рим правде  в  глаза.  Ты  по  натуре  домашняя
кошечка. Тебе нужен постоянный мужчина, и в глубине души  ты  хочешь,  чтобы
все было законно. Ты пытаешься примириться с простым сожительством.  Но  это
тебе не по душе. Ты сказала мне, что он взялся за сценарий ради процентов  с
прибыли, чтобы оплатить стоимость квартиры. Другими  словами,  из-за  денег.
Теперь он может не  беспокоиться  об  этом.  Ты  способна  сама  купить  ему
квартиру. И если ты хочешь прославиться своей  щедростью,  отвали  его  жене
такую сумму, чтобы она поднесла тебе Тома и ребенка на  блюдечке  с  голубой
каемочкой. Коли он так жаждет сыграть роль папочки,  роди  ему  ребенка.  Ты
ведь об этом мечтаешь, верно?
   - Я хочу выйти замуж. Да, действительно хочу. И могу дать  Тому  ребенка.
Почему бы и нет? Линда, ты права. Я поговорю с ним об этом вечером.
   Линда взяла сумочку и поглядела на фотографии, стоящие на пианино.
   - Ди действительно знала всех этих людей?
   - Да.
   - Похоже, я права. Богачи и знаменитости владеют миром.
   - Мне не нужен весь мир. Я просто хочу иметь что-то, ради чего есть смысл
каждое утро вставать с постели.
   Когда Линда ушла, Дженюари задумалась. Ночью  она  плохо  спала.  Девушка
ждала  сновидений,  но  ничего  не  увидела.  Проснулась  с  таким  чувством
отчаяния, словно ее бросили. Последнее время сны были более  реальными,  чем
мысли,  посещавшие  Дженюари  наяву.   Прекрасный   незнакомец   с   глазами
аквамаринового  цвета  был  нежен  и  сочувствовал  ей.  Она   не   помнила,
разговаривали ли они... касались ли  друг  друга...  она  лишь  знала,  что,
заснув, увидит его. Последнее время Дженюари ловила себя на том,  что,  лежа
днем на кровати, она пытается погрузиться в грезы. Доктор Клиффорд прав. Она
должна посмотреть в глаза реальности. Том жил в реальном мире. Он трудился в
пятом коттедже над сценарием, чтобы заработать на квартиру. Она могла бы уже
подбирать мебель, делать что-то! Иметь цель, ради которой стоит  подниматься
утром с постели!
   Сняв трубку с телефона, она начала набирать номер. Вспомнила о разнице во
времени. Одиннадцать часов в Нью-Йорке - это  восемь  в  Лос-Анджелесе.  Том
приступает  сейчас  к  вечерней  работе.  Он  всегда  писал  с   восьми   до
одиннадцати. Три часа ожидания...
   Она попробовала смотреть телевизор.  С  Джонни  переключилась  на  Мерва,
потом на Дика. Нашла фильм. Ничто не могло удержать ее внимания. Раздевшись,
она приняла ванну. Это заняло время. Потом Дженюари вытянулась  на  кровати.
Она понимала, что заснула и видит сон. Но это  был  кошмар.  Вода  и  лунный
свет. Падающий самолет Майка. Лайнер кувыркался в воздухе, пока не  исчез  в
серебристой дорожке, образовавшейся на поверхности океана. Ей стало страшно,
словно она тоже падала  вместе  с  отцом.  Затем  какая-то  сила  подхватила
Дженюари и спасла ее. Она увидела синие глаза. К  ней  издалека  приближался
мужчина. Черты его лица были размыты, но она знала, что он прекрасен...
   - Ты действительно хочешь приехать ко мне? - прошептал  человек  и  исчез
прежде, чем Дженюари успела ответить; она проснулась.
   Сон был слишком жизненным. Она обвела  взглядом  спальню,  словно  ожидая
увидеть здесь этого человека - самого красивого на свете. Однако она ни разу
не видела его лица. Она чувствовала, что оно прекрасно. Но это смешно. Он же
не существует в реальности. Он живет только в ее снах. Возможно, так  это  и
происходит. Человека начинают преследовать видения, звуки. Она не  на  шутку
испугалась. Она до сих пор слышала его голос... резкий звон, доносившийся из
темноты.
   Спустя мгновение она поняла, что это звонит телефон. Вполне земной  звук.
Он разбудил ее. Светящиеся стрелки часов-приемника показывали без пяти  два.
Кто мог звонить ей в такое время? Только Том!
   Она схватила трубку и, услышав его голос, не испытала  удивления.  Только
душевный подъем. Сейчас она нуждалась  в  нем  больше,  чем  когда-либо.  Ей
требовалась поддержка реального человека, а не воображаемого.
   - О, Том, я так рада твоему звонку. Я сама собиралась позвонить...  когда
ты закончишь вчерашнюю работу. Он засмеялся:
   - Чем объясняется такая деликатность? Она нащупала в темноте сигареты.
   - Не понимаю тебя.
   - Дженюари, последние три недели ты звонила мне по двадцать раз в сутки с
девяти утра по местному времени до пяти утра, и  вдруг  такой  комендантский
час.
   - О, Том, извини, я не подумала. Я звоню тебе всегда, когда  мне  грустно
или одиноко. Том, я больше этого не вынесу. Я вылетаю. Завтра.
   - Не утруждай себя, Дженюари. Тебе надо только перейти улицу.
   - Не понимаю.
   - Я в "Плазе". Только что вошел в номер.
   - Том!
   Она села на кровати и зажгла свет.
   - О, Том, я надеваю слаксы и мчусь к тебе.
   - Погоди, детка! Я валюсь с ног. К тому же в девять утра у меня встреча в
издательстве.
   - Когда же мы увидимся? Я не в силах ждать!
   - За ленчем.
   - За ленчем? О, Том! Зачем нам ленч? Я хочу побыть с тобой наедине,  Том.
Хочу...
   - Детка, в издательстве  меня  будет  ждать  юрист.  Мы  обсудим  условия
договора на следующую книгу. После этого мне потребуется отдых  и  несколько
бокалов спиртного. Так что давай встретимся в "Туте Шор". Скажем, в половине
первого.
   - Том, - упавшим голосом  произнесла  Дженюари.  -  Я  хочу  видеть  тебя
сейчас. Не могу смириться  с  тем,  что  нас  разделяет  улица.  Пожалуйста,
разреши мне прийти.
   Он вздохнул.
   - Детка, ты сознаешь,  что  ты  разговариваешь  с  пятидесятивосьмилетним
человеком, еще не адаптировавшимся к смене часовых поясов  и  нуждающимся  в
сне?
   - С пятидесятисемилетним, - возразила она.
   - Нет. Мне уже пятьдесят восемь. Пока ты находилась в Нью-Йорке,  у  меня
был день рождения.
   - О, Том... тебе следовало сказать мне об этом. Он засмеялся:
   - Я не афиширую мой возраст. До завтра, детка. До  половины  первого.  И,
Дженюари... не вздумай принести пирог со свечами...
   Он стоял у бара, окруженный людьми, когда Дженюари вошла  в  "Туте  Шор".
Том уже успел встретить нескольких старых приятелей и  угощал  их  спиртным.
Увидев девушку, он распростер объятия, и она бросилась в них. Он  нашел  для
нее  место  у  стойки,  потеснив  соседей.  Познакомив  Дженюари  со  своими
друзьями, посмотрел на нее и усмехнулся:
   - Теперь я занят, парни.
   Том ласково поцеловал Дженюари в щеку.
   - Тебе белого вина?
   - Нет. Я буду пить то же, что и ты.
   - "Джек Дэниэлс" для дамы. И добавьте содовой.
   - Том, ты выглядишь великолепной. Загорел и...
   - Я закончил  сценарий.  То  есть  первый  вариант.  И  провел  последние
несколько дней возле бассейна продюсера, который убеждал  меня  в  том,  что
финал должен быть иным.
   - Том! Ты не должен менять конец.
   - Тогда они наймут другого человека, который сделает это.
   - Ты хочешь сказать, что твое слово не имеет значения?
   - Никакого. Раз я продал права на экранизацию, книга принадлежит им. Если
я получаю гонорар за сценарий, я должен написать то, что удовлетворит их.
   - А что произойдет в случае твоего отказа?
   - Ну, во-первых, они откажутся мне платить. А во-вторых,  поручат  работу
человеку, который сделает в точности то, что они хотят.
   Допив бербон, он сказал:
   - Не печалься. Таковы правила  игры.  Я  знал,  на  что  иду,  подписывая
договор. Я только не предполагал, что это будет столь мучительным.
   Он жестом дал понять официанту, что готов сесть за столик.
   Когда они сели за стол и Том заказал спиртное, девушка произнесла:
   - Откажись, Том. Пусть работу закончит кто-то другой. Она не стоит  твоих
переживаний. Он покачал головой:
   - Сейчас не могу. Так я хотя бы смогу на что-то повлиять. Отдельные куски
вышли отлично. Если компромисс неизбежен, я  хочу  хотя  бы  отчасти  спасти
конечный результат.
   - Но ведь ты взялся за сценарий только  для  того,  чтобы  заработать  на
квартиру в Нью-Йорке.
   - Я пошел на это, потому что мне принадлежит  доля  прибыли.  Помнишь?  Я
должен защитить книгу.
   - Но ты также сказал, что гонорар покроет затраты на квартиру. Теперь  ты
можешь об этом не беспокоиться... Я хочу сказать... ну...
   Он коснулся ее руки.
   - Дженюари, я отказался от квартиры.
   - Что?
   - Я много думал, оставшись один. Выполнил без тебя большую работу. Понял,
что не смогу по-настоящему писать, живя с тобой.
   - Том... не говори этого!
   Официант положил перед ними меню.  Том  принялся  изучать  его.  Дженюари
хотелось закричать. Как он может думать о еде? Или о чем-то еще, когда  речь
идет об их жизни?
   - Попробуй устриц, - сказал он. - Они здесь очень маленькие  -  ты  такие
любишь.
   - Я ничего не хочу.
   - Два гамбургера, - обратился Том к  официанту.  -  И  принесите  горячую
подливку. Мне не очень острую. А тебе, Дженюари?
   - Мне все равно.
   - Даме тоже не очень острую.
   Как только официант ушел, Дженюари повернулась к Тому:
   - Что ты хочешь сказать?  Конечно,  ты  сможешь  писать,  живя  со  мной.
Возможно, тебе было трудно работать при мне  в  коттедже.  Но  в  просторной
нью-йоркской квартире я не помешаю твоей работе. Буду  держаться  тихо,  как
мышка. Даю слово.
   Он вздохнул.
   - К сожалению, твое присутствие меня отвлекает,  детка.  У  меня  в  свое
время было много женщин. Я думал, что всегда смогу заниматься любовью и пить
спиртное. Но с каждым  годом  работа  отнимает  все  больше  сил,  а  любовь
становится менее важной. Мне стукнуло пятьдесят  восемь  лет,  а  я  еще  не
написал и половины того, что обещал себе написать. Отныне любовь для меня  -
непозволительная роскошь.
   Она старалась сдержать слезы. Но они сделали ее голос более низким.
   - Том... ты не любишь меня?
   - Господи, Дженюари... я так  благодарен  тебе.  Ты  подарила  мне  нечто
замечательное. Я никогда это не забуду. То, что было у нас -  прекрасно.  Но
оно все равно бы когда-то кончилось. Может быть, на несколько месяцев позже.
Вероятно, лучше поставить точку сейчас.
   - Том, однажды ты сказал, что ты не  сможешь  жить  без  меня.  Это  были
только слова?
   - Ты же отлично знаешь, что в тот момент мне действительно так казалось.
   - В тот момент?
   Официант подошел к ним, чтобы наполнить их бокалы водой.  Они  помолчали,
пока он не удалился. Том взял Дженюари за руки.
   - Теперь слушай меня... Я действительно верил в то,  что  говорил.  В  то
время. Мои слова были не из разряда тех, что произносят, лежа в  постели.  Я
действительно так считал. Но многое изменилось.
   - Ничего не изменилось, - подавленно произнесла она.
   - О'кей. Значит, изменился я. Постарел на год. Милая, у  тебя  вся  жизнь
впереди. Ты располагаешь временем. Боже, какая великая  вещь  время.  Оно  у
тебя есть. Время для любви, грез, безумств... И наш роман был одним из  этих
безумств.
   - Нет!
   - Может быть, он покажется  тебе  важным  безумством,  когда  тебе  будет
достаточно лет, чтобы оглянуться. Может быть, самым важным. Но, детка...  ты
только представь себе - тебе будет столько лет, сколько мне сейчас,  лишь  в
2008 году.
   Замолчав, он улыбнулся.
   - Тебе  это  кажется  невероятным,  да?  Я  приведу  тебе  еще  несколько
невообразимых фактов. В 2008 году, если  я  еще  буду  жив,  мне  исполнится
девяносто пять!
   Официант  принес  два  гамбургера  и  положил  их  перед  ними.  Дженюари
заставила себя улыбнуться. Как только официант отошел от стола, Том принялся
за гамбургер.  Дженюари  коснулась  его  руки.  Ее  голос  прозвучал  глухо,
тревожно:
   - Том, ты  сказал,  что  если  нам  отпущен  год  или  два...  мы  должны
воспользоваться ими. Он кивнул.
   - Да, я так говорил.
   - Тогда давай сделаем  это.  Не  отталкивай  меня,  пока  наше  время  не
истекло.
   - Черт возьми,  Дженюари,  оно  уже  истекло.  Больше  у  нас  ничего  не
получится. Как ты не понимаешь? Я должен вернуться  в  коттедж  и  сесть  за
работу. Написать несколько книг. Я должен...
   - Том, - она старалась не повышать голоса, потому что  ей  казалось,  что
люди, сидящие за соседним столом, прислушиваются к их беседе, -  пожалуйста,
я сделаю все, что ты захочешь - только не ставь на этом  точку.  Я  не  могу
жить без тебя. Ты - все, что у меня есть. Все, чем я дорожу.
   Он посмотрел на нее и грустно улыбнулся:
   - Тебе двадцать один год, ты обладаешь состоянием, красотой, здоровьем  -
и я - это все, что у тебя есть?
   - Все, что мне нужно.  Слезы  заполнили  ее  глаза.  Он  помолчал.  Потом
кивнул:
   - О'кей. Мы совершим попытку. Но она будет  нелегкой.  Однажды  я  обещал
тебе, что мы не расстанемся, пока ты сама этого не захочешь. И я сдержу свое
слово.
   - О, Том...
   - А теперь ешь гамбургер. Потому что  тебе  придется  отправиться  сейчас
домой и собрать свои вещи. Завтра я должен быть в Лос-Анджелесе.
   Она  стала  рассеянно  есть  гамбургер.  Ресторан  постепенно  заполнялся
посетителями. Знакомые  Тома  останавливались  у  их  стола,  поздравляли  с
успехом книги, по-прежнему занимавшей первое место  в  списке  бестселлеров.
Кто-то интересовался экранизацией, актерским составом... Все это  время  она
заставляла себя улыбаться, знакомясь с  людьми.  Некоторые  мужчины  шутливо
задевали Тома, спрашивая ее, что она нашла в  таком  уродливом  старике.  Но
Дженюари знала, что их шутки порождены симпатией к Тому.
   Когда им принесли кофе, они остались одни. Первым заговорил Том:
   - Ну, если ты готова, мы вернемся в  пятый  коттедж.  Она  положила  свою
кисть ему в руку.
   - Там по-прежнему дождливо?
   - Нет. Во всяком случае, когда я улетал, было сухо. Он снова вздохнул.
   - На самом деле ты не хочешь, чтобы я полетела с тобой.
   - Не в этом дело. Проклятый сценарий.
   - Брось его, Том.
   - Возможно, ты не слушала меня, когда я объяснял почему...
   - Я помню каждое твое слово. Ты сказал что тебе уже пятьдесят восемь лет,
что ты хочешь написать все задуманное тобой. Так  зачем  тратить  еще  шесть
месяцев на кромсание собственного произведения? Возьмись за то, что считаешь
важным.
   - Есть еще такой пустячок, как семьдесят пять тысяч долларов.
   - Том, я многое обдумала за время нашей разлуки. Послушай,  у  меня  есть
десять миллионов долларов. Я дам твоей жене миллион,  и  она  согласится  на
развод. Еще один миллион отпишу твоему ребенку. Это избавит тебя от  чувства
вины. Мы сможем быть вместе, завести своего ребенка... или даже нескольких -
как ты захочешь... И ты сможешь писать.
   Он с любопытством поглядел на нее.
   - Ты впервые заговорила, как миллионерша.
   - Что ты имеешь в виду?
   - Все продается. Все имеет свою цену. Один миллион, два миллиона. Желания
человека, которого ты покупаешь, не имеют значения. Если ты заплатишь нужную
сумму, он - твой.
   - Том, все не так! Я хочу, чтобы ты стал моим мужем. Хочу постоянно  быть
с тобой. У меня достаточно  денег,  чтобы  избавить  тебя  от  необходимости
запираться с пишущей машинкой и выполнять указания продюсера или  режиссера.
Я хочу дать тебе возможность писать то, что ты хочешь. А в первую очередь  -
быть с тобой. Хочу, чтобы мы любили друг друга и были счастливы.
   Он печально покачал головой.
   - Дженюари, как ты не понимаешь! У нас ничего не  получится.  Прошлое  не
вернуть. Ты появилась, когда я бездельничал. Я  нуждался  в  тебе.  И  очень
сильно. Ты дала пожилому человеку последний шанс  снова  почувствовать  себя
мужчиной. За это я всегда буду испытывать к тебе чувство  благодарности.  Мы
оба обрели в подходящий момент нечто очень ценное. Ты  дарила  мне  теплоту,
спасала мою гордость, пока я продавал себя во  время  турне.  А  я,  в  свою
очередь, заменял тебе отца. Так что мы квиты. Я возвращаюсь к своей  работе,
а ты - к деньгам, добытым для тебя твоим  папой.  Тебя  ждет  жизнь  молодой
девушки... Возьми же ее.
   - Нет! Том, ты не  можешь  на  самом  деле  так  думать.  Просто  у  тебя
депрессия. Мне не нужна никакая другая жизнь. Я только  хочу  быть  с  тобой
и...
   - Но моя жизнь - это писательский труд. Неужели тебе это не ясно?  Работа
для меня - на первом месте. И всегда будет занимать его.
   - Отлично. О'кей. Ты сможешь писать. Я хочу, чтобы ты писал. Я куплю  для
нас дом  на  юге  Франции,  вдали  от  всех.  Тебе  не  придется  заниматься
сценариями, Не придется делать то, к чему у тебя не лежит душа.  Я  не  буду
шуметь. Прислуга обеспечит тебя всем необходимым. Если ты пожелаешь работать
в Нью-Йорке, я куплю  тебе  самую  большую  квартиру  из  всех,  какие  тебе
доводилось видеть. Я...
   - Довольно, Дженюари! Ты говоришь с Томом Кольтом. Не с Майком Уэйном.
   Она смолкла на мгновение. Потом, уставясь на стол, глухо произнесла:
   - Что ты хочешь этим сказать?
   - Только то, что сказал. Я - не твой  отец.  Не  пойду  на  содержание  к
богатой женщине.
   Она вскочила, оттолкнув от себя стол. Дженюари  знала,  что  она  пролила
кофе, но, не оглянувшись, направилась к выходу из ресторана.

Глава 29

   Дженюари спала почти  непрерывно  в  течение  трех  дней.  Сэди  прилежно
привозила ей пищу на сервировочном  столике  и  пыталась  уговорить  девушку
поесть. Дженюари отказывалась жестом или невнятным бормотанием. Ссылалась на
плохое  самочувствие.  Когда  Сэди  пообещала  вызвать  доктора   Клиффорда,
Дженюари немного поела, объяснив, что у нее тяжело  проходят  месячные.  Это
успокоило Сэди, и она в  свою  очередь  сказала  Дэвиду:  "У  мисс  Дженюари
больные дни".
   Она достигла той точки, когда снотворное уже  перестало  погружать  ее  в
мягкий глубокий сон. На четвертый день она лежала в полудреме, будучи  не  в
силах читать; отравленная чрезмерной дозой успокоительного, девушка не могла
заснуть. Она помнила, что завтра вечером ей предстоит пообедать у  Милфордов
с Дэвидом. Ни у кого не бывает больше пяти "больных дней" подряд.
   Протягивая в очередной раз руку к пилюлям в надежде обрести забытье,  она
говорила себе, что это временная мера, которая  должна  помочь  ей  пережить
боль, причиненную Томом. Она не хочет  умереть.  Дженюари  просто  не  могла
преодолеть депрессию, охватившую ее, когда она поняла,  что  произошло  и  в
каком положении она оказалась. Майк и Том оставили ее... теперь она даже  не
видела свой сон.
   Она прокручивала в памяти последние недели, проведенные с Томом. В чем ее
ошибка? Что она сделала? Она помнила, как искренне звучал голос Тома,  какая
нежность была в его глазах, когда он сказал: "Я не могу жить без тебя".  Как
он мог сказать такое в феврале, а в июне заявить, что  у  них  все  кончено?
Дженюари мысленно обратилась к тем дням, когда с таким трудом училась ходить
- а сейчас она лежит в постели, пытаясь  каждый  день  умереть  на  какое-то
время с помощью снотворного. Она сказала себе, что  Господь  накажет  ее  за
это. Потом уткнулась лицом в подушку; Господь уже достаточно наказал  ее  за
двадцать один год...
   У нее есть здоровье... и деньги. Но сейчас это  были  просто  слова.  Она
услышала звонок и подождала, когда Сэди снимет трубку со  второго  телефона,
но аппарат не умолкал. Она подняла  трубку  одновременно  с  Сэди.  Дженюари
услышала, как Сэди говорит кому-то, что мисс Уэйн не  подходит  к  телефону.
Внезапно девушка узнала голос звонившего.
   - Сэди, я буду говорить. Хью! Где вы?
   - Лежу в дюнах. Мой телефон подключен к звезде.  Ей  удалось  засмеяться.
Его голос был полон жизни...
   - Вы шутите... Где вы?
   - В вестибюле  "Пьера".  Проходил  мимо  и  подумал,  что  ты,  возможно,
согласишься выйти и перекусить со мной.
   - Нет... я лежу в постели... поднимайтесь ко мне.
   Вскоре Хью уже сидел на стуле возле ее кровати. Его бодрость подчеркивала
мрачную атмосферу уныния, царившую в комнате.
   - Хотите что-нибудь? - спросила девушка. - Я  могу  попросить  Сэди,  она
нальет вам  спиртное  или  быстро  приготовит  мясо.  У  нее  всегда  полный
холодильник.
   - Нет. Но почему бы тебе не одеться и не съесть где-нибудь гамбургер?
   Она покачала головой и потянулась к сигаретам.
   -