ано.
   Он поймал такси. Она  сказала,  что  якобы  остановилась  в  "Плазе".  Он
высадил ее там и подождал, пока она не зайдет в  вестибюль.  Она  прошла  из
одного конца отеля в другой, вышла на 58-й улице и поехала в такси к Робину.
   Свет из-под двери не просачивался, когда  она  вставляла  ключ  в  замок.
Может, он лег спать? Боясь разбудить его, она прошла на цыпочках через салон
и бесшумно открыла дверь спальни. Комната была погружена  во  тьму,  но  она
различила совершенно смятую постель - результат их бурной любви после обеда.
Робина  не  было.  Она  возвратилась  в  салон  и  уже   собиралась   зажечь
электричество, как  вдруг  увидела  полосу  света  под  дверью  СТУДИИ.  Она
улыбнулась.  "Наверное,  он  сейчас  работает  над  книгой",  -  растроганно
подумала она и тихо направилась  к  дверям.  Она  взялась  за  ручку,  когда
услышала голос: это был голос Дианы, которая, по-видимому, была пьяна:
   - На твоем ковре не слишком-то мягко... Взрыв смеха Робина. Затем:
   - Я же предлагал тебе лечь в постель.
   - Я не трахаюсь на белье, на котором спала другая женщина.
   Молчание.
   Мэгги бесшумно приоткрыла дверь и не поверила своим глазам.
   Оба были совершенно голые. Робин сидел в кресле в углу  комнаты,  закинув
руки за голову, а перед ним на коленях стояла Диана, делая  ему  любовь.  Ни
он, ни она не заметили присутствия Мэгги. Она так же тихо,  как  и  открыла,
закрыла дверь, пошла в спальню и  включила  свет.  Вытащила  из  шкафа  свой
чемодан. Затем, передумав, оставила его  на  полу.  Ради  чего  беспокоиться
из-за двух полотняных брюк и дурацкого дешевого платья? Она  никогда  больше
не наденет того, что носила у этого мужчины. Мэгги сгребла с  буфета  только
свои украшения и туалетные принадлежности. Уже собираясь  покинуть  комнату,
она обернулась и бросила взгляд на кровать,  в  которой  провела  с  Робином
несколько счастливых ночей и на которой они еще совсем недавно  любили  друг
друга.
   Мэгги подскочила к кровати, сорвала простыню, но ей не удалось  разорвать
ее на кусочки, как того требовала ее ярость.  И  все-таки  ни  одна  женщина
больше не будет спать ни на этой простыне, ни в этой постели. Она вспомнила,
что в ванной есть флакон со спиртом, ринулась туда, вылила спирт на простыню
и подушку, чиркнула спичкой и подожгла платочек, который бросила на кровать.
Жаркое оранжевое пламя  с  шипением  распространилось  по  всей  поверхности
простыни.
   Мэгги вышла из квартиры, пересекла вестибюль и позвала портье:
   - Я звонила к мистеру Стоуну, - спокойно сказала она, - но у  него  никто
не отвечает, и мне показалось, что пахнет дымом.
   Портье ринулся к лифту. Мэгги перешла улицу и остановилась  под  портиком
стоящего напротив здания.  Она  улыбнулась,  увидев  отблески  огня  в  окне
спальни. Через несколько минут загудели сирены. Языки пламени взметнулись  и
погасли, но клубы дыма продолжали валить из открытых окон. Она увидела,  как
Робин выскочил на улицу вместе с другими жильцами. Он  только  успел  надеть
брюки и плащ. Диана набросила на плечи пальто Робина, но она была босиком  и
подпрыгивала  на  холодном  асфальте.  Мэгги  отбросила   голову   назад   и
засмеялась, потом громко сказала:
   - Надеюсь, что она околеет!
   Она  пошла  вперед  и,  только  пройдя  несколько   улиц,   задрожала   и
почувствовала, что ее лоб покрылся испариной.  Господи!  Она  же  могла  его
убить. Она могла убить всех  жителей  дома.  Только  сейчас  до  нее  начало
доходить, что она сотворила, и от ужаса Мэгги была готова лишиться сознания.
   Но слава Богу, что все хорошо закончилось. Она заметила свободное  такси,
сделала знак остановиться и пробормотала: "Аэропорт Кеннеди".

***

   А в этот момент Юдифь  Остин  смотрелась  в  зеркало.  Она  улыбнулась  и
обнаружила, что в ее улыбке была какая-то натянутость. У нее болела  голова,
и она мечтала только об одном: закрыться в  комнате,  но  ей  еще  предстоял
легкий ужин с мужем в его спальне.
   Когда она  наконец  покинула  Грегори,  чтобы  укрыться  в  тишине  своей
комнаты, то оросилась в одежде на  кровать  и  попыталась  восстановить  все
детали этого вечера. Ей  нужно  было  признать  очевидное:  Робин  Стоун  не
попался на крючок. Неожиданно гордость ее проснулась,  и  слезы  потекли  по
лицу.
   Господи! Как она его хотела! Ей нужен был мужчина, который сжимал бы ее в
объятиях, говорил, какая она красивая. Ей  нужна  была  любовь!  Она  хотела
Робина. Она хотела предаваться любви с тем, кто дал бы ей ощущение того, что
она молода и желанна. Вот уже месяцы, как  Грегори  к  ней  не  приближался.
Господи! Если бы можно было быть все еще молодой, и чтобы такой мужчина, как
Робин, желал ее.
   Как мужчина Грегори никогда не возбуждал ее. С самого начала  чувственные
удовольствия ничего для него не значили. Он совершенно не смыслил в любовных
фантазиях физической любви, никогда не  говорил  нужных  слов  в  подходящий
момент. За тридцать лет супружества он не поцеловал ее ниже пояса.
   Однако она восхищалась многими чертами в Грегори, испытывая к нему  такое
же почитание, как к матери и отцу. Их  совместная  жизнь  восхищала  ее.  Ей
никогда не было скучно в компании своего мужа. В этой общей жизни не хватало
только одного: страсти.
   Она повернулась к зеркалу и внимательно осмотрела свое лицо. Боже мой! Да
у нее по меньшей мере два сантиметра лишней кожи! Завтра же она  свяжется  с
хирургом и, кроме того, начнет принимать таблетки. Вот уже пять месяцев  над
ней тяготело проклятие, и по вечерам она страдала оттого, что ее  бросало  в
жар. С таким мужчиной, как Робин, нельзя ложиться в  постель  и  просыпаться
посреди ночи мокрой от пота.
   Странно, что Грегори не пришел поцеловать ее  перед  сном.  Она  накинула
халат. Что ж, она сама пойдет его поцеловать и пожелать  счастливого  Нового
года, если он еще не спит.  С  той  минуты,  как  она  решила  подвергнуться
пластической  операции  и  завоевать  Робина,  к  ней   вновь   возвратилась
уверенность.
   Ее улыбка исчезла, как только она вошла в комнату к мужу.
   Он лежал в одежде на кровати. Тревога и угрызения совести сжали ей горло.
   - Грег, - тихо позвала она.
   - Чертовы коктейли превратились в бетон в моих кишках, - застонал он. - Я
не могу пошевелиться, Юдифь.
   - Грегори, ты не можешь лежать так. Ну, давай, сделаем усилие.
   Он попытался сесть, но сразу же согнулся пополам. В его лице не  было  ни
кровинки. Он посмотрел на нее блуждающим взглядом.
   - Юдифь, Юдифь, в этот раз это не так, как было раньше.
   - Что у тебя болит?
   - Живот.
   Он снова попытался пошевелиться, но  сразу  же  издал  раздирающий  крик.
Юдифь бросилась к телефону и вызвала врача.

***

   Доктор Спинек прибыл через двадцать минут.
   - Нужно сделать некоторые анализы.
   Они немедленно отправились в больницу в  машине  доктора.  Через  полчаса
доктор Спинек вышел к ней и в раздумье произнес:
   - Камень в мочеточнике. Нужна  немедленная  операция.  Я  вызвал  доктора
Лесгарна.
   В час ночи Грегори увезли на тележке из палаты. Юдифь  осталась  ждать  в
палате мужа и, конечно, заснула. Когда доктор Спинек ласково  дотронулся  до
ее щеки, она подскочила.
   -  Грегори  чувствует  себя  хорошо,  -  сказал  врач.  -  Он  сейчас   в
послеоперационной палате и пробудет там несколько часов. Операция  оказалась
более трудной, чем мы  предполагали.  Через  две  недели  он  не  выйдет  из
больницы и не возвратится к работе.
   - Когда его привезут в палату?
   - Не раньше десяти-одиннадцати утра.
   Уже начинало светать, когда Юдифь легла в постель. Бедный Грегори!  Отдых
будет невыносимым. Ей придется быть возле него всю зиму... Внезапно ей стало
стыдно, и ее охватил ужас. Как могла она думать о  Робине?  Она  разразилась
рыданиями. Она презирала себя, потому что осознала, что думает  о  том,  кто
был сейчас в постели с Робином Стоуном.

***

   Робин лежал один в маленькой узкой кровати в своем клубе.
   Он улыбался. По крайней мере, Мэгги хватило ума предупредить портье после
того, как она подожгла квартиру. Он понял, кто виноват, когда увидел на полу
ее чемодан. Эта  история  начинала  его  забавлять.  Он  громко  рассмеялся,
подумав, что Мэгги застала его с Дианой в полном действии. И  самое  худшее,
что в этот момент он был почти бесчувственен! В некотором смысле  пожар  ему
даже помог, так как он никогда бы не кончил с этой чокнутой. Она  ничего  не
соображала в этом, и зубы у нее были острые, как лезвие. Да, огонь  вспыхнул
в нужный момент.
   Но какого черта он привел эту женщину к себе? Она  подписала  контракт  в
ресторане. Если он хотел за ней поухаживать, то мог бы проводить ее в отель.
Арчи объяснил бы, что Робин  умышленно  стремился  быть  застигнутым  Мэгги,
чтобы освободиться от нее. Ладно, все к  лучшему.  Эта  история  стоила  ему
всего лишь спальни. Правда, он также потерял Мэгги  Стюарт.  Робин  нахмурил
брови, затем попытался улыбнуться: "Нет, это Конрад потерял Мэгги. Не я.  Ты
мертв, маленький байструк. Мертв!" Неосознанным движением он снял телефонную
трубку и попросил Вестон Юнион. Где  она  живет?  Он  пошлет  телеграмму  на
"Сенчури". Она получит ее.
   Я ОТСТУПАЮСЬ. ТЫ СТАНЕШЬ ВЕЛИКОЙ АКТРИСОЙ. ТЫ ЧОКНУТАЯ. РОБИН.

***

   Юдифь проводила все дни подле  Грегори.  Она  впервые  заметила,  что  он
красит волосы. Так как он не брился, серая щетина на лице придавала ему  вид
уставшего старика.
   Как только он стал интересоваться, что происходит за  пределами  комнаты,
она поняла, что он чувствует себя  лучше.  В  конце  второй  недели  Грегори
попросил  принести  результаты  опросов.  Он  вызвал  своего  парикмахера  и
посоветовал  Юдифь  побегать  по  магазинам.  Когда  она  возвратилась,   то
обнаружила, что его шевелюра приобрела обычный цвет. На  нем  была  шелковая
пижама вместо больничной рубашки, и он читал "Тайме".
   Грегори положил газету, снял телефонную трубку и попросил соединить его с
Ай-Би-Си.
   - Я прошу тебя, дорогой, - сказала Юдифь, - и хирург,  и  врач  запрещают
тебе приступать к работе. Впрочем, ты сам знаешь, что они настаивают,  чтобы
ты отдохнул несколько месяцев.
   - Именно это я и собираюсь сделать.  Юдифь,  если  бы  ты  знала,  как  я
успокоился. Я  очень  сильно  страдал  долгое  время.  Теперь  я  могу  тебе
признаться, что боялся обследоваться. Я был убежден, что у  меня  рак.  Этой
зимой я буду счастлив поиграть в гольф и  провести  время  с  тобой.  Именно
поэтому я и хочу позвонить. Мне нужно все организовать.
   Вначале он попросил Клифа, директора юридической службы:
   - Клиф, я хочу, чтобы вы были здесь через полчаса.  А  теперь  дайте  мне
Робина Стоуна.
   В половине шестого появились Клиф Дорн и Робин Стоун.  Юдифь  отдыхала  в
шезлонге.
   - Хочешь, я уйду в салон, пока ты принимаешь этих людей? - спросила она у
мужа.
   - Нет, останься. Речь идет о капитальном решении. Я хочу, чтобы ты была в
курсе... Робин, вам бы понравилось, если бы вы стали генеральным  директором
Ай-Би-Си?
   Робин не ответил.
   - Директором Ай-Би-Си? -  повторил  Клиф.  -  А  что  станет  с  Дантоном
Миллером? Грегори пожал плечами.
   - Дан - директор канала.
   - Что такое генеральный директор Ай-Би-Си? - спросил Клиф.
   - Новая должность, о которой я подумал. Это означает разделение власти  в
мое отсутствие.
   - Вы считаете, что Дан согласится занять равное с Робином место?
   - Да, потому что это ничего не меняет в его должностных обязанностях.
   Клиф молча кивнул. Затем оба обернулись к Робину. Он встал.
   - Я был бы сумасшедшим, если бы согласился на это предложение.  По  моему
мнению,  это  будет  два  месяца  постоянных  стычек  с   Даном,   и   я   в
действительности буду выполнять  роль  сторожевой  собаки  или  мальчика  на
побегушках. Затем вы возвратитесь из Палм Бич, поздоровевший и загоревший, и
я снова стану шефом службы новостей, но уже с дюжиной  врагов  за  спиной  и
язвой Дана на совести.
   - Кто вам сказал, что вы  возвратитесь  в  отдел  информации?  -  спросил
Грегори.
   - Но речь же  идет  о  временной  ситуации?  Грегори  задумался,  потирая
подбородок.
   - Вначале я тоже так думал. Но чем больше я  размышляю,  тем  больше  мне
кажется правильным сделать такую систему организации постоянной.
   - Но прежде всего я журналист, - возразил Робин.
   - Мне плевать на это! - воскликнул Грегори. - Я нелегко принимаю  решения
и поинтересовался на ваш счет. - Он взял стопку листков с ночного столика. -
Вот, послушайте: вы родились в Бостоне. Раньше или  позже  получите  большое
наследство. Ваш отец был одним из  известнейших  адвокатов  в  Массачусетсе.
Такой человек, как вы, работает  ради  удовольствия.  С  другой  стороны,  я
никогда не доверил бы  вам  пост  финансового  директора  программы.  "Мысли
вслух" всегда выходили за рамки бюджета. Но я вас вызвал сюда не  для  того,
чтобы устраивать конференцию по вопросу о бюджете телевидения.  Дан  в  этом
деле  достаточно  разбирается,  а  Клиф  еще  больше.  Сочетая  ваш  вкус  и
меркантилизм Дана, мы создадим непобедимую команду.
   Робин размышлял, затем поднял голову:
   - А что вы скажете насчет контракта?
   - На какой срок?
   - На год, - Робин заметил отблеск  облегчения,  промелькнувший  в  глазах
Грегори. - Послушайте, дело  может  пойти  или  не  пойти.  Но  я  хочу  вас
предупредить, что не ограничусь  представлением  отчетов  или  выслушиванием
инструкций  по  телефону.  Поскольку  речь  идет  о  директорстве,  я   буду
генеральным директором. Я найду новые идеи. Я предложу вам их  и  буду  дико
защищать, если буду считать, что они хорошие. Мне нужна страховка на год.
   Грегори некоторое время молчал, потом с улыбкой сказал:
   - Вы упрямы, это мне нравится. И я доволен, что  вы  намереваетесь  лично
взять дело в руки. Хорошо,  я  согласен.  Клиф,  подготовь  контракт.  -  Он
протянул руку Робину. - Удачи, генеральный директор Ай-Би-Си.
   Новость обрушилась на Мэдисон-авеню, как ураган.
   Дан Миллер  внутренне  кипел,  но  нисколько  не  сомневался,  что  новое
назначение Робина было не его идеей.  Он  принял  представителей  прессы  со
своей обычной улыбкой и заявил: "Это способный парень, и мне  нужен  кто-то,
чтобы помогать в отсутствие Грегори." Газеты  продолжали  шуметь  по  поводу
назначения Робина. Вначале он отказался от всяких  комментариев,  затем  дал
большую пресс-конференцию.
   Стоя за своим большим рабочим столом, он вежливо, но уклончиво отвечал на
вопросы. Чувствуя,  что  ему  противно  отвечать  и  что  тема  заинтересует
читателей, журналисты не переставали донимать его.
   - Поговорим лучше о телевидении, чем обо мне, - улыбаясь, предложил он.
   - В таком случае,  что  вы  думаете  о  телевидении?  -  спросил  молодой
репортер.
   - Это спрут. Это не просто кинофабрика, а машина любви.
   - Почему машина любви?
   -  Потому  что  она  продает  любовь,  выделяет  любовь.   Она   выбирает
президентом кандидата, который лучше смотрится на  экране.  Она  преобразует
политиков в звезд и звезд в политиков. Она обещает вам девушку вашей  мечты,
если вы будете чистить зубы такой-то пастой, и карьеру Дон  Жуана,  если  вы
будете  употреблять  такой-то  лосьон  для  волос.   Как   и   все   великие
соблазнители, машина любви  по  натуре  немного  проститутка.  Ее  магнетизм
мощный, но он идет не  от  сердца.  Она  не  знает  ничего,  кроме  рейтинга
популярности, и когда он падает, программы умирают. Машина любви - это пульс
и сердце двадцатого века.
   Все газеты подхватили эти слова. Читая их, Дан пришел в ярость.  Особенно
возмутила его статья, где самого Робина Стоуна сравнивали с машиной любви.
   Дан запустил газетой в другой конец комнаты. Господи! От этих  нелепостей
престиж Робина только  возрастает.  Дан  вынул  из  кармана  успокоительное,
проглотил его, думая о том, чем занимается  эта  сволочь  в  своем  шикарном
кабинете? Репетиции с Дианой Вильяме  были  отложены  на  две  недели.  Если
верить газетам, то Байрон  Визерс,  мужская  звезда,  отказался  от  съемок,
заявляя, что его роль урезали в пользу Дианы. Хотя Дан и желал самых  худших
несчастий Робину, он все же восхищался талантом Дианы. Он положил газету  на
стол, надеясь, что корреспондент ошибся. Без сомнения,  это  выкаблучивалась
сама Диана. Робин тоже задался вопросом, не выламывалась  ли  Диана.  Может,
она снова пристрастилась к наркотикам или спиртному? Но  Айк  Райан  клялся,
что она жаждет начать репетиции. "Найдите ей партнера, - говорил он, - и она
немедленно приступит к работе."
   На следующее утро Робин звонил Грегори, который все еще находился в  Палм
Бич,  когда  секретарша  сообщила  по  телефону:  "Мистер  Дантон  Миллер  в
приемной. Он хотел бы с вами поговорить."
   - Попросите его подождать, - ответил Робин.
   Злость Дана увеличивалась по мере того, как он ждал. Когда  Робин  принял
его, он заорал, не успев переступить порог.
   - Ты не только дезорганизуешь мои передачи, но еще заставляешь и ждать!
   - Что привело тебя ко мне лично? - с сердечной улыбкой спросил  Робин.  -
Это должно быть важно. Дан со сжатыми кулаками встал перед столом.
   - Ты начал вмешиваться в то, каких занимать артистов.  Я  жду,  чтобы  ты
принес мне извинения.
   - Я перестал приносить извинения, когда мне  было  пять  лет,  -  ледяным
тоном ответил Робин.
   - Но почему эти два ничтожества в моей передаче? - спросил Дан, сжав губы
от ярости.
   - Потому что они мне  нравятся.  Поли  и  Дип  никогда  не  выступали  на
телевидении. Это будет чем-то новым.
   - Послушай, скотина...
   Раздался телефонный звонок.  Робин  нажал  на  кнопку.  Голос  секретарши
объявил: "Ваш заказ на Рим подтвержден, мистер Стоун."
   - Рим! - воскликнул Дан. Казалось, его сейчас хватит  удар.  -  Что  тебе
нужно в Риме? Робин встал:
   - Повидать умирающую мать. Когда Робин вышел из кабинета, Дан все так  же
неподвижно продолжал стоять посреди комнаты.

Глава 27

   Серджио ждал Робина в аэропорту.
   - Я не телеграфировал вам раньше, - объяснил молодой человек, -  так  как
мы считали, что это такой же приступ, как и предыдущие.  Но  вчера  ее  врач
сказал мне предупредить родных.
   Робин заметил покрасневшие от слез глаза своего спутника. Но только когда
они сели в машину, он спросил:
   - Как она чувствует себя сегодня? Серджио больше не мог сдерживать слезы.
Он плакал, отвечая:
   - Она в коме.
   - Ты предупредил сестру?
   - Лиза и Ричард уже выехали.
   Было десять часов утра, когда они приехали в клинику. Робину разрешили на
несколько минут зайти в палату к Китти. Он издали увидел обескровленное лицо
матери под кислородной палаткой. Она тихо угасла  посреди  ночи,  так  и  не
придя в сознание.
   Лиза и Ричард приехали в больницу  слишком  поздно:  Китти  уже  час  как
умерла. У Лизы началась истерика, ей нужно было дать успокоительное.  Ричард
остался с ней, неловко пытаясь сохранить хладнокровие.
   На следующее утро Робин, Серджио и Ричард встретились с адвокатом  Китти,
чтобы  урегулировать  вопрос  похорон.  Завещание  Китти  должно  было  быть
оглашено в Соединенных Штатах, а ее  состояние  разделено  между  Робином  и
Лизой, но она завещала виллу, машину и все драгоценности Серджио.
   Лиза весь день пролежала в  постели.  На  следующее  утро  она  встала  к
завтраку. Бледная, одетая во все черное, она вошла в столовую, когда Серджио
и Робин наливали себе по второй чашке кофе.
   Робин заговорил первым:
   - Китти пожелала быть кремированной. Все  было  оговорено  вчера,  Ричард
подписался вместо тебя.
   Лиза не ответила и вдруг повернулась к Серджио.
   - Извольте пойти пить кофе в маленький  салон.  Мне  нужно  поговорить  с
братом. Робин нахмурил брови:
   - Эта вилла теперь принадлежит ему, - сухо заметил он.
   Но Серджио уже вышел с чашкой кофе в руке.
   - Ты была невероятно груба, - пробормотал Робин.
   Лиза, сделав вид, что не расслышала его, обратилась к Ричарду: