не нравится. Давайте отнесем стаканы.
   Держа пустой стакан, Мэгги пошла за ним к бару, удивляясь той легкости, с
какой он выпил их коктейли. Он приготовил еще два и протянул один ей. Сделав
небольшой глоток, она скривилась - это была чистая  водка.  Их  снова  стали
окружать люди, и Робин очутился в плотном кольце женщин. Он вежливо  отвечал
на вопросы, но не выпускал  руки  Мэгги.  Неожиданно  ей  захотелось,  чтобы
Хадсон не пришел.
   Послышался мелодичный бой часов, и президент комитета захлопал в ладоши.
   - Где вы собираетесь сесть, журналистка? - спросил Робин.
   - Я думаю, в другом конце. - Она услышала, как произнесли ее имя.  -  Это
меня.
   Робин похлопал по руке мэра, стоявшего рядом с ним.
   - Вы не согласитесь поменяться местами с моей журналисткой? Вы  с  судьей
Оуксом, конечно, очаровательные люди, но  я  не  для  того  проделал  двести
километров, чтобы сидеть между вами, когда у меня есть возможность  сесть  с
восхитительной женщиной.
   Мэгги заметила, что в зал вошел Хадсон  и  занял  место  в  другом  конце
президиума. Пока он садился, его  сосед  объяснял  ему  причину  неожиданной
перемены мест. Мэгги порадовалась тому изумлению, которое появилось на  лице
Хадсона.
   Мэр представил Робина. Прежде чем подняться, Робин  наклонился  к  ней  и
тихо сказал:
   - Послушайте, журналистка, я в  два  счета  с  этим  разделаюсь.  В  моем
распоряжении "люкс" - ваша организация все устраивает на широкую ногу.  Если
хотите сбежать отсюда и прийти ко мне, я останусь, если нет - я  помчусь  на
поезд, который отправляется сразу после ужина. - Он встал,  подождал,  когда
утихнут аплодисменты, и снова наклонился к ней:
   - Итак, журналистка, ваше последнее слово?
   - Я приду.
   -  Браво!  Номер  17В.  Выждите  некоторое  время  после  моего  ухода  и
приходите.
   Он произнес речь. Затем судье Оуксу вручили награду, и приглашенные стали
поздравлять его. Журналисты попросили судью  сфотографироваться  с  Робином,
которого снова окружили женщины. Робин подписал какие-то  бумаги,  посмотрел
на часы и, сославшись на то, что  ждет  телефонного  звонка  из-за  границы,
ушел.
   Было одиннадцать часов. Хадсон встал из-за  стола  президиума  и  сел  на
место, которое недавно занимал Робин.
   - Ну что, коктейль был замечательным?
   - Да, я прекрасно развлеклась.
   - Пошли отсюда.
   Внезапно Мэгги охватила паника. Как она  могла  пообещать  Робину  Стоуну
прийти к нему? Что на нее нашло? Она ведь даже не пила!
   Она двинулась по направлению к выходу. Хадсон с угрюмым  видом  пошел  за
ней. В гардеробе они наткнулись на Бада и Люси. Люси уже в который раз  была
беременна.
   - Мы идем в "Эмбасси". Пошли с нами! Хадсон с  завистью  взглянул  на  ее
живот.
   - Прекрасная мысль!
   Он схватил Мэгги за руку, и они пошли к лифту.
   "Эмбасси" был полон.  Они  устроились  в  накуренном  зале  за  крошечным
столиком. За соседним столом сидели члены Загородного клуба. Мужчины  решили
сдвинуть столики и стали  обмениваться  какими-то  шутками.  Когда  официант
принес бутылку скотча, Мэгги поняла, что очутилась в безвыходном  положении.
Ее не покидала мысль о номере 17В. Она должна позвонить Робину!  Она  скажет
правду, объяснит, что  замужем,  и,  наверное,  сошла  с  ума,  согласившись
прийти.
   Мэгги встала.
   - Мне нужно припудриться. Она подумала, что в туалетной комнате наверняка
есть телефон.
   - Я с тобой, - с трудом вставая, сказала Люси.  -  Умираю  от  нетерпения
узнать, о чем с тобой говорил Робин Стоун. Я видела, как  он  несколько  раз
наклонялся к тебе и что-то шептал на  ухо.  Пойдем,  Эдна!  -  крикнула  она
другой девушке.
   Они направились в туалетную комнату. Телефон был, но  не  в  кабине.  Его
сторожил служащий, и поговорить без свидетелей не было никакой  возможности.
Мэгги принялась поправлять макияж, неохотно  объясняя,  что  они  с  Робином
говорили о телевидении. Она хотела задержаться,  но  Люси  и  Эдна  остались
ждать ее.
   Когда они вернулись к  столу,  Хадсона  и  след  простыл.  Наконец  Мэгги
заметила его в другом конце зала. Он сидел за столиком с незнакомыми людьми,
обнимая за плечи какую-то девушку. Мэгги ее узнала. Это  была  новенькая  из
его клуба, недавно вышедшая замуж. Рука Хадсона нежно поглаживала  ее  голую
спину, но муж, сидящий напротив, ничего не замечал.
   Неожиданно Мэгги встала.
   - Сядь, - чуть слышно проговорила Люси. - Ты же  знаешь,  это  ничего  не
означает. Хадсон всегда испытывает свое обаяние на новеньких.
   - Я ухожу.
   Бад потянул ее за руку.
   - Мэгги, у тебя нет никаких оснований для беспокойства. Это Джун Толланд.
Она без ума от своего любимого мужа, которого не отпускает ни на шаг.
   Мэгги вырвала руку и побежала. Остановилась она только на улице и,  дойдя
до первого перекрестка, помахала  рукой  таксисту,  попросив  отвезти  ее  в
"Бельвю Статфорд Отель".
   Никто не отозвался,  когда  она  позвонила  в  дверь  номера  17В.  Мэгги
посмотрела на часы: четверть первого. Или  он  уехал,  или  лег  спать.  Она
позвонила еще раз, потом  повернулась  и  пошла  обратно.  Неожиданно  дверь
широко распахнулась. На пороге стоял Робин и держал в руке стакан.
   - Входите, журналистка, я разговариваю по телефону.
   Она вошла в салон. Он пальцем показал ей на бутылку водки  и  вернулся  к
телефону. По всей вероятности, он говорил о делах -  речь  шла  об  условиях
какого-то контракта. Он налил себе выпить. Робин был без пиджака, рубашка  с
маленькими инициалами Р.С. на груди плотно облегала его тело. Бутылка  водки
была наполовину пуста, и Мэгги снова  удивилась  его  способности  поглощать
спиртное.
   - Извините, что заставил вас ждать, но и вы не побили рекорда скорости.
   -  Куда  вы  едете  завтра?  -  Она  вдруг  почувствовала,  что  начинает
волноваться.
   - В Нью-Йорк. Я больше не буду читать лекции.
   -  А  почему  вы  называете  это  лекциями?  Сегодня  вечером   вы   были
великолепны.  Вы  говорили  обо  всем:  о   людях,   о   ваших   заокеанских
приключениях.
   - Пошло все к черту! - Он поставил стакан и протянул к ней руку. -  Итак,
журналистка, ты меня поцелуешь?
   Она почувствовала себя, как школьница.
   - Меня зовут Мэгги Стюарт, - сказала она и упала в его объятия.
   В ту ночь они трижды занимались  любовью.  Он  шептал  ей  нежные  слова,
прижимал к себе, ласкал и обращался  так,  словно  она  была  девственницей.
Впервые  в  жизни  Мэгги  поняла,  что  испытывает  женщина,  когда  мужчина
занимается любовью с единственной целью - сделать ее счастливой. Она кончила
сразу же, потом еще раз и еще. Робин нежно прижимал ее  к  себе  и  целовал.
Затем, когда он снова начал ласкать ее, она отстранилась. Он спрятал лицо  у
нее на груди.
   - Сегодня я обнаружил нечто особенное. Я очень пьян и, может, завтра ни о
чем не вспомню. Но я хочу, чтобы ты знала, такого у меня не было ни с  одной
женщиной.
   Она лежала спокойная и расслабленная. Знала, что  он  говорит  правду,  и
боялась пошевелиться, нарушить это очарование. Холодный, резкий Робин  Стоун
вдруг оказался таким уязвимым! В темноте она смотрела на его лицо,  прижатое
к ее груди, и хотела запомнить каждое мгновение, каждое  слово,  которое  он
кричал в пароксизме страсти.
   Внезапно он приподнялся, поцеловал ее, протянул руку к  сигаретам,  зажег
сразу две и дал одну ей.
   - Половина третьего, - он кивнул в сторону телефона. -  Если  тебе  нужно
завтра рано встать, попроси, чтобы тебя разбудили. В котором часу ты  должна
быть на работе?
   - В одиннадцать.
   -  Как  ты  смотришь  на  то,  если  мы  встанем  в  половине   десятого?
Позавтракаем вместе.
   - Нет... я должна уйти сейчас.
   - Нет! - Он приказывал, но его глаза  смотрели  умоляюще.  -  Не  покидай
меня.
   - Мне нужно, Робин.
   Мэгги соскочила с кровати, побежала в ванную и быстро оделась. Когда  она
вернулась в  комнату,  Робин  сидел,  прислонившись  спиной  к  подушкам  и,
казалось, прекрасно владел собой. Он закурил сигарету и странно взглянул  на
нее.
   - К кому ты сбегаешь? К мужу или любовнику?
   - К мужу, - сказала она, стараясь смотреть ему прямо в глаза. Они у  него
были удивительно голубыми и холодными.
   Он глубоко затянулся и, выпустив дым, спросил:
   - Вы многим рисковали, когда шли сюда вечером?
   - Только семьей.
   - Идите сюда, журналистка! Она подошла к нему, и он посмотрел на нее так,
словно хотел прочесть ее мысли.
   - Я хочу, чтобы вы знали: мне было неизвестно, что вы замужем.  Я  говорю
об этом честно.
   - Не мучайтесь угрызениями совести, - тихо  сказала  она.  Он  рассмеялся
странным смехом.
   - Угрызениями совести? Бог ты мой, я нахожу это  скорее  забавным.  Пока,
журналистка!
   - Меня зовут Мэгги Стюарт.
   - Малышка, для женщин такого сорта, как ты, есть другое название!
   Он наклонился, чтобы  погасить  сигарету.  Она  продолжала  стоять  возле
кровати.
   - Робин, сегодняшний вечер был чем-то новым и для меня. Я хочу, чтобы  вы
знали об этом. Вдруг он схватил ее за талию  и  зарылся  головой  в  платье.
Низким взволнованным голосом он умолял:
   - Тогда не уходи! Ты говоришь, что любишь меня, а сама оставляешь!
   Она никогда не говорила о любви! Мэгги удивленно взглянула  на  него.  Он
был словно в трансе.
   - Робин, я должна уйти, но я вас никогда не забуду.
   Он прищурил глаза и посмотрел на нее так, словно видел впервые.
   - Я хочу спать. Спокойной ночи, журналистка!
   Погасив свет, он повернулся на бок и сразу же  уснул.  Мэгги  стояла,  не
веря своим глазам. Он не ломал комедию. Он действительно спал.
   Она вернулась домой со смешанным  чувством.  Во  всем  этом  было  что-то
ненормальное. Словно в нем было два человека,  которые  сливались  в  одного
только тогда, когда он занимался любовью.
   Было четыре часа утра.  Мэгги  проскользнула  в  спальню,  погруженную  в
темноту.
   Кровать Хадсона была пуста. Она быстро разделась и едва успела  выключить
свет, как услышала скрип гравия на дороге, ведущей к гаражу.
   Мэгги притворилась спящей, когда Хадсон прокрался в спальню.  Вскоре  она
услышала его пьяный храп.
   В течение двух последних недель она с головой ушла в работу  и  выбросила
Робина из головы. Вспомнила о нем только в тот день, когда, открыв  записную
книжку, внезапно обратила внимание на дату: четыре дня задержки! А Хадсон не
прикасался к ней уже три недели. Робин Стоун! Она не приняла с  ним  никаких
мер  предосторожности!  Мэгги  закрыла  лицо  руками.  Нет,  она  не  станет
избавляться от ребенка. Ребенок Робина был зачат в  любви.  А  Хадсон  давно
хотел малыша. О нет! Это отвратительно! Но что она выиграет,  сказав  правду
Хадсону? Он  будет  страдать,  да  и  ребенок  тоже.  Мэгги  встала,  полная
решимости оставить этого малыша.
   Прошла еще одна неделя, и Мэгги решила, что необходимо заставить  Хадсона
заняться с ней любовью. В ту ночь она прижалась к  нему  в  постели,  но  он
оттолкнул ее. В темноте она закусила губу.
   - Я хочу ребенка, Хадсон.
   Она обвила его руками и попыталась поцеловать. Он повернулся к ней.
   - Ладно, но без всяких прелюдий. Мы хотим ребенка, так будем блудить.
   Через несколько недель Мэгги пошла к врачу. Он позвонил ей  на  следующий
день и поздравил. У нее было  уже  шесть  недель.  Она  решила  выждать  еще
какое-то время, а потом сообщить новость Хадсону.
   Несколько дней спустя они проводили один из редких вечеров  дома.  Хадсон
за ужином вел себя миролюбиво. Спокойный,  задумчивый,  почти  любезный,  он
предложил Мэгги подняться в маленькую гостиную и выпить по рюмочке.  Сев  на
диван, он смотрел, как она наливает коньяк, потом взял  свою  рюмку  и  стал
пить маленькими глотками.
   - Ты можешь оставить свое кривляние по телевидению  приблизительно  через
три месяца? - спросил он.
   - Я могу попросить отпуск, но зачем?
   - Я сказал отцу, что ты беременна.
   Мэгги с изумлением уставилась на него. Потом решила, что доктор  Блейзер,
наверное, его предупредил. Вот почему у Хадсона такое необычное  настроение.
Она облегченно улыбнулась. Инстинкт не обманул ее. Этот ребенок все изменит.
   - Хадсон, мне не нужно уезжать. Я могу работать до последней минуты, если
только камера не будет снимать меня крупным планом.
   Он удивленно вскинул на нее глаза.
   - А как мы объясним отцу и всем остальным, что у тебя нет живота?
   - Но я...
   - Это нельзя симулировать. Все должны в это поверить. Один неверный шаг -
и отец обнаружит обман.  Я  все  подготовил.  Скажем,  что  хотим  совершить
кругосветное  путешествие.  Это  будет  моим  подарком   по   случаю   твоей
беременности. Затем объясним, что роды начались  преждевременно,  и  ребенок
родился в Париже.
   - Но я хочу, чтобы мой ребенок родился здесь.
   - Не увлекайся. Ты ведь не беременна. - Он  встал  и  налил  себе  вторую
рюмку коньяку. - Я все предусмотрел. Мы можем  взять  ребенка  в  Париже.  У
доктора, с которым я говорил, есть там каналы. Они даже гарантируют сходство
с родителями. Я попросил мальчика. Нам выдадут свидетельство о  рождении,  и
ребенок будет считаться нашим.
   Мэгги, успокоившись, встала с дивана и медленно пошла к нему.
   - Хадсон, теперь я должна тебя удивить. Нам не нужно ничего придумывать.
   - Что ты хочешь этим сказать?
   - Я на самом деле беременна. Он прорычал:
   - Повтори!
   - Я беременна.
   Его рука хлестнула ее по лицу.
   - Дрянь! От кого?
   - Но... это мой... наш!
   Хадсон схватил ее за плечи и принялся трясти.
   - Говори, шлюха, от кого этот ублюдок, которого ты хочешь приписать  мне!
- Он снова ударил ее по лицу. - Говори, иначе я буду бить тебя до  тех  пор,
пока ты не скажешь!
   Она вырвалась и выбежала из комнаты. Он бросился за ней  и  догнал  ее  в
вестибюле.
   - Отвечай, чей это ублюдок?
   - Какая разница, чей? Ты собирался взять в Париже чужого ребенка, а этот,
по крайней мере, - мой!
   Вдруг Хадсон успокоился, и его губы медленно  расползлись  в  улыбке.  Он
заставил ее вернуться в уютную гостиную.
   - Ты права... Ты его родишь. И будешь рожать каждый год ближайшие  десять
лет. А потом, если будешь хорошо себя вести, я дам  тебе  развод  и  хорошие
алименты.
   - Нет! - Она  села  на  диван  и  со  спокойствием,  которого  совсем  не
испытывала, посмотрела на него. - Это  невозможно.  Я  не  буду  воспитывать
своего ребенка в атмосфере ненависти, которая царит  в  этом  доме.  Я  хочу
развестись сейчас.
   - Ты не получишь ни цента.
   - И не надо,  -  устало  проговорила  Мэгги.  -  Я  уеду  к  своим,  буду
достаточно зарабатывать денег и воспитаю его сама.
   - Но не раньше, чем я разделаюсь с тобой.
   - Что ты имеешь в виду?
   - Этот ребенок стоит миллион долларов. Или ты его родишь  и  отдашь  мне,
или ты больше никогда не найдешь работу. Я сделаю так, что тебя вышвырнут из
всех газет, с телевидения, а твои родственники не  смогут  никому  в  городе
смотреть в глаза.
   Она сжала голову руками.
   - Но почему, Хадсон? Почему ты ко мне так относишься? Я совершила  ошибку
- однажды ночью, с мужчиной. Может, я и плохо поступила, но я же  никому  не
говорю о том, что знаю о тебе. Я верила, что у нас есть еще шанс.  Может,  я
сумасшедшая, но мне казалось, что ты будешь счастлив иметь ребенка, что  это
сблизит нас. А когда мы пройдем через это  испытание,  у  нас  будут  другие
дети, наши дети!
   - Идиотка! Неужели ты не понимаешь?  Я  бесплоден!  -  Он  заорал.  -  На
прошлой неделе я прошел обследование... я бесплоден и никогда не смогу иметь
детей!
   - Но как же те аборты, которые ты оплачивал?
   - Откуда ты знаешь?
   - Знаю.
   Хадсон заставил ее подняться с дивана.
   - Ты приставила ко мне ищеек! - Он изо всей силы ударил ее по лицу. - Так
вот, меня накалывали! Все эти шлюхи, которым я платил и которые уверяли, что
я их обрюхатил, - все меня надували, как сегодня пыталась это сделать ты! Но
теперь я знаю, что бесплоден!
   Слезы катились по ее лицу, разбитая губа кровоточила, и все  же  ей  было
жаль его. Она хотела выйти из комнаты, но он грубо схватил ее.
   - Куда ты?
   - Собирать вещи,  -  вполголоса  ответила  Мэгги.  -  Я  не  могу  больше
оставаться в доме с тобой.
   - Вот как! - зло проговорил он. - Однако  ты  жила  здесь,  зная,  что  я
делаю! Теперь мы с тобой квиты. Так вот, каждый из нас  будет  ходить,  куда
захочет, но так, чтобы об этом не знал отец.
   - Я не могу так жить.
   - А как ты объясняешь в таком случае появление своего ублюдка?
   - Я знала о всех твоих похождениях. А потом встретила его. Не  знаю,  как
это случилось. Наверное, мне было необходимо, чтобы меня  любили  хоть  одну
ночь.
   Он снова дал ей пощечину.
   - А может, тебе это было необходимо?
   Он принялся хлестать ее по лицу с такой силой, что голова у нее  моталась
из стороны в сторону. Вырвавшись, Мэгги выбежала из комнаты.
   - Я буду бить тебя до тех пор, пока не вышибу из тебя дьявола! Может,  ты
этого хотела? Шерри обожала,  когда  я  стегал  ее  ремнем.  -  Он  принялся
расстегивать пояс.
   Мэгги пронзительно закричала в надежде, что услышат слуги, и бросилась  в
вестибюль. У Хадсона в руке был ремень: ремень из крокодиловой кожи, который
она подарила ему на Рождество. Он хлестнул ее и попал в шею. Его  лицо  было
искажено от злобы. Мэгги охватил настоящий ужас.  Он  сошел  с  ума.  Ремень
ударил ее по лицу, едва не попав в глаз. В страхе  она  отступила  назад  и,
упав навзничь, съехала вниз по лестнице. В эту  минуту  она  хотела  сломать
себе шею, умереть и больше никогда не видеть  его  лица.  Хадсон  не  сводил
взгляд с ее ног. Мэгги почувствовала первую схватку и  схватилась  за  живот
обеими руками. Потом почувствовала, как по ногам хлынула кровь. И последнее,
что она еще чувствовала, - как он продолжает бить ее.
   "Сволочь! Ты теряешь миллион долларов!" - подумала Мэгги, теряя сознание.
***

   Ей стало холодно на террасе. Она  вернулась  в  гостиную  и  налила  себе
скотч. Все это, казалось, происходило в другом мире. Однако с тех пор прошло
только два года.
   Мэгги  смутно  помнила  сирену  скорой  помощи,  неделю,  проведенную   в
больнице, и то, как все избегали  спрашивать  ее  о  происхождении  страшных
шрамов на лице и шее, а врач из  вежливости  делал  вид,  будто  верит,  что
несчастный случай произошел из-за злополучного падения с лестницы.
   Родители Мэгги упорно сопротивлялись ее разводу, но она настояла на своем
и выбрала для развода Флориду. Процедура должна была занять три месяца, а ей
нужно было время и солнце, чтобы прийти в себя.
   Через два месяца от всего пережитого осталась  только  душевная  пустота.
Хадсон больше не существовал для нее. Она была молода, снова  полна  сил,  и
бездеятельность стала угнетать ее. Мэгги послала запрос в местное  отделение
Ай-Би-Си, и Энди Парино немедленно взял ее на работу.
   Энди ей нравился. Она нуждалась в любви, внимании, и между ними  возникла
любовная связь - легкая и ни к чему не обязывающая.
   С Энди она чувствовала себя женщиной. Но Хадсон убил или разрушил  в  ней
способность любить по-настоящему. И когда Энди сделал  ей  предложение,  она
отказалась.
   И вот впервые в этот вечер Мэгги почувствовала, что  в  ней  пробуждается
вкус к жизни. Она вновь встретится с Робином Стоуном! Ей  так  не  терпелось
увидеть выражение его глаз, когда они окажутся лицом к лицу.

Глава 19

   Мэгги сидела в "Гоулд Коуст" и думала, заметно ли по  ее  лицу,  что  она
нервничает. Энди с Робином целый день играли в гольф.  Посмотрела  на  часы:
они вот-вот будут здесь. Закурив, она обнаружила, что почти нетронутый бычок
уже дымился в пепельнице, и  быстро  раздавила  его.  Она  чувствовала  себя
школьницей, которой предстояло встретиться лицом  к  лицу  со  своей  первой
любовью.
   Мэгги допивала свой стакан, когда увидела, как в дверь вошел Энди.
   - Извини за опоздание, Мэгги, - сказал он.
   - Ничего. А где твой друг?
   - Звезда телевидения?
   - Он не придет? - Она охотно убила бы Э