всеми и склонил голову. Мать и отец  Дэвида  тоже
поднялись; молодой человек взял Дженюари  за  руку.  Склонив  голову,  повел
девушку вслед за родителями из мрачной полутьмы храма к светлеющему  выходу,
за которым стояли зеваки и телевизионщики с камерами.
   Проходя мимо  предпоследнего  ряда,  он  увидел  Карлу.  Ее  голова  была
обвязана черным шифоновым платком. Карла собиралась направиться к двери. И в
этот момент, пока она еще не успела надеть свои вечные черные очки, их глаза
встретились. Затем Карла пошла вдоль ряда  кресел,  надеясь  ускользнуть  от
прессы через боковую  дверь.  Держа  Дженюари  за  руку,  Дэвид  неторопливо
зашагал к лимузину. Ему удалось  придать  лицу  печальное  выражение,  когда
телеоператоры снимали их для шестичасового выпуска новостей.
   Он отвез Дженюари обратно в "Пьер". В  течение  следующих  трех  часов  в
гостиную прибывали знаменитости. Звенели бокалы. У дверей стояли  охранники.
Отдание последнего долга превратилось в  прием  с  коктейлями.  Дэвид  стоял
возле Дженюари, пока ее  усталость  не  стала  заметной.  Тогда  Сэди  увела
девушку в  спальню,  но  прием  продолжался.  Приходили  новые  люди.  Дэвид
наблюдал за матерью, игравшей  роль  хозяйки.  Даже  отец,  похоже,  отлично
проводил время. Во всем ритуале было нечто варварское.  Дэвид  посмотрел  на
блестящие  серебряные  рамки,  которые  стояли   на   пианино.   Большинство
изображенных там  знаменитостей  находилось  сейчас  в  просторной  гостиной
"Пьера". Недоставало одного человека. Взгляд Дэвида замер на  снимке  Карлы.
Подойдя ближе,  он  принялся  рассматривать  фотографию.  Ее  глаза  глядели
куда-то вдаль, в них чувствовалось одиночество - как сегодня в церкви.
   Он увидел Сэди, на цыпочках  выходящую  из  спальни.  Женщина  подошла  к
Дэвиду и сказала, что Дженюари заснула, приняв снотворное. Поняв, что  никто
не заметит его ухода, он  выскользнул  из  квартиры.  Дэвид  знал,  куда  он
отправится. Прежде он думал, что никогда больше не пойдет  туда,  не  сможет
посмотреть на консьержа или лифтера. Но внезапно все это потеряло  значение.
Увидев ее глаза, он понял,  что  сможет  встретиться  с  ними.  И  с  армией
подобных им. Он должен увидеть Карлу!
   Однако Дэвид испытал  огромное  облегчение,  заметив  возле  дома  нового
консьержа. Ну конечно, он же никогда не приходил к ней  в  полдень.  Мужчина
остановил его, произнеся: "Обо всех посетителях сообщают  по  телефону".  На
мгновение Дэвид заколебался. Если Карла откажется принять его,  он  вторично
испытает унижение, свидетелем которого станет новый консьерж.
   Но сейчас это казалось маловажным. Он назвал свое имя; человек направился
к внутреннему телефону. Этот неуклюжий чужак обладал привилегией говорить  с
ней... а он, Дэвид, - возможно, нет. Ожидая консьержа, Дэвид закурил.  Время
тянулось медленно. Вероятно, она  еще  не  вернулась  домой.  Если  консьерж
скажет, что ее нет, это может быть правдой. Но он, Дэвид, никогда не  узнает
истину.
   Консьерж  вышел  из  дома  осторожной  походкой   человека,   страдающего
радикулитом. Дэвид раздавил ногой сигарету.
   - Квартира пятнадцать А, - сказал мужчина. - Передний лифт.
   Дэвид мгновение постоял неподвижно. Затем быстро вошел в  подъезд,  ничем
не выдав своих  чувств.  Сейчас  нельзя  позволить  нервам  разгуляться.  Он
обрадовался, увидев, что лифт ждет его. Когда Дэвид вышел из  кабины,  Карла
встретила его, стоя у открытой двери своей квартиры.
   - Входи, - тихо произнесла она.
   Он проследовал за ней.  Солнечный  свет  окрашивал  сейчас  воды  мрачной
Ист-Ривер в желто-серый  цвет.  Дэвид  увидел  плывущую  баржу,  от  которой
расходились волны.
   - Я не замечал, что из  твоего  окна  открывается  такой  вид,  -  сказал
молодой человек.
   - Возможно, потому, что ты бывал здесь только вечером, - тихо  произнесла
она.
   - Или никогда не смотрел  внимательно.  Мгновение  они  помолчали.  Потом
Дэвид произнес:
   - Карла... я не  могу  жить  без  тебя.  Она  села.  Закурила  английскую
сигарету. Протянула ему пачку. Он покачал головой. Сел рядом с Карлой.
   - Ты веришь мне? Она медленно кивнула.
   - Я верю, что тебе действительно так кажется... сейчас.
   - Карла, прости меня за тот вечер, - смущенно произнес он.  Внезапно  его
точно прорвало. - Боже, я, верно, лишился тогда рассудка.  Я  даже  не  могу
объяснить свой поступок  опьянением  -  я  нарочно  напился.  Чтобы  обрести
смелость, прийти сюда и устроить сцену.
   Он посмотрел на свои руки.
   - Меня многое угнетало. Постоянные мысли о времени, о том, как  долго  мы
будем вместе, боязнь, что ты вдруг снова  исчезнешь.  Но  сегодня,  когда  я
увидел тебя, у меня словно наступило просветление в голове. Я понял, что все
это значит. Я люблю тебя. Хочу быть  с  тобой...  не  таясь,  открыто.  Хочу
жениться на тебе - если ты согласишься. Однако готов и  просто  сопровождать
тебя повсюду, если ты предпочтешь  это.  Я  всю  жизнь  мечтал  унаследовать
деньги Ди, волновался из-за них;  теперь,  похоже,  меня  ожидала  охота  за
деньгами Дженюари. Я был готов пойти на это, пока не увидел в  церкви  тебя.
До этого момента v меня не было надежды на нечто лучшее. Увидев тебя, я...
   Она поднесла руку к его губам.
   - Дэвид, я рада нашей встрече. Прости меня за тот вечер.
   Он взял ее за руки и поцеловал их.
   - Нет. Во всем виноват я один. Забудь те мои слова. На самом деле  я  так
не думал. Я...
   Он почувствовал, что его лицо горит.
   - Я не думал то, что говорил о Хейди Ланц. Не верил, что она у тебя.
   - Все это неважно, - сказала Карла. - Хейди... Она улыбнулась:
   - Я знала ее очень давно, когда впервые приехала  в  Америку.  Не  видела
Хейди много лет, разве что на телеэкране, в старых фильмах.
   - Конечно. А я заметил ее в тот день в "21", и мне пришло в голову...
   Она приложила пальцы к его губам и улыбнулась.
   - Пожалуйста, Дэвид. Все это не имеет значения. Хейди или...
   - Ты права, - согласился Дэвид. - Все неважно. Кроме нас.
   Она встала и прошла по комнате. Улыбнулась с оттенком печали в глазах.
   - Нет, Дэвид, мы - это не самое важное на свете. Я жила очень эгоистично.
Всегда собиралась многое сделать, но мне казалось,  что  впереди  еще  масса
времени. Когда Ди умерла, я поняла, что ошибалась. Мы не знаем, сколько  нам
осталось прожить. Джереми  Хаскинсу,  моему  старому  другу,  скоро  стукнет
восемьдесят. Каждый  раз,  когда  телефонистка  сообщает  мне  о  звонке  из
Лондона, мое сердце замирает. Кому бы пришло в голову, что Джереми переживет
Ди?
   Он подошел к ней, попытался обнять, но она отвела его руки. Взяв Карлу за
плечи, заглянул в ее глаза.
   - Карла, именно поэтому я здесь. Мы говорили о нашей разнице в  возрасте.
Сейчас все это кажется пустяком. Важно одно - мы вместе и  принадлежим  друг
другу.
   - Нет, Дэвид, это не самое важное.
   Она отвернулась от него. Указала Дэвиду на диван.
   - Сядь. Я хочу, чтобы ты меня выслушал.  Да,  мы  замечательно  проводили
время вдвоем. Но это - прошлое. Теперь я тебе расскажу о том, что  для  меня
важнее всего. Расскажу тебе о девушке по имени Зинаида...
   Дэвид смял пустую сигаретную  пачку.  Он  смотрел  на  Карлу,  стоящую  у
камина. Несколько раз во время ее рассказа о том, ценой каких тягот и усилий
она растила дочь, Дэвид чувствовал, что к его  глазам  подкатываются  слезы.
Сдержанность, с которой она поведала об изнасиловании  монахинь  в  обители,
только усилила впечатление от услышанного. Под конец она произнесла:
   - Теперь ты видишь, как незначительно то, что связывает нас. Много лет  я
не слишком обременяла себя заботой о  Зинаиде,  перекладывая  этот  труд  на
других. Но теперь все изменится.
   - Ди знала, что у тебя есть ребенок? - спросил Дэвид.
   Карла заколебалась. Потом заставила себя улыбнуться.
   - Конечно, нет. Почему она должна была знать о ней? Мы были не  настолько
близки. Я была для нее лишь портретом в серебряной рамке.
   - Если бы она знала, она могла бы оставить кое-что Зинаиде.
   Карла пожала плечами, - Нам хватит моих денег. Но я должна изменить образ
жизни. Я продаю эту квартиру. Она  принесет  мне  много  денег.  Есть  такой
восхитительный греческий остров - Патмос.  Немногие  туристы  добираются  до
него. Там спокойно. Я куплю на Патмосе дом и буду жить в нем  с  Зинаидой  и
Харрингтонами.
   - Привези ее сюда, - взмолился Дэвид. - Мы сможем жить все вместе.
   - О, Дэвид, ты не понимаешь. Зинаида очень красива. Но она - ребенок. Она
будет носиться по проезжей части. Или расплачется в  "Шварце",  если  ты  не
купишь ей какую-то игрушку. Она - ребенок, которому исполнился тридцать один
год! Я люблю уединение. Ты знаешь, как  мне  приходится  бороться  за  него.
Фотографы устроят охоту на  Зинаиду.  Ее  жизнь  превратится  в  ад.  Но  на
Патмосе... мы сможем плавать вдвоем с ней, гулять вместе, играть. Никто  там
не будет знать, кто я. Мы обретем  полное  уединение.  Джереми  послал  туда
человека, поручив ему  обо  всем  договориться.  Завтра  я  уеду  на  Патмос
выбирать дом.
   - Карла... выходи за меня!  У  тебя  достаточно  денег,  чтобы  содержать
Зинаиду. Нам хватит на жизнь того, что зарабатываю я...
   Она ласково потрепала его по щеке:
   - Мы бы прожили замечательный год.
   - Годы, - поправил ее он.
   - Нет, Дэвид.  Максимум  год.  Затем  ты  бы  узнал  о  замужестве  твоей
прелестной крошки Дженюари, Стал бы думать о десяти миллионах, о том  образе
жизни, который ты мог бы вести... Нет, Дэвид, наш брак продлился бы недолго.
Мое место - возле Зинаиды. Я должна многому научить  дочь.  А  прежде  всего
объяснить, что я - ее мать.  Она  так  одинока.  А  твое  место  -  рядом  с
Дженюари. Я видела ее сегодня. Она тоже одинока и очень нуждается в тебе.
   - Мне нужна ты, - сказал Дэвид.
   Она раскрыла свои объятия, и на мгновение он крепко прижал к себе  Карлу.
Покрыл ее лицо поцелуями. Затем она освободилась.
   - Нет, Дэвид...
   - Карла... - взмолился он. - Если ты расстаешься со мной, побудем  вместе
в последний раз... Она покачала головой:
   - Тогда нам обоим будет только тяжелей. Прощай, Дэвид.
   - Ты снова гонишь меня прочь? Она кивнула:
   - Но теперь я делаю это любя.
   Он направился к двери. Внезапно она бросилась к Дэвиду, прильнула к нему.
   - О, Дэвид. Будь счастлив. Пожалуйста... Ради меня... будь счастлив.
   Он понял, что она плачет, но  не  повернулся  и  вышел  из  квартиры,  не
оглядываясь, потому что знал, что его глаза тоже полны слез...

Глава 28

   Принявшая  большое  количество  успокоительного,  Дженюари   не   помнила
церковную службу. В памяти девушки сохранилось лишь  то,  что  рядом  с  ней
сидел Дэвид. Но все остальное запечатлелось  как  немой  киножурнал.  Доктор
Клиффорд, личный врач миссис Милфорд, дал  девушке  транквилизаторы,  и  она
проглотила тройную дозу. Она знала, что церковь переполнена, и ей  пришла  в
голову мысль: "Майк обрадовался  бы  аншлагу".  Но  ее  почему-то  увели  от
фотокамер,  мелькавших  возле  церкви,  а   также   от   любопытных   зевак,
выкрикивавших ее имя.
   Дженюари  поразило  количество  людей,  набившихся  в  квартиру;  она  не
понимала, почему должна принимать их как желанных гостей.  Устав  от  толпы,
она скрылась в спальне и проглотила еще пару таблеток успокоительного.
   Следующие несколько дней прошли точно во сне. Во время  важных  встреч  и
подписания документов в офисе Джорджа  Милфорда  Дэвид  постоянно  находился
возле Дженюари. Ди оставила ей десять миллионов. Но эта  огромная  сумма  не
вызывала у девушки никаких эмоций. Она не  поможет  вернуть  Майка  или  тот
вечер в пятом коттедже.
   Дни сменяли друг друга. Дэвид каждый вечер  забирал  ее  на  обед  в  дом
родителей. Ей удавалось  поддерживать  беседу  с  Маргарет  Милфорд,  нервно
пытавшейся  предугадать  любое  желание  Дженюари.  Она  испытывала  смутное
чувство благодарности к Дэвиду. Дженюари терялась в окружении незнакомых лиц
и вездесущей прессы и охотно льнула к  Дэвиду...  успокаивалась  в  обществе
близкого человека. Сэди постоянно ждала ее в "Пьере". Девушка спала теперь в
основной спальне, на той половине кровати, которую, по словам Сэди,  занимал
Майк. Сэди знала это точно - по утрам она подавала Ди кофе в постель.
   Сэди выдавала девушке каждый вечер снотворное доктора Клиффорда и  стакан
теплого молока. К концу недели Дженюари обнаружила, что смесь  из  молока  и
"Джека Дэниэлса" мгновенно усыпляет ее.  Она  постоянно  звонила  Тому...  в
разное  время,  не  помня,  в  какой  уже  раз.  Звонила  ему  сразу   после
пробуждения... утром... посреди ночи. Почувствовав себя одиноко, хватаясь за
трубку. Том всегда успокаивал  ее,  хотя  иногда  его  голос  звучал  слегка
раздраженно или сонно. Несколько раз он мягко упрекнул ее  в  том,  что  она
выпила. Но больше всего она любила спать. Из-за сновидений. Дженюари  видела
их каждую ночь. Расплывчатое лицо красивого мужчины с глазами цвета  морской
волны. Он уже снился ей однажды, когда она впервые встретила Тома.  Тот  сон
смутил ее, потому что мужчина чем-то напоминал Майка. Она забыла этот образ,
когда они  с  Томом  стали  любовниками.  Начав  получать  инъекции  доктора
Альперта, Дженюари перестала видеть сны, потому что сон ее  был  неглубоким.
Но выпив молоко с "Джеком Дэниэлсом" и проглотив секонал, она снова  увидела
сон. Он был странным. Она находилась в объятиях Майка, он  говорил  ей,  что
жив... что произошла ошибка... взорвался другой самолет... а с ним,  Майком,
все в порядке. И внезапно  он  куда-то  проваливался....  падал  в  океан...
вниз... вниз... она собиралась броситься вслед за ним, но тут ее  подхватила
пара сильных рук. Это был Том. Он держал Дженюари и говорил ей, что  никогда
не оставит ее. Прижавшись к Тому, она сказала ему, что нуждается в нем... но
вдруг увидела, что это вовсе не он. Человек походил на  Тома...  и  Майка...
только глаза были другие. Она еще  не  видела  таких  красивых  глаз.  Когда
Дженюари проснулась, эти глаза все еще были перед ней.
   Она попросила у  доктора  Клиффорда  новую  упаковку  снотворного,  и  он
посоветовал ей обойтись без лекарства.
   - Если бы вы были вдовой или пожилой женщиной, оставшейся без близких,  я
бы прописал снотворное на более длительный срок, чтобы помочь  справиться  с
одиночеством. Но вы - молодая красивая девушка, у вас есть любящий жених, вы
должны вернуться к полноценной жизни.
   Она провела бессонную ночь; охваченная отчаянием,  с  болью  в  голове  и
горле, Дженюари в поисках аспирина подошла  к  медицинскому  шкафчику  Ди  и
обнаружила там множество склянок снотворного. На  ярлыках  не  было  фамилии
доктора Клиффорда.  Очевидно,  снотворное  Ди  выписывал  другой  врач.  Там
находились пилюли, отбивающие аппетит (Дженюари сразу узнала их, потому  что
ими иногда пользовалась Линда), две баночки с желтым  снотворным,  три  -  с
секоналом, одна - с тиуналом и несколько коробочек с  французскими  свечами.
Дженюари быстро вытащила все лекарства из шкафчика и спрятала  их  в  другом
месте.
   Теперь она видела сны каждую ночь.  Иногда  это  были  одни  глаза.  Они,
похоже, пытались успокоить ее, сказать, что перед ней -  весь  замечательный
мир. Но после пробуждения Дженюари ждало  одиночество  в  темной  комнате  и
пустая кровать. Она звонила Тому... говорила с ним, пока у  нее  не  начинал
заплетаться язык... снова проваливалась в сон.
   В середине третьей недели снотворное перестало действовать. Она  засыпала
мгновенно... но через несколько часов пробуждалась. Однажды она проснулась и
поняла, что ей ничего не снилось. Она просто  несколько  часов  пребывала  в
темной пустоте. Подойдя к шкафу, где она хранила лекарства,  Дженюари  взяла
секонал и одну желтую капсулу. В голове Дженюари был туман, но она не  могла
заснуть. Она позвонила Тому. Он снял трубку после нескольких гудков. Том еле
ворочал языком.
   - Дженюари, помилуй... сейчас два часа ночи.
   - Значит, я хотя бы не оторвала тебя от работы.
   - Нет,  но  ты  разбудила  меня.  Милая,  я  отстаю  от  своего  графика.
Киностудия торопит меня. Я должен закончить работу.
   - Том... я освобожусь через несколько дней и вернусь к тебе.
   Промолчав, он произнес:
   - Слушай, я думаю, будет лучше, если ты немного подождешь.
   - Чего?
   - Завершения моей работы над сценарием. Если ты прилетишь сейчас,  ты  не
сможешь жить со мной...
   - Почему?
   - Господи, ты что, не читаешь газеты?
   - Нет.
   - Твоя фотография - в каждом  издании.  Эти  десять  миллионов  мгновенно
сделали тебя знаменитостью.
   - Ты говоришь, как Линда. Она... она... постоянно твердит... что я...
   Дженюари замолчала. У нее заплетался язык, она не  могла  вспомнить,  что
хотела сказать.
   - Дженюари, ты что-то приняла?
   - Снотворное.
   - Сколько?
   - Только две капсулы.
   - Тогда спи. Слушай, я  скоро  разделаюсь  со  сценарием.  Тогда  мы  все
обсудим.
   Она заснула с трубкой в руке. Когда на следующий день в двенадцать  часов
Сэди разбудила Дженюари, девушке не удалось вспомнить, о чем она говорила  с
Томом. Но у нее осталось чувство, будто что-то было не так.
   Через несколько  дней  она  пригласила  Линду  пообедать.  В  апартаменты
"Пьера" подавали превосходную пищу. Сэди охладила бутылку  лучшего  вина  из
запасов Ди. Но что-то изменилось в отношениях подруг. Линда отрастила волосы
ниже плеч; она ела без аппетита: платье в обтяжку делало ее еще более худой,
чем обычно.
   - Я хочу быть тонкой, как спичка, - сказала она. - Это мой  новый  имидж.
Как тебе нравятся мои очки?
   - Они отличные. Но я не знала, что ты нуждаешься в них.
   - Я всегда носила контактные линзы. Но такой образ мне  нравится  больше.
Сейчас я встречаюсь с Бенджаменом Джеймсом.
   Она замолчала в ожидании реакции Дженюари. Не увидев ее, сказала:
   - Слушай, дорогая. Он, конечно, не Том Кольт. Но он получил много премий.
Критики считают его книги слишком сложными для  большого  успеха.  Последний
томик стихов Бенджамена разошелся в количестве девятисот экземпляров.  Но  в
кругу модной богемы он слывет гением. К тому же он прекрасно подходит мне  в
настоящий момент.
   - Линда, тебе не хочется завести постоянного мужчину?
   - Уже нет. Увидев  твои  фотографии  в  газетах...  Она  обвела  взглядом
комнату.
   - Когда я вижу эту обстановку, я только укрепляюсь в своем  мнении.  Есть
только два средства - деньги, и слава. Обладая одним или другим, можно иметь
любого мужчину, которого ты пожелаешь. А когда я обрету известность, мне  не
нужен будет постоянный спутник.
   - Почему?
   - Когда я заберусь на вершину, рядом со мной не будет  места  для  второй
звезды. А пока что я нуждаюсь в Бенджаменах, они мне помогают. Но, добившись
успеха, я не стану церемониться с мужиками. Я хочу быть Линдой Риггз,  а  не
частью чьей-то жизни. Поэтому сейчас стираю Бенджамену носки и  готовлю  ему
еду - он талантлив и знаком со многими известными людьми. В настоящее  время
он нужен мне. До партийного съезда. В сентябре я  начну  работать  на  моего
кандидата. Расшибусь в лепешку.
   - На кого?
   - Маски. Бенджамен утверждает, что Маски не может проиграть. Да, -  вдруг
вспомнила Линда, - как у тебя с Томом?
   - Он заканчивает работу над сценарием.
   - Ты возвращаешься к нему?
   - Нет.
   - Не говори мне, что у вас все кончено. Правда, теперь он тебе, по  сути,
и не нужен.
   - Нет, не кончено. И он нужен мне больше, чем прежде, - сказала Дженюари.
- Пресса уделяет мне много внимания, и он считает, что при  моей  теперешней
известности... я не могу приехать в  Калифорнию  и  жить  с  ним  под  одной
крышей.
   -  Тогда  арендуй  там  дом.  Особняк.  Господи,  для  тебя  нет   ничего
невозможного. Найми пресс-агента, и ты будешь получать приглашения на  самые
престижные вечеринки. Устрой сама несколько приемов. Теперь,  когда  у  тебя
есть десять миллионов, он охотнее пойдет на развод.
   - Развод?
   - Слушай, Дженюари, посмот