ь ее в себя. Она - не Ким Ворен. Для Ким  он  был  не  только  хорошим
партнером по сексу.  Он  мог  обеспечить  ее  будущее  и  дать  положение  в
обществе. Дженюари не нуждалась ни в том, ни в  другом.  Он  должен  здорово
ублажить ее в постели. Если в этой области полный порядок,  остальное  -  не
проблема. Он забывал о Ким на десять дней, и она все  равно  была  рада  его
звонку.
   Время - вот все, что ему требуется. Он сказал Карле,  что  Ди  заставляет
его периодически выводить  Дженюари  в  свет.  Карла  отнеслась  к  этому  с
пониманием. Он пережил неприятный момент, намекнув ей,  что  ему,  возможно,
придется поехать на рождество в Палм-Бич. Карла сказала:
   - Да, Ди пригласила и меня.
   На мгновение он запаниковал.  С  этой  ситуацией  ему  не  справиться.  В
присутствии Карлы он терял голову. Ди и Дженюари это тотчас бы заметили.
   - Ты поедешь?
   - Нет. Рождество - не мой праздник. Я так и не привыкла к  нему,  хоть  и
стала  американской  гражданкой.  Это  очень  американский  праздник  -  как
Четвертое июля.
   Но позже он  отметил  в  ее  поведении  легкое  беспокойство.  Когда  она
заговаривала о Европе, а последнее время Карла делала  это  довольно  часто,
его охватывали недобрые предчувствия. В глубине души  он  понимал,  что  его
может спасти лишь внезапное исчезновение Карлы с лица земли. Он осознал, что
его чувство к ней не иссякнет само собой. Иногда он даже мечтал о ее смерти.
Если бы она пропала безвозвратно, он смог бы начать жить собственной жизнью.
   Даже сейчас, держа в своих объятиях эту  красивую  девушку,  он  думал  о
Карле. Это было... болезнью. Прежде он всегда управлял своими чувствами.  Ни
одна женщина не имела над ним власти. Его самые бурные увлечения длились  не
больше нескольких недель... в этом и заключалась прелесть нового романа, но,
в конце концов, он всегда одерживал верх, женщина хотела его больше, чем  он
ее, и он остывал к ней. Но с Карлой этого не происходило. И  не  произойдет,
знал Дэвид.
   Он должен стать для Дженюари всем. Заставить ее хотеть его,  нуждаться  в
нем, ждать встреч. Ему потребуется еще некоторое время. Он посмотрел на  нее
и улыбнулся. Она была по-настоящему красива, возможно, даже  более  красива,
чем Ким. Если он сегодня совершит попытку... не спугнет ли он ее? Не спугнет
ли? Уже ноябрь. Они знакомы почти два месяца. Ким легла с ним  в  постель  в
первый вечер.  Карла  -  на  следующий  день.  Он  запланировал  событие  на
сегодняшний вечер. Даже купил пластинки с ее любимой музыкой.
   Внезапно  он  слегка  занервничал.  Он  давно  не  добивался  близости  с
девушкой. Они всегда бегали за ним! Он почувствовал, что не знает,  как  ему
следует себя вести. Возможно, он потерял  практику.  Или  дело  в  том,  что
Дженюари была повыше классом обычных светских девушек. Она не клала ему руку
на бедро под столом и не говорила: "Давай поедем домой и займемся любовью".
   Он вздрогнул, сосредоточиваясь. Она задала ему какой-то вопрос.
   - Я слышала, в кассе их не достать, но если тебе это сложно, Кит  Уинтерс
- это друг  Линды  -  знает  актера  из  "Волос",  который  может  дать  нам
контрамарки.
   "Волосы"! Господи, он еще в первый день их знакомства обещал  сводить  ее
на спектакль. Дэвид улыбнулся.
   - Я куплю билеты на следующей неделе. Нашу  контору  обслуживает  хороший
агент. Не беспокойся.
   Он должен поставить с ней точку  над  i...  сегодня  вечером.  К  моменту
отъезда в Палм-Бич их отношения должны обрести определенность. Отец  сказал,
что новое завещание Ди  оформлено  и  подписано  в  присутствии  свидетелей.
Конечно, если он женится  на  Дженюари  или  они  хотя  бы  обручатся,  все,
вероятно, изменится. Он  с  тревогой  осознал  опасность  промедления.  Взяв
девушку за руку, увел ее с площадки для танцев.
   - Здесь невозможно говорить, - сказал Дэвид. - Нам почему-то  никогда  не
удается побеседовать. Мы всегда на людях.
   Он помог ей сесть. Она сказала:
   - Мы можем пойти к Луизе. Дэвид засмеялся:
   - Нет. Мы с  барменом  -  футбольные  фанаты.  Все  кончится  обсуждением
последнего матча. Слушай, почему бы нам не отправиться ко мне домой? У  меня
есть пластинки с твоими любимыми записями. Много Синатры и  Элла.  Мы  будем
пить  шампанское  и  вдоволь  наговоримся.  К  его  удивлению,   она   легко
согласилась. Он подписал счет и повел девушку из  зала.  Несколько  знакомых
Дэвида посмотрели на нее, выражая взглядами  одобрение.  Еще  бы!  Она  была
очень красива. Высокая, стройная, молодая - да, молодая! Он должен перестать
думать о Карле. Иначе сегодня окажется не на высоте. Ему, конечно,  придется
заочно выдержать серьезную конкуренцию. За годы учебы  в  Швейцарии  у  нее,
разумеется,  было  немало  опытных  любовников-европейцев.  И  до  колледжа,
вероятно, тоже. Девушка,  которая  росла  возле  Майка  Уэйна,  должна  быть
искушенной в любви. Она без промедления обзавелась своей  квартирой.  И  эта
претенциозная компания из редакции,  в  которой  она  вращается...  подобное
общество напоминало ему клубок червей, - в конце концов, выходило  так,  что
каждый переспал со всеми остальными.
   Да, он трахнет ее сегодня. Затем, наверное, сумеет  устроить  так,  чтобы
они встречались два-три раза в неделю. И, возможно, к весне они неофициально
обручатся. Но он будет тянуть с бракосочетанием  как  можно  дольше...  Хотя
почему, черт возьми? Карле наплевать на его  будущее.  Дженюари  -  вот  его
будущее! Решено. Но прежде всего... Сегодня он  должен  показать  класс.  Он
сохранит Карлу. Главное - не терять рассудка.
   Дженюари сидела возле него в такси, ехавшем по Парк-авеню. Она знала, что
Дэвид попытается овладеть ею. Она позволит ему сделать это.  Она  испытывала
любопытство. Была уверена  в  том,  что,  когда  окажется  в  его  объятиях,
произойдет  чудо.  Между  ними  проскочит  искра...  и,  может   быть,   она
по-настоящему влюбится. Он нравится ей, и  Линда  уверяла,  что,  когда  они
станут любовниками, все изменится. Линда изумилась, узнав,  что  Дженюари  -
девушка. Судя по  взглядам  других  сотрудниц  редакции,  девственностью  не
стоило гордиться. Это было все равно, как если бы тебя  никто  не  приглашал
танцевать. Дженюари провела свое тайное исследование: в "Блеске" все,  кроме
нее, имели сексуальный опыт. Исключение, возможно, составлял  тридцатилетний
театральный критик: он говорил с  немецким  акцентом,  всегда  появлялся  на
людях с восемнадцатилетней спутницей, но Линда намекнула, что он - онанист.
   Сама Линда спала теперь с художественным редактором. Кит  уже  неделю  не
звонил  ей.  Как  выразилась  Линда,  она  испытывала  потребность   ощущать
присутствие возле себя человеческого тела.
   Такси остановилось на Семьдесят третьей улице. Когда они оказались  возле
квартиры, Дэвид, немного нервничая,  принялся  вставлять  ключи  в  скважины
замков. Наконец он впустил девушку в прихожую и зажег свет. Она сняла пальто
и  огляделась.  Гостиная  была  красивой;  там  стояли  камин  и   множество
динамиков. Дверь спальни была приоткрыта... о, господи!  Круглая  кровать  и
красные обои на стенах. Пародия на бордель.
   Он включил стереопроигрыватель, и комната наполнилась  бархатным  голосом
Нэта Кинга Коула. Дэвид подошел к бару и  торжествующе  поднял  над  головой
бутылку "Дома Периньона".
   - Узнав, что это твое любимое шампанское, я на следующий  же  день  купил
бутылку. Она ждала тебя с тех пор.
   Он занялся пробкой.
   - Я не был уверен, что сегодня ты окажешься у меня,  поэтому  не  охладил
его - мы добавим лед. Он поднес ей бокал.
   - Ну, как тебе моя квартира? Нет, не отвечай. Я знаю. Гостиная - в  стиле
Парк-авеню, а спальня - декорации к фантазиям молодого человека.
   Он замолчал, вспомнив, что Карла никогда не была у него дома и что  самые
чудесные его грезы воплощались в пустой спальне  актрисы  на  простой  узкой
кровати из клена. Он прогнал  из  головы  мысли  о  Карле  и  заставил  себя
улыбнуться.
   - Знаешь, я  рос  в  типичной  мальчишеской  спальне,  обставленной  моей
матерью. Вымпелы на стенах, двухъярусная кровать до двенадцати лет,  хотя  я
был единственным ребенком, и вторую койку использовали,  лишь  когда  у  нас
гостил мой кузен.
   Он подвел ее к дивану, и они сели. Сейчас  Нэт  Кинг  Коул  пел  нежно  и
вкрадчиво: "Дорогая, я без ума от тебя".  Дженюари  посмотрела  на  бутылку.
"Дом Периньон" - шампанское для самых важных событий.  Она  сделала  глоток.
Черт возьми, это особый случай, не так ли? Она станет женщиной!
   Она снова отхлебнула шампанское из широкого старомодного бокала,  который
наполнил Дэвид. Он сам  пил  из  небольшого  бокала.  Она  испытала  чувство
разочарования. Он не скрывал своего намерения напоить ее. Нет, ей не следует
так думать. Она не хотела убивать свою симпатию к Дэвиду. Но Майк никогда бы
не повел себя с женщиной столь прямолинейно. О боже! Подходящее время думать
о нем. Она все испортит. Девушка увидела  перед  глазами  хмурящегося  отца:
"Дженюари, я бы хотел видеть тебя с мужчиной, а не с этим..."  Она  испытала
желание убежать. Франко был красивее Дэвида, однако, когда он прикоснулся  к
ней, она испугалась. Боже! Что она здесь делает? Еще можно  уйти...  Но  что
потом? Остаться девственницей на всю жизнь? Признаться Линде в том, что  она
убежала от Дэвида, Нэта Кинга Коула, "Дома  Периньона",  круглой  кровати  и
красных стен? Она допила  содержимое  бокала.  Дэвид  вскочил,  чтобы  вновь
наполнить его. Это нелепость. Неужели она ляжет в постель с  Дэвидом  только
потому, что Линда считает это правильным? Или чтобы доказать Майку, что  она
способна конкурировать с Карлой. Почему она это делает? Очевидно, не потому,
что влюблена в Дэвида. Линда сказала, что  такая  любовь,  какую  ищет  она,
Дженюари, случается только в кино между Ингрид Бергман и Боги. В современной
жизни ей нет места. Даже отец сказал, что он  никогда  не  любил  женщину  -
только секс. А она - его дочь. Дженюари взяла бокал из рук  Дэвида  и  стала
медленно потягивать шампанское. Дэвид красив. И когда  она  совершит  это..,
она получит удовольствие... полюбит его... и... Улыбнувшись,  она  протянула
Дэвиду пустой бокал. Он хочет, чтобы она  опьянела,  верно?  Дэвид  радостно
налил ей шампанского. Но он, похоже,  немного  нервничал.  Допив  содержимое
своего бокала, он взял другой, большего размера, и наполнил его до краев.
   Когда песня Бакара в исполнении Дионн Уорвик сменила Нэта,  бутылка  была
пуста. Дженюари откинула голову  на  спинку  дивана  и  закрыла  глаза.  Она
почувствовала, что Дэвид целует ее в шею. Дионн пела:  "Помолись  за  меня".
Да, Дионн. Пой это для меня... для Дженюари... девочки,  с  которой  в  1965
году познакомил тебя Майк Уэйн. Мне было тогда всего пятнадцать. Ты  сказала
отцу, что я очень хорошенькая. Скажи мне, Дионн, ты была влюблена  в  своего
первого мужчину? Наверно, да, если ты можешь так петь...
   Дэвид склонился над ней. Он оставил в покое ее шею. Принялся  за  ухо.  О
боже... он засовывал в него язык. Ей это должно нравиться? Язык был холодный
и влажный. Затем Дэвид переключился на ее рот, попытался  раздвинуть  языком
губы. Дженюари испугалась, поняв, что его поцелуи ей неприятны. Его язык был
твердым, жестким. Руки  Дэвида  сжимали  ее  груди,  он  нащупывал  пальцами
пуговицы блузки. Как бы  он  не  оторвал  их...  это  ее  новая  рубашка  от
Валентине. Может  ли  девушка  сказать  мужчине,  что  она  сама  расстегнет
пуговицы? Она ведь должна в порыве страсти забыть обо всем  и  не  замечать,
что он делает.
   Когда же она что-то почувствует? Она попыталась ответить на его  ласки...
погладила волосы Дэвида... они оказались жесткими. Он пользовался лаком! Она
не должна сейчас думать о таких вещах. Она открыла  глаза  и  посмотрела  на
Дэвида. Он был красив. Но выглядел комично с закрытыми глазами, растянувшись
на диване. Почему они не могут действовать разумно... пойти  в  эту  ужасную
спальню, раздеться и... что дальше? Он должен страстно обнимать ее, говорить
о своей любви, а не кусать ее губы и рвать лучшую блузку. Она заметила,  что
золотой пряжкой на туфлях "Гуччи" он порвал шелковую обивку.  Это  почему-то
ее обрадовало. О чем она думает...  Дженюари  сомкнула  веки.,  ей  хотелось
испытывать романтические чувства... слава богу,  он  наконец  расстегнул  ей
блузку, не оторвав  ни  одной  пуговицы.  Теперь  он  занялся  застежкой  ее
лифчика. Чувствовалось, что у него есть опыт...  только  теперь  бюстгальтер
оказался где-то возле шеи.  Следует  ли  ей  как-то  выразить  протест?  Или
сдаться и помочь ему? Она решила освободиться от объятий Дэвида.
   - Расслабься, детка, - прошептал Дэвид, опустив голову  к  ее  бюсту.  Он
начал целовать соски. Дженюари почувствовала, что они твердеют...  в  нижней
части живота возникло странное ощущение. Он поднял ее с дивана, одной  рукой
снял с девушки блузку, а другой взялся за "молнию"  на  юбке.  Тут  он  тоже
проявил ловкость... юбка упала на пол. Он снял с Дженюари лифчик. Она стояла
в туфлях и трусиках. Он поднял  ее  на  руки  и  понес  в  спальню.  Она  бы
предпочла пройти туда самостоятельно. При росте  сто  семьдесят  сантиметров
она весила пятьдесят килограммов. Модная худоба.  Но  пятьдесят  килограммов
плюс туфли могут показаться тонной для  парня,  играющего  роль  Ромео.  Она
старалась не думать о своей длинной шелковой юбке, лежащей на полу гостиной.
Что она сделает, когда все закончится? Выйдет голой из  спальни  и  подберет
вещи? Он положил ее на кровать. Снял с девушки туфли и трусы.
   Она лежала на кровати нагишом, а он вслух восхищался ее  красотой.  Потом
начал раздеваться. Она смотрела, как он снимает брюки... увидела  выпуклость
под трусами. Он едва не задушил себя, срывая галстук с шеи. Скинул рубашку и
трусы. Самодовольно улыбнулся и шагнул к кровати. Дженюари уставилась на его
большой член, возбужденно прижатый к животу.
   - Красавец, правда? - спросил он.
   Она не смогла ему ответить. Такой мерзкой  штуки  она  еще  не  видела  в
жизни. Красная... вся в венах... казалось, она вот-вот лопнет.
   - Поцелуй его...
   Он поднес член к ее лицу. Она отвернулась. Дэвид засмеялся:
   - О'кей... Ты еще захочешь его поцеловать, прежде чем мы кончим...
   Она справилась с охватившим ее страхом.  Где  то  романтическое  чувство,
которое она якобы должна испытывать? Почему в  ее  душе  лишь  отвращение  и
паника?
   Он лег на Дженюари, опираясь на локти и колени, стал целовать  ее  груди.
Рука Дэвида скользнула к бедрам девушки. Дженюари непроизвольно сжала их. Он
удивленно посмотрел на нее.
   - Что-то не так?
   - Здесь очень светло и... Он засмеялся:
   - Ты не любишь заниматься любовью при свете?
   - Нет.
   - Желание леди - закон для меня.
   Подойдя к выключателю, он погасил свет. Она посмотрела на приближающегося
Дэвида. Неужели все это происходит на самом деле? Она действительно лежит на
кровати и ждет, когда  этот  незнакомец  овладеет  ее  телом.  Внезапно  она
вспомнила, что так и не сходила к доктору, которого ей рекомендовала  Линда,
не приняла пилюли и не поставила спираль.
   - Дэвид, - произнесла Дженюари, но он уже уткнулся в ее промежность своим
пульсирующим членом.  Надавил...  еще  сильнее...  она  ощущала  его  пальцы
везде... на груди... меж бедер... он раздвигал ее ноги... входил в нее...
   - Дэвид, я не принимаю пилюли, - выдавила из себя она, когда он попытался
поцеловать ее.
   - О'кей. Я вытащу, - пробормотал  Дэвид,  тяжело  дыша.  Его  грудь  была
влажной от пота. Он все еще старался ввести свой огромный член  в  Дженюари.
Она ощущала периодические толчки. Каждый раз пенис упирался в прочную  стену
из ее мышц. Неужели ему не ясно, что у них ничего не получится? Но его орган
становился  все  более  требовательным  и  настойчивым...  Он  разрывал   ее
внутренности. Боже, она сейчас умрет. Стиснув зубы, чтобы не закричать,  она
вцепилась ногтями в его спину. Услышала бормотание Дэвида:
   - Отлично, детка. Трахни меня... ну же... трахни меня!
   Нестерпимая боль пронзила Дженюари - Дэвид проник-таки в ее тело. Девушке
казалось, что он ломает ей кости, рвет ткани. Внезапно он  вытащил  член,  и
она почувствовала, как струя горячей жидкости ударила  ей  в  живот.  Дэвид,
задыхаясь, перевалился на спину. Сморщенный член висел между ног  неподвижно
и бездыханно, точно мертвая птица.
   Наконец его дыхание стало ровным. Он повернулся к Дженюари и взъерошил ее
волосы.
   - Ну... тебе понравилось, детка?
   Он взял с тумбочки салфетку "Клинекс" и положил ее девушке на живот.
   Она  боялась  пошевелиться.  Боль  была  такой  сильной,   что   Дженюари
испугалась. Возможно, он повредил ей что-то.  Линда  говорила,  что  вначале
будет небольшая боль. Но не такая же агония! Она машинально  вытерла  живот.
Он был липким. Ей хотелось броситься под горячий  душ.  Но  больше  всего  -
поскорей уйти отсюда. Дэвид погладил ее волосы.
   - Как насчет минета, детка? Тогда мы сможем продолжить.
   - Минета?
   - Ну, возьми в рот.
   Он притянул ее голову к своему опавшему члену, безвольно покоившемуся меж
ее бедер. Она вскочила с кровати:
   - Я еду домой!
   Заметив кровь, Дженюари остановилась. На простыне были алые пятна.  Кровь
текла по ногам девушки. Дэвид сел.
   - Господи, Дженюари, что же ты не сказала, что у тебя месячные!
   Дэвид вскочил с кровати и сорвал с нее простыню.
   - Боже мой... протекло до матраса.
   Она стояла неподвижно, зажав руки  между  ног.  Ей  казалось,  что  стоит
убрать руки, как ее внутренности вывалятся наружу. Он повернулся и посмотрел
на нее.
   - Ради бога, не испачкай ковер. В медицинском шкафчике есть тампоны.
   Она бросилась в ванную, заперла за собой дверь. Отняла  руку.  Ничего  не
произошло. Кровь остановилась. Девушка взяла полотенце и стерла кровь с ног.
Ей казалось, что внутри у нее все разорвано. Яркий свет лампы, висевший  над
медицинским шкафчиком, придавал желтый оттенок лицу Дженюари. Она уставилась
на свое отражение в зеркале. Тушь на глазах  расплылась,  волосы  спутались.
Надо одеться и уйти отсюда. Она смыла тушь  с  век.  Завернувшись  в  другое
полотенце, открыла дверь ванной  и  бросилась  в  гостиную.  Дэвид  даже  не
посмотрел на Дженюари. Он все еще был  голым  и  сосредоточенно  тер  матрас
тряпочкой, смоченной в пятновыводителе.
   Она схватила свою одежду в гостиной, взяла  из  спальни  туфли  и  трусы,
вернулась в ванную. Когда она вышла оттуда, кровать еще была  не  застелена,
но Дэвид уже оделся.
   - Придется подождать - до полного высыхания не поймешь,  удалось  вывести
пятна или нет, -  сказал  он.  -  Возможно,  придется  вызвать  человека  из
химчистки. Я отвезу тебя домой.
   Он молчал, пока они не сели в такси. Устроившись на сиденье, Дэвид  обнял
Дженюари. Она невольно отодвинулась в сторону. Он взял ее за руку.
   -  Слушай,  извини,  что  я  заговорил  о  простыне.  Но  это   настоящий
"Портхолт", и тебе следовало сказать насчет месячных.  Я  знаю,  ты  жила  в
Европе. Там некоторым мужчинам это даже нравится. Но я не  люблю  кровь.  Ты
нашла "Тампакс"?
   - У меня сейчас нет месячных, - сказала Дженюари. В первый момент  он  не
понял. Потом Дэвид откинулся на спинку сиденья.
   -  О,  боже!  Дженюари,  неужели  ты...  господи!   Но   кто   слышал   о
двадцатилетней девственнице? Особенно с твоей внешностью. У тебя  там  очень
тесно, но я решил, что дело в твоей конституции... Ты такая худенькая...
   Он буквально застонал.
   Они проехали несколько кварталов.  Дэвид  молча  смотрел  в  пространство
перед собой.
   - Почему ты разволновался? - спросила она.
   - Потому что, черт возьми, я не лишаю девушек невинности.
   - Кто-то же должен это делать, - заметила она. -  Помню,  один  итальянец
сказал мне то же самое.
   Когда они доехали до угла, он попросил водителя остановить машину.
   - Давай зайдем в бар и выпьем перед  сном  по  бокалу.  Я  хочу  с  тобой
поговорить.
   Они оба заказали