ть.
   - О'кей. Но ты не можешь лежать,  как  бревно,  просто  позволяя  мужчине
трахать тебя. Тут важна активность обоих партнеров.
   - Но что я должна делать?
   - Реагировать и отвечать!
   - Как?
   - Господи!
   Линда,  поднявшись,  заходила  по  комнате.   Склонившись   над   столом,
посмотрела Дженюари в глаза.
   - Ты отвечала на его поцелуй, верно?
   - Да.
   - Умница! Так вот, когда он станет, лежа в постели, целовать твои  соски,
начни ласкать его.
   - Какие места?
   - Господи, Дженюари... любые. Погладь сзади шею. Поцелуй ее... его уши...
щеки... дай ему почувствовать, что ты живая. Что тебе нравится  то,  что  он
делает. Постанывай от удовольствия, кусай его...
   - Кусать?
   - О, не до крови... как бы играя... точно котенок... царапай ему спину...
ласкай его тело руками... языком...
   Дженюари откинулась на спинку кресла.
   - Линда, а что, если я  не  смогу?..  Вдруг  почувствую  себя  в  постели
скованно?
   Линда посмотрела на подругу.
   - Придумала!
   Она щелкнула пальцами.
   - В какое время вы встречаетесь завтра?
   - Когда он вернется из Вашингтона. Перед обедом.
   - В четыре часа тебе сделают витаминный укол.
   - Витаминный укол?
   Линда заглянула в календарь. Найдя нужную страницу, списала с нее  имя  и
адрес.
   - Вот.  Доктор  Саймон  Альперт.  Он  и  его  брат  Престон  -  настоящие
волшебники. Кит водил меня к Саймону несколько раз,  когда  был  помешан  на
своем физическом состоянии. Наверно, он и сейчас  пользуется  его  услугами,
чтобы лучше ублажать Кристину Спенсер.
   - Но каким образом витаминные уколы повысят мою сексуальность?
   - Слушай, я знаю одно - когда Кит заставлял меня сделать укол,  весь  мир
точно расцветал... становился ярче. Я работала по двадцать  часов  в  сутки.
Оргазм, казалось, длился целый час. Я была потрясающим партнером  по  сексу,
не проявляя агрессивности. Кит всегда утверждал, что я слишком агрессивна  и
командую в постели. Тут проявлялся его мужской шовинизм. Что плохого в  том,
что я говорила ему: "Передвинься левее... быстрей...  медленней"?  Некоторые
мужчины считают, что если они полижут клитор, то мы должны испытывать к  ним
вечную благодарность. Такие типы меня убивают. Представь себе...  коснувшись
на мгновение языком твоей пипки, они смотрят на тебя так, словно ты получила
в подарок бриллиант "Кохинор". И за это ты должна  делать  минет  в  течение
часа... даже если член напоминает спагетти. Однако после  витаминного  укола
мне нравилось все, что делал Кит, и  я  не  вела  себя,  как  режиссер.  Это
чудодейственное  средство  -  комплекс  витаминов  В  и  Е.  Доктор  Альперт
смешивает их в твоем  присутствии.  Постарайся  попасть  к  доктору  Саймону
Альперту - у него легкая рука. Это средство - настоящий динамит. За двадцать
пять долларов оно не может быть плохим. И если Кит  тратил  такие  деньги...
ну, понимаешь. Я сделала себе три  укола.  По-моему,  в  этом  составе  есть
какое-то средство, подавляющее аппетит, - после укола я не притрагивалась  к
еде. Все женщины с лишним весом ходят туда. На  самом  деле  многие  доктора
делают подобные инъекции. Я знаю, что есть один  врач,  который  обслуживает
известных звезд, больших шишек  из  Вашингтона,  знаменитого  композитора  и
нескольких голливудских продюсеров.
   - Почему ты перестала делать уколы?
   - Они недешевы. Инъекции хватает на три дня. Одна женщина,  с  которой  я
познакомилась в приемной, сказала мне, что ей делают четыре укола в  неделю.
Но теперь, когда я рассталась с Китом, мне  не  нужно  столько  энергии.  Во
всяком случае, для Леона.
   - Но это не опасно?
   - Слушай, Дженюари, тебе двадцать один год, у тебя  был  один  неприятный
контакт с мужчиной. С великолепным парнем... которого ты не  любила.  Ты  от
него отказалась. Теперь у тебя появился шанс с Томом Кольтом... а ты  сидишь
здесь и говоришь мне, что боишься оказаться не на высоте. Боже, если бы  мне
предстояло свидание  с  Томом,  я  бы  бегала  по  Мэдисон-авеню  в  поисках
какого-нибудь потрясающего платья, а не сидела, думая о том, удастся ли  мне
вызвать у него эрекцию и как это сделать. Уж в этом-то я бы не сомневалась.
   Дженюари улыбнулась:
   - Рядом с тобой я чувствую себя отсталой... в смысле секса.
   - Твои проблемы можно снять хорошим  сексом,  -  засмеялась  Линда,  -  а
теперь позвони доктору Альперту и попроси его принять тебя сегодня днем.  Ты
не захочешь вылезать из кровати. Да, еще... зайди в офис к Леону и попроси у
него "бомбу".
   - Что это?
   - Барбитурат. Вставишь капсулу в ингалятор и  положишь  его  на  тумбочку
возле кровати. Перед оргазмом вы оба вдохнете препарат. Эффект потрясающий!
   - Линда, можно у тебя кое-что спросить? Скажи мне,  разве  люди,  любящие
друг друга, ложась  в  постель,  не  получают  удовольствия  без  всех  этих
ухищрений?
   - Конечно, дорогая, - ты его уже получила с Дэвидом!
   Уйдя из редакции в пять  часов,  Дженюари  помчалась  домой.  Полежала  в
ванне. Надушилась. Выложила два костюма. Один состоял из слаксов и  рубашки.
Другой - из длинной юбки и шелковой  блузки.  Она  наденет  один  из  них  в
зависимости от планов Тома. Дженюари надела новый бюстгальтер фирмы "Пуччи";
Линда, конечно, сказала бы, что лифчики "Пуччи" вышли из моды. Линда  вообще
считала эту часть туалета излишней.
   В семь часов Дженюари еще сидела в лифчике перед телефоном. Она  выкурила
полпачки сигарет и  отхлебнула  немного  "Джека  Дэниэлса".  Девушка  купила
бербон на тот случай, если Том поднимется к ней. Она также взяла в  магазине
натуральный кофе и яйца.. Она не знала, чего следует ожидать, но хотела быть
готовой ко всему.
   К восьми часам она уже трижды звонила в "Плазу". Каждый раз ей  отвечали:
"Да, для мистера Кольта забронирован номер, но он еще не приехал".
   Он позвонил в девять.
   - Дженюари... извини меня. Самолеты не летают из-за  плохой  погоды.  Мне
пришлось сесть на поезд. Он должен был прибыть в Нью-Йорк к шести. Поэтому я
не стал звонить. Но мы простояли  час  в  Балтиморе.  И,  представляешь,  на
полчаса задержались в Трентоне - одна женщина вздумала рожать.
   - О, Том... неужели!
   Она испытала такое облегчение, услышав его голос, что даже засмеялась,  -
Слушай, я буквально валюсь с ног.
   (У нее екнуло сердце.)
   Ты не возражаешь, если я попрошу подать обед в номер?
   - Том, если ты слишком устал, чтобы встретиться со мной, я не обижусь.
   (Что она говорит!)
   - Нет, я должен поесть. Умираю от голода... а для тебя это не поздно?
   - Я сейчас приеду.
   - Отлично. Моя машина стоит возле твоего подъезда.
   - Значит, ты знал, что я захочу приехать.
   - Конечно. Ты же сказала, что не  хочешь  играть.  Он  ждал  ее  у  двери
номера. Она бросилась в его объятия. Том поцеловал девушку.
   - Боже, ты выглядишь потрясающе... - произнес Том. - Заходи же...  сейчас
принесут бифштексы.  Я  решил,  что  влюбленная  девушка  не  будет  слишком
привередливой в еде.
   Мысленно он еще был в своем турне. Каждая минута поездки раздражала Тома.
Он казался себе дрессированной обезьянкой, особенно на ТВ. Ведущие  называли
себя почитателями его таланта; Тома восхищала  непринужденность,  с  которой
они вели передачу под слепящим светом прожекторов. Находясь  перед  камерой,
он ощущал себя динозавром, громадным, не вписывающимся в окружение и  эпоху.
Хозяева шоу помогали ему, и, в конце концов, он освоился.
   - Каждая проданная книга - это тяжкий труд, - заметил Том и добавил,  что
его роман уже на третьем месте в списке бестселлеров "Нью-Йорк Тайме".
   Они пообедали и сели на диван перед телевизором. Том пил бербон и смотрел
вечерний  выпуск  новостей.  Дженюари  медленно  потягивала  спиртное.   Том
удивился, когда она попросила налить и ей. Но она  хотела  чувствовать  себя
раскованно, когда они отправятся в спальню. Внезапно он повернулся к  ней  и
сказал:
   - Слушай... не хочешь поехать на побережье?
   - В Уэстгемптон?
   - Да. Хью приглашает нас к себе. Мы можем  остаться  там.  Он  все  равно
полночи проводит на берегу. Он сказал,  что  будет  спать  на  диване,  если
вернется в дом.
   - Когда? - спросила Дженюари.
   - Завтра. Мы выедем в три. Утром у меня два интервью.
   - С удовольствием, - сказала Дженюари.
   Он встал, обнял девушку и нежно поцеловал ее.  Его  руки  скользнули  под
рубашку Дженюари, затем под лифчик.  Она  вспомнила  слова  Линды  -  "Делай
что-нибудь! Покажи ему, что любишь его". Осторожно провела  рукой  по  спине
Тома... коснулась его брюк спереди. Вдруг он отстранился.
   - Слушай, уже поздно. Я смертельно устал. Мы проведем вместе уик-энд.
   Он подал ей пальто и проводил до двери.
   - Дженюари, ты за весь вечер не сказала...
   - Что?
   Он улыбнулся:
   - Любишь ли ты еще меня.
   - О, Том... ты знаешь, что люблю. Снова улыбнувшись, он быстро  поцеловал
ее в губы. Слова Тома удивили девушку. Она посмотрела на него.
   - Том... а ты любишь меня? Он медленно кивнул:
   - Думаю, да... правда, люблю.
   Утром, в  девять  часов,  сидя  в  приемной  доктора  Альперта,  заполняя
карточку, которую ей дала медсестра, Дженюари испытывала  смущение.  Но  она
понимала, что нуждается в помощи. Вечером Том освободился из  ее  объятий...
потому что у него не было эрекции. Он не хотел, чтобы она это узнала. Она не
возбуждала его. Духи "Фракас", бюстгальтер "Пуччи" - все старания  оказались
тщетными.
   В полдень  она  позвонила  Линде.  Когда  Линда  закричала:  "Ну,  что?",
Дженюари ответила: "Ничего не было". Линда посоветовала ей сходить к доктору
Альперту, если она не хочет испортить весь уик-энд.
   - Может ли мужчина любить девушку и не хотеть ее?
   - Господи, Дженюари, если бы ты знала, как часто парни  добиваются  меня,
стремятся к близости, а в постели их  член  становится  похожим  на  вареную
макаронину, и мне приходится буквально запихивать его в себя.
   - Линда!
   - Перестань кричать "Линда" и смирись с этим. Том  Кольт  спал  с  самыми
разными женщинами. Ему пятьдесят семь лет, он слегка истаскался.  Ты  должна
завести его. Ему мало просто видеть твое тело  нимфетки.  Ты  должна  что-то
сделать.
   Она наконец заполнила все графы  карточки.  Медсестра  отвела  девушку  в
маленькую кабинку со столом для  обследования  пациентов.  Таких  кабинок  в
офисе врача было  семь.  Они  все  были  постоянно  заняты.  Когда  Дженюари
покидала приемную, комната уже была заполнена людьми. Медсестра протянула ей
бумажный халат и сказала:
   - Снимите все и пройдите в конец коридора.
   Облачившись  в  шуршащий   халат,   Дженюари   отправилась   в   комнату,
расположенную в  конце  коридора.  Там  ее  ждала  девушка  с  кардиографом.
Медсестра попросила Дженюари лечь на кушетку  и  приложила  электроды  к  ее
груди.
   Закончив обследование, медсестра повела Дженюари в другую комнату.
   - А теперь, мисс Уэйн, мы возьмем у вас кровь для анализа.
   - Но я пришла сюда только, чтобы мне сделали витаминный укол.  Я  сказала
об этом утром доктору Альперту по телефону.
   - При первом визите к доктору Альперту  пациент  всегда  проходит  полное
обследование.
   Дженюари протянула руку. Она поморщилась, когда медсестра  ввела  иглу  в
вену. Потом девушка уколола ей палец. Дженюари немного успокоилась.  Похоже,
этому доктору можно доверять. Он весьма педантичен. Неудивительно,  что  его
уколы дают эффект.
   Наконец она снова оказалась в кабинке. Села на край стола и стала  ждать.
У врача было много пациентов. Дженюари специально пришла пораньше, объяснив,
как ее научила Линда, что она спешит на  самолет  и  должна  освободиться  к
полудню.
   Минут через пятнадцать в кабинку вошел человек средних лет со стетоскопом
на шее. Он приветливо улыбнулся.
   - Я - доктор Саймон Альперт. Какие проблемы?  Нервы  шалят?  Я  посмотрел
анализ крови-у  тебя  десять  единиц.  Это  легкая  анемия.  Для  серьезного
беспокойства нет оснований. Но должно быть двенадцать.
   Она заметила, что у него застиранный воротничок и не совсем чистые ногти.
Казалось невероятным, что этот человек имеет роскошный офис на Парк-авеню  с
умелыми,  антисептическими  медсестрами.  Он  напоминал  Эйнштейна,  который
никогда не  причесывался  и  ходил  в  кроссовках.  Его  зубы  пожелтели  от
никотина. Дженюари заметила, что десны у врача тоже неважные. Похоже, он сам
нуждался в витаминах.
   - А теперь расскажи - что привело тебя сюда? Ты, кажется, пришла  ко  мне
по рекомендации мисс Риггз, моей бывшей пациентки.
   Она посмотрела в сторону, потом на свои ухоженные ногти.
   - Я... я познакомилась с одним человеком...
   - Мы здесь не делаем аборты... и не даем пилюли.
   - Нет, совсем другое. Понимаете, это необыкновенный человек, он  нравится
всем женщинам, и я...
   -  Достаточно.  Можете  больше  ничего  не  говорить.   Он   сочувственно
улыбнулся.
   - Все ясно. Он тебя оставил. Ты в депрессии. Подавлена. Посиди здесь.
   Врач вразвалку вышел из комнаты. Меньше чем  через  пять  минут  вернулся
назад со шприцем.
   - Это поможет тебе почувствовать себя новой женщиной. Ты вернешь  его.  Я
знаю.
   Доктор закрепил иглу. "Надеюсь, он вымыл руки", - подумала Дженюари.
   - Такие  юные  создания,  как  ты,  влюбляясь,  целиком  отдаются  своему
чувству. Мужчину это утомляет... и тогда вы начинаете звонить ему... верно?
   Не дав Дженюари раскрыть рта, он продолжил:
   - Ну конечно, обычная история... названивая, умоляя, ты отталкиваешь  его
от себя еще больше. Вечно одно и то же.
   Доктор развязал пояс ее халата, и он соскользнул на бедра  девушки.  Врач
почти не замечал наготы девушки. Он приложил стетоскоп к ее груди и, похоже,
остался доволен тем, что услышал.  Протер  ватой,  смоченной  в  спирте,  ее
предплечье возле локтя.
   - Послушайся меня, не звони  ему.  Обещай  дядюшке  Саймону...  не  звони
подлецу.
   Она почувствовала, как игла входит в вену. Дженюари отвела взгляд. У него
действительно была легкая рука... девушка почтя не  ощутила  боли.  Повернув
голову, Дженюари увидела, как  кровь  заполняет  шприц...  затем  она  стала
постепенно уходить из него  в  руку  вместе  с  витаминным  раствором.  Врач
улыбнулся и прижал ватку к месту укола.
   - Согни руку в локте и подержи так минуту. У тебя отличные вены.
   Она не могла поверить в происходящее. Инъекция  подействовала  мгновенно.
Дженюари точно поплыла... у нее закружилась голова... но это  было  приятное
ощущение. Внезапно внутри девушки разлилась теплота... как в Риме, когда  ей
давали центотал  натрия...  тело  обрело  удивительную  невесомость.  Только
вместо чувства пустоты и сонливости, которые вызывал центотал натрия, сейчас
ее переполняла энергия. Ей захотелось потрогать себя между ног - в  ее  паху
что-то пульсировало.
   Доктор Альперт улыбнулся:
   - Тебе уже лучше?
   Он покрутил ее сосок, и она засмеялась, потому что  это  не  было  жестом
старого развратника. Это был жест дружбы, сделанный добрым дядей Саймоном.
   - Все будет отлично, - заверил он. - Мы быстро поднимем  твой  гемоглобин
до двенадцати-тринадцати единиц. Вероятно,  тебе  потребуется  один  укол  в
неделю... или целый курс. Сообщи это мисс Саттон, моей помощнице.  Некоторые
люди делают два укола в неделю... или семь, но с  меньшими  дозами.  У  меня
есть пациент с уровнем гемоглобина пятнадцать единиц,  он  приходит  ко  мне
ежедневно. Он - знаменитый композитор,  работает  по  восемнадцать  часов  в
сутки. Отдает творчеству все свои силы и нуждается в частых инъекциях. Как и
вы, худенькие девчушки, работающие днем и занимающиеся любовью по ночам.
   Он снова покрутил ее сосок и заковылял из кабинки.
   Дженюари соскочила со стола для обследований, и белый халат упал на  пол.
Она провела рукой по своим грудям.  Потом  еще  раз.  Соски  отвердели.  Она
испытала божественное ощущение внизу живота. Коснулась половых губ, клитора.
Восхитительно! Доктор Альперт с грязными ногтями и удивительными  витаминами
-  настоящий  волшебник.  Она  с  ясностью  осознала,   что   до   сих   пор
функционировала только наполовину. Возможно,  всегда  страдала  анемией.  То
есть после несчастного случая. Ну конечно... до этого, общаясь с Майком, она
чувствовала, что живет полной жизнью. И теперь снова ожила... проснулась. Ее
ждал весь мир!
   Она  быстро  оделась,  подписала  счет  на  сто  двадцать   долларов   за
кардиограмму, анализ крови и инъекцию. Помощница  врача  объяснила  девушке,
что в дальнейшем каждый укол будет стоить двадцать пять долларов - это в том
случае, если она не  решит  пройти  курс  из  двадцати  инъекций.  Тогда  ей
придется заплатить сразу четыреста долларов. Дженюари улыбнулась. Она  будет
делать уколы по мере необходимости за двадцать пять долларов.
   Заглянув в "Сакс", Дженюари купила Тому галстук. Потом зашла в "Гуччи"  и
попросила отослать Линде  пояс,  которым  восхищалась  ее  подруга.  Девушка
написала  на  открытке:  "Спасибо  за  доктора  Альперта".  Бросилась  домой
собирать вещи. В три часа раздался звонок.  Шофер  сообщил,  что  автомобиль
ждет ее. Дженюари ехала в лифте, предвкушая удовольствие от уик-энда.
   Ей не терпелось поскорей увидеть Тома. И Хью... он тоже был замечательным
человеком. Весь мир был прекрасен!

Глава 19

   Тому галстук понравился.
   - Я буду надевать его, отправляясь на телевидение, - сказал писатель.
   В машине была  бутылка.  Том  предложил  Дженюари  выпить.  Она  покачала
головой.
   - Я пьянею от тебя, - заявила девушка.
   Когда они  прибыли  в  Уэстгемптон,  Дженюари  бросилась  в  объятия  Хью
Робертсона. Если он  и  удивился  раскованности  ее  приветствия  и  избытку
чувств, переполнявших Дженюари, то ничем  не  выдал  этого.  Она  так  часто
вспоминала день, который они провели в Уэстгемптоне, что ей казалось,  будто
она вернулась к себе домой. Огромная кровать и  камин  были  именно  такими,
какими  они  сохранились  в  ее  памяти.  Шум  прибоя,  казалось,  доносился
издалека, хотя Дженюари видела берег через  окно  гостиной.  Они  сидели  на
диване  возле  камина.  Том  потягивал  спиртное,  а  Хью  жарил  мясо.  Она
прижималась к Тому, время от времени помогая Хью готовить.  В  десять  часов
Хью сказал:
   - Мне пора отправляться в дюны.
   - Вы замерзнете, - произнесла Дженюари.
   - Сегодня я побуду там недолго. У меня за  кухней  есть  уютный  кабинет.
Иногда мне лень подниматься по лестнице, и я сплю там. Так  что  пользуйтесь
верхней комнатой со спокойной совестью.
   После ухода Хью Дженюари и Том остались сидеть  возле  камина,  глядя  на
огонь и слушая треск поленьев и шорох волн, набегающих  на  берег.  Дженюари
никогда не надоедало наблюдать  за  волнами  -  они  упрямо  поднимались  из
океана, разбивались о сушу и, собравшись с новыми силами, снова накатывались
на  нее.  Они  напоминали  ей  шаловливых  детей,  подбегающих  к   воде   и
оттаскиваемых от нее матерью.
   Она теснее прильнула к Тому и провела кончиком  пальца  по  его  профилю.
Склонившись, он поцеловал девушку. Потом, прихватив  бутылку  бербона,  взял
Дженюари за руку и повел ее наверх.
   Комната представляла из себя реконструированный чердак. Прежний  владелец
дома был, очевидно, ярым патриотом. Он выкрасил стены в белый цвет, а мебель
покрыл голубой и красной эмалью. В центре мансарды стояла гигантская кровать
с периной. Дженюари, скинув туфли, бросилась на нее.
   - Том... иди сюда... тут нет пружин. Я просто утопаю здесь.
   Соскочив с кровати, она подошла к Тому.
   - Я люблю тебя, - сказала Дженюари, расстегивая блузку.
   Их глаза встретились. Джинсы девушки соскользнули на  пол.  Она  медленно
расстегнула лифчик и сняла трусики.
   - Вот я, - нежно произнесла Дженюари. С  мгновение  он  рассматривал  ее,
улыбаясь. Она обвила рукой его шею.
   - Ну же, ленивец, - прошептала  Дженюари,  расстегивая  рубашку  Тома.  -
Давай ляжем в постель.
   Он повернулся к комоду и налил себе бербона. Быстро выпил  его,  протянул
руку и погасил свет. Дженюари с кровати наб