, я уже устала от одного рассказа об  этом.  Кстати...  сколько
тебе лет?
   - В январе исполнится двадцать один.
   - Отлично. Мне двадцать  восемь.  Забавно,  как  исчезает  разница.  Я  о
возрасте. Когда мне было шестнадцать, а тебе восемь, я  едва  замечала  твое
существование. Вспоминаю, ты была одной из малышек, что  ходили  за  мной  в
школе мисс Хэддон, да?
   - Вероятно.
   Дженюари не сочла нужным объяснять, что никогда не принадлежала  к  толпе
поклонниц Линды.
   - Поэтому я и отправила Кита Уинтерса в "Пьер".  Отдел  светской  хроники
узнал, что ты прибываешь  из  Европы,  и  я  решила  напечатать  в  "Блеске"
фотографии Дженюари и  Майка  Уэйнов,  сопроводив  снимки  статьей  о  твоей
встрече с новой женой отца. Твой папа обошелся с  Китом  сурово,  но  снимок
удался. То ли ты исключительно фотогенична, то ли и  правда  превратилась  в
настоящую красавицу. Слушай, почему бы тебе не  заглянуть  к  нам  завтра...
часа  в  три?  Я  сочиню  сопроводительный  текст,  и  мы  сделаем   хорошие
фотографии.
   - Буду рада увидеть тебя, Линда, но насчет статьи не знаю.
   - Поговорим об этом завтра. Знаешь, где находится здание  "Мослера"?  Это
на Пятьдесят  второй,  возле  "Мэдисон".  Мы  занимаем  три  верхних  этажа.
Поднимайся в пентхаус. До встречи. Чао.
   Дженюари наполнила водой ванну, легла  в  нее  и  закрыла  глаза.  Только
сейчас она поняла, как сильно устала. Подумала о Линде - некрасивой,  живой,
энергичной... Теперь она была... судя по ее тону,  важной  особой.  Дженюари
почувствовала, что засыпает. Ей показалось, что голос Сэди  прозвучал  всего
через несколько секунд.
   - Мисс Дженюари, проснитесь.
   Она подняла голову, села. Вода была чуть теплой. Боже, уже шесть!
   - Мисс Дидра говорит, что вам пора одеваться к обеду, - объяснила Сэди. -
Я выгладила ваше платье. Оно висит в шкафу в спальне.
   Дженюари  уже  оделась,  когда  Дидра,  постучав,  вошла  в  ее  комнату.
Мгновение они смотрели друг на друга. Дженюари смущенно протянула руку.
   - Поздравляю вас. Боюсь, я забыла сделать это ночью.
   Ди коснулась своей щекой щеки Дженюари.
   - По-моему, мы обе многого не сказали вчера. Мы познакомились не в  самых
удачных обстоятельствах.
   - О, боже...
   - Что случилось? - спросила Ди.
   - Я забыла купить халат. Ди рассмеялась:
   - Оставь себе халат Майка. Ты  выглядишь  в  нем  превосходно.  Некоторые
женщины неотразимы в мужской одежде. Я не отношусь к их числу.
   Дженюари решила, что Ди более красива, чем ей показалось сначала. Сегодня
она уложила свои пепельные волосы в стиле Гибсон.  Дженюари  поняла,  что  в
ушах Ди - настоящие бриллианты. Она была очень женственна в черных  шелковых
шароварах, и Дженюари вдруг засомневалась в уместности своей юбки, сшитой из
кусков материи.
   Ди отступила на шаг назад, оценивающе разглядывая девушку.
   - Мне нравится... только тут нужны драгоценности. Она позвонила  Сэди,  и
горничная тотчас появилась в комнате.
   - Принеси мою шкатулку с украшениями, Сэди.
   Сэди вернулась с большим  кожаным  футляром,  и  Ди  стала  примерять  на
Дженюари золотые цепочки. Она настояла на том, чтобы девушка повесила в  уши
серьги в виде золотых обручей.
   ("Дорогая, они великолепно подходят  к  твоему  загару...  ты  похожа  на
цыганку".)
   Дженюари едва не сгибалась  под  тяжестью  четырех  цепочек,  нефритового
кулона и львиного клыка в золотой оправе.
   (Ди пояснила, что сама застрелила этого льва во время сафари.)
   - Мне нравится твой макияж, - сказала Ди, приблизившись к  девушке.  -  У
тебя  фантастические  собственные  ресницы.  Отсутствие  помады   на   губах
подчеркивает твою молодость. Твои волосы просто восхитительны.  Сегодня  вы,
молодежь, не обременяете себя укладкой. Длинные распущенные волосы в моде. В
твоем возрасте я стриглась и делала  перманент.  В  начале  пятидесятых  все
сходили с ума от итальянского стиля. Я всегда  говорила  Джине,  что  готова
убить ее за то, что она ввела его. У  меня  от  природы  прямые  волосы,  и,
кажется, я полжизни провела под феном с бигуди на голове. А  теперь  в  моде
длинные прямые волосы... хотя, бог видит,  Карла  не  меняла  свой  стиль  с
восемнадцати лет.
   - Какая она?
   Ди пожала плечами.
   - Карла - одна из моих самых старых  и  близких  подруг...  один  господь
ведает, как я терплю ее эксцентричные выходки.
   - У мисс Хэддон, - сказала Дженюари, - мы все смотрели по ТВ  ее  фильмы.
Для меня она - более великая актриса,  чем  Гарбо  или  Дитрих,  потому  что
обладает грацией балерины. Сколько требует мужества, чтобы уйти  из  кино  в
сорок два и больше туда не возвращаться!
   Ди закурила сигарету.
   - Она никогда не  любила  сниматься.  Всегда  обещала  уйти,  как  только
заработает достаточно денег. Постоянно копила их.
   - Где она сейчас? - спросила Дженюари.
   - Кажется, вернулась в Нью-Йорк. Она скоро позвонит. У  нее  квартира  на
Ист-Ривер. Великолепные апартаменты,  но,  кроме  нескольких  подаренных  ей
картин и неплохих ковров, в доме ничего нет. Карла панически боится  тратить
деньги. Я ждала ее в Марбелле. Твой отец испытал  разочарование...  я  знаю,
что он хочет познакомиться с ней. Боже, до этого лета она  всегда  бывала  у
меня. Прошлой весной Дэвид устал постоянно выводить нас куда-то. Она обожает
балет. До сих пор придерживается своего  прежнего  артистического  режима  -
подъем в семь,  четыре  часа  у  станка,  в  десять  -  сон.  Но  она  может
отправиться на обед с близким человеком и обожает смотреть ТВ. На самом деле
стоит только узнать ее получше, как она начинает казаться весьма скучной. Ее
коронный номер - исчезновения. Например, прошлым июнем она  пропала,  просто
сказав мне "До свидания" и ничего не объяснив. Лично я, - Ди понизила голос,
-  думаю,  что  она  уезжала  сделать  подтяжку.  Кожа  Карлы   стала   чуть
провисать... хотя  господь  не  допускает,  чтобы  черты  ее  лица,  ставшие
бессмертными, как-то менялись. Дженюари засмеялась:
   - Теперь я боюсь знакомиться с Дэвидом.
   - Почему?
   - Ну, если Дэвид устал выводить ее  в  свет  по  вашей  просьбе,  то  мое
общество покажется ему еще более тягостным.
   Ди улыбнулась:
   - Милая детка,  посмотри  на  себя  в  зеркало.  Карла  разменяла  шестой
десяток, а Дэвиду - двадцать восемь. Она потушила сигарету.
   - А сейчас мне пора заглянуть к твоему отцу. Насколько  я  знаю  его,  он
сейчас смотрит новости и еще не побрился. Почему мужчины  не  любят  бриться
два раза в день? Женщины накладывают макияж  гораздо  чаще.  Да,  кстати,  я
сказала всем, включая Дэвида, что в Швейцарии ты  училась  в  "Международном
институте". Это отличный колледж.
   - Но зачем?
   - Ты говоришь по-французски?
   - Да, но...
   - Дорогая, доверься мне. Ни к чему упоминать тот несчастный случай.  Люди
подумают, что ты могла повредить голову. Кое-кто насторожится, узнав, что ты
лечилась в клинике. Ты должна познакомиться с лучшими людьми и жить  в  свое
удовольствие... не стоит оповещать всех о твоих прошлых болезнях.
   - Но сотрясение мозга и переломы костей - это не болезни...
   - Дорогая, все связанное с мозгом отталкивает людей. Я помню  Курта...  я
собиралась выйти за него замуж, пока он не сказал мне, что у него  в  черепе
после горнолыжной травмы стальная пластина.
   Она передернула плечами.
   - Я не смогла бы прикоснуться к голове, внутри  которой  металл.  В  этом
есть что-то от Франкенштейна. К тому же, если металл соприкасается с мозгом,
он, очевидно, влияет на них каким-то образом. Послушайся  меня,  дорогая.  И
еще... я попросила Дэвида прийти на двадцать минут раньше остальных  гостей.
Оставайся до его  прибытия  в  своей  комнате.  Я  дам  тебе  сигнал,  когда
выходить. Появление всегда должно быть обставлено подобающе.
   Шагнув к двери, она повернулась.
   - Ты влюбишься в Дэвида. Как и все  женщины.  Даже  Карла  нашла  его  не
просто интересным. А Карла не способна влюбляться. Не потеряй голову от  его
красоты. Будь сдержанна и излучай обаяние. Я уверена, тебе его не  занимать.
В конце концов, твой отец обладает им в избытке.
   Открыв дверь, Ди замерла в тот момент, когда Дженюари собиралась сесть на
кровать.
   - Нет... нет. Ты не должна садиться. На юбке появятся складки. При первом
появлении человек должен выглядеть безукоризненно. Теперь я должна  спешить.
Эрнест ждет меня, чтобы зафиксировать мою прическу лаком. Оставайся здесь...
пока не придет время познакомиться с Дэвидом.

Глава 4

   В половине седьмого Дэвид поспешил домой, чтобы переодеться.  Он  воткнул
бритву в розетку. Будь проклята  Ди!  Но  кузина  Дидра  получала  все,  что
хотела. Он полностью осознал  ее  могущество,  став  вице-президентом  фирмы
"Герберт, Чейзен и Артур". При спаде на  фондовой  бирже,  когда  брокерские
конторы сокращали штаты, он был повышен в должности.  Пока  Дэвид  занимался
ценными бумагами Ди, он мог не беспокоиться о будущем. Будь  прокляты  Ди  и
его отец, не имевший собственного состояния. Нет, он так не  думает.  Старик
трудится, не щадя своих сил, и зарабатывает в год почти сто пятьдесят тысяч.
Но пока матери требуется  десятикомнатная  квартира  на  Пятой  авеню,  штат
прислуги  из  трех  человек  и  дом  в  Саутгемптоне...  ему  не  приходится
рассчитывать на наследство. Они и пытались  сколотить  капитал  -  у  кузины
Дидры хватит средств на всех.
   Ее брак с Майком Уэйном поверг родственников в  смятение.  Мать  три  дня
плакала и глотала "либриум". Прежние мужья Ди не  представляли  угрозы.  Все
они принадлежали к одной категории очаровательных воспитанных легковесов. Но
Майк Уэйн - отнюдь не легковес. Его прежние пассии были вдвое моложе Ди.  Но
самое серьезное беспокойство вызвало то, что Ди не совершила  своей  обычной
процедуры, связанной с завещанием. Ею прежде занимался отец.  Ди  составляла
документ, который семья  называла  "открытым  завещанием".  Перед  очередным
браком она приезжала  в  офис  отца  вместе  с  женихом  и  диктовала  новое
завещание, весьма выгодное для ее избранника.  В  день  свадьбы  он  получал
копию. На  следующий  день  Ди  возвращалась  в  юридическую  фирму  одна  и
оформляла другое завещание, по которому новому мужу выделялась символическая
сумма, если к моменту смерти Ди их брак не будет расторгнут.
   Она была замужем за Майком уже почти  месяц.  И  фамилия  Майка  не  была
упомянута в "открытом завещании". Дэвид, его  отец  и  Клифф  (младший  брат
матери, также служивший  в  юридической  фирме)  были  ее  душеприказчиками.
Каждому  из  них  предстояло  получить  несколько  миллионов.  Львиная  доля
капитала  должна  была  составить  "Грейнджеровский  фонд";   Дэвида   ждала
должность президента с годовым окладом в сто тысяч долларов.
   Конечно, Ди еще не собирается умирать. Пятьдесят лет - это  не  старость.
Но вряд ли она  сумеет  стать  долгожительницей.  В  последние  годы  пресса
уделяла много внимания ее болезням. Ди преследовали обмороки. Врачи находили
у нее врожденный шум в сердце и гипертонию.
   (Но она продолжала принимать таблетки, убивающие  аппетит,  и  радовалась
своей модной худобе.)
   Ей сделали несколько операций... женские дела. Однажды она чуть не умерла
от "гриппа".
   (На самом деле она наглоталась снотворного из-за какого-то  таинственного
любовного романа.)
   Странно. Дэвид считал Ди неспособной на сильные чувства. А  почему  бы  и
нет? Он тоже раньше думал, что не способен испытывать подлинные эмоции.
   Он вытащил бритву из розетки и освежил лицо туалетной водой.  Надо  уметь
видеть во всем положительные стороны. Что  касается  завещания  -  возможно,
Майк действительно влюблен в Ди и не строит корыстных планов.  Возможно,  он
не  стремится  завладеть  ее  деньгами.  Если  Майк  не  проявит  чрезмерной
жадности, их  хватит  на  всех.  Однако  наличие  у  него  дочери  усложняет
ситуацию. Никто не знал о ее существовании до звонка Ди. "Дэвид, дорогой. Ты
должен выручить меня и вывести ее в свет. Я буду счастлива, зная, что о  ней
заботится близкий мне человек. Ты окажешь мне этим большое одолжение".
   Одолжение? Это был приказ!
   Он снова ругнулся себе под нос. Будь проклята Ди! Черт возьми,  последние
дни он ненавидел всех и вся. Его отрывали от Карлы!
   Карла!  На  мгновение  он  замер  перед   зеркалом,   разглядывая   себя.
Невероятно! Он, Дэвид Милфорд, - любовник Карлы! Он хотел поведать  об  этом
всему миру, кричать на улице о своем счастье. Но  он  знал,  что  сохранение
тайны - непреложный закон в его отношениях с Карлой.
   Карла! В четырнадцать  лет  он  мастурбировал  перед  ее  фотографией.  В
шкафчиках его одноклассников висели портреты Дорис Дэй, Мэрилин, Авы Гарднер
и других красавиц пятидесятых годов. Но он восхищался одной лишь  Карлой.  У
первой девушки, с которой он переспал в семнадцать лет, было лошадиное лицо,
но ее  волосы  напоминали  волосы  Карлы.  В  последующие  годы  он  находил
партнерш,  имевших  какое-то  сходство  с  Карлой.   Повзрослев,   он   стал
воспринимать собственную индивидуальную привлекательность каждой девушки,  а
образ Карлы обрел характер мистической мечты.
   И вот, спустя восемь лет, он наткнулся на  газетную  фотографию  -  Карла
стояла на борту яхты Ди. Дэвид немедленно отправил  своей  кузине  страстное
письмо. Он умолял ее познакомить его  с  Карлой.  Ди  оставила  просьбу  без
внимания. Но Дэвид стал напоминать о ней Ди при каждой очередной встрече.  И
вот прошлой весной, когда он уже потерял надежду, Ди  как  бы  между  прочим
сказала: "Кстати, Дэвид, Карла сейчас в городе. Ты не хочешь сводить нас  на
балет?"
   В тот вечер он совершенно потерял голову. За весь день ничего не сделал в
офисе.  Примчавшись  домой,  трижды  поменял  костюм,  не  зная,  на   каком
остановить свой выбор. А потом... небрежное представление Ди... сильная рука
Карлы... он стоял, уставившись на это поразительное  лицо...  слушая  низкий
голос, так хорошо знакомый ему по фильмам. Находясь в состоянии ступора,  не
в силах поверить, что сидит рядом с Карлой, и сконцентрировать  внимание  на
балете, он изумился той непринужденности, с которой Ди держалась в  обществе
этой потрясающей женщины. Вероятно, человек,  обладающий  таким  богатством,
какое было у Ди, не способен испытывать трепет.  Очевидно,  Ди  воспринимала
Карлу как еще одну забавную личность,  чьим  портретом  в  серебряной  рамке
можно пополнить уникальную коллекцию, стоявшую на пианино.
   На следующий день после  балета  он  послал  Карле  три  дюжины  роз.  На
визитной карточке был его служебный телефон, но он дописал номер  домашнего,
не значащийся в справочнике. Она  позвонила,  когда  он  собирался  покинуть
офис. Поблагодарила его сдержанным низким голосом и твердо попросила никогда
не присылать ей цветы - они вызывают у нее аллергию. Она  уже  отправила  их
назад с горничной. Когда он начал, заикаясь, что-то говорить,  она  сказала:
"Однако я угощу вас бокалом виски. Приходите ко мне домой в пять часов".
   Нажимая кнопку ее звонка, он дрожал, как школьник.
   Она сама открыла дверь и встретила его, разведя руки в стороны.
   - Мой такой молодой поклонник. Входите же, не стойте. И,  пожалуйста,  не
нервничайте так, потому что я хочу, чтобы вы любили меня".
   Она провела его в квартиру. Он не отводил взгляда от ее лица. Но  все  же
заметил пустоту комнаты. Несколько картин, телевизор, большой диван,  камин,
которым, похоже, никогда не пользовались, лестница, ведущая на второй  этаж.
Ничто в квартире не отражало личность Карлы, словно она сняла ее  на  время.
Они посмотрели друг на друга. Карла протянула к нему руки, и школьник исчез.
Когда их тела слились, Дэвид вдруг понял разницу между любовью и  сексом.  В
этот вечер его единственным желанием было  доставить  удовольствие  Карле...
сделав это, он,  к  своему  изумлению,  сам  испытал  неведомую  ему  прежде
радость.
   Позже, когда они лежали рядом, она изложила ему правила.  "Ди  не  должна
знать. Если ты хочешь встречаться со мной, никто не должен знать". Он принял
условие. Прижав ее к себе,  заверял  в  преданности,  давал  обещания.  "Все
будет, как ты пожелаешь, Карла, - услышал он свой голос. - Видишь, я влюблен
в тебя". Она вздохнула.
   - Мне пятьдесят два года. Слишком много для любви... и для тебя.
   - Мне двадцать восемь. Я тоже уже не мальчик. Карла рассмеялась:
   - Двадцать восемь! И ты такой красивый. Она погладила его щеку.
   - Двадцать восемь - это  очень  мало.  Но...  вероятно,  мы  сможем  быть
счастливы какое-то время. Если ты будешь хорошо вести себя.
   - Как я должен вести себя?
   - Я  уже  сказала.  Также  ты  должен  обещать,  что  никогда  не  будешь
преследовать меня. Я не дам тебе  номер  моего  телефона,  и  ты  не  должен
приходить сюда без приглашения.
   - Как тогда мы будем встречаться? - улыбнулся он.
   - Я буду звонить тебе, когда захочу тебя увидеть. И ты не должен говорить
о любви. Не должен внушать себе, что любишь  меня,  в  противном  случае  ты
будешь очень несчастлив.
   Дэвид снова улыбнулся:
   - Боюсь, это случилось, когда мне было четырнадцать...
   Он замолчал. Черт  возьми,  ему  не  следовало  напоминать  о  разнице  в
возрасте. Но она улыбнулась.
   - Ты любил Карлу, которую видел в кино. Ты не знал настоящую Карлу.
   Он прижал ее к себе и ощутил странное  волнение.  Небольшие  груди  Карлы
касались его тела. Ему всегда нравились крупные женские груди, но сейчас его
не огорчало то, что у Карлы их почти не было. Ее тело было упругим, сильным.
Он читал, что в юности она готовилась стать  балериной,  затем  ей  пришлось
бежать во время войны из Польши в Англию, где Карла быстро сделала карьеру в
кино. Писали, что она до сих пор ежедневно проводит четыре  часа  у  станка.
Она часто меняла квартиры,  потому  что  фотографы,  узнав  адрес,  начинали
караулить ее возле подъезда. Дэвид также слышал, что в  молодости  она  была
лесбиянкой. Все это он вспомнил, держа ее  в  своих  объятиях.  Но  то  было
частью легенды  о  загадочной  женщине,  которую  до  сих  пор  преследовали
фоторепортеры.  Сейчас  она,  казалось,   полностью   принадлежащей   ему...
Занимаясь любовью, она льнула к Дэвиду с жаром и страстью  молодой  девушки.
Однако когда все было кончено, занавес падал, и возвращалась Карла-легенда.
   Той весной они провели вместе потрясающий месяц. Все,  кроме  свиданий  с
Карлой, казалось Дэвиду нереальным. Каждый день он просыпался, не веря,  что
это чудо происходит с ним. Но всегда оставалась неудовлетворенность - он  не
мог ей позвонить, боялся отойти  от  телефона  и  пропустить  ее  звонок.  С
нетерпением ждал его во время работы и деловых разговоров.
   И наступил день, когда она  не  позвонила.  Он  старался  не  поддаваться
панике. Возможно, ей  нездоровится.  Или  начались  месячные.  Черт  возьми,
бывают ли еще месячные у пятидесятидвухлетней женщины?
   На  следующий  день  он  увидел  знакомые  фотографии  в  газетах.  Карла
отворачивается от репортеров в аэропорте "Кеннеди". Она  улетела  куда-то  в
Европу. Дэвид пытался узнать пункт назначения, но она, очевидно, взяла билет
на чужую  фамилию.  Один  предприимчивый  газетчик,  ссылаясь  на  служащего
трансагентства, утверждал, что она улетела в  Южную  Америку.  Но  это  были
только домыслы. Она исчезла - вот все, что он знал.
   Он попытался не выдать голосом своего волнения, разговаривая  вечером  по
телефону с Ди. Говорил о ценных бумагах, погоде, о предстоящей Ди поездке  в
Марбеллу... Когда наконец он заставил  себя  упомянуть  исчезновение  Карлы,
Дидра засмеялась.
   - Дорогой мой, она всегда так поступает. Карла не  хочет  пускать  корни.
Поэтому в ее квартире минимум мебели. При наличии комфорта ей  бы  казалось,
что она действительно живет там.
   - Она всегда была такой?
   - Всегда, - скучающим тоном ответила Ди. - Я  познакомилась  с  Карлой  в
Калифорнии, когда она находилась в зените своей славы. Я была тогда  замужем
за Эмери, киностудия Карлы