щий поцелуй. Их  тела  касались  друг  друга.  Она
прильнула к  Тому,  желая  стать  его  частью.  Внезапно  зазвонил  телефон.
Водитель доложил, что он уже вернулся.
   - Тебе пора, - сказал Том, поднимая пальто.
   - О, Том, я не хочу тебя отпускать.
   - Это всего несколько дней. Может быть, это  даже  к  лучшему...  мы  оба
сможем подумать.
   Он  поцеловал  Дженюари  и  проводил  ее  взглядом.  Девушка,  пройдя  по
коридору, исчезла в кабине лифта.
   Она испытывала большой душевный подъем... страх  и  волнение.  Все  будет
хорошо. Верно, сама судьба распорядилась так, поселив Тома в  прежний  номер
Майка. Она впервые узнает настоящую любовь в кровати Майка.
   Дженюари думала об  этом,  откинувшись  на  спинку  сиденья.  Она  заново
переживала каждое мгновение вечера... восстанавливала в памяти каждое  слово
Тома. Что тревожило ее? Сначала назойливая мысль разрушила ощущение счастья.
К дому Дженюари подъехала почти в панике. Что он имел в  виду,  сказав,  что
они смогут подумать в течение двух дней? О господи, означает ли это, что его
отношение может измениться? Не отпугнула ли она Тома, заговорив  о  любви  и
чувстве вины? Не скажет ли он, вернувшись: "Я все обдумал, Дженюари... Будет
лучше, если ничего не произойдет". Нет, он так не поступит. Он любит  ее.  И
вдруг в темноте лимузина она  отдала  себе  отчет  в  том,  что,  когда  она
прижималась к Тому, у него не было и намека на эрекцию. О господи, возможно,
она не возбуждала его... наверно, она на самом деле отпугнула Тома!

Глава 17

   Она не спала всю ночь. В каком-то отношении эта ночь была еще мучительней
той, когда она узнала о женитьбе Майка. Тогда она просто  сидела  у  окна  в
оцепенении, не испытывая ничего, кроме чувства утраты.  Эта  бессонная  ночь
была другой. Дженюари выкурила целую пачку  сигарет.  "Это  всего  несколько
дней. Может быть, это даже к лучшему... мы оба сможем подумать".  Его  слова
неотвязно преследовали девушку. Подумать о чем?  О  том,  не  стоит  ли  все
кончить, прежде чем что-либо началось. Как она могла  поступить  так  глупо?
Потребовать любви... Что он сказал? Он много раз лгал, объясняясь  в  любви,
но не смог бы обмануть ее. Ну конечно,  она  отпугнула  Тома.  Нельзя  сразу
спрашивать мужчину, любит ли он  тебя,  если  ты  сама  испытываешь  к  нему
чувства. Но она действительно неравнодушна к Тому. Она  не  хочет  играть  с
ним. Если между ними и  правда  что-то  есть,  достаточно  и  того,  что  он
женат... тут уж не до игры. Она хотела честности в их отношениях, испытывала
желание поведать ему о своих чувствах, сказать, как сильно любит его...
   В девять часов она заставила себя пойти в редакцию. Дженюари поигралась с
мыслью, не сослаться ли на болезнь, чтобы избежать встречи с Линдой. Но рано
или поздно ей все равно придется увидеть Линду... Она решила сразу покончить
с этой проблемой и отправилась в кабинет Линды.
   К удивлению девушки, Линда встретила ее улыбкой.
   - Садись. Выпей кофе и расскажи восхитительные подробности.
   - Линда... вчера вечером... я...
   - Дженюари, я не в обиде, - добродушно сказала Линда. - Во всяком случае,
сейчас. Ночью я размышляла о различных способах самоубийства. Но утром пошла
к психоаналитику. В половине восьмого уже ждала его в приемной. Я  заставила
врача уделить мне  двадцать  минут,  несмотря  на  то  что  к  нему  явилась
истеричная дама климактерического возраста. К тому моменту, когда я выложила
ему все, я всхлипывала громче, чем  эта  женщина.  Он  сказал  мне:  "Линда,
обычно я жду, когда вы найдете решение. Но сейчас я скажу вам - Том Кольт не
влюблен ни в вас, ни в Дженюари. Когда  человек  его  возраста  имеет  много
женщин, это означает, что он постоянно доказывает  себе  что-то.  Он  выбрал
Дженюари из-за ее отца". Психоаналитик объяснил, что Том хочет,  переспав  с
тобой, отомстить твоему отцу. - Господи, - тихо произнесла Дженюари. - Чтобы
я когда-нибудь обратилась к психоаналитику...
   - Ты же общалась с таким врачом в Швейцарии, верно?
   - Да, но мы никогда не говорили о чем-то личном. Он лишь  вселял  в  меня
уверенность в том, что я смогу ходить, вернусь к нормальной  жизни  и  снова
буду с отцом. Вот и все. Как ты можешь делиться своими  самыми  сокровенными
чувствами с посторонним человеком, пусть даже психиатром?
   - Доктор Галенс - не  посторонний.  Он  -  фрейдист  и  верит  в  терапию
ситуационных проблем.  Например,  порожденной  тем,  что  меня  выкинули  из
кровати ради тебя. Позже он все разъяснит в свете  фрейдизма,  докажет,  что
происшедшее обусловлено моим прошлым.  Понимаешь,  даже  после  пластической
операции я осталась в душе некрасивой маленькой девочкой, которая  постоянно
рвется  наружу.  Поэтому  мне  необходим   секс   -   чтобы   доказать   мою
привлекательность. А у тебя... все связано  с  отцом.  Даже  тот  несчастный
случай с мотоциклом. Ты села  на  него,  чтобы  наказать  отца  за  роман  с
Мельбой.
   - Ты рассказывала ему обо мне!
   - Да. Он утверждает, что у тебя комплекс Электры. Поэтому  ты  не  можешь
влюбиться в Дэвида. Он слишком молод и красив.
   - Линда, неужели ты поведала доктору и об этом?
   - Ну конечно. Он - мой психоаналитик и должен знать  все  не  только  обо
мне, но и о людях, с которыми я связана. Как  видишь,  он  -  просто  гений.
Вообще-то я весьма скрытна... Да, не удивляйся. Я это знаю. У меня  комплекс
суперзвезды. К сожалению, я не умею петь, как Барбара Стрейзанд. Из меня  не
вышла бы вторая Гленда Джексон. И я не составлю конкуренции  Энн-Маргарет  в
качестве секс-символа. Но я могу  стать  суперзвездой  с  помощью  "Блеска".
Доктор Галенс заставил меня признать, что моя  преданность  журналу  вызвана
отнюдь не любовью к нему... а тем, что "Блеск" - это я. Если  "Блеск"  имеет
успех,  я  разделяю  его.  Я  не  отношу  себя  ни  к   демократам,   ни   к
республиканцам. Но в семьдесят втором году,  что  бы  ни  говорил  издатель,
"Блеск" выступит в поддержку кандидата от партии демократов,  потому  что  я
хочу участвовать в политическом процессе. Не знаю, кто им  станет  -  Маски,
Линдси, Хэмфри или Тед Кеннеди. Но меня ничто не остановит. Она улыбнулась:
   - К черту все это. Я плачу доктору Галенсу за то, что он наводит  порядок
в моей голове: Расскажи мне о вчерашней ночи. Все прошло прекрасно?
   - Ничего не было. Мы только говорили.
   - Что?
   - Линда, я не хочу обсуждать это. Линда понимающе улыбнулась:
   - Не расстраивайся. Он, вероятно, слишком много выпил.
   Ее тон изменился, стал деловым.
   - Слушай, ты умеешь обращаться с магнитофоном?
   - Да.
   - О'кей. Забирай.
   Она протянула Дженюари портативный аппарат.
   - По-моему, очевидно, кто поедет в  турне  с  Томом.  Каждый  вечер,  или
каждое утро, или... фиксируй на пленке свои наблюдения. Говори  о  том,  что
видишь. По твоим записям Сара сделает статью. Относись к магнитофону, как  к
дневнику. Ничего не упускай...
   - Линда, я не могу...
   - Я не имею в виду твою сексуальную жизнь. Об этом расскажешь мне.  Хотя,
учитывая твой прежний опыт, ты можешь потерпеть полный крах.
   - Что ты хочешь этим сказать?
   - Вспомни историю с Дэвидом.
   - Но я его не любила. Я... влюблена в Тома Кольта. Линда вздохнула.
   - Если ты любишь мужчину, это еще не гарантия того, что вам будет  хорошо
в постели. Некоторые великие куртизанки были лесбиянками, однако  они  умели
делать так, чтобы мужчины сходили с ума от наслаждения. Для этого  требуется
умение, а не просто любовь. А ты имеешь дело не  с  обыкновенным  человеком.
Этот Том Кольт - живая легенда.
   - Я жила с легендой. Таким людям не чуждо все человеческое.
   - А, вот оно что. Ты влюбилась в Тома, потому что твой папа потерял  свой
блеск, и ты ищешь кого-то, кто сильнее его. Тебе нужен свой личный супермен.
Верно?
   -  Линда...  знаешь  что?   По-моему,   ты   слишком   часто   ходишь   к
психоаналитику.
   - Ладно. Но все же  возьми  магнитофон.  Может  быть,  прослушивая  потом
записи, мы не только поймем, кто такой Том Кольт... но  и  отыщем  настоящую
Дженюари Уэйн.
   Она пыталась говорить в  микрофон  -  о  Томе...  о  первом  впечатлении,
которое он произвел на нее...  о  том  приеме...  о  его  силе  характера...
мягкости. Но когда Дженюари прослушала запись, она показалась ей похожей  на
дневник старшеклассницы.
   Она провела мучительный день. Что, если Том никогда больше  не  позвонит?
Вдруг он решил не встречаться  с  ней?  Наверно,  она  сама  все  испортила.
Вероятно, усевшись перед чистым листом  бумаги  или  пишущей  машинкой,  она
смогла бы бесстрастно описать свою встречу с  Томом...  а  потом  наговорить
текст на магнитофонную пленку. Она решила дойти до  дома  пешком,  чтобы  ее
голова прояснилась. Дженюари пыталась убедить себя  в  том,  что  все  будет
хорошо. Но она  постоянно  слышала  его  слова:  "Может  быть,  это  даже  к
лучшему... Мы оба сможем подумать".
   Подумать. Что это означало? То, что он хочет уйти?  О  господи,  если  бы
Майк был здесь, если бы она могла с кем-то поговорить...
   Придя домой, она связалась со службой передачи  сообщений.  Никто  ей  не
звонил. Внезапно комната показалась Дженюари тесной. Пустые  бутылки  из-под
кока-колы, пепельницы, полные окурков... Везде были следы тяжелой ночи.  Она
начала прибирать квартиру. Вдруг почувствовала, что хочет  уйти  отсюда.  Ей
надо с кем-то поговорить.
   Бросившись к телефону, она позвонила Дэвиду. Он снял трубку после второго
гудка.
   - Дженюари, какой приятный сюрприз.  Важное  событие  в  моей  жизни.  Ты
впервые звонишь мне.
   - Я... я писала рассказ и,  боюсь,  зашла  в  тупик.  Мне  нужен  мужской
взгляд. Дэвид... ты не пригласишь меня сегодня пообедать? Я должна с  кем-то
побеседовать.
   - О, мой бедный ангел... какая накладка. Сегодня в семь тридцать я обедаю
с клиентом. Слушай... до этого часа я свободен. Хочешь, выпьем у тебя  дома?
Сейчас лишь половина шестого.
   - Нет, давай встретимся где-нибудь. Я хочу вырваться из этих стен.
   - Дженюари... что-то стряслось? Нет, просто я так  долго  писала  в  этой
квартире, что устала от нее. Дэвид рассмеялся.
   - Я заинтригован. Слушай, в половине восьмого я должен быть  в  Истсайде.
Встретимся в "Единороге"? Тогда в нашем распоряжении будет больше времени.
   - Хорошо, Дэвид. Через десять минут.
   - Лучше через пятнадцать, - усмехнулся он. - Я только что пришел домой  и
хочу побриться.
   Они сидели за маленьким столом в "Единороге". Дэвид  изумленно  посмотрел
на Дженюари, заказавшую себе "Джек Дэниэлс". Она не  любила  бербон,  но  он
странным образом сближал ее с Томом.
   - Ну, - Дэвид улыбнулся, - скажи мне, какие проблемы появились у новой  и
красивейшей американской писательницы.
   - Я пытаюсь сочинить небольшой рассказ. Я поняла, что смотрю на  ситуацию
глазами женщины. Хочу услышать мнение мужчины.
   Он серьезно кивнул.
   - Разумная мысль.
   Дэвид бросил взгляд на часы.
   - Рассказывай.
   - Моя героиня  влюблена  в  женатого  человека,  который  ее  значительно
старше...
   - У него уже есть внуки?
   - Нет... маленький ребенок и жена. Внуков нет.
   - Сколько ему лет?
   - Больше пятидесяти.
   - Тогда ты допустила ошибку. В таком возрасте он должен иметь  внуков,  а
не ребенка. Замени ребенка внуком. Это сделает историю более трогательной.
   - Это несущественно. Главное в рассказе - отношения мужчины и девушки.
   - Сколько ей лет? Она отхлебнула бербон.
   - Ей... я еще не решила.
   - Пусть ей будет около  двадцати  двух  лет.  Если  мужчина,  разменявший
шестой десяток, женится на еще  более  молодой  девушке,  такой  брак  редко
оказывается удачным. А если у него ребенок от другой женщины... пусть  лучше
твоей героине будет за тридцать.
   - Почему ей не может быть двадцать с чем-то?
   - Это правдоподобно, если мужчина - законченный подлец. Тогда  ты  можешь
сделать ее и четырнадцатилетней. Но если у него есть жена  и  ребенок,  твоя
героиня должна быть женщиной, а не юной девушкой.
   - Хорошо, пусть  ей  за  тридцать,  они  влюбляются  друг  в  друга,  она
испытывает чувство вины перед его женой и малышом... отказывается от  романа
на одну ночь. Но она потеряла голову от любви. Говорит  ему,  что  не  хочет
разрушать его брак... что их отношения имеют смысл, только если они основаны
на взаимной любви.
   - Так в чем загвоздка?
   - Ты считаешь, ей не следовало говорить ему все это?
   Он посмотрел на свой бокал.
   - Почему? Любая девушка говорит это, даже если это роман на одну ночь.
   - Я не имела в виду это, Дэвид.  Представь  себе  -  они  провели  вместе
несколько дней... без секса... просто вместе... затем расстались. А когда он
вернулся и сказал девушке, что хочет ее, она ответила: "Ты  должен  сказать,
что любишь меня, и..."
   - О, нет, -  простонал  Дэвид.  -  Дженюари,  для  кого  ты  пишешь?  Для
"Мелодрамы в кино"?  Ни  одна  разумная  девушка  не  потребует  от  мужчины
признания в любви.
   - Серьезно?
   - Ну конечно. Это самый верный способ отпугнуть его.
   - Ладно. Моя героиня - одна из таких идиоток. Более  того,  она  заявляет
это  перед  его   деловой   поездкой.   Говорит   ему,   что   не   согласна
довольствоваться ничем, кроме любви, и признается, что  будет  тосковать  по
нем. Он же отвечает ей: "Это всего несколько дней. Может быть,  это  даже  к
лучшему... мы оба сможем подумать".
   Помолчав, Дэвид улыбнулся:
   - Превосходно! Дженюари, похоже, ты действительно  можешь  писать.  Какой
финал! Я уже  вижу  его.  За  твоей  последней  фразой  следует  многоточие.
Предоставь читателю гадать... вернется он к ней или нет!
   Она отхлебнула бербон.
   - А что думаешь ты?
   Он засмеялся, жестом попросив счет.
   - Она все испортила. Она его больше не увидит.
   - Все читатели так решат? Подписав счет, он покачал головой.
   - Нет, в этом-то и прелесть рассказа. Женщины, вероятно,  решат,  что  он
вернется, но мужчины поймут героя. Эта фраза - "Мы оба  сможем  подумать"  -
великолепный финал.
   - Ты отнимаешь надежду, - сказала Дженюари. Встав, он подал ей пальто.
   - Дорогая, ты сама так написала.

Глава 18

   Следующим вечером она  приняла  приглашение  Неда  Крейна,  скучного,  но
красивого молодого человека, с которым ее познакомил  Дэвид.  Нед  несколько
раз звонил Дженюари, и она всегда отказывала ему. Но внезапно любое свидание
показалось ей предпочтительней длинного бессонного вечера. Они отправились в
"Клуб",  встретили  там  его  друзей;  на  короткое  время  Дженюари   почти
обрадовалась шуму и бурной активности. Она потягивала белое вино,  позволяла
водить себя в танце по площадке и даже пыталась участвовать в общей  беседе.
К одиннадцати часам она вдруг обессилела. Стараясь скрыть зевоту, задумалась
о бегстве. К счастью, в половине двенадцатого кто-то предложил отправиться к
Вере и сыграть в триктрак. Дженюари сказала, что она не знакома с Верой и не
умеет играть в триктрак. В конце концов, она убедила Неда в том,  что  может
самостоятельно добраться домой на такси.
   В полночь она легла в постель. Дженюари так устала, что тотчас заснула. В
половине девятого ее разбудил телефонный звонок.
   - Мисс Уэйн, - сказала девушка из службы передачи сообщений, -  я  только
что заступила на дежурство  и  обнаружила,  что  вчера  вечером  вы  нам  не
позвонили. Вы не прослушали оставленные вам сообщения.
   - О господи. Я так устала... даже забыла завести  будильник.  Спасибо  за
звонок. Мне уже пора вставать.
   - Вас интересуют сообщения?
   - Да... конечно...
   - Звонила Сара Куртц. Она ждет от вас днем какие-то записи. Она  сказала,
вы поймете.
   - Да, спасибо.
   - Мистер Кольт звонил из Вашингтона.
   - Что?
   - Мистер Кольт звонил из Вашингтона  дважды,  в  половине  девятого  и  в
десять вечера. Он просил вас отзвонить ему в отель "Шорхэм".
   - Спасибо. Огромное спасибо!
   - Извините, если я разбудила вас.
   - Нет... это отлично. Я должна вставать. Большое спасибо!
   Она застала Тома, когда он уже собирался уходить.
   - О, Том... я вернулась домой в двенадцать и забыла справиться о звонках.
Извини.
   - Одну минуту. Он засмеялся.
   - Прежде всего... как ты там?
   - Все чудесно... нет... я соскучилась по тебе.  А  как  ты?  Скучаешь  по
мне?
   - Да... еще как.
   - Когда ты вернешься?
   - Вечером в пятницу. Пообедаешь со мной?
   - Да, конечно... с удовольствием.
   - О'кей. Я позвоню тебе, когда приеду.
   - Хорошо. Слушай, Том, может быть, мне стоит позвонить тебе в  "Плазу"...
Ты можешь приехать в тот момент, когда я буду добираться из редакции домой.
   - Я найду тебя, Дженюари. Не беспокойся.
   Он опустил трубку.
   Все утро она пыталась записать на магнитофон бесстрастный отчет о приеме,
устроенном в честь Тома Кольта. Писатель в роли почетного  гостя,  ощущающий
себя зверем в капкане. Его отношение к происходящему, к собравшимся людям.
   Прослушав запись, Линда кивнула.
   - Похоже, годиться. Я передам это Саре. Она посмотрела на Дженюари.
   - Что с тобой? Ты выглядишь ужасно. Помолчав, Дженюари сказала:
   - Линда... я не знаю, что мне делать... я боюсь.
   - Чего?
   - Завтра приезжает Том...
   -  Не  говори  мне,  что  ты  снова  собираешься  разыгрывать   из   себя
девственницу.
   - Нет... я... я хочу лечь с ним в постель. Но вдруг он не  возбудится  со
мной...
   - Такой мужчина, как Том Кольт, обязательно возбудится. Не беспокойся.
   Дженюари посмотрела на свои руки, лежавшие на ее коленях.
   - Линда, когда в тот вечер он прижал меня к себе в "Плазе"... под халатом
у него ничего не было... и...
   - И?
   - Я не почувствовала эрекции, - закончила Дженюари.
   Линда свистнула.
   - Я  забыла.  Ну  конечно.  Ему  под  шестьдесят,  он  пьет.  Смертельное
сочетание. Тебе придется вначале сделать минет.
   - Я, наверно, не сумею. Я... я даже не знаю, как это...
   - Представь  себе,  что  ты  сосешь  фруктовое  мороженое  на  палочке...
вообще-то тут нужна практика. Внушив себе, что это мороженое, я делаю лучший
минет в Нью-Йорке. Все мужчины так считают. Но тебе следует это освоить. Тут
многое подсказывает инстинкт. Такой мужчина, как Том, сам научит тебя...
   - Но... а вдруг он кончит?
   - Тогда глотай сперму.
   - Что?
   Линда простонала.
   - Дженюари, если ты по-настоящему любишь человека, подобный акт  приносит
огромное  удовлетворение  и  становится  наиболее  полным  выражением  твоих
чувств. Мужчина извергает семя...  ты  принимаешь  его...  и  проглатываешь.
Проглатываешь его часть.
   - Линда,  меня  может  вытошнить!  Я  никогда  не  слышала  ничего  более
отвратительного! Линда рассмеялась.
   - Слушай, леди из каменного века. Сперма полезна для тебя.  Она  насыщена
гормонами и улучшает кожу. Я при малейшей возможности делаю из нее "маску".
   - Что?
   - Использую ее в качестве "маски". Когда Кит жил со мной и мы  занимались
сексом каждый вечер, я трижды в  неделю  дрочила  ему  член  рукой  и  перед
оргазмом подставляла стакан. Затем переливала сперму в бутылочку и ставила в
холодильник. Из спермы получается прекрасная "маска". Вроде яичного белка...
только лучше. Оставляешь ее на лице минут на десять,  до  подсыхания,  потом
смываешь холодной водой. Почему, думаешь, я оставила у  себя  того  типа  из
рекламного агентства... я получила от него полстакана.
   - Линда, это ужасно. Я не смогу, меня вытошнит. Это...
   - Ладно, если не  сможешь  проглотить,  тогда  подставь  лицо...  размажь
сперму по коже и... Дженюари вскочила.
   - Линда, я не могу это слушать! Я...
   - Сядь! Господи, я помню, что ты провела три года в  полной  изоляции  от
внешнего мира. И школа мисс Хэддон - не то  место,  где  Мастере  и  Джонсон
стали бы проводить свои исследования.  Никто  не  говорит,  что  ты  обязана
делать эти вещи. Но тебе пора узнать, что люди, занимающиеся этим, вовсе  не
дегенераты или извращенцы... Тебе следует хотя бы выслушать меня!
   - Хорошо. Но я не хочу сосать член и глотать эту гадос