся
несколько лет назад, на нас напал могучий лев, которому  мы  с  братьями
Брахратом, Джу и Хэнгом искромсали шкуру, подрубили лапы и дотянулись  в
конце концов до сердца. Я в том бою едва не лишился ноги и получил  один
из шрамов, украшавших мое лицо. Хэнг умер потом от ран. Брахрат, Джу и я
из учеников стали "обучающимися". И еще я вспомнил,  что  мне  подсунули
наркотик.
   Собрав все силы, я попытался  включить  бодрствующее  сознание.  Небо
стало красным и пульсировало. Зеленые кони неслись по  бирюзовой  траве,
которая колыхалась подобно морю. Из-за горизонта вставала черная  волна,
готовая захлестнуть мир. Но светлая скала на краю лазурной поляны  могла
защитить от темных вод - нужно было только успеть спрятаться за нее.
   Я пытался двинуться - и не мог. Земля  уходила  из-под  ног,  голубая
трава цеплялась за щиколотки. Осязаемый радужный ветер  валил  с  ног  и
хохотал женским голосом. Неподалеку  кривлялся  и  насмешничал  коварный
Вард Лакерт. А из-за дальних бурых камней подбиралось воинство  Лузгаша:
тысячи   воинов,   огромные   свирепые   собаки,    боевые    слоны    и
носороги-людоеды, леопарды-охотники и могучие львы. Следом за  ними  шел
не представимый ужас, которому я не мог противостоять. Ни  силой  слова,
которая мало значила в этом краю, ни  мощью  меча  и  боевыми  умениями,
данными мне в монастыре Лаодао.
   Выход был один - бежать прочь.  Но  от  безымянного,  всепроницающего
ужаса не скрыться. Можно лишь найти против него оружие и встретить лицом
к лицу. Сейчас я был не в силах этого сделать.
   Кто-то схватил меня за плечо. Это был все тот же Вард Лакерт. Вернее,
один из них. Другой, с красным лицом, хохотал на  лужайке  и  прыгал  по
камням. Этот же участливо шептал что-то, но слов его я не слышал.
   Острые гребни боевых шлемов воинов Лузгаша  росли  над  камнями,  как
исполинские грибы. Безымянный ужас приближался. Я впервые  за  последние
десять лет не сдержал крика, хотя понимал, что кричат лишь слабые  люди.
В таких случаях крик никогда не помогает и может только  помешать.  Тьма
приблизилась, нахлынула и поглотила меня.
   Очнулся я на снегу. Вард Лакерт растирал мне  лицо  холодным  снегом.
Руки мои не были связаны, меч - в ножнах.  Врагов  поблизости  видно  не
было.
   - Что это было? - прохрипел я.
   - Чай, - испуганно выдохнул Вард. - Чай с литомином...  Я  все  время
его пью. Точнее, в удачные дни. Когда удается раздобыть литомин...
   - А чего ты так испугался? - спросил я, постепенно приходя в себя.
   Новый друг не хотел отравить меня -  просто  под  "чаем"  он  понимал
напиток с наркотиком.  Очевидно,  он  был  уверен,  что  я  учуял  запах
литомина и тоже захотел "оттянуться". К моему стыду, я принял этот запах
за запах прогорклого сыра и плохо вымытого котелка.
   - Слышал бы ты, Сергей, что ты шептал во сне... - протянул Вард.
   - И что же?
   - Я не понял. Слова на другом языке. Заклинания.
   - Тогда что тут страшного, если в заклинаниях ничего не понятно?  Или
ты хорошо знаком с магией?
   - Послушал бы ты сам, как это звучало...
   В голосе молодого человека звучал неподдельный ужас.
   - Не думал, что уроженца Маргобраны так легко напугать, -  усмехнулся
я. Мне было плохо и страшно, но я старался не подавать вида.
   - Ты, наверное, колдун? - спросил Вард.
   - Маг, - поправил я его. - Но здесь не действует магия.
   - Тогда зачем ты забрел в это проклятое место?  Я  выплеснул  остатки
своего чая на землю. Снег зашипел и окрасился в зеленый цвет.
   - Слишком много вопросов. Пойдем со мной в Бештаун. Думаю, со мной ты
будешь в безопасности. Ты ведь не убил никого здесь?
   - В своей жизни я не убил вообще ни одного человека!
   - Если бы я мог сказать то же самое... - вздохнул я. - Пойдешь  вниз?
Или будешь прятаться здесь?
   - Но меня притянут к допросу...
   - Притянут, - равнодушно согласился я. - Но  не  будут  пытать  и  не
казнят. Я прослежу за этим.
   - Какие ты можешь дать гарантии? Ты князь или вельможа?
   - Я в состоянии выполнить свое обещание, - уверил я Варда.  -  Потому
что теперь я доверяю тебе. Ты ничего не сделал мне, когда я был у тебя в
руках беспомощный и безоружный. Это дорогого стоит...
   - Вообще-то мне хотелось украсть твой шлем,  -  замявшись,  признался
Вард.
   - Почему же ты этого не сделал?
   - Его бы приняли только как лом. Видно, что уже побывал  в  бою  -  в
некоторых местах остались насечки от ударов. Да и таскать его тяжело,  а
сбыть - непросто. Каждый, наверное, знает хозяина...
   Я кивнул. Логика  в  рассуждениях  молодого,  но  уже  опытного  вора
присутствовала.
   Вард тем  временем  аккуратно  засыпал  камнями  костерок,  увязал  в
котомку котелок и кружки.
   - Я возьму свою поклажу, и мы спустимся вниз, - предложил я.
   Съестных припасов осталось мало, но бросать хороший  дорожный  мешок,
сделанный в форме рюкзака, и остатки сладких фруктов не хотелось.  Да  и
спальный мешок лучше было забрать - вернуться за ним  можно  всегда,  но
вдруг его найдет здесь кто-то чужой?
   Я направился к своей лежке, Вард побрел следом. Он не удивился  тому,
что я спал прямо на снегу - видимо, маргобранские воры привыкли и  не  к
такому. К тому же он не знал, что я отдыхаю на леднике уже неделю.
 
*** 
 
Бештаун начинался с новых домов. Прямо на въезде горделиво возвышались двух-трехэтажные добротные каменные здания. Они принадлежали владельцам поместий, расположенных в Кабарде и простирающихся до самого Баксанского ущелья. Перед домами - огромные вычурные ворота. Проезжий человек смотрит не на дом, прячущийся за забором, а на ворота. Чем богаче ворота, тем значительнее и почтеннее хозяин. 
   Местные латифундисты считали хорошим тоном иметь дом в столице. Но  в
старом городе строить новое жилье запрещалось, да и места было  мало,  а
старые, неудобные дома стоили дорого. Поэтому Бештаун рос вширь, зеленел
садами, журчал арыками.
   Вдоль древней каменной дороги, некогда асфальтовой, теперь во  многих
местах засыпанной шебнем, стояли палатки торговцев. Они продавали  снедь
и шерстяные вещи, посуду и  оружие.  По  этой  дороге  к  Вратам  ходили
китайские караваны. Время  от  времени  китайцы  приобретали  у  местных
жителей товары и щедро платили полновесными люмини.
   Если говорить о деньгах, то я предпочитал золотые и  серебряные  юани
из Китая, а также серебряные динары Бештауна. Но, поскольку с  китайцами
приходилось иметь дело редко,  мои  предпочтения  ничего  не  решали.  А
местные жители очень любили алюминиевые монетки. Люмини ценились  дороже
серебряных монет, хотя и дешевле золотых.
   Мы  с  Вардом  Лакертом  купили  грецких  орехов  в   меду,   которые
продавались в аккуратных глиняных горшочках, и подкреплялись на ходу.
   А еще торговцы предлагали проезжим вязаные  свитера  и  скатанные  из
шерсти шапки, теплые носки, войлочные сапоги-гутулы,  самотканые  ковры,
косматые папахи и разноцветные шерстяные платки. На обочине тракта можно
было купить лаваш и шашлык, ачму и шаурму, хачапури и чистый овечий сыр.
Старухи торговали настоянным на травах самогоном, который  они  выдавали
за целебные настойки. Местные им не  слишком  увлекались,  а  доверчивым
китайцам местный самогон нравился.
   Вард, пожалуй, не отказался бы от  самогона,  но  я  наложил  на  его
предложение "вето". Поездка в Бештаун и так отняла у меня  много  сил  -
незачем травить организм дополнительно. Ехать  пришлось  верхом,  а  для
меня это едва ли не хуже, чем идти пешком. К лошади  я  так  и  не  смог
привыкнуть. Хорошо, когда животное идет тихо, но в этом  случае  хороший
ходок может поспорить с ним в скорости. А  когда  она  начинает  бежать,
нужно прыгать, и становиться, уперевшись ногами в стремена, и  стараться
попасть в такт движениям коня: с  первым  толчком  приподняться,  второй
переждать в воздухе, опуститься, подняться с  третьим  толчком  вновь...
Впрочем, как ни старайся, все равно получишь седлом по заду.
   Но лучшего средства передвижения, чем небольшие мохнатые  лошадки,  у
нас  с  Бардом  не  было.  Повозка  не  прошла  бы  по  тропам,   да   и
путешествовать в экипаже позволительно  только  купцам.  Для  горца  это
позор. Мы не были горцами, но не собирались ронять свое достоинство в их
глазах. Тем более что сам Лакерт ездил на коне сносно.
   После отступления армии Лузгаша лошади резко упали в цене  -  слишком
много их бродило по долине Баксана. Я, конечно, мог  объявить  их  своей
военной добычей  и  нажить  неплохой  капитал,  но  хождение  по  судам,
наверное, заняло бы несколько лет. Если джигит поймал лошадь в степи, он
считает ее своей. А откуда она взялась на степных  просторах  -  не  так
важно. Да и собери я всех коней  в  табун  -  как  их  прокормить,  кому
продать? Поэтому я предпочел  купить  двух  смирных  лошадок,  по  праву
являющихся моей военной добычей, за  семь  динаров  (цена  впятеро  ниже
обычной) у мальчишек, которые  развернули  новый  промысел  -  охоту  на
одичавших скакунов.
   По древнему бетонному мосту мы переправились через реку Подкумок и по
торной тропке начали подниматься в резиденцию княжны.  Обозы  с  товаром
должны были пройти через город, а  верховой  мог  подняться  от  реки  к
Провалу за двадцать минут.
   (Провал  -  естественное  природное  образование   на   горе   Машук.
Представляет собой довольно глубокий и широкий провал в  земле,  на  дне
которого лежит озерцо с минеральной водой. В 19 веке на уровне  озера  к
Провалу пробит туннель длиной в несколько десятков метров. Туристическая
достопримечательность. Рядом с Провалом располагается много санаториев.)
   Огромное  десятиэтажное  здание  над  Провалом  -  когда-то   хороший
санаторий - занимали казармы. Жить в  них  было  почетно,  но  не  очень
удобно. Вода наверх никогда не доходила, спускаться за любой надобностью
вниз - удовольствие невеликое. Но казармы все равно считались  элитными.
В них жила гвардия.
   Древнее трехэтажное здание, обнесенное высокой кирпичной  оградой,  в
пяти минутах ходьбы от Провала, являлось  городской  резиденцией  княжны
Валии. Здесь она принимала гостей, сюда  спешили  на  поклон  бештаунцы,
приезжали просители из дальних аулов.
   На воротах резиденции дежурили три пары охранников: телохранительницы
княжны, джигиты гвардии и наемные  китайцы.  Возможность  сговора  между
часовыми была очень мала. Китайцев не любили ни джигиты, ни амазонки. Но
службу чужеземцы знали, как и то, что с них в случае упущения  спросится
втройне. Поэтому сторожили бдительно.
   - Сергей Лунин и его друг  к  княжне  Валие,  -  сообщил  я  китайцу,
который сидел за низким столиком прямо у ворот.
   - Сообцу цоветнику Саурбеку, - с ярко выраженным китайским  акцентом,
не изменившимся за сотни лет, объявил пожилой китаец. Молодой джигит тем
временем забрал у нас коней и отвел их в стойло неподалеку от ворот.
   - Нет, не сообщай, - попросил я. - Сообщи в личную гвардию княжны.
   - Не положена, - протянул китаец. Лицо его стало суровым.
   Но тут, как я и надеялся, вмешалась девушка из гвардии.
   - Как это "не положено", желтолицый?! Ты  что,  не  доверяешь  личной
гвардии княжны?
   Китаец  задумался.  У  него  был  приказ  сообщать  о  подозрительных
пришельцах Заурбеку. Но стоит ли портить отношения с телохранительницами
госпожи?
   - Может, ты сообщишь? - спросил он девушку.
   - Отчего нет? Кому, молодец? - обратилась она ко мне.
   - Эльфие, или Тахмине, или Адольмине.
   Последнее  имя,  принадлежащее  смешливой  толстушке,  я  вспомнил  с
трудом. В  том,  что  девушки,  сопровождавшие  Валию  в  походе,  здесь
верховодят, сомневаться не приходилось.
   Прекрасная охранница исчезла, и уже через пять минут к воротам  вышла
моя любимица Эльфия.
   - Сэр Лунин! - радостно воскликнула она. - Приятно видеть вас.
   - Взаимно, - улыбнулся я. - Можем ли мы попасть к госпоже?
   - Думаю, не сразу, - лукаво улыбнулась она. -  Госпожа  Валия  сейчас
занята. Но вы можете провести время в моем обществе.
   - Ни о чем более приятном я и не мечтал, - с поклоном  сказал  я,  не
слишком при этом лукавя.
   Девушка провела нас мимо китайцев и джигитов. Через летний сад,  мимо
журчащих фонтанов мы прошли в  одноэтажный  домик,  в  котором,  видимо,
хозяйничала женская гвардия. Обставлен он был изысканно: шелковые шторы,
картины, узорчатый паркет, резная мебель. И ни  одного  мужчины  внутри.
Мечи мы оставили в деревянной стойке у порога.
   В маленькой уютной комнате уже был накрыт десертный  столик.  Вино  в
двух кувшинах, халва, печенье, засахаренные груши. Скорее всего,  Эльфия
с подругами собирались обедать. Не думаю, что специально из-за  нас  так
спешно соорудили достархан.
   - Угощайтесь, дорогие гости, - предложила хозяйка.
   Мы церемонно поклонились, омыли руки в медном тазу и уселись на ковер
возле столика. Стульев в комнате не было.
   Эльфия налила вино в серебряные бокалы, пригубила каждый и подала  их
нам.
   - Мясо скоро принесут, - прощебетала она. -  Я  понимаю,  что  мужчин
трудно накормить сладким.
   Вард обрадовано закивал головой. Он и мед ел  неохотно,  а  роскошный
сладкий стол во дворце княжны поверг его  в  полное  уныние.  Вино  было
отличное и совсем не сладкое. Красное, сухое,  на  вкус  оно  напоминало
каберне. Мы выпили раз, другой, третий. И  тут  я  заметил,  что  Лакерт
явственно клюет носом. Напиток, который предлагала нам  Эльфия,  был  не
настолько крепким. Да и уставшим мой товарищ до сих пор не  выглядел.  Я
начал что-то подозревать. Взглянул на Эльфию, но та только очаровательно
мне улыбнулась и подмигнула. Когда женщина так тебе подмигивает,  нельзя
приставать  к  ней  с  расспросами.  Это  ясно  даже  самому  неопытному
мальчугану.
   Минут через пять Вард свалился на ковер и захрапел.
   - Думаю, хорошо, что он не будет нам мешать, - таинственно улыбнулась
хозяйка.
   - Снотворное? - спросил я.
   - Маковая роса. Вытяжка из зеленых коробочек.
   - Не думаю, что  ему  хватит  надолго.  Молодой  человек  привычен  к
литомину. Что для него мак?
   - Разве нам нужно, чтобы он спал долго? -  расхохоталась  захмелевшая
Эльфия. Видимо, немного росы досталось и  ей.  Ведь  она  пригубила  оба
наших бокала. - Нам всего лишь нужно немного поговорить наедине.
   Девушка подсела ко мне и положила руку на плечо. Я  не  люблю,  когда
женщины уж очень инициативны. Но хозяйка была такой хорошенькой, что мне
стало все равно.
   - Откуда ты, сэр Лунин? - прямо на ухо прошептала девушка. -  Где  ты
научился так драться? И научишь ли меня?
   - Странное желание для такой нежной и хрупкой женщины, -  заметил  я,
обнимая ее за талию.
   - Хрупкой? - переспросила Эльфия, словно  не  замечая  моей  руки.  Я
подумал, что действительно неверно выбрал эпитет.  Несмотря  на  изящную
талию, девушка была крепкой. Не полной, но вовсе и не хрупкой.
   - Желанной, - тихо исправился я.
   - Но-но! - Девушка мгновенно выскользнула из моих объятий. -  В  этом
доме много ушей и еще больше глаз.
   - Тебя это беспокоит? - усмехнулся я.
   - Да.
   Желание женщины - закон для  настоящего  мужчины.  Я  отодвинулся  от
хозяйки еще дальше.
   - Надеюсь, мы увидимся в другом месте. Там, где не будет глаз и ушей,
- тихо, но уверенно сказал я.
   - Может быть. - Эльфия кивнула. - Так все же, откуда ты здесь взялся?
Я спрашиваю не из любопытства, но по поручению госпожи.
   - Долго объяснять.
   - И все же - если ты хочешь... Если  надеешься  встретиться  со  мной
позже - объясни. Я не имею дел с таинственными незнакомцами.
   - Последние несколько лет я провел за Вратами,  в  далеком  монастыре
Лаодао. Там я научился многому.
   - Это ясно любому. А откуда и когда ты ушел сквозь Врата?
   - Ну, в некотором роде я не уходил отсюда через Врата.
   - Однако же нашей госпо