мка Лунина тут же превратилась в изящную барсетку  -  правда,  весившую
килограмм сорок. Автоматы превратились в теннисные ракетки.
   Заметив хозяев "лексуса", собирающихся, по всей вероятности, на теннисный
корт, солдаты почтительно расступились. Один, самый наглый, признав в Сергее
лицо подчиненное, скромно попросил закурить.
   - Порядки нынче в армии, - вздохнул тот. - Не курю, товарищ. Спортсмен. И
тебе не советую.
   Бесшумно  тронувшись  с  места,  "лексус"  подкатил  к   проходной,   где
лейтенант, уже не задавая вопросов, поднял шлагбаум и встал навытяжку.
   - Должно быть, думает, что и начштаба с нами, - предположил Сергей.
   - Едем на восток, - предложил Ульфиус. - Есть еще много дел.

***

   Олег Семенович Белоусов не был трусливым человеком. Суеверным - да. Но  в
суеверии его была одна сильная сторона. Он считал, что с любыми силами, даже
сверхъестественными, можно договориться. Он  боялся  тех  же  привидений  не
безотчетно, а потому, что они могут принести ему вред.  Если  бы  привидения
(даже самые отвратительные и злобные)  были  ему  полезны,  Белоусов  только
обрадовался бы их появлению.
   Однако совсем недавно кто-то искрошил его  боевиков,  некий  маг  пытался
спалить их всех огнем  и  даже  победил  могучего  союзника.  Да  и  вообще,
кладбище - не самое приятное  место.  Белоусов,  взрослый  мужчина,  бандит,
убивший множество людей, боялся идти на тихий погост, хотя на  улице  только
начало вечереть.
   Собирался Олег Семенович основательно. С собой он брать никого не решился
- золото не пролежит в земле и  двадцати  минут,  что  бы  ни  говорили  его
таинственные друзья. Надеяться можно было только на  себя.  Да  и  то  -  не
полностью.
   Под  пиджак  Белоусов  надел  легкий  кевларовый  бронежилет,   в   яркий
туристический рюкзак уложил золото, в  спортивную  сумку  -  автомат  "узи",
заточенную саперную лопатку, которую можно было использовать  не  только  по
прямому назначению, но и как холодное оружие,  и  мощный  фонарик.  На  пояс
повесил кобуру с револьвером, к ноге под брюками примотал нож. И  все  равно
было страшно.
   К кладбищу подъехал в сумерках. Самое мерзкое время. И не  светло,  и  не
темно, и, главное, ничего не видно. Ничего особенного на кладбище  вроде  бы
не происходило.  Бомжей  здесь  было  мало  -  кладбище  почти  заброшенное,
поживиться удается редко. Прохожие тут ночью не появлялись.
   Белоусов достал из сумки "узи", держа его наперевес,  долго  ходил  между
могил, светил фонариком во все стороны, чертыхался,  искал  нужную.  Наконец
едва не налетел в темноте на огромный памятник из черного гранита.  Памятник
был спокойный, умиротворяющий. С него прямо в глаза Олегу Семеновичу смотрел
красивый благожелательный мужчина лет шестидесяти.
   - Ишь ты, никогда бы не подумал, что он за них, -  вздохнул  Белоусов,  и
тут же понял, что предположение глупое. Конечно же, покойный Лев  Михайлович
не имел к темным делишкам его новых товарищей никакого отношения.
   А вот могилка рядом с ним сразу показалась Белоусову  жутковатой.  Креста
на ней не было, землю словно кто-то разворотил. Сплюнув  через  плечо,  Олег
Семенович положил автомат на землю, переключил фонарь в режим  стационарного
освещения, пристроив его  рядом  с  памятником  Савельеву,  достал  саперную
лопатку и принялся копать.
   "Надо было кого-то с собой взять, - пришла к Белоусову запоздалая  мысль.
- Не очень ценного. Заставить копать, а после и положить  рядом  с  золотом.
Для верности".
   - И правильно, - раздался в мозгу  жуткий,  чужой  голос.  -  Что  самому
надрываться?
   Белоусов лязгнул зубами,  оглянулся  по  сторонам,  не  увидел  никого  и
принялся копать еще усерднее. Земля на глубине была черная, жирная -  совсем
не такая, как сверху.
   Через полчаса он вырыл яму внушительных размеров, вспотел и  запыхался  -
работать физически не  приходилось  давно.  В  яму  вполне  мог  поместиться
рюкзак, и сверху осталось бы столько же места.
   - Пожалуй, хватит, - решил Белоусов.
   Теперь ему уже не было страшно, и если он чего  и  опасался,  так  только
того, что кто-то застанет его за таким  странным  занятием,  как  разрывание
старой могилы. Можно было  бросить  золото  в  яму  вместе  с  рюкзаком,  но
Белоусов проявил жадность, столь свойственную некоторым людям.  Закапывая  в
землю по меньшей мере три миллиона, он пожалел пятьсот  рублей,  потраченные
на рюкзак Директор "Барса" отложил лопату в сторону, к автомату, вытащил  из
рюкзака плотный полиэтиленовый пакет с золотом и аккуратно опустил  пакет  в
яму, которая пришлась как раз впору.
   Порадовавшись, что неприятное дело почти закончено, Белоусов обернулся за
лопатой и застыл.  Редкие  волосы  на  его  голове  встали  дыбом.  Наступив
огромной лапой на саперную лопатку, в двух шагах от Олега  Семеновича  стоял
чудовищных размеров пес с горящими красными  глазами.  Этими  не  по-собачьи
умными глазами пес внимательно рассматривал гробокопателя.

***

   Ранним утром Тхор разбудил Наташу.
   - Пришла пора осуществить церемонию  передачи,  -  сообщил  он.  -  И  ты
увидишь, что наша глубокая благодарность не будет иметь границ.
   - Вы уже определили претендента?  -  зевнув,  спросила  Наташа.  Ей  было
смешно. Почти первобытная деревня, но какие интриги!  И  из-за  чего  -  кто
будет обладать маленьким котенком. Правда, единственным в своем роде.
   - Да, - торжественно провозгласил Тхор. - Заботящейся О Мяу станет Трили,
дочь гончара Крумху.
   - Но она ведь еще маленькая! - удивилась Наташа. - Ей нет и  десяти  лет.
Думаете, она справится? Вы так дорожите Мяу!
   - Кто же даст ей Мяу в руки? - сдержанно улыбнулся Тхор. -  Ухаживать  за
вместилищем духа божества будет моя жена. Трили  будет  только  играть  роль
Заботящейся О Мяу на церемониях. Так будут соблюдены интересы всей общины.
   Выйдя из хижины, Наташа обнаружила всех  жителей  деревни  в  праздничных
нарядах у большого камня  Имманен.  Счастливая  Трили  в  нарядном  шелковом
платьице уже тянула ручонки к Мяу.
   - Мне отдать ей котенка сразу? - спросила Наташа.
   - Конечно нет, - ответил Тхор. - Сначала мы помолимся и споем.
   Песни, пляски  и  молитвы  затянулись  на  два  часа.  На  деревню  вновь
опустилась жара, и Наташа, надеявшаяся, что к этому времени она  успеет  уже
уйти далеко, затосковала. Под конец и сам Тхор уже с трудом ворочал языком.
   - Теперь, Благословенная Нашедшая Мяу, передай наше сокровище  избранной,
Заботящейся О Мяу! - провозгласил он.
   Наташа отдала Трили котенка, одуревшего от воплей туземцев, и  вздохнула.
Раздался дружный громкий вой,  и  местные  начали  расходиться.  Трили  была
немного разочарована, когда котенка, которого она даже не успела  погладить,
забрала у нее суровая Норали. Впрочем, следующее празднество  намечалось  на
вечер. Соскучиться девочка не успеет!
   Наташа в  сопровождении  жреца  и  его  жены,  державшей  Мяу  на  руках,
отправилась к хижине, последние несколько дней служившей девушке приютом.
   - Вы дадите мне еды в дорогу? - спросила Наташа. От  местных  можно  было
ожидать чего угодно, и Наташа решила на всякий случай  справиться.  Впрочем,
отсутствие припасов ее не остановило бы:  в  лесу  здесь  можно  было  легко
прокормиться плодами и ягодами.
   - Не только еды. Всего, чего пожелаешь, -  вступил  в  разговор  Тхор.  -
Прекрасное обрядовое платье остается тебе. Также мы дарим тебе двадцать  мер
шумшу и поможем добраться до Бонуция, пользуясь старыми обетами. Потому  что
пешком тебе придется идти не один месяц.
   Наташа удивленно подняла брови.  Шумшу  -  плод,  напоминающий  абрикосы,
туземцы активно собирали в лесу и сушили.  Он  служил  у  них  чем-то  вроде
денег. Конечно, его можно было и есть - по вкусу  он  напоминал  курагу.  Но
такой щедрый подарок? Наташа уже уяснила, что мера представляет собой  бочку
средних размеров. Как она потащит такое количество шумшу? Или Тхор проявляет
обычную вежливость? Кроме того, что значит "пешком не  добраться"?  Выходит,
можно и по-другому? Но девушка ни разу не видела у туземцев ни  повозок,  ни
верховых или вьючных животных, ни носилок.
   - Ты ведь по-прежнему собираешься к Бонуцию? - уточнил жрец.
   - Наверное, да.
   - И это правильно. Ибо избранные  должны  повстречаться,  -  торжественно
провозгласил Тхор. - А  сейчас  мы  призовем  каухури,  и  он  поможет  тебе
преодолеть первый этап пути.
   Наташа с интересом наблюдала за манипуляциями жреца. А он достал из своей
сумы палку со странным болтающимся набалдашником, поманил женщин за собой  и
пошел к деревянной вышке, стоящей на некотором удалении от деревни. Наташа и
Норали двинулись следом. Жена Тхора вздыхала.
   - Побаиваюсь я этих каухури, - с дрожью в голосе сообщила она.
   После заявления Норали побаиваться  каухури  стала  и  Наташа,  хотя  она
понятия не имела, кто такие каухури или что они такое.
   Тем временем Тхор взобрался на вышку, назначение которой было  Наташе  до
той поры непонятно, и начал  быстро  крутить  палку  над  головой.  Раздался
высокий, почти неслышимый свист. Наташе стало еще больше не по себе.
   - Так-то ничего, - прошептала Норали. - А вот  встретиться  с  каухури  в
лесу бывает жутковато.
   Минут через десять в зарослях послышалось  легкое  движение,  и  к  башне
вышел волк раза в полтора больше обычного. Глаза его недобро горели.
   "Уж не собираются ли они отправить меня к  Бонуцию  в  виде  призрака?  -
мрачно подумала Наташа. - Что же - очень удобно. И хлопот  никаких,  и  долг
выполнен. Собственно, не совсем ясно, кто такой Бонуций.  А  что,  если  это
местный бог, обитающий в стране теней?"
   Девушка почувствовала, как все в ней застывает от  страха.  Но  нет,  она
будет драться и просто так не даст  себя  сожрать  ни  волку,  ни  кому-либо
другому.
   - Не так-то просто тебе будет меня слопать, - сообщила Наташа волку, сжав
кулачки. Она судорожно вспоминала, в какие места  нужно  бить  волка  и  как
засовывать ему в пасть кулак. Когда-то она об этом читала.

***

   Кравчук  выхлебал  половину  котелка,  добытого  у  мутанта.   Еда   была
невкусная, но насыщала. Наевшись, человек сыто отрыгнул и  протянул  котелок
тварям, сидевшим с другой стороны костра.
   - Жрите, - предложил он. - Вы кто такие будете? И как вас  сюда  занесло?
Что это за гнусное местечко?
   - Тебя как сюда занесло - затащило - заманило? -  поинтересовался  мутант
покрупнее, завладевая котелком. Кравчук  уже  научился  распознавать  их  по
голосам. Откуда-то из складок одежды твари выудили  желтые  ложки  и  начали
шумно прихлебывать варево. На качестве речи процесс принятия пищи  никак  не
сказался, поэтому директор "Барса" решил, что с ним общаются  телепатически.
Что-то о подобных вещах он когда-то слышал  или  читал  в  газете  и  ничего
особенного в этом не находил - мутанты ведь все-таки.
   - Много вас таких здесь?
   - Каких - таких? - попытался уточнить мелкий.
   - Ну, мутантов.
   - Мутантов? - переспросил крупный. - Да ты пришлый - чужой! Что ж, всякое
бывает - случается - происходит. Мы не мутанты, дружок - приятель - товарищ.
Ты сам - лабораторный уродец - подопытный образец. Мы - виги.
   - Что? Я - уродец? - возмущенно выкрикнул Кравчук, но не очень  громко  -
после еды сердиться не хотелось. - Да кем ты себя возомнил, серорожий?
   - Я - глина - грязь, - сообщил крупный виг. - Но по сравнению со  мной  -
ты мусор - отброс - дрянь - падаль.
   - Ладно, -  согласился  немного  обалдевший  Кравчук,  решив,  что  убить
наглеца он всегда успеет. Чего еще можно ожидать от таких мерзких тварей?  -
Что это за место?
   - Друмур, - спокойно ответил крупный виг. -  На  свое  горе  ты  оказался
здесь - в нашем краю. Я бы на твоем месте уже на собственных кишках удавился
- повесился - задушился.
   - Что же здесь плохого? - спросил Кравчук.
   - Виги, - ответил мелкий виг. - И само  место  плохое.  Не  чувствуешь  -
ощущаешь - понимаешь?
   Кравчук прислушался к своим ощущениям - до  сих  пор  было  не  до  того.
Чувствовал он себя действительно  мерзковато.  Постоянно  накатывала  глухая
тоска. Вспоминалось хорошее, что было в жизни, но вспоминалось очень трудно,
нить воспоминаний все время обрывалась, и  это  было  мучительно  больно.  А
темное багровое небо над головой нависало слишком реально и жутко.
   "А что, если и правда  отсюда  выбраться  не  удастся?"  -  пронеслось  в
голове. От этой мысли Владимир Петрович пришел в такой  ужас,  что  чуть  не
упал с воем на землю. Он никогда не думал, что способен так испугаться.
   - Так ведь вряд ли выберешься - сбежишь - уйдешь, - заметил большой  виг.
- Тем более караульного пристукнул. Уже наряд - дежурные - воины сюда едут -
спешат.
   - Кого он караулил? - поинтересовался Кравчук.
   -  Рагов,  известное  дело,  -  свысока  ответил  мелкий.  -  Раги   сюда
пробиваются - идут - пролазят, а им здесь делать нечего - не место.
   - Ящеры такие? - переспросил Кравчук, вспоминая давешний отпечаток лапы.
   Виги ничего не ответили, но Владимир Петрович понял и так -  именно  они.
Почему только тон его собеседников так резко изменился?
   Над головой человека и вигов раздался грохот, багровое небо закрыла  тень
огромного летательного аппарата - скорее всего, вертолета. Он завис рядом  с
костром, в метре над землей. Из аппарата высыпало несколько мутантов.
   - Человек! - обрадованно воскликнул  один  из  них.  -  Во  плоти!  То-то
радости - счастья - удовольствия - вкуса будет!
   - Он убил Тцмина, - сообщил мелкий.
   - Не глупее тебя, - бросил ему виг, видимо, командир. -  Ткцлин,  займешь
его место - должность - положение.
   Он обращался к крупному вигу, который тут же подобострастно  распростерся
на земле.
   - Отдай ему  ружье  Тцмина,  орудие  убийства,  -  приказал  главный  виг
Кравчуку.
   - Хрена тебе, - невежливо  ответил  Владимир  Петрович,  направляя  ствол
отобранного у  убитого  вига  оружия  на  группу  наглых  тварей  и  нажимая
спусковой крючок.

***

   Когда Белоусов увидел над собой пса с горящими глазами,  во  рту  у  него
мгновенно пересохло.
   "Так Толстому руку просто откусили, - пронеслась в голове быстрая  мысль.
- Пистолет в кобуре, но достать его не успеешь... Да и  не  возьмет  обычная
пуля эту тварь!"
   Пес  оскалил  огромные  клыки,  показывая  черно-синюю  пасть  с  красной
подсветкой изнутри, и громоподобно зарычал. От рыка кровь стыла в жилах.
   Олег  Семенович  начал  потихоньку  наклоняться  -  чтобы  закрыть  самую
уязвимую часть шеи, на которую внимательно смотрел пес, и аккуратно  достать
из-под брюк финку. Когда он уже почти вынул нож, из-за памятника  гражданину
Савельеву вышел давешний тинейджер, смачно,  едва  не  роняя  слюни,  жующий
жвачку.
   - Мы вот песика  здесь  выгуливаем,  -  дурашливо  хихикнув  и  сглотнув,
сообщил он. - Нравится собачка? Ты, Белоусов, не вздумай  ее  ножом  пырнуть
или там пистолет в ее сторону направить. Она тебя  пока  не  знает  и  может
расценить это как недружественный акт. И  даже  когда  ты  будешь  с  ней  в
дружбе, не советую так поступать. Мы сами ее немного боимся.
   Заместитель директора "Барса" немного успокоился. Было, конечно, страшно,
но уже не так. Все-таки собака принадлежит его новым хозяевам. Наверное,  не
нападет. Хотя от них всего можно ожидать - могут и специально натравить.
   - За золотишком пожаловали? - спросил Белоусов.
   - Нет, проверить, в то ли ты место его положил.
   - Собачка сторожить будет? Большие все-таки деньги...
   - Ты что, дурак, Белоусов? - спросил тинейджер, на этот раз  -  серьезным
тоном.  -  Как  ты  себе  представляешь  такого  пса  посреди  старого,   но
посещаемого кладбища? Тут легенд о собаке Баскервилей не ходит - и нечего их
разводить. Пока.
   - Зачем же тогда пожаловали? - подобострастно спросил Белоусов, словно бы
и не слышал оскорбления.
   - Куда хотим, туда и жалуем, - холодно ответил подросток. -  Собаку  тебе
привели - не ясно, что ли? Ты усиление просил?  Вот  и  получай.  Пес  твоих
десяти автоматчиков стоит. Он и не спит почти. А если спит - то еще опаснее.
   - Сигнализацию тоже передали?
   - Установим и сигнализацию, - нагло заявил паренек. - Главное, не верещи.
   - Слушай, а ты что, очень крутой?  -  спросил  Белоусов,  которому  вдруг
показалось  обидным,  что  какой-то  сопливый  пацаненок  так  нагло  с  ним
разговаривает. Момент был не самый подходящий, и Белоусов  это  понимал,  но
сдержаться не смог - видимо,  сказывалось  нервное  напряжение,  которое  он
испытал при встрече с псом.
   - Нас называть только на вы, -  холодно  и  хмуро  сообщил  тинейджер.  -
Впредь таких заявлений не делать. Иначе будет худо.
   - Что, собаку на меня натравишь? - спросил Олег Семенович.
   - Хуже, - ответил подросток, делая шаг в сторону Белоусова.  Двигался  он
как-то вихляясь, одно слово - мальчишка. Белоусову надоело терпеть  унижения
от такого мальца.  Если  бы  хозяева  прислали  какого-нибудь  громилу,  или
старика, или, наконец, обычного мужчину - того же альбиноса - было бы легче.
Но вшивый недомерок заместителя директора "Барса" просто бесил. Белоусов, не
задумываясь о том, что собака может вступиться за хозяина,  неожиданно,  без
предупреждения, снизу вверх рубанул ладонью по горлу подростка.

***

   Сергей остановил "лексус" в очередной пыльной лесополосе. Они с Ульфиусом
долго искали речку или пруд, ничего не нашли и решили перекусить и разобрать
добытое снаряжение в первом попавшемся безлюдном месте. Сергею  такая  жизнь
начала надоедать. Купались они исключительно в  природных  водоемах,  отчего
кожа и волосы сильно пахли тиной. Спали  в  машине  или  на  траве.  Точнее,
Ульфиус всегда спал на траве,  сотворив  вокруг  стоянки  защитный  круг,  а
Сергей поступал по-всякому. Почему нельзя было остановиться в кемпинге или в
гостинице, Лунин не  понимал.  Ночуя  под  открытым  небом,  они  привлекали
гораздо больше внимания. Но Ульфиус настоял  на  своем:  в  лесу  и  в  поле
безопаснее.
   Ульфиус   начал   раскладывать   еду,   а   Сергей   перебирал    оружие.
Противотанковые гранаты ему особенно понравились - в руке они лежали хорошо,
надежно, их холодный вес вселял уверенность.
   - Когда дело закончим, одну нужно будет оставить - для машины, -  заметил
он, подбрасывая в руке тяжелую болванку.  -  Ездить  на  ней  больше  нельзя
будет, а чтобы кому-то досталась - жалко. Хороший автомобиль...
   - Да, - согласился Ульфиус. - Я постарался. Но он никому не достанется.
   - Точно. Гранату в капот - и машину на свалку,  -  подтвердил  Сергей.  -
Надо же, до чего хорошо японцы машины делают - ни разу даже в  двигатель  не
заглянул. И не заправлялись еще ни разу, хотя  тысячу  километров  проехали.
Даже не думал, что здесь такой маленький расход бензина... Или очень большой
бак...
   Ульфиус сидел на траве и  улыбался.  Сергей  понял,  что  насчет  японцев
сморозил глупость.
   - Понятное дело, всякие  колдовские  штучки,  -  он  пристыженно  опустил
глаза. - И бензина, наверное,  поэтому  мало  уходит.  Надо  хоть  двигатель
посмотреть - когда еще придется. Интересно, он здесь восьмицилиндровый?
   Лунин поднял крышку капота и, не сдержавшись, вскрикнул. Там было  пусто!
Не было ни двигателя, ни аккумулятора, ни проводов. Совершенно  ничего.  Еще
одно багажное отделение.
   - "Лексус" - не "запорожец", у него  двигатель  впереди  должен  быть,  -
испуганно пробормотал Сергей. - В багажник  я  сумки  клал,  там  тоже  было
пусто... Что  случилось,  Ульфиус?  Как  мы  дальше  без  двигателя  поедем?
Рассыпается твоя магия?
   - Нет, там с самого  начала  ничего  не  было,  -  признался  Ульфиус.  -
Двигатель внутреннего сгорания - порочная и ненадежная система. Я тебе сразу
сказал, что автомобили ваши никуда не годятся. Только форма красивая.
   - Постой, постой. Как же мы ездили? Как фары светили?
   - Энергию необязательно получать, сжигая бензин,  -  спокойно,  будто  на
лекции,