ь эти слухи. Когда ему говорили
о связи между Дипом и Робином, он разражался хохотом:
   - Речь идет не о любви, а о деньгах. Дип обильно его подкармливает.
   Эти слухи дошли до ушей Грегори в Палм Бич. Когда он увидел в титрах  имя
Нельсона как продюсера новой передачи Дантона  Миллера,  то  сразу  позвонил
Клифу Дорну.
   - Прекрасная передача! - сказал он. - Но чтобы этот актеришка, который не
в состоянии помочиться, не обделав себе штаны, был  продюсером,  -  мне  это
кажется подозрительным. Может быть, в сплетнях и  есть  доля  правды.  Я  не
думаю, что они педерасты, но здесь какая-то история со взятками.
   - Я очень тщательно изучил контракты, - устало ответил Клиф. -  Если  они
ловчат, то очень умело. Меня это тоже интригует.  Я  даже  прямо  спросил  у
Робина, почему он купил передачу у Дипа Нельсона, и он мне  ответил:  "Клиф,
если у тебя есть хорошая передача для продажи, я куплю ее у тебя!"
   Грегори повесил трубку. Юдифь сидела рядом с ним в патио во  время  этого
разговора.
   - Что ты собираешься делать? - спросила она.
   - В настоящий момент идти играть в гольф, - ответил он, вставая.
   Казалось, ничто не должно было остановить Робина  Стоуна.  Журнал  "Лайф"
опубликовал о нем статью, но без его участия. В  ней  были  собраны  мнения,
высказанные людьми, которые работали с ним, и женщинами, которых он посещал.
По словам одной стюардессы, он действительно был машиной любви.
   По мнению манекенщицы, это был самый романтичный  человек,  которого  она
встречала. Молодая особа, собирающаяся стать актрисой,  квалифицировала  его
как абсолютный ноль. Статья приписывала Мэгги Стюарт следующий  ответ:  "Без
комментариев".
   Его популярность росла, как снежный ком, но Робин об этом ничего не знал.
Иногда он ходил вместе с Дипбм в кино. Время от времени встречался с  Джерри
в "Лансере". Но больше всего он работал.
   В конце концов Джерри коснулся в двух словах недовольства,  которое  стал
проявлять  Грегори  в  отношении  Робина.  Они  стояли  за  стойкой  бара  в
"Лансере", когда Джерри спросил:
   - Ты хоть когда-нибудь консультируешься с Грегори перед тем,  как  купить
передачу?
   -  Никогда.  Не  вижу  в  этом  необходимости.  В  настоящий   момент   я
рассматриваю проекты, способные заменить передачи, которые могут  лопнуть  в
следующем сезоне. Я приглашу Грегори посмотреть.
   - Какое великодушие!
   Робин не ответил. Он пристально  разглядывал  льдинку,  плавающую  в  его
стакане.
   - Он дал тебе шанс, - настаивал Джерри. - Если ты хочешь  сохранить  свое
положение, то я советую тебе время от времени спрашивать его мнение или,  по
крайней мере, хоть делать вид.
   - Но ведь все знают, что хозяин - я, - медленно произнес Робин.
   - Да, это правда. Робин улыбнулся:
   - Пусть тогда Грегори заберет у меня мое место, если ему так хочется.
   - Что это значит?
   - Что мне на это глубоко плевать. Я у него не просил его сеть. Но  теперь
когда она у меня есть, я не отдам  ему  ее  на  серебряном  блюдечке.  Пусть
выкручивается, защищается, если хочет снова завладеть ею.
   Джерри с любопытством взглянул на него:
   - Послушай, Робин, кто-то говорил мне,  что  у  тебя  есть  склонность  к
самоубийству. Я начинаю в это верить.
   Робин расхохотался.
   - Занимайся своими комплексами и оставь мои в покое.

***

   В апреле были запущены все  осенние  программы.  Однажды  вечером,  когда
Робин собирался уходить, к нему в кабинет влетел Дип.
   - Поли закончила свое турне, - сообщил  он.  -  Завтра  она  приезжает  в
Нью-Йорк. У меня появилась гениальная идея. Я никому о ней еще  не  говорил,
даже Дану. Вместо того, чтобы  каждую  неделю  менять  девушек  в  передаче,
почему бы не использовать постоянно Поли? Что ты на это скажешь?
   - Нет. - Робин сел и заговорил самым сердечным тоном. - Послушай, Дип, не
стоит слишком мудрить. Поли может выбрать любую роль по своему вкусу в любой
музыкальной комедии на Бродвее. Аик Райан сгорает от желания пригласить ее в
свой спектакль в следующем сезоне.
   - Но Поли создана для телевидения.
   - Дип, занимайся собственной карьерой. Ни одна из передач на  телевидении
не идет вечно. Найди что-нибудь новое и постарайся  обеспечить  свои  права.
Дан Миллер сейчас вынашивает идею новой передачи, которая, кажется,  обещает
быть сенсационной. Взгляд Дипа помрачнел.
   - Смеешься. Эта сволочь  ставит  мне  палки  в  колеса.  Но  у  нас  есть
соглашение: половина на половину.
   - Это письменное соглашение?
   - Нет, дружеская договоренность. Робин расхохотался.
   - С такими субчиками, как вы, это ненадежно.
   Дип нахмурил  брови.  "Я  припомню  тебе  это",  -  подумал  он.  Но  его
настроение быстро изменилось,  и  он  снова  заулыбался  своей  мальчишеской
улыбкой.
   - Не хочешь заскочить со мной к Дэнни? Робин покачал головой.
   - Нет, я сегодня вечером уезжаю на побережье. Мне нужно достать заголовок
для передачи Дана. И, может, куплю сериал у Айка, если раздобуду подходящего
актера.
   - Чем он тебя держит, Айк?
   - Что ты хочешь этим сказать? Сидя на краю стола, Дип улыбнулся.
   - Послушай, приятель, Великий Диппер много о тебе  знает.  Ты  ничего  не
дашь просто так, даже снега  зимой,  если  он  только  тебе  не  мешает.  Не
измордовал ли ты еще одну проститутку в другом месте?
   Робин схватил его за галстук.
   - Послушай, ублюдок, никто не держит меня, даже ты. Если бы Дан Миллер не
предложил хороший спектакль, я никогда бы его не запустил. Я был очень  рад,
узнав, что ты работаешь с ним, и думал, что это даст тебе возможность  снова
сделать карьеру. Если передача Айка хороша, я ее  куплю.  Но  если  передача
моего лучшего друга провалится, я ее незамедлительно  аннулирую.  Постарайся
об этом не забывать.
   Он отпустил его. Дип, улыбаясь, поправил галстук.
   - Не из-за чего белениться, приятель. Великий Диппер - твой друг. И  даст
даже убить себя ради тебя. Постарайся об этом тоже не забывать.

***

   Едва устроившись в отеле в Беверли Хилл, Робин позвонил Мэгги.
   - Одиннадцать часов вечера, - простонала она. - Что ты хочешь сказать?  Я
слишком устала, чтобы тебя слушать.
   - Я приехал из Нью-Йорка, где сейчас два часа ночи. Поскольку я не  очень
устал, чтобы говорить, то можешь уделить мне несколько минут. Впрочем,  речь
идет о делах. Я приглашаю тебя  позавтракать  завтра  в  "Лоджиа"  в  девять
часов.
   - Если бы ты сказал в одиннадцать, я бы подумала.
   - Мне нужно просмотреть две передачи между десятью и одиннадцатью.
   - Сожалею, но я не люблю, когда расстраивают мои планы.
   - Мэгги, речь идет о работе. Она зевнула:
   - Тогда обратись к моему импресарио. Может, он и  позавтракает  с  тобой.
Его зовут Хью Мендел. Ты найдешь его номер в телефонном справочнике.
   Послышались короткие гудки: Мэгги повесила трубку.
   Десять последующих дней он провел за просмотром передач и больше не давал
о себе знать Мэгги. Однако ему хотелось  ее  увидеть.  Несколько  раз  он  с
удивлением обнаруживал, что его рука тянется к  телефону,  но  сопротивлялся
этому  искушению.  Робин  чувствовал,  что  они  не  могли   больше   просто
встречаться, заниматься  любовью  и  расставаться.  А  он  отказывался  дать
накинуть себе веревку на шею. Как-то вечером его охватила страшная тоска  от
одиночества. Робин подумал, что нигде не чувствуешь  себя  таким  покинутым,
как в Лос-Анджелесе. В Нью-Йорке можно выйти  и  прогуляться  пешком.  Но  в
Беверли Хилл к тому, кто разгуливает  по  тротуарам,  обсаженным  деревьями,
сразу  же  подъезжает  патрульная  машина.  Никто   не   гуляет   пешком   в
Лос-Анджелесе.
   Вдруг он почувствовал себя уставшим... Все надоело. Какого  черта  он  не
отдаст сеть Грегори? Но что он будет делать дальше?
   Телефонный звонок прервал его размышления. Он посмотрел на часы. Половина
десятого. Слишком поздно для делового звонка.
   - Мистер Милано, - сообщила телефонистка. В первый момент это имя  ничего
ему не сказало, но вдруг его лицо осветилось.
   - Соедините меня, - радостно воскликнул он.
   - Робин, я так рад, что застал тебя!
   - Серджио! Какая приятная неожиданность!
   - Я только сегодня возвратился в Лос-Анджелес и  увидел  в  корпоративной
газете, что ты тоже здесь.
   - Боже мой, ты говоришь, как настоящий актер. Я читал, что ты снимался  в
фильме в Риме? А что делал потом?
   - Мне дали шанс испытать судьбу, Я начинаю сниматься здесь в новом фильме
на следующей неделе. У меня главная роль. Я стал актером, Робин! Правда, это
замечательно?
   - Что ты сейчас делаешь?
   - Я буду сниматься на следующей неделе.
   - Нет. Прямо сейчас, что ты делаешь?  После  короткого  молчания  Серджио
ответил:
   - Робин, я познакомился с человеком, которым очень дорожу ...
   - Тогда прими мои поздравления. Я рад за тебя, честно.
   - Сегодня вечером я ужинаю с ним. Его зовут Альфи Найт.
   - Думаю, что вы идеально подходите друг другу, - смеясь, одобрил Робин.
   - Но мы могли бы еще пропустить по стаканчику завтра.
   - С удовольствием. Ровно в пять часов в "Поло Лаундж".
   - Хорошо, я буду.
   Робин заказал ужин в номер и включил телевизор. Это было  время  передачи
Дипа. Робин приступил к  первому  куску,  когда  на  экране  крупным  планом
появилось лицо Поли. Он чуть не подавился. Вот сволочь Дип! Он  же  запретил
ему включать Поли в  передачу!  Но  почему  Дан  дал  свое  согласие?  Робин
оттолкнул столик, чтобы сосредоточить все свое внимание на передаче. Провал!
   В центре сюжета была одна Поли, что должно было обеспечить ей  постоянное
участие и что полностью разрушило передачу.
   Робин немедленно набрал номер Дана. Тот, казалось, был удовлетворен.
   - Дип заверил, что это ты отдал приказ. Передачи на следующую неделю  уже
записаны. Я подписал контракт с этой выскочкой до конца сезона.
   Робин резко швырнул трубку, затем набрал номер Дипа. Занято. Этот  дурак,
без сомнения, болтал со всеми, кто его поздравлял. Робин зарезервировал себе
место в самолете, вылетавшем в полночь в Нью-Йорк, и вдруг вспомнил про свою
встречу с Серджио. Он даже не знал его  номера  телефона.  Черт  с  ним!  Он
оставит записку у метрдотеля в "Поло Лаундж".
   Робин прибыл в аэропорт Кеннеди в восемь часов утра  и  поехал  прямо  на
работу. Он  сразу  же  вызвал  Дипа  и  Дана  Миллера.  Тоном,  не  терпящим
возражений,  Робин  потребовал,  чтобы  Поли  немедленно  была  выведена  из
передачи.
   - Я не могу этого сделать,  -  стал  хныкать  Дип.  -  Сегодня  она  дала
пресс-конференцию и сообщила,  что  отныне  будет  постоянно  участвовать  в
передаче. Если ее теперь убрать, это плохо скажется на ее репутации.
   - Это приказ!
   - У меня есть права на передачу, - упрямо возразил Дип. Робин  повернулся
к Дану.
   - У тебя столько же прав, сколько у него. Дан казался удивленным.
   - У меня только треть, и я готов присоединиться к твоему мнению.
   - Кто владеет третьей частью? - спросил Робин. После  короткого  молчания
Дан ответил:
   - Я думал, это ты.
   В какое-то мгновение Дип, казалось, испугался,  но  вдруг  выражение  его
лица стало твердым, и он напрягся, словно готовясь к бою.
   - Нет, приятель, это я владею двумя третями. Я владею большинством  один,
если можно так выразиться. -  Он  улыбнулся.  -  Значит,  все  решено.  Поли
остается.
   Робин встал и посмотрел ему прямо в глаза.
   - Дип, ты когда-то оказал мне большую услугу. Теперь я тебя прошу еще  об
одной: никогда ко мне не приближайся.
   Дип сделал торжественный реверанс и ушел. Дан  нервно  постукивал  ногой,
ожидая реакции Робина. Она его удивила.
   - Итак, он навязал тебе Поли. Ну что ж, успеха, - холодно произнес Робин.
   - Ты не можешь злиться за это на меня.
   - Нет, могу. Ты ни на мгновение не должен был поверить, что  я  соглашусь
на подобную махинацию.
   - А что теперь будет с моей следующей передачей?
   - Дип в курсе?
   - Нет.
   - Тогда все остается в силе.
   Рейтинг передачи резко покатился вниз, как только Поли стала принимать  в
ней участие. В июне Робин  отменил  передачу.  Дип  остался  ни  с  чем.  Но
странная  вещь:  это  фиаско  на  телевидении  сослужило  службу  Поли.   Ей
предложили сниматься в фильме. Дип уехал с ней на  побережье,  а  Робин  всю
активность направил на подготовку осеннего сезона.

***

   Грегори Остин решил, что генеральная ассамблея акционеров, намеченная  на
ноябрь, будет проходить на побережье. Обычно он ездил туда и обратно на  три
дня в компании Клифа Дорна. На этот раз он решил  провести  в  Лос-Анджелесе
целую неделю. Это развлечет Юдифь.
   Рассматривая портрет Робина на обложке "Ньюсуик",  Грегори  осознал,  что
для акционеров этот дьявольский человек был богом и что они считали  Грегори
Остина стариком, собирающимся на пенсию. Однако он никогда еще не чувствовал
себя в такой форме и жаждал взять вожжи  в  свои  руки.  Он  уже  предпринял
несколько скромных попыток в  этом  направлении,  но  до  сих  пор  они  все
провалились. Робин выслушивал его советы... после чего продолжал действовать
по своему усмотрению. И все, что он делал, шло хорошо. Акции никогда не были
такими высокими. Без сомнения, Ай-Би-Си превратилась в сеть Робина Стоуна.
   Но Грегори не собирался капитулировать. Он хорошо провел  лето  в  Квоге,
однако Юдифь там было скучно. В конце концов, черт побери,  отдать  тридцать
лет на создание сети, обеспечить себе существование  по  своему  вкусу  и...
крах! Стоит только раз заболеть, отстраниться от дел на  полтора  года,  как
вдруг попадаешь в новую цивилизацию!
   Грегори очень сильно расстраивался по поводу Юдифь. Шрамы за ее ушами  не
ускользнули от него. Господи, неужели  она  считала  его  до  такой  степени
идиотом, что он будто бы не заметит, какая у нее снова стала упругая грудь?!
Грегори догадывался, что она перенесла операцию, пока он  в  течение  долгих
недель подвергался психиатрическому лечению. Она была так добра  к  нему  во
время болезни, совсем не думала о развлечениях. Но теперь, когда  все  снова
стало  хорошо,  она  хотела  выходить  в  свет,  развлекаться.  Он   же   ее
разочаровывал.
   Юдифь проводила все дни в постели. Иногда она принимала снотворное каждые
четыре часа. Грегори вынужден был нанять сиделку, чтобы та следила за ней, а
по ночам стал спать в комнате  жены.  Снотворное  приводило  Юдифь  в  такое
состояние, что она качалась, и Грегори опасался, как бы она не подожгла свои
вещи, когда закуривала сигарету.
   Если Юдифь не оставалась  в  постели,  то  слонялась  по  дому  в  старом
домашнем  платье,  не  удосуживаясь   причесаться   или   накраситься.   Она
отказывалась выходить.
   Грегори предложил ей поехать в Марокко. Нет, только не вдвоем. Она хотела
компанию. Хорошо. Он предложил снять у Мориса Юшителя банкетный  зал,  чтобы
дать большой обед. Юдифь разразилась слезами. "Никто не придет",  -  стенала
она.
   В отчаянии Грегори позвонил в Швецию доктору Брюгалову  и  объяснил  ему,
что у Юдифь реакция на то нервное напряжение, в  котором  она  пребывала  во
время  его  болезни.  Он  попросил  врача  посоветовать  ему   психиатра   в
Соединенных Штатах.
   Доктор Брюгалов назвал какого-то доктора Галенса. Когда  Грегори  изложил
ему ситуацию, то, странная вещь, доктор Галенс не попросил устроить  встречу
с Юдифь. Он предложил проводить с Грегори ежедневные беседы.  В  тот  момент
Грегори был в таком отчаянии, что согласился.
   Во время этих разговоров они возвратились к параличу Грегори, затем стали
обсуждать сексуальные отношения пары. Грегори признался врачу,  что  заметил
небольшие шрамы на теле жены и за ушами. Нет, она не  сделала  этого,  чтобы
соблазнять других мужчин, в этом он был уверен. Это не в ее стиле.
   Впрочем, сексуальность ничего не значила для нее.  Грегори  был  убежден,
что она подверглась этим операциям только для  того,  чтобы  сохранить  свой
престиж и красоту.
   Но  доктор  Галенс  постоянно  возвращался  к   их   сексуальной   жизни.
Отчаявшись, Грегори в конце концов сказал:
   - Послушайте, когда мы поженились, моей жене было двадцать  семь  лет,  и
она была девственницей. Она никогда не проявляла ни  малейшего  любопытства,
не искала разнообразия. Мы занимались любовью  самым  примитивным  способом.
Конечно, она когда-то читала книгу  с  известными  советами,  потому  что  в
последние годы сделала несколько неуклюжих попыток применить рот.  Раньше  я
никогда не осмеливался попробовать с ней  такую  штуку.  Это  не  ее  стиль,
короче  говоря.  Мне  не  нужны   фантазии.   Поскольку   Юдифь,   казалось,
удовлетворяла обычная поза, мне этого  было  достаточно.  Впрочем,  в  нашей
совместной жизни она любила движение, развлечения...
   Он  замолчал,  пораженный  внезапной  мыслью.  Да,  это  был  страх!  Его
собственный страх, в котором смешалось все: и Ай-Би-Си, и Юдифь. Она безумно
любила существование, которое он обеспечивал ей раньше. Он ее любил.  Нет...
больше, он ее  обожал.  Несмотря  на  свое  ворчание  по  поводу  новогодних
коктейлей, он  тем  не  менее  восхищался,  что  она  была  его  женой,  его
завораживала  элегантность,  которую  она  внесла  в  их  жизнь.  Когда  они
устраивали приемы, он понимал, что это она переделала его мир и зажгла  его.
И тогда ему становилось страшно,  что  в  один  прекрасный  день  что-нибудь
разрушит это колдовство. Другой мужчина? Нет. У Юдифь для этого  не  хватало
темперамента. Деньги? У него их было достаточно. Болезнь? Да, болезнь  могла
уничтожить все.
   И вот это произошло. Он потерял Юдифь. Она искала покоя. Но разве  он  не
сделал то же самое, позволив себе роскошь оставить сеть в руках Робина после
своего выздоровления? И тут ему открылась истина. Он сможет поставить  Юдифь
на ноги. Это будет нелегко. Но к нему уже вернулась страсть к сражению.
   Во-первых, нужно взять управление Ай-Би-Си в свои руки. Грегори сразу  же
приступил к делу. Придя к Робину, он без предисловий заявил:
   -   Не   принимайте   никаких    решений    на    следующий    год,    не
проконсультировавшись со мной.
   - И почему это? - спросил Робин.
   Грегори был смущен. Прямой  и  холодный  взгляд  Робина  вызывал  у  него
чувство неловкости. Он попытался говорить сердечно, без обиняков.
   - Послушайте, Робин. Вы были журналистом,  и  я  вас  сделал  генеральным
директором сети. Я горд вами и хочу с вами работать. Вы - мой протеже.
   - Я ничей не протеже. Я все решаю сам и не собираюсь  теперь  испрашивать
разрешения. Если вы этого ждете от меня, найдите себе другого протеже.
   Конечно, Грегори нетрудно было это сделать, но он не мог допустить, чтобы
какая-то другая компания наложила лапу на Робина Стоуна.  Ему  самому  нужно
было снова стать полновластным хозяином.
   Грегори надеялся, что путешествие в Лос-Анджелес поможет ему в  этом.  Он
не  рассчитывал  на  генеральную  ассамблею   акционеров,   чтобы   изменить
положение. Нужно было потерпеть.
   Доктор  Галенс  надеялся,   что   Лос-Анджелес   окажет   терапевтическое
воздействие на Юдифь, если та не будет сидеть все  время  в  отеле.  Грегори
позвонил в фирму "Галли и Хейз" и попросил  их  оповестить  через  прессу  о
прибытии четы Остинов на побережье,  а  также  проследить,  чтобы  они  были
приглашены на все большие  приемы.  Обращаться  в  это  агентство  было  ему
неприятно, но отныне для него ничего не имело значения, кроме счастья Юдифь.
   "Галли и Хейз" выполнили свою задачу прекрасно. Уже перед отъездом Остины
получили  несколько  приглашений.  Юдифь  перестала  принимать   снотворное,
сделала прическу и купила полный гардероб для Калифорнии. Неделя  оживленной
жизни, может, избавила бы ее от неврастении.
   Грегори попросил секретаршу позвонить пилоту,  чтобы  тот  был  наготове.
Секретарша, казалось, удивилась:
   - Но Стоун улетел на самолете два часа назад.
   - Действительно, я забыл, - поспешил ответить Грегори.
   Как Робин посмел взять его самолет! Он немедленно вызвал Клифа Дорна.
   Клиф вздохнул.
   - Что вы хотите,