ливал.  Знакомый  пригласил
Уэйна в свой "люкс" сыграть в  джин.  Майк  заколебался.  Продюсер  славился
своим везеньем. Майк кивнул. Почему  бы  и  нет?  Он  окончательно  испытает
судьбу.
   Он покинул "люкс", став богаче на тридцать тысяч долларов, и тут же купил
в магазине "Картье"  изящный  портсигар  из  платины.  Ему  удалось  сделать
срочную гравировку. На следующий день по дороге в аэропорт он бросил  вещицу
на колени Ди. На портсигаре было выведено: "Дорогой Ди, вернувшей мне удачу,
с благодарностью от Майка". Она поцеловала  его  в  щеку.  Может  быть,  ему
следует сейчас сказать ей о разводе и покончить с этим делом... Но он  решил
подождать. Шестичасовой перелет обернется пыткой - им  не  останется  ничего
другого, как обсуждать неудачный брак. К тому же тут нет ее вины. Она купила
себе законного спутника. Эскорт. А теперь пришло время подыскать ему замену.
Этот мужчина возвращался к нормальной человеческой жизни.
   Они покинули Канн и в Ницце сели  в  свой  самолет.  Майк  занял  кресло,
отделенное от Ди проходом. Он принес на борт шампанское и  икру,  оплаченные
им самим. Сначала он колебался - этот ритуал был  привилегией  Дженюари.  Но
сейчас он действовал ради дочери. Он возвращается к ней и свободе.
   Поднявшись в воздух, они открыли шампанское и икру. Их  обслуживал  новый
стюард - молодой француз, исполнявший обязанности их водителя  в  Канне.  Он
мечтал увидеть Америку. Майк предложил ему лететь с ними, а Ди сказала,  что
в Зимнем дворце  найдется  комната  для  садовника  или  шофера.  Его  звали
Жан-Поль Валлон, и все свои девятнадцать лет он провел в Канне.  Никогда  не
был даже в Париже. Его провожали мать, тетя, три  кузена,  сестра  и  шурин.
Никто из них не летал на самолете  -  роскошный  салон  личного  лайнера  Ди
ошеломил родственников Жан-Поля.
   Подняв бокал, Ди улыбнулась Майку.
   - За Канн... и твоих друзей. Он поднял бокал.
   - За Марбеллу... за твою жизнь и твоих друзей.
   Улыбнувшись, она отпила шампанское. Майк поднес бокал к  губам...  но  не
смог заставить себя выпить. Внезапно ему  показалось  кощунством  пить  "Дом
Периньон" с кем-то, кроме Дженюари. Держа бокал в руке, он посмотрел в окно.
Нелегко будет объявить о своем решении Ди. В конце концов, она не  совершила
ничего плохого... всего лишь была сама собой.  Просто  она  создана  не  для
него.
   Открыв портсигар, Ди взяла сигарету. Поглядела на плывущие внизу  облака.
Надпись  на  портсигаре  прелестна.  Майк  так  добр...  обходителен...   он
действительно любит ее. Но она не может  больше  жить  так.  Не  намерена  и
впредь лежать ночами без сна, изобретая предлоги,  чтобы  побыть  с  Карлой.
Нет, переписав завещание, она поговорит с ним. Объявит о решении жить  своей
жизнью. И он сможет делать то же самое, если пообещает избегать скандалов  и
быть при ней  в  случае  необходимости.  Приняв  эти  условия,  он  сохранит
наследство для Дженюари.
   Ди посмотрела  на  его  мужественный  профиль.  Она  унизит  Майка  своим
предложением. Но другого выхода нет. Она уставилась  на  портсигар.  Впервые
мужчина сделал ей дорогой подарок. Она прикоснулась  к  нему  пальцем.  Майк
потратил на портсигар большую сумму. Вероятно,  все  выигранные  им  деньги.
Пелена слез  заволокла  глаза  Ди.  Господи,  почему  всегда  кто-то  должен
страдать? Она  сделала  глубокую  затяжку.  Потушила  сигарету  о  маленькую
пепельницу. Она подарила ему хороший год... сделала все  для  его  дочери...
Дженюари станет богатой женщиной, если Майк согласится с ее предложением. Но
все же совесть мучила Ди. Она снова поглядела на портсигар.  Только  любящий
мужчина способен сделать такую надпись: "Дорогой Ди, вернувшей мне удачу,  с
благодарностью от Майка". Но у нее нет оснований чувствовать себя виноватой.
Проявил бы мужчина, оказавшись на ее месте, подобную щедрость? Конечно, нет!
И он бы не испытывал чувства вины. Карла три  дня  тому  назад  вылетела  из
Лондона в Нью-Йорк... они  разговаривали  по  телефону  почти  час.  Зинаида
привыкла к мисс Робертмс, и Карла поспешила в Нью-Йорк, чтобы встретиться  с
Ди.
   Голос Карлы звучал тихо:
   - Ди... пожалуйста, возвращайся скорей.
   Вспоминая это, Ди таяла от счастья. Закрыв глаза и откинувшись на  спинку
сиденья, она пыталась удержать в голове визуальный образ Карлы. Теперь Карла
будет принадлежать ей. По-настоящему принадлежать!
   Самолет тряхнуло, но Ди не открыла глаз. Шампанское пролилось  из  бокала
Майка, и Жан-Поль  поспешил  промокнуть  лужицу.  Майк  смахнул  спиртное  с
поверхности кейса, который держал на коленях. В "дипломате"  лежал  контракт
на фильм. И сто пятьдесят американских долларов наличными. Их хватит,  чтобы
открыть офис и начать рекламную кампанию.
   Жан-Поль долил шампанское в бокал Майка, хотя тот жестом показал,  что  в
этом нет необходимости. Взяв бутылку из рук парня, он наполнил бокал Ди.
   - А это тебе, Жан-Поль. Сегодня - особый день... твое первое  путешествие
в Америку. Отныне, при всех важных событиях, покупай себе шампанское. Сделай
это традицией. Ритуалом удачи.
   Парень внимательно следил за Майком, наполнявшим для него бокал.  Самолет
снова тряхнуло, и шампанское пролилось на новые темные брюки француза.  Майк
засмеялся.
   - Это к удаче, Жан-Поль.
   Лайнер снова вздрогнул и провалился в воздушную яму...  затем  закачался.
Глаза парня остекленели от страха. Майк улыбнулся:
   - Пристегни ремень, малыш. Похоже, мы попали в грозу.
   Откинувшись назад, Майк закрыл глаза. Самолет снова тряхнуло...  Думая  о
Дженюари, Майк услышал перебои в работе двигателя.  Подавшись  вперед,  Майк
замер. Ди вопросительно поглядела на мужа. Отстегнув ремень, Майк отправился
в кабину к пилотам. Оба летчика отчаянно манипулировали органами управления.
Из одного двигателя валил дым. Лайнер стал сильно крениться.
   - Отсоедините двигатель. Пусть падает, - глухо произнес Майк.
   - Не могу, - закричал пилот. - Замок заклинило. Радируй сигнал  бедствия,
- обратился он к своему напарнику. - Мистер Уэйн, вам лучше сесть в  кресло.
Похоже, нас ждет вынужденная посадка.
   Майк вернулся в салон. Ди изучающе посмотрела на  него.  Молодой  француз
вытащил четки. Лицо парня было пепельным. Он поглядел  на  Майка,  вымаливая
глазами ободрение.
   Майк заставил себя улыбнуться.
   - Все будет в порядке... У нас небольшие неполадки с двигателем. Придется
сесть и починить его. Успокойтесь.
   Один из пилотов вышел в салон.
   - Мистер и миссис Уэйн, нам предстоит  вынужденная  посадка.  Пожалуйста,
отстегните ремни. Снимите обувь и опуститесь на колени в проходе.  Обхватите
голову руками.
   Жан-Поль заплакал.
   - Я никогда не увижу Америку. Мы все умрем...
   Ди молчала. Ее лицо окаменело, стало белым. Господи!  Такое  случается  с
другими людьми, а ты сам лишь читаешь об этом.  Не  может  быть,  чтобы  это
произошло с ней... нет, только не сейчас... когда ее жизнь  обрела  смысл...
пожалуйста, не сейчас.
   Майк опустился на  колени,  крепко  держа  в  руках  кейс.  Наклонившись,
подобрал с пола бутылку. Приложил ее горлышко ко рту и сделал долгий глоток.
Сейчас был особый случай... еще какой  особый.  В  тот  миг,  когда  самолет
взорвался в воздухе, Майк  думал  о  Дженюари.  Он  уже  никогда  не  сможет
извиниться перед ней и сказать дочери, как сильно любит  ее.  Еще  он  успел
вспомнить номер своего счета в Швейцарии  и  пожалеть  о  том,  что  фортуна
изменила ему именно сейчас...

Глава 27

   "Боинг-747" начал снижаться над аэропортом  "Кеннеди";  Дженюари  закрыла
глаза. Она не могла смотреть на Нью-Йорк, зная, что Майк не встречает ее.  И
никогда не будет встречать.
   Меньше чем через час после  падения  обломков  самолета  в  Атлантический
океан  новость  появилась  на  экранах  нью-йоркских  телевизоров,   прервав
программу. К счастью, Джордж Милфорд связался  с  Дженюари,  находившейся  в
"Беверли Хиллз", прежде чем она узнала о несчастье из экстренного выпуска.
   Происшедшее  казалось  нереальным.  Когда   Дженюари   положила   трубку,
солнечные лучи по-прежнему проникали в номер.  В  соседней  комнате  стучала
пишущая машинка Тома. Майк мертв... а мир живет своей жизнью.
   Она  спокойно  выслушала  рассказ  Джорджа  Милфорда  об  обстоятельствах
трагедии. Молчанием отреагировала на соболезнования Дэвида.  Должны  ли  они
приехать за Дженюари и забрать ее? Заказать церковную службу?  Должны  ли?..
Где-то посреди этих вопросов она опустила трубку. Замерла,  удивляясь  тому,
что птицы поют по-прежнему... и она еще дышит.
   Дженюари не помнила, в какой момент она закричала.  Девушка  лишь  знала,
что она кричит и не может остановиться... Том держал ее в своих  объятиях  и
умолял объяснить, в чем дело. Внезапно телефоны зазвонили во  всех  комнатах
сразу; Том велел оператору никого с ним не  соединять.  Она  поняла  по  его
лицу, что он все знает... Солнце продолжало сиять, птицы заливались, человек
обслуживал отдыхающих у бассейна.
   Она помнила, что приехал добрый доктор Катлер;  он  сделал  ей  укол.  Не
такой, какой Дженюари делал доктор Альперт. После инъекции девушка перестала
кричать. Все стихло... даже солнце светило менее ярко... Дженюари  казалось,
что она плывет...пение птиц доносилось как бы издалека. Дженюари заснула.
   Проснувшись, она подумала, что ей все приснилось, что  это  был  безумный
кошмар. Но Том не печатал на пишущей машинке. Он сидел у кровати; когда  она
спросила его, сон ли это, он отвернулся.
   Он весь вечер не выпускал ее  из  своих  объятий.  Она  не  плакала.  Она
боялась  заплакать,  чувствуя,  что  если  это  произойдет,  она  не  сможет
остановиться.
   Сдерживая проявление эмоций, она как бы отказывалась признать  реальность
происшедшего.
   Том, в конце концов, отключил все телефоны.  Линда  успела  прорваться  к
ним. Она предложила приехать и забрать Дженюари  в  Нью-Йорк.  Но  такое  же
предложение сделали Джордж и Дэвид Милфорды. Дженюари не  хотела,  чтобы  за
ней приезжали. Том,  взяв  дело  в  свои  руки,  заказал  билет  на  самолет
авиакомпании "ТВА", вылетавший на следующий день в  полдень.  Телеграфировал
Милфордам номер рейса и время прибытия. Отвез девушку в аэропорт  и  получил
разрешение  посадить  ее  в  авиалайнер  до  появления  других   пассажиров.
Оказавшись  в  переднем  кресле   огромного   пустого   самолета,   Дженюари
запаниковала.
   - Полетим вместе, Том. Я не переживу этого одна.
   - Ты не одна, - тихо сказал он.  -  Я  всегда  с  тобой.  Думай  об  этом
постоянно. Джордж и Дэвид Милфорды встретят тебя в аэропорту.
   - О, Том, я не хочу, чтобы все было так. Он заставил себя улыбнуться:
   - Дело не только в наших  желаниях...  существует  еще  и  необходимость.
Назовем вещи своими именами, моя милая... я - женатый человек. Дэвид  и  его
отец считают, что ты на самом деле пишешь обо мне статью. Мне  неважно,  что
они думают - я забочусь о тебе. В "Кеннеди" тебя будут ждать репортеры.
   - Репортеры? - удивилась девушка.
   - Да... твой отец был в свое время весьма яркой  фигурой,  а  Ди  Милфорд
Грейнджер относилась к числу богатейших женщин мира. Это новость, и  публика
безжалостна...
   - Том...
   Она сжала его руки.
   - Пожалуйста, полетим вместе.
   - Я бы этого хотел, детка. Но ничем  не  могу  помочь.  Мне  бы  пришлось
прятаться в  отеле,  пока  ты  договаривалась  бы  обо  всем.  Мы  не  можем
преподнести такой подарок прессе - дочь Майка Уэйна прилетает с  любовником,
чтобы заказать церковную службу. К тому же  я  выбился  из  своего  графика.
Киностудия торопит меня. Последнее время я был любовником в большей степени,
чем писателем.
   Она прижалась к нему. Том заверил девушку, что будет ждать ее.
   - Звони мне... в любое время... когда захочешь... я здесь.
   Самолет делал круг  над  "Кеннеди"  в  ожидании  разрешения  на  посадку.
Дженюари раскрыла сумочку, взяла вырезку из "Эстрады" и перечитала ее. Снова
спросила себя - почему  он  послал  заметку  без  сопроводительного  текста?
Потому что еще сердился? Но тогда он вовсе не стал бы отправлять  ее.  Таким
способом он  хотел  сообщить,  что  у  него  все  о'кей.  Конечно!  Господи,
несомненно.
   Самолет коснулся колесами посадочной  полосы.  Приземление  было  мягким.
Пассажиры отстегнули  ремни...  поднялись  с  кресел,  несмотря  на  просьбу
стюардессы оставаться на своих местах до  полной  остановки  самолета.  Люди
потянулись к ручной клади... в заднем салоне плакал ребенок... к авиалайнеру
подъехал трап... стюардесса уже стояла у открытой двери... она с приветливой
улыбкой на лице прощалась с пассажирами... благодарила их  за  то,  что  они
пользуются услугами "ТВА". Дженюари вместе со всеми  направилась  к  выходу.
Невероятно - мир может гибнуть, а она функционирует как ни в чем ни  бывало,
делает обычные вещи. Четыре с половиной часа  высидела  в  самолете...  даже
ела... теперь сходит по трапу с другими пассажирами. Она увидела фотографов,
но Дженюари не приходило в голову, что они ждут именно ее, до тех  пор  пока
вспышки не замелькали ей в лицо. Девушку окружили газетчики, но Дэвид и  его
отец прорвались через толпу и повели ее в отдельную комнату  аэропорта;  тем
временем шофер занялся багажом девушки.
   Потом она ехала по Нью-Йорку, как когда-то с Майком. Той же дорогой, мимо
тех же павильонов, оставшихся от Всемирной ярмарки. Все было  по-прежнему...
только без Майка.
   - ...и поэтому мы считаем, что лучше всего... - говорил Джордж Милфорд.
   - - Лучше всего. Что лучше всего? Дженюари посмотрела на мужчин.
   - Тебе лучше всего остановиться в "Пьере", -  ласковым  голосом  произнес
Дэвид. - Утверждение завещания займет какое-то время. В конце концов, Зимний
дворец, вилла в Марбелле и апартаменты в "Пьере" будут проданы, но сейчас ты
можешь жить где угодно. Лучше всего тебе будет в "Пьере".
   - Нет... у меня есть своя квартира.
   - Но в "Пьере" тебе гарантировано уединение.
   - Уединение?
   - Боюсь, газетчики уймутся лишь через несколько дней,  -  пояснил  Джордж
Милфорд. - Понимаешь, когда новость  долетела  до  Нью-Йорка,  пресса  стала
пытать  меня  насчет  наследства  Ди.  К  сожалению,  я,  кажется,  невольно
проболтался о том, что ты получишь десять миллионов.
   - Десять миллионов?
   Дженюари поглядела на Милфордов.
   - Ди оставила мне десять миллионов долларов? Почему? Мы с ней  были  едва
знакомы. Джордж Милфорд улыбнулся:
   - Она любила твоего отца. Я уверен, что Ди сделала это, чтобы  порадовать
Майка. Она говорила мне о том, как он тебя  любит...  поэтому  тебе  следует
пожить в "Пьере". Твой отец хотел этого.
   - Откуда вам известно, чего хотел мой отец? - спросила она.  -  Вы  плохо
знали его.
   - Дженюари, я узнал Майка достаточно хорошо... под конец, - тихо произнес
Дэвид. - Мы много беседовали в Палм-Бич во время того пасхального  уик-энда,
когда ты не прилетела к нам. Он выразил надежду, что  мы,  в  конце  концов,
поженимся... я рассказал ему о своих чувствах к  тебе.  Он  посоветовал  мне
набраться терпения и не форсировать события. Это его слова. Он ни в  чем  не
хотел давить на тебя. Он  страдал  оттого,  что  ты  жила  в  этой  скромной
квартире. Но не подавал виду. Скрыл от тебя разочарование, когда ты покинула
"Пьер".
   Она почувствовала, что по ее щекам текут слезы. Кивнула в полумраке.
   - Хорошо, Дэвид... Я поживу в "Пьере".
   В течение следующих четырех  дней  с  помощью  "либриума"  и  снотворного
Дженюари функционировала, как заведенный механизм. За день до авиакатастрофы
Альперт сделал ей укол. Его действие закончилось в Нью-Йорке. Душевная  боль
заглушала любые физические ощущения. Дженюари даже радовалась  тому,  что  у
нее раскалывается голова, саднит горло, ломит в костях,  -  такую  боль  она
принимала, зная, что это временное явление. Но  она  не  могла  смириться  с
невероятной пустотой окружающего мира, в котором не было Майка.
   Сэди преданно заботилась о девушке.  Она  тоже  осиротела  без  Ди.  Она,
казалось, постоянно прислушивалась, не раздастся ли четкий приказ  Ди.  Сэди
прожила с ней тридцать лет. Она испытывала  потребность  "присматривать"  за
кем-то и перенесла ее на Дженюари - подавала девушке пищу, которой  та  едва
касалась, отвечала на звонки, отгоняя от  Дженюари  всех,  кроме  Милфордов,
охраняя ее покой, точно великан-часовой... молчаливый, печальный, ждущий.
   Дэвид сидел возле  Дженюари  во  время  церковной  службы.  Лицо  девушки
оставалось бесстрастным, она точно спала с открытыми  глазами.  Отец  Дэвида
сидел с другой стороны от Дженюари. А  его  мать  занимала  кресло  рядом  с
мужем, сжимая пальцами платок. Она выглядела подобающе подавленной.  Церковь
была переполнена, присутствие верхушки света и знаменитостей привлекло  сюда
всю прессу. Международная элита была представлена членами королевских семей.
Европейские друзья Ди наняли самолет, чтобы  прилететь  в  Нью-Йорк.  Многие
известные деятели  шоу-бизнеса,  предвидя  наплыв  телеоператоров,  внезапно
сочли  нужным  отдать  последний  долг  Майку.  Но  самую  большую  сенсацию
произвело  появление  Карлы.  Толпа  любопытных  зевак  едва   не   прорвала
полицейское оцепление, когда бывшая кинозвезда прибыла в церковь.
   Дэвид не видел ее. Но он слышал доносящиеся с улицы крики  поклонников  -
они произносили имя актрисы. Он знал, что она сидит где-то сзади, и не хотел
сталкиваться  с  ней.  После  того  мучительного  вечера  он  заставил  себя
выбросить Карлу из головы. Он даже прибег для этого к самогипнозу. Вспоминая
о ней, тотчас мысленно  произносил:  "Ненавижу".  Затем  думал  о  том,  что
вызывает отвращение у всех людей - о Гитлере, изнасиловании детей, нищете. И
постепенно его мозг переключался на  другие  объекты.  Он  взял  себе  новых
клиентов и дополнительную работу. Следил за тем, чтобы никогда не оставаться
вечерами в одиночестве. Встречался поочередно  с  Ким  и  Валери,  эффектной
евразийкой.  Узнав  об  авиакатастрофе,  тотчас  бросил  всех   и   принялся
"заботиться" о Дженюари и оказывать ей "моральную поддержку".
   Отныне для него существует только  одна  девушка  -  Дженюари.  Стройная,
бледная, красивая наследница. Телеоператоры замучили ее, когда она подъехала
к церкви. Растерявшись, девушка бросилась к  нему.  Она  действительно  была
очаровательна.  Прекрасная  одинокая  обладательница  десяти  миллионов.  Он
протянул руку и коснулся ее перчатки. Она подняла голову, и Дэвид  изобразил
на лице сочувствие и ободрение.
   Церковная служба шла своим ходом. Дэвид знал,  что  церковь  переполнена.
Сзади люди стояли в три ряда. Кто-то сказал, что там  находится  губернатор.
Где сидит Карла? Он удивился, осознав, что  сегодня  впервые  позволил  себе
думать о ней. Попытался прогнать из головы мысли о Карле, но ему не  удалось
это сделать. Он  ощущал  ее  присутствие  в  многолюдной  церкви.  Это  было
удивительно. Но он действительно чувствовал, что она  здесь.  Внезапно  даже
самовнушение не сработало. Дэвид  сидел  и  безвольно  думал  о  Карле.  Она
приехала одна?  В  сопровождении  Бориса?  Кого-то  из  ее  старых  надежных
спутников? Или с новым человеком? Он должен положить этому конец!  "Думай  о
Дженюари", - приказал себе Дэвид.  Думай  о  семье.  Он  находился  здесь  в
качестве ближайшего родственника Ди. Ближайший родственник,  выброшенный  из
завещания. Боже, почему этот самолет упал? Почему он не мог разбиться  после
составления нового завещания? Ди хотела изменить текст. Почему она позвонила
отцу всего лишь за день до его отплытия в Европу? Ди телеграфировала  с  юга
Франции о своем намерении внести в документ значительные изменения. Почему?
   Восстановлены ли были бы его права? Выкинула ли бы она из  завещания  имя
Дженюари? Но теперь гадать было бессмысленно. Завещание  способно  выдержать
любую проверку. Дженюари станет новой нью-йоркской миллионершей.
   Он услышал звуки органа и шепот -  люди  произносили  слова  молитвы.  Он
машинально встал вместе со