йствие заканчивается.  Ты
падаешь на самое  дно...  краски  пропадают.  Ты  видишь  пятна  на  солнце,
пожелтевшие листья, дерьмо на улице.  Если  ты  согласна  постоянно  жить  в
усталом грязном мире, перестань колоться. Каждый имеет право жить  так,  как
хочет. У христиан есть Иисус... у пантеистов -  свой  бог...  я  держусь  за
зелье: оно делает мир зеленым, оранжевым... ярким. Когда-нибудь я устану  от
этих красок и завяжу. Но не сейчас.
   Они остановились перед особняком из плитняка. Возле дома были запаркованы
лимузины. Кит  провел  Дженюари  внутрь.  Она  увидела  в  холле  известного
рок-певца. Они оказались в гостиной, заполненной людьми со знакомыми лицами.
Поп-артистами,   звездами   альтернативного    кино,    певцами,    молодыми
киноактрисами. Все были в голубых джинсах,  бархатных  костюмах,  прозрачных
блузках, полосатых пиджаках, причудливых индейских нарядах.
   Дженюари увидела Кристину Спенсер. Она подплыла к ним; в  жизни  ее  лицо
казалось более хищным, чем на многочисленных фотографиях, а фигура  -  более
эффектной. Ей было под шестьдесят. Она явно сделала  не  одну  подтяжку.  На
Кристине был облегающий костюм из пестрого шелка  с  глубоким  декольте,  из
которого  выглядывали  большие  груди.  Она  обладала  телом  двадцатилетней
девушки.
   Кристина радушно поздоровалась с Дженюари.
   -  Я  знала  твоего  отца,  моя  милочка.  Мы  провели  с  ним  несколько
потрясающих ночей в Акапулько. Это было незадолго до встречи с моим  дорогим
Джеффри.
   Кит повел Дженюари дальше.
   - Лично я считаю, что она убила Джеффри, - прошептал  он.  -  Она  трижды
выходила  замуж,  все  мужья  умирали,  оставляя  ей  деньги.   Теперь   она
финансирует "Гусеницу". Спектакль пользуется большим успехом.
   - Я считала, что ты - ее любовник, - сказала Дженюари.
   - О, я действительно трахал Кристину. Но она - любвеобильная натура.  Она
нуждается в новом любовнике каждую неделю, чтобы  всякий  раз  убеждаться  в
том, что бразильский хирург, подтягивавший ей кожу лица, неплохо  поработал.
Но она - славная женщина. Не мешает никому жить своей  жизнью.  Возможно,  я
для нее - первый номер, но сегодня она решила, что ты - моя девушка... и  не
рассердилась...
   К Киту подошла молодая женщина.
   - Милый... сангрия наверху, в кабинете.
   Кит повел Дженюари по лестнице в затемненную комнату. Там все  сидели  на
диванных подушках. Потянув Дженюари  вниз,  он  вытащил  из  кармана  тонкую
сигарету.  Зажег  ее  и  передал  девушке.  Дженюари  глубоко  затянулась  и
выпустила из себя дым.
   - Господи, детка, это же не "честерфилд".
   - Я сделала затяжку, - отозвалась Дженюари.
   - Когда куришь "травку", не надо выдыхать дым. Задержи его в легких.
   Он зажал сигарету между большим и указательным пальцами  и  показал,  как
надо делать. Дженюари попыталась  повторить...  но  все  же  выпустила  дым.
Внезапно Кит произнес:
   - Погоди. Я тебе помогу.
   Он наклонился, словно решил поцеловать Дженюари, и выдохнул дым ей в рот,
зажав девушке нос.
   - Теперь сделай вдох.
   Она  закашляла,  но  большая  часть  дыма  попала  внутрь.  Кит  повторил
процедуру еще пару раз, и у Дженюари слегка закружилась  голова.  Кит  зажег
новую сигарету, и теперь Дженюари все сделала  правильно.  Красивая  девушка
поднесла им графин сангрии.
   - Вот бумажные стаканчики. Хотите выпить классного зелья?
   Кит кивнул и взял протянутые ему стаканчики.
   - Дженюари, это Арлен.
   - Пейте вино... оно прочистит вам головы... Анита уже  лежит  в  соседней
комнате. Дженюари отпила вино.
   - Отличное, - сказала она.
   - Потягивай не спеша, - посоветовал Кит. - Забористая штука.
   - Что?
   Она опустила стаканчик.
   - Успокойся. Кислоты там ровно на хорошее путешествие. Доверься мне.  Нам
всем завтра предстоит играть в спектакле. Я же пью... Только не торопись.
   Она огляделась. Сладковатый аромат  марихуаны  стоял  в  воздухе.  Музыка
разносилась  по  всему  дому.  Все  потягивали  сангрию.   Дженюари   пожала
плечами... почему бы и нет? Гости делали это раньше... и охотно  пили  зелье
сейчас. Видно, оно давало приятные ощущения. К тому же, как сказал Кит, этот
июньский четверг - единственный и неповторимый.
   Она допила вино. Отдала Киту пустой стаканчик. Прильнула к его плечу. Она
не чувствовала никакой реакции... только полную расслабленность. После укола
она испытывала возбуждение... прилив бодрости... Теперь  ее  охватил  покой.
Забавное слово... покой... весь мир казался неподвижным... по телу  Дженюари
разливалось тепло... она увидела солнце... яркую радугу, повисшую над водой.
Перед девушкой появились волны, океан... нежный,  голубой...  и  внезапно  с
поразительной ясностью она поняла,  что  Майк  не  испытывал  страха,  когда
самолет падал... отец почти радостно погружался в ласковую бирюзовую воду...
чтобы обрести там покой... как она сейчас, положив голову на плечо Кита... и
Майк не умер... ничто не умирает... жизнь  вечна...  люди  добры...  у  Кита
теплые губы... он целует ее... расстегивает  ей  рубашку,  под  которой  нет
лифчика... но это не имеет значения... все медленно движется... может  быть,
она поступает не правильно, целуя Кита... ведь его когда-то любила  Линда...
когда-то... это было так давно... все когда-то кончается.
   Она откинулась на подушку. Губы  Кита  касались  ее  груди.  Она  увидела
обнаженную девушку, которая танцевала одна...  два  голых  молодых  человека
тоже танцевали, обняв друг  друга.  Арлен  прошла  по  комнате  и  повернула
выключатель... по стенам поплыли яркие огни.  Дженюари  положила  голову  на
колени Кита. Он смотрел в пространство, лаская ее груди.  Она  поглядела  на
его лицо и поняла,  что  он  не  видет  ее...  он  прислушивался  к  звукам,
рождавшимся в его голове. Ей казалось, что волосы Кита темнеют на  глазах...
все замерло, и сквозь музыку она услышала  биение  своего  сердца,  внезапно
почувствовала, что может заглянуть в прошлое и будущее. Будущее  без  Майка.
Господь словно на мгновение открыл перед ней занавес. И она увидела Майка...
его голубые глаза. Он вернулся. Она протянула к  нему  руки.  Он  так  долго
отсутствовал...  а  теперь  возвратился,  и  это  не  сон.  Его  глаза  были
ярко-голубыми... возможно, это все же Бог. Какие глаза у Бога?
   Она  слышала  голоса...  они  доносились  издалека.   Один   из   голосов
принадлежал молодому человеку, стоявшему над Китом.  Это  Нортон...  у  него
большой номер в мюзикле. Нортон улыбался ей... но она смотрела мимо  него...
Куда исчез Бог? У Нортона были карие глаза... янтарно-карие... золотистые...
   - У нее груди маленькие,  но  очень  красивые...  с  крошечными  розовыми
сосками... обожаю розовые соски. Я могу их коснуться?
   Нортон принялся ласкать один ее сосок, Кит гладил второй. Они  поцеловали
их... все было мило, по-дружески, она обнимала их головы.  Все  любили  друг
друга... везде царил покой... к ним подошла Кристина...  она  сняла  с  себя
верхнюю часть костюма... ее груди висели. Почему они висят? Они были  такими
красивыми, округлыми, когда выглядывали из  разреза.  Кристина  нагнулась  и
потянула Нортона за руку.
   - Нортон, пойдем-ка со  мной  и  Арлен...  Она  подняла  Нортона.  К  ним
приблизился другой молодой человек. Он улыбнулся Киту.
   - Привет, дружище. Она великолепна... Опустившись на колени, он  заглянул
Дженюари в глаза.
   - Меня зовут Рикки... Улыбнувшись, она коснулась его ног.
   - Ты исполнял танец...
   Рикки был без одежды... в шоу он выступал почти обнаженным...  но  сейчас
снял с себя все... его тело пришло в движение... он начал исполнять танец из
мюзикла... протянул руки  к  Дженюари...  он  хотел  танцевать  с  ней.  Она
медленно поднялась... она чувствовала, что для нее нет  невозможного...  она
способна даже полететь по комнате... над головами людей.
   - Нельзя танцевать в одежде, - сказал Рикки.
   Улыбнувшись, она сняла джинсы и бросила их на пол.  Потом  избавилась  от
трусиков. Он провел руками вдоль  ее  тела,  и  она  снова  улыбнулась.  Она
ощущала себя свободной... стала делать чувственные движения... в одном ритме
с ним... Их разделяла треть метра. Глаза Рикки и  Дженюари  встретились.  Он
приблизился к ней. Все начали хлопать ладонями. Она подняла руки над головой
и тоже стала хлопать. Хлоп... хлоп... хлоп... Рикки щелкал пальцами в том же
ритме. Кит, подойдя сзади, поднял  ее...  она  была  легче  воздуха.  Кто-то
раздвинул ей ноги... Все хлопали... медленно... ритмично... Хлоп...  хлоп...
хлоп... Она тоже хлопала. Дженюари  увидела  приближающийся  к  ней  молодой
сильный член. Хлоп... хлоп... хлоп... Это был пенис Рикки... хлоп... хлоп...
хлоп... зазвучал хор... член Рикки проник в нее... все пели... фак... фак...
фак... Кит двигал ее тело взад - вперед... Рикки  тоже  держали  в  воздухе.
Фак... фак... фак... В этом нет ничего дурного...  Молодой  пенис  входил  в
Дженюари и выходил из нее... входил и  выходил...  Хлоп...  хлоп...  хлоп...
фак... фак... фак... все - друзья... фак...  фак...  фак...  Огни  плыли  по
комнате... Кристина целовала ее груди...  ласково...  по-дружески...  бедная
Кристина с длинными висящими грудями...  Дженюари  увидела  в  дальнем  углу
комнаты раздевающихся девушек... все двигались в едином медленном  ритме.  К
Дженюари подошел молодой парень... он поцеловал ее грудь... Все любили  друг
друга... это было чудесно... Хлоп... хлоп...  хлоп...  ритуальные  хлопки...
фак... фак... фак... все целовали ее. О господи, как здорово... Она плыла...
никогда  не  испытывала  ничего  подобного...  пенис  Рикки...  чьи-то  губы
одновременно касаются ее бедер и  члена  Рикки...  Кристина  сосет  грудь...
Дженюари почувствовала приближение оргазма... Кит поднес что-то к ее носу...
фак... фак... фак...
   - Втягивай сильней, Дженюари... это "бомба".
   Она  потянула  носом  воздух...  ей  показалось,  что  голова  ее  сейчас
взорвется... оргазм длился целую вечность. Она хотела, чтобы он  никогда  не
кончался.
   - О, Майк, я люблю тебя, - закричала Дженюари и потеряла сознание.
   Открыв глаза, Дженюари увидела, что лежит на пушистом ковре,  свернувшись
в клубочек и прильнув к Киту. Ее рубашка и джинсы лежали на полу. Она  села.
Голова у нее была ясная; Дженюари вспомнила увиденный ею странный  сон.  Она
посмотрела на свое тело. Она была голой! Обнаженный Рикки тоже спал на полу.
Поднявшись, она натянула на себя джинсы. Так это был не сон!  Она  принимала
участие в безумном ритуале. Взяв свою рубашку, она пошла  по  комнате  среди
спящих  людей.  Она  должна  найти  туфли.  В  холле  пробили  часы...   она
направилась туда... там обнимались две голые девушки. Увидев ее, они замерли
и улыбнулись. Дженюари ответила им улыбкой. Они подошли к ней  и  поцеловали
ее в щеки. Она улыбнулась... это был жест любви и дружбы... перед ее глазами
струился свет... она увидела  яркие  пятна...  по  телу  Дженюари  разлилось
тепло... но она чувствовала, что  должна  вернуться  домой.  Везде  валялись
сандали... надо  найти  пару  подходящего  размера.  Отыскав  свою  сумочку,
девушка перекинула ее через плечо.
   К Дженюари подошел Кит.
   - Куда ты?
   Она улыбнулась, надевая рубашку.
   - Домой...
   Он протянул ей кусочек сахара.
   - Съешь... отличная штука.
   Кит сунул конверт в сумочку, висевшую на плече Дженюари.
   Она пососала сахар.
   - Что ты мне положил?
   - Подарок, - сказал он и начал расстегивать ее  рубашку.  Дженюари  снова
почудилось, что она плывет... в  голове  что-то  зажужжало.  Она  с  улыбкой
отстранилась.
   - Нет... ты принадлежишь Линде.
   Она вернулась в холл. Девушки, все еще обнимавшие друг друга,  посмотрели
на  нее.  Протянули  к  Дженюари  руки,  обняли  ее.  Поцеловали   Дженюари.
Расстегнули ей рубашку. Губы одной из них скользнули вниз к груди  Дженюари.
Они начали вдвоем ласкать девушку. Это было чудесно... она никогда прежде их
не видела... они хотели доставить ей удовольствие... она почувствовала,  что
ей расстегивают "молнию" на джинсах... нежная рука  коснулась  ее...  нет...
это  дурно...  это  должен  делать  только  мужчина...  Она  отодвинулась...
улыбнувшись,  покачала  головой.  Девушки  тоже  улыбнулись.  Одна  из   них
застегнула ее рубашку, другая помогла справиться  с  "молнией"  на  джинсах.
Помахав Дженюари рукой,  они  снова  стали  вдвоем  предаваться  любви.  Она
понаблюдала за ними... Это  было  прекрасно,  как  балет...  потом  Дженюари
направилась к двери.
   Она вышла на улицу, в прохладную ясную летнюю ночь. Сейчас голова  у  нее
кружилась  еще  сильнее,  чем  прежде.  Она  могла  видеть  сквозь  время  и
пространство... сквозь здания... сквозь этот особняк  из  плитняка,  который
она только что покинула, где счастливые красивые люди занимались любовью.
   Это был удивительный, чудесный мир, и завтра она расскажет о  нем  Майку.
Нет, Майк исчез. Ну,  значит,  когда  увидит  его  в  следующий  раз...  она
обязательно увидит его опять... люди вечны... он узнает о том, что она любит
его. Потому что все  должны  любить  всех  и  все...  даже  дерево  способно
отвечать на любовь. Остановившись возле дерева, она обхватила ствол руками.
   - Ты - молодое,  тоненькое  дерево...  но  не  бойся...  когда-нибудь  ты
станешь большим. И я люблю тебя! Она прильнула к дереву.
   - Такое слабенькое деревце... на всей улице слабенькие молодые деревца...
Но знаете что, маленькие деревья? Вы будете стоять здесь, когда мы умрем. И,
возможно, кто-то другой скажет вам, что любит вас. Вы ведь надеетесь на это?
Признайся,  дерево,  если  бы  соседнее  дерево  сказало  тебе,  что   хочет
принадлежать тебе вечно... обвить твои ветви своими...  слиться  с  тобой  в
единое целое... ты бы этому, верно, обрадовалось? Вы бы стали одним сильным,
могучим, счастливым деревом.
   Она вздохнула.
   - Но нет, ты обречено стоять в одиночестве... и, возможно, ветер пригонит
твои листья к ветвям  соседа...  с  помощью  ветра  вы  можете  шептаться  и
разговаривать... быть вместе... и все же порознь. Так и задумано в  природе?
Тогда,  возможно,  это  и  наш  удел.  Но,  дерево...  все  же  как  приятно
принадлежать кому-то...
   Отойдя от дерева, она пошла по тротуару зигзагом. Она отдавала себе отчет
в том, как  идет:  сейчас  она  напоминала  ребенка,  который  старается  не
наступать на промежутки между плитами. Дженюари посмотрела на  небо.  Звезды
тоже  существовали  каждая  сама  по  себе.  Испытывают   ли   они   чувство
одиночества? Внезапно она увидела падающую звезду.  Сомкнув  веки,  загадала
желание. Может быть, в эту минуту ее отец смотрит на звезду из  океана.  Или
сам находится на одной из звезд, начинает там новую жизнь.
   - Свети, свети, маленькая звездочка.
   Она засмеялась. Какая глупость, звезда вовсе не маленькая. Звезда  -  это
большое солнце. Дженюари сконцентрировала  внимание  на  той,  что,  похоже,
подмигивала ей. Она горела ярко, но девушка  заметила,  что  бархатное  небо
светлеет... скоро  утро...  единственный  и  неповторимый  июньский  четверг
закончился.  Его  уже  никогда  не  вернуть.  Сегодня   -   единственная   и
неповторимая пятница. Дженюари зашагала дальше... иногда она шла зигзагом...
иногда скакала. Красный свет на Мэдисон-авеню был таким красным... а зеленый
- таким зеленым. Эти огни говорят людям и машинам, что  им  делать...  когда
идти... когда стоять. Это был мир огней, говоривших "иди" и "стой". Но  кому
они нужны? Люди не станут причинять  никому  вред.  От  чего  все  стараются
защитить ее? Почему хотят вселить в душу страх?  Бойся  незнакомых...  бойся
машин... слушайся светофоров! Кому нужны светофоры? Мир был бы гораздо лучше
без запрещающих огней. Люди сами бы останавливались, когда нужно, потому что
они любят и берегут друг друга. На  середине  улицы  она  подняла  голову  и
посмотрела на небо. Там не было сигналов "стой"...  такое  огромное  небо...
оттуда упал самолет Майка... с нежного неба в нежную воду... и  сейчас  Майк
тоже смотрит на небо... ничто больше не причинит вреда ему... и  ей  тоже...
никто не ударит ее... потому что она - частица мироздания. Плохое  не  может
случиться... даже смерть - не конец... это просто часть другой жизни. Теперь
она в этом уверена. Дженюари глядела на небо  и  ждала,  когда  оно  ответит
ей... услышала скрип тормозов... в нескольких десятках  сантиметров  от  нее
остановилось такси. Из него выскочил водитель.
   - Пьянь безмозглая!
   - Не говорите так, - улыбнулась Дженюари и обвила руками его  шею.  -  Не
сердитесь, ведь я люблю вас. Он отстранился от Дженюари и посмотрел на нее.
   -  Ты  могла  погибнуть.  Боже...  одна  из  этих.  Совсем  обалдела   от
наркотиков.
   - Я люблю вас, - она прижалась головой к его щеке. -  Все  должны  любить
всех. Он вздохнул.
   - У меня две дочери твоего возраста. Я  работаю  ночами,  чтобы  дать  им
образование.  Одна  ходит  в  педагогический  колледж...  вторая  учится  на
медсестру. А ты, дитя-цветок... чему, черт возьми, учишься ты?
   - Любить... чувствовать...
   - Садись в машину. Я отвезу тебя домой.
   - Нет... я хочу ходить пешком... плыть... чувствовать.
   - Садись... я не возьму с тебя денег. Она улыбнулась.
   - Видите, вы все же любите меня. Он  потянул  ее  за  руку  и  усадил  на
сиденье рядом с собой.
   - Сзади ты еще что-нибудь выкинешь... Ну, где твой дом?
   - Там, где мое сердце.
   - Слушай, я закончил работу в четыре, но у меня  еще  вызов  в  аэропорт.
Сейчас без четверти пять. Я живу в Бронксе. В  эту  самую  минуту  моя  жена
сидит без сна перед чашкой кофе, ждет меня и рисует себе  страшные  картины:
ей кажется, что грабитель приставил нож к моему горлу. Так что  поторопимся.
Куда тебе?
   - В "Плазу". Там живет мой отец. Они поехали  в  сторону  "Плазы".  Через
несколько кварталов она коснулась его руки.
   - Нет... не в "Плазу"... теперь он  в  другом  месте.  Там  жил  человек,
которого я любила... сейчас он в отеле "Беверли Хиллз".
   - Слушай... куда тебе надо?
   - В "Пьер".
   - Ты что, перепутала отели? Ну... куда тебя отвезти?  Она  посмотрела  на
его регистрационную карточку.
   - Мистер Айседор Кохен, вы - очень  красивый  человек.  Отвезите  меня  в
"Пьер". Он поехал по Пятой авеню.
   - Как тебя зовут, дитя-цветок?
   - Дженюари.
   - Ну конечно.
   Айседор Кохен проводил ее до двери  "Пьера".  Начинался  дождь.  Дженюари
посмотрела на хмурое, затянутое облаками небо.
   - Где звезды? Куда делась моя прекрасная ночь? - спросила девушка.
   - Она превратилась в утро, - проворчал водитель. -  Противное,  дождливое
утро. А теперь ступай к себе.
   Она махнула рукой вслед идущему к машине шоферу. Он отказался взять у нее
деньги, но она оставила на сиденье двадцатидолларовую бумажку.  На  цыпочках
прошла в спальню и сдвинула шторы. Сэди еще  спала.  Весь  мир  спал,  кроме
доброго мистера Кохена, ехавшего сейчас домой в Бронкс. Он был замечательным
человеком. Любой человек - замечательный, если ты найдешь время понять  его.
Например, Кит, - узнав его, она поняла, что он тоже чудесный парень. Девушка
медленно разделась и  бросила  сумку  на  стул.  Она  соскользнула  на  пол.
Нагнувшись, Дженюари бережно подняла ее.
   - Слушай, миссис Сумка "Луи Вуиттон", по-моему, ты  безобразна.  Но  люди
говорят, что ты очень модная.
   Она принялась разглядывать сумку. Купить ее в "Саксе" Дженюари  уговорила
Вера.
   ("Но я редко ношу коричневые вещи", - сказала тогда Дженюари. "Сумка "Луи
Вуиттон", - заявила Вера, - подходит ко всему".)
   Да, стотридцатидолларовую сумку она будет носить с чем  угодно.  Дженюари
засмеялась. Что  такое  сто  тридцать  долларов,  если  у  нее  есть  десять
миллионов? Но она не могла представить себе, что владеет десятью миллионами.
Так же, как и этой  квартирой.  Все  это  в  сознании  Дженюари  по-прежнему
принадлежало Ди. Интересно, ощущал ли Майк, что эта собственность - его?  Но
сумка  "Луи  Вуиттон",   стоившая   сто   тридцать   долларов,