й за Зинаидой.
Ди заметила, что Зинаида называет  Карлу  "крестной".  По  завершении  обеда
девушка, вскочив из-за стола, сказала:
   - А теперь крестная расскажет мне про Красную туфельку.
   Ди сидела, затаив дыхание, пока Карла разыгрывала сказку - она  говорила,
танцевала. Ди никогда не видела, чтобы Карла так отдавала себя. Но ее любовь
к Зинаиде была заразительной. В девять часов появилась миссис Харрингтон.
   - Идем, Зинаида... у крестной гостья, пора принимать ванну и  ложиться  в
постель.
   - Ты придешь потом послушать молитву?
   - Конечно, - обещала Карла, целуя дочь. Карла подбросила  дров  в  камин.
Печально уставилась на огонь.
   - Она очаровательна, правда?
   - Она выглядит потрясающе, - согласилась Ди. - У нее твои черты лица... а
глаза темные. Наверное, отец Зинаиды был очень красив.
   - Я не знаю, кто он.
   Ди  молчала.  Она  не  двигалась,  боясь  разрушить   настроение.   Карла
неуверенно заговорила.
   - Понимаешь, меня в один вечер изнасиловала почти дюжина русских  солдат.
Кто-то из них стал ее отцом.
   Сев, Карла снова уставилась на пламя. Медленно заговорила, не отводя глаз
от огня. Тихим бесстрастным голосом принялась рассказывать о своем детстве в
Вильно...  о  сестре  Терезе...  о  занятиях  балетом...  войне...   русской
оккупации... изнасиловании. Она объяснила, что не могла покинуть  Вильно  до
рождения ребенка. Поведала о Григории Сокоине, принявшем у нее  роды...  она
не могла кричать в ту ночь, потому  что  в  обители  спали  дети...  терпела
невыносимую боль в течение девятнадцати  часов...  Григорий  не  отходил  от
нее... В последний момент, когда они поняли, что  с  нею  что-то  не  так...
ребенок выходил попкой вперед... Григорий преодолел страх  и  помог  Зинаиде
родиться, буквально вытянув ее из Карлы. Она до  сих  пор  видела  Григория,
склонившегося  под  тусклым  верхним  светом...  шлепающего  залитую  кровью
малышку по ягодицам до первого жалобного крика.
   Карла посмотрела на Ди.
   - В фильмах  и  больницах  мы  всегда  видим  мать,  получающую  душистый
белоснежный сверток. Но моя крохотная спальня напоминала в  ту  ночь  бойню.
Ребенок был залит моей кровью... свисала длинная пуповина... Григорий сделал
все необходимое, пока из меня выходил послед.
   Она слегка вздрогнула.
   - Я  никогда  не  забуду  ту  ночь...  мы  обмыли  малышку...  уничтожили
окровавленные простыни... в первый раз приложили ребенка к моей  груди.  Мне
не приходило в  голову,  что  у  меня  может  родиться  девочка  с  золотыми
волосами. Я всегда думала, что ребенок  будет  уменьшенной  копией  русского
солдата с носом картошкой и запахом перегара изо рта. Взяв девочку на  руки,
я поняла, что никогда не смогу бросить ее.
   Она тихим  голосом  рассказала  об  опасном  путешествии,  проделанном  с
двадцатью воинами Армии Крайовой... Днем они  прятались  в  сараях...  ночью
перебирались по крышам и подземным туннелям... Ребенок был привязан  платком
к ее животу... Когда рядом находились русские, она заглушала крики девочки с
помощью водки.
   - Так  все  и  произошло.  Здоровой  красивой  малышке  было  около  трех
месяцев... мы приближались к "коридору"... нас  окружали  фашисты...  и  тут
девочка заплакала. Что мы только ни  делали  -  не  помогала  ни  водка,  ни
шоколадное печенье - наш НЗ.  Ее  крики  звучали  все  громче.  Я  приложила
девочку к груди... но у меня было мало молока. Нам  не  удавалось  успокоить
ее. Вдруг один из мужчин вырвал Зинаиду из моих рук и прижал подушку к  лицу
девочки, другой в это время зажал мне рот, чтобы я  не  закричала.  И  когда
немцы ушли... Зинаида была мертва. Боже! Я никогда не забуду этот  момент...
Мы все смотрели на безжизненное крохотное тельце. Я всхлипывала. У  мужчины,
державшего подушку, по лицу текли слезы. Внезапно он  начал  делать  Зинаиде
искусственное  дыхание.  Мы  все  стояли,  не  шевелясь.  Двадцать   грязных
замерзших людей, путешествовавших вместе, спавших, прижавшись друг к  другу,
снимавших вшей со своих товарищей, в течение трех долгих недель  жили  двумя
мыслями - как сохранить жизнь и вырваться из ада. У  всех  в  глазах  стояли
слезы, пока мужчина занимался Зинаидой. Даже маленькие дети  с  осунувшимися
лицами - некоторым исполнилось всего пять или  шесть  лет  -  понимали,  что
происходит. И когда Зинаида издала первый писк, отдаленно напоминавший  крик
ребенка, все упали на колени и стали благодарить Господа. Зинаида ожила. Она
была мертвой в течение пяти или десяти минут - этого времени хватило,  чтобы
отсутствие кислорода причинило вред ее голове. Но тогда я не знала об  этом.
Мы добрались до Швеции; Зинаида казалась нормальным ребенком,  только  более
красивым, чем другие. Я оставила  ее  в  семье  Ольсонов.  Они  думали,  что
Зинаида была подкинута в обитель и  взята  мною.  Отправляясь  в  Лондон,  я
обещала присылать им деньги на содержание девочки... и забрать ее  сразу  по
окончании войны. Понимаешь, я собиралась пожить у  дяди  Отто.  Я  не  могла
обременять его ребенком и надеялась поступить в балетную труппу. Тогда бы  я
смогла содержать дочь.
   Остальное тебе известно. Джереми нашел меня в  бомбоубежище,  и  я  стала
сниматься. Это звучит легко и просто, но я попала в чужой мир  с  незнакомым
языком, которым должна была  овладеть...  Я  смущалась  и  думала,  что  все
смеются над моим английским. Не верила в свои актерские  способности.  Умела
только  танцевать.  Но  я  получила  возможность  отправлять  миссис  Ольсон
приличные деньги каждую неделю; она была очень добра и  постоянно  присылала
мне фотографии Зинаиды. Девочке исполнилось три года, когда появились первые
симптомы беды.  Письма  миссис  Ольсон  становились  все  менее  радостными.
Зинаида плохо  ходила...  почти  не  говорила...  отставала  в  развитии  от
сверстников. Сначала я успокаивала себя тем, что многие дети сначала отстают
в развитии - ты знаешь, как это бывает. Все твердят тебе,  что  Эйнштейн  не
говорил до пяти лет... и ты выбрасываешь тревожные мысли из головы.  Ребенок
догонит своих  ровесников.  И  наконец  миссис  Ольсон  присылает  письмо  с
просьбой разрешить ей отдать ребенка  на  гособеспечение.  "В  конце  концов
Зинаида - не ваша дочь, она - сирота. Зачем  вам  тратить  на  нее  деньги?"
Карла зашагала по комнате.
   - Представляешь мои чувства? Я настояла на том, чтобы девочку привезли  в
Лондон... Хотела растить ее  как  свою  дочь.  Но  Джереми  оказался  весьма
практичен. К этому времени я  уже  обрела  известность  в  Лондоне.  Джереми
объяснил, что незаконнорожденный  умственно  отсталый  ребенок  погубит  мою
карьеру. Ты должна учесть, это был не  1971  год,  -  сейчас  общественность
посмотрела бы на это обстоятельство сквозь пальцы. В  1946  году  актрису  с
бастардом выкинули бы из бизнеса. Джереми сам отправился в Швецию и доставил
девочку в Лондон. Он также раздобыл английское свидетельство  о  рождении  и
придумал фамилию Джонс. Мы поместили Зинаиду в психиатрическую больницу, где
девочку  подвергли   всевозможным   обследованиям.   Все   заключения   были
одинаковыми. Повреждение мозга. Она способна к обучению... Но никто  не  мог
сказать с определенностью, что будет с ее интеллектом.
   Карла налила себе еще бренди.
   - В одном, пожалуй, нам повезло - ее  умственное  развитие  соответствует
десятилетнему возрасту, а эмоциональное - шести годам.
   - Но десятилетний ребенок способен натворить многое, - заметила Ди. Карла
кивнула.
   - К сожалению, ты права. Она беременна. Полька подошла к лестнице.
   - А сейчас я должна подняться наверх и послушать, как она читает молитву.
   Когда Карла вернулась вниз, Ди ждала ее, стоя у лестницы.
   - Карла... что мы предпримем?
   - Мы?
   В глазах Ди стояли слезы.
   - Да...  мы.  Боже  мой,  Карла...  теперь  я  все  поняла...  почему  ты
исчезала... почему была такой...
   - Скупой?
   - Не скупой... но...
   - Скупой, - с печальной улыбкой  произнесла  Карла.  -  Ди,  у  меня  нет
состояния, которое мне приписывают. Я ушла из кино, имея четверть  миллиона.
Эти деньги вложены. Я живу на проценты и подарки, которые получаю.
   Она посмотрела на Ди со слабой улыбкой.
   - Джереми стареет. Он  не  всегда  может  вовремя  позвонить  мне,  когда
случаются неприятности. Я приехала сюда и  нашла  для  Зинаиды  компаньонку.
Профессиональную медсестру. Но она не станет  надевать  белый  халат.  Будет
жить с Зинаидой и держать связь со мной. Харрингтоны - замечательные люди...
они ведут хозяйство... делают все, что в их силах. Но они не могут неотлучно
находиться при ней. Мисс Роберте после своего прибытия сюда будет  постоянно
приглядывать за Зинаидой - ездить с ней верхом, играть в шашки, читать ей...
Медсестра обойдется мне в триста долларов в неделю, но я обрету покой. Я  не
могу надолго оставаться здесь и  ухаживать  за  Зинаидой...  она  боготворит
меня. Если я задерживаюсь здесь, она привязывается  ко  мне.  Однажды  ночью
она... попыталась заняться со мной любовью.
   Встав, Карла воздела руки к потолку.
   - Почему бы и нет? Господи, у нее  тело  женщины.  Оно  требует  секса...
жаждет его. Сейчас мы держим ее на транквилизаторах. Но мне не следует  жить
тут долго. Психиатр,  следящий  за  ней,  договаривается  насчет  легального
аборта.
   - Кто сделал ее беременной?
   - Мы думаем, посыльный из магазина. Кто знает? Харрингтоны вдруг заметили
тошноту по утрам, утолщение талии... они стали  расспрашивать  Зинаиду.  Она
ничего не скрывала. Негодяй сказал Зине, что, если он засунет свой член в ее
пиписку, она получит удовольствие. Но ей это  занятие  не  понравилось,  она
испытала боль. Мы велели Зине никогда больше этого не делать, и она дала нам
обещание... но мне будет спокойнее, когда на следующей неделе  приедет  мисс
Роберте.
   - Карла, я хочу тебе помочь.
   Карла, улыбнувшись, взяла Ди за руку.
   - Ты уже помогла. Твои чеки были мне очень кстати.
   - Нет... я хочу сделать больше. Многие люди с  моими  средствами  создают
фонды и благотворительные организации. У меня есть такие фонды.  Но  я  хочу
приносить добро сейчас, пока я жива. Вернувшись  в  Нью-Йорк,  я  немедленно
перепишу  завещание.   Положу   десять   миллионов   в   необратимый   фонд,
предназначенный для тебя и Зинаиды. При  желании  вы  сможете  получить  эти
деньги  сейчас.  Одни  только  проценты  будут  ежегодно  составлять   более
полумиллиона долларов. Мы создадим в Штатах фонд Зинаиды... построим школу и
назовем ее именем твоей дочери... Вместе все обдумаем... Возможно, перевезем
Зинаиду в Америку. Она сможет жить с медсестрой в домике для гостей, стоящем
в моем имении недалеко от Зимнего дворца. Я оборудую проекционный зал, чтобы
она могла смотреть фильмы... Все равно Майк мечтает о  нем...  возможно,  мы
добьемся прогресса... разучим с Зинаидой небольшую речь. Пусть люди  увидят,
сколь прекрасным  может  быть  умственно  отсталый  ребенок.  А  ты  сможешь
вернуться в кино и сказать всем, что  удочерила  Зинаиду...  наше  время  не
будет уходить без пользы. Я перестану посещать бессмысленные ленчи, а  ты  -
работать у этого чертова станка. Наши дни заполнит настоящее дело.  Карла...
мы будем работать вместе.
   Увидев, что Карла плачет, она заключила ее в свои объятия.
   Ночью, лежа с Ди в постели, Карла зашептала:
   - Я люблю тебя, Ди. Никогда тебя  не  покину.  Не  буду  больше  внезапно
уезжать. Теперь мне дышится легче. У  Зинаиды  нет  никого,  кроме  меня.  Я
всегда беспокоилась - что, если я заболею? Вероятно, поэтому уделяла столько
внимания своему здоровью. Мои деньги позволяют мне неплохо жить.  Но  их  не
хватит на старость или продолжительную болезнь; что тогда ждет Зинаиду? Я не
могу даже подумать о государственной больнице. Я умру раньше Зинаиды  -  тех
средств, которые останутся после меня, ей  не  хватит  до  конца  жизни.  Но
теперь, благодаря тебе, я смогу жить без страха перед будущим.
   Ди ездила в Эскот из "Гровенор-Хаус" до аборта Зинаиды, потом отправилась
в Канн. Карла собиралась задержаться еще на  неделю,  по  истечении  которой
подруги договорились встретиться в Нью-Йорке.
   Сидя в своем самолете, Ди думала о том,  испытывал  ли  кто-нибудь  такое
счастье, какое охватило ее сейчас. Она даже сделает  вид,  что  ей  нравится
Канн. Она может проявить душевную щедрость.  Потому  что  по  возвращении  в
Нью-Йорк начнется ее настоящая жизнь...

Глава 26

   Майк сделал три семерки подряд. Он попал в такую же полосу везенья, как и
на той неделе в Лас-Вегасе. За его спиной  в  казино  Монте-Карло  собралась
толпа. Оставив выигрыш, Майк снова бросил кости. Сделал  четверку,  пятерку,
девятку и десятку. Снова метнул кости. Четверка. Сохранил ставку и с  криком
"числа" кинул кости. Сделал  девятку.  Потом  две  шестерки,  четверку,  три
девятки, десятку и еще раз четверку. Еще один бросок - одиннадцать!  Фортуна
улыбалась ему. Следующая цифра - шесть. Он продолжал играть, называя  числа.
Выкинул восьмерку, четверку, десятку... Сделав  восемь  "порядков",  получил
свой выигрыш франками. В долларах он составил  почти  двадцать  пять  тысяч.
Майк обменял десять тысяч франков на фишки и отправился дальше по казино.
   Это был хороший вечер. Но  Майк  чувствовал,  что  он  еще  не  кончился.
Подойдя к  столу  с  "железкой",  закричал  "банк"  и  проиграл.  Дождавшись
следующей игры, снова закричал "банк" и выиграл. Дождавшись  своей  очереди,
забрал весь банк. Через час он отошел от "железки" с сотней  тысяч  франков.
Приблизился к столу с рулеткой, где играла Ди.  Она  поставила  на  тридцать
шесть, Майк протянул руку и окружил ее фишку с обеих сторон своими.  Выигрыш
выпал на тридцать пять. Ди в изумлении увидела, как крупье  пододвигает  все
фишки к Майку. Он забрал их со стола и отошел от него. Направился к кассиру.
Сегодня пора уходить.
   Пора уходить. Точка.  Он  провел  в  казино  целую  неделю,  ни  разу  не
оставшись в проигрыше. Он нашел картину, которую  искал.  Правдивую  историю
женщины, готовящейся разменять четвертый десяток и зарабатываюшей  на  жизнь
участием в конкурсах красоты. Она  никогда  не  занимает  первое  место,  но
всегда выходит в финал и получает призовые. Потом - переезд  на  автобусе  в
другой  город...  очередной  конкурс.  Посмотрев  фильм  трижды,  он  принял
решение.
   Картина была  снята  на  техасской  натуре  двумя  молодыми  независимыми
продюсерами. У них кончились деньги, и они взяли в банке кредит  размером  в
триста тысяч долларов, чтобы завершить работу над лентой.  Потом  в  поисках
прокатчиков приехали  в  Канн.  Майк  обеспечил  себе  шестьдесят  процентов
прибыли от картины, погасив задолженность банку и  взяв  на  себя  рекламные
расходы. Встретив Сирила Бина из "Сенчери Пикчерс", уговорил его  посмотреть
фильм. Не успела картина  закончиться,  как  они  пожали  друг  другу  руки.
"Сенчери"  должна  была  получить  тридцать  пять  процентов   от   проката;
кинокомпания брала на  себя  частичное  финансирование  рекламы.  Майк  Уэйн
возвращался в кинобизнес.
   Он собирался устроить премьеру в престижном кинотеатре  и  поддержать  ее
мощной рекламной кампанией. Исполнительница роли усталой  конкурсантки  была
актрисой экспериментальной внебродвейской студии; ее имя ничего не  говорило
публике. Некоторые критики, посмотревшие ленту в  Канне,  отзывались  о  ней
восторженно. Он не может проиграть. Даже если фильм  не  побьет  рекорды  по
кассовым сборам, его, Майка, затраты обязательно окупятся. Но самое  главное
- он снова действует. Актриса имела все шансы получить премию Академии.  Все
было решено. У Майка в гостиничном номере лежал подписанный контракт.  После
того как Майк расплатился с банком, у  него  осталось  полмиллиона  долларов
наличными... и несколько вечеров в казино. Затем обратно в Нью-Йорк...
   И  тогда  он  позвонит  Дженюари.  Он  готовился  ночами  к  предстоящему
разговору. Он знал, как ему следует повести его. Он  даже  не  упомянет  имя
Тома Кольта. Сообщит  дочери,  что  снова  занят  бизнесом  и  предложит  ей
работать у него. Он откроет свой офис. Она может  помочь  ему  в  проведении
рекламной кампании, ездить вместе с ним в разные города на местные  премьеры
картины.  Если  она  откажется...  он  предпримет  другую  попытку.  Проявит
выдержку... спокойно отнесется к ее решению. Спустя несколько дней  позвонит
снова и попросит дочь об одолжении. Скажет ей, что ему нужно, чтобы в прессе
появились отклики на фильм. Не согласится  ли  она  подготовить  статью  для
"Блеска"? Осветить  премьеру...  сфотографировать  его  в  офисе,  во  время
поездок.
   (Меньше  всего  он  нуждался  в  статье  "Блеска".   Он   нанял   ведущее
пресс-агентство и дал ему большое задание,  но  он  скроет  это  от  дочери.
Сделает вид, что ему необходимо ее содействие.)
   Майк был уверен в том,  что,  встретившись  и  проведя  вместе  некоторое
время, они восстановят старые отношения. Все будет, как раньше.  Их  охватит
прежнее радостное волнение.  Потому  что  отныне  он  снова  будет  излучать
энергию. Он провернул несколько ловких махинаций в вестибюле каннского отеля
"Карлтон".  Практически  украл  права  на  прокат  в   Штатах   превосходной
итальянской картины, снятой  молодым  режиссером.  Также  приобрел  половину
американских прав на чешскую ленту, которая не принесет  прибыли,  но  будет
завоевывать призы на всех фестивалях. И в ее титрах будет стоять его имя.  В
1972 году Майк восстановит свои позиции.
   Он собирался расстаться с Ди. Он даст ей развод. Поблагодарит за  попытку
создать семью и  объяснит,  что  она  потерпела  крах.  Конечно,  это  будет
означать,  что  она  перепишет  завещание  и  Дженюари  не  получит   десяти
миллионов. Но он многое понял, прожив год с Ди.  Он  женился  на  Ди,  чтобы
обеспечить будущее Дженюари. И что с  ней  теперь?  Она  живет  с  немолодым
прожженным бабником в коттедже "Беверли Хиллз". Какое будущее ожидает  ее  с
Томом Кольтом? Она, несомненно, знает, что самое важное для Тома - работа...
а любовница, в конце концов, займет третье по значению место,  после  семьи.
Она пошла на эту связь, понимая, что ей  отведено  лишь  третье  место.  Она
приняла правила игры. Не пожелала брать у жизни подарки. Как и он, Майк.  Он
не вынесет еще одну такую зиму в Палм-Бич... лето  в  Мар-белле...  светскую
болтовню за званым обедом... невозмутимую вежливость Ди...  Не  удивительно,
что у нее нет морщин на лице - она не ведала никаких  чувств.  Жила  в  мире
пустых бесед, триктрака, хождения по магазинам... Жизнь одноклеточных.  Она,
вероятно, даже не устроит сцены  из-за  их  развода.  Возможно,  он  нарушит
частично ее планы в отношении Марбеллы - особенно в части размещения  гостей
за столом, - но она не испытает ощущения большой утраты. И  Дженюари  ничего
не потеряет из-за того, что не станет наследницей. По возвращении в Нью-Йорк
он застрахует свое здоровье,  и  ни  при  каких  обстоятельствах  не  станет
аннулировать полис. Арендует  свой  прежний  "люкс"  в  "Плазе"...  с  двумя
спальнями. Предложит Дженюари перебраться к нему. Нет,  он  скажет  ей,  что
комната свободна, и она может занять ее в любой момент.
   Несколько раз он едва не  позвонил  ей  в  "Беверли  Хиллз",  но  вовремя
одергивал себя. Майк принял меры к тому, чтобы его  сделки  по  приобретению
прав на картины были подробно освещены в "Эстраде". Он  отправил  журнальные
вырезки Дженюари без комментариев.
   Они собирались вылететь в Нью-Йорк  в  пятницу.  В  среду  Майк  совершил
короткое  путешествие  в  Швейцарию  и  положил  полмиллиона  наличными   на
анонимный кодовый банковский счет. Отбил телеграмму  в  "Плазу"  с  просьбой
забронировать для него старый "люкс" с субботы, двадцать  восьмого  мая.  Он
дождется их возвращения в "Пьер"... там сообщит новость Ди  и  отправится  в
"Плазу".

***

   Днем в четверг Ди бегала по Рю Антиб, покупая духи и подарки для  друзей.
Майк встретил продюсера, которого всегда  недолюб