?
   - Кто звонит? - негромко и тягуче спросил он.
   - Дженюари Уэйн.
   - По какому вопросу?
   - Господи! Вы - доктор Альперт?
   - Я спрашиваю, по какому вопросу вы звоните?
   - Я  -  пациентка  доктора  Саймона  Альперта.  Он  сказал  мне,  что  вы
находитесь здесь, помогаете...
   - Это вас не касается.
   Голос внезапно стал твердым, жестким.
   - Что вам угодно?
   - Мне нужен витаминный укол.
   - Когда вам делали его последний раз?
   - В пятницу утром.
   - И вам так скоро требуется новая инъекция?
   - Да, доктор... очень... честное слово... Он помолчал.
   - Сегодня я буду говорить с моим братом. Позвоните мне  завтра  в  девять
утра.
   - Нет! Пожалуйста... мне сейчас требуется укол. Понимаете,  я  работаю  в
редакции журнала "Блеск". Пишу здесь статью о Томе Кольте, и...
   - О Томе Кольте?
   Похоже, имя писателя произвело на врача впечатление.
   -  Да.  Я  должна  постоянно  иметь  свежую  голову,  все   подмечать   и
запоминать... я не владею стенографией.
   - О... понимаю... хорошо... я узнаю у брата, какие витамины вы получаете.
Мистер Кольт остановился в пятом коттедже, да?
   - Да... но я в другом месте... в номере 123.
   - Так вы не та девушка, которая живет с ним?
   - Никто с ним не живет!
   - Дорогая моя, если вы действительно интервьюируете его, вы должны знать,
что он здесь с юной красоткой... она годится ему в дочери.  Весь  отель  это
знает.
   Она замолчала. Потом произнесла:
   - Спасибо. Но я перестану быть красивой, если, вы сейчас не придете сюда.
Ради бога... уже без пяти семь.
   - Я иду к вам.
   Спустя десять минут он постучал в ее дверь. Врач  с  первого  взгляда  не
понравился  Дженюари.  У  высокого,  с  густыми  русыми  волосами  и  носом,
напоминавшим клюв ястреба, Престона Альперта была  плохая  кожа  и  длинные,
бескровные, костлявые пальцы с чистыми ногтями. Она бы предпочла иметь  дело
с его братом. В докторе Саймоне хотя бы чувствовалась какая-то теплота.  Он,
возможно, не имел такого стерильного вида, как Престон, но был  приветливым,
ласковым. Брат Саймона напоминал холодную продизенфицированную рыбу. Пока он
готовил шприц, Дженюари закатала рукав. Не глядя на нее, врач сказал:
   - Ложитесь на бок и спустите брюки.
   - Мне делают внутривенную инъекцию.
   Он, похоже, удивился. Стянул ей руку  резиновым  жгутом,  начал  готовить
раствор. Дженюари поморщилась,  когда  игла  вошла  в  вену.  Откинулась  на
подушку. Такого укола ей еще не делали. У  нее  кружилась  голова;  Дженюари
точно парила в небе. Сердце билось отчаянно... ей будто сдавили горло... она
поднималась все выше и выше. Потом ей почудилось, что она попала в воздушную
яму...  бездонную...  ее   охватила   паника.   Спустя   мгновение   падение
прекратилось; живительный солнечный поток пронизывал все тело Дженюари. Врач
прилепил к руке кусочек пластыря, и девушка опустила рукав рубашки.
   - Сколько я вам должна?
   - Это подарок.
   - Что?
   - Избранница Тома Кольта заслуживает бесплатного витаминного укола.
   - Спасибо... большое спасибо.
   - Как долго вы оба здесь пробудете? - спросил врач.
   - Еще неделю. Он очень  много  работает.  Ему  предстоит  дать  несколько
интервью, затем два дня в Сан-Франциско, возвращение в Нью-Йорк, и он...
   Дженюари замолчала.
   - Вернется к своей жене?
   Она собиралась сказать  этому  неприятному  человеку,  что  они  покупают
квартиру. В этом заключалась опасность укола -  человек  испытывал  эйфорию,
становился болтливым, излишне доверчивым и расположенным к людям.
   - Я, пожалуй, пойду обратно в коттедж, - сказала девушка.
   Врач кивнул.
   - Такому человеку, как мистер  Кольт...  много  работающему...  необходим
курс инъекций. Дженюари улыбнулась.
   - Он не нуждается в них. У него есть "Джек Дэниэлс".
   - Ты знаешь, что я помогаю певцу?
   Она подошла к зеркалу и сделала вид, будто причесывается. Его  вкрадчивые
манеры раздражали ее. Но она  боялась  настроить  его  враждебно...  он  мог
понадобиться ей снова.
   - Я также обслуживаю одного знаменитого композитора; он получает инъекции
ежедневно.  Ко  мне  ходят  люди  с  телевидения.  У  Тома   Кольта   весьма
мужественная внешность, но любой человек его возраста нуждается в витаминах,
если он живет в таком  ритме  -  пишет  книгу,  рекламирует  ее,  занимается
любовью с молодой девушкой.
   В его серых остекленевших глазах мелькнула похоть.
   Дженюари захотелось вышвырнуть  его  из  номера,  но  она  повернулась  и
заставила себя улыбнуться.
   - Я предложу ему, - сказала она. - А теперь... мне надо одеваться.
   Он уложил шприц в  чемоданчик  и  покинул  комнату.  Подождав,  когда  он
исчезнет из виду, Дженюари бросилась в коттедж. Том  еще  не  вернулся.  Она
чувствовала себя восхитительно.  Укол  доктора  Престона  Альперта  оказался
более сильным, чем инъекция его брата. Она налила себе  бокал  бербона.  Том
обрадовался бы, увидев ее пьющей бербон. Господи,  бутылка  почти  опустела.
Когда Дженюари взяла ее в свой номер, она была заполнена на три четверти.
   Подойдя к бару, девушка открыла новую бутылку. С мыслью о  Томе  поднесла
ее ко рту и сделала  большой  глоток.  Дженюари  подташнивало,  но  жидкость
прошла в желудок. Девушка отхлебнула еще  спиртного.  Внезапно  вся  комната
поплыла. Дженюари поняла, что сильно опьянела. Это показалось  ей  забавным.
Она начала смеяться. Девушка смеялась до тех пор, пока слезы  не  покатились
по ее щекам. До коликов в животе. Она хотела остановиться...  но  не  могла.
Дженюари казалось, что ее тело стало легче воздуха. Когда зазвонил  телефон,
она еще смеялась.
   Дженюари посмотрела на часы.  Почти  восемь.  Это,  должно  быть,  Том...
Сейчас он станет объяснять, почему так задержался. Она  протянула  руку,  но
тут же передумала. Нет. Она прождала весь день.  Пусть  Том  и  телефонистка
приложат некоторые усилия, чтобы отыскать  ее.  Она  знала,  что  они  будут
делать. Позвонят в бар  "Поло",  потом  обратятся  к  портье...  Ладно.  Она
позволит им найти ее. Дженюари сняла трубку.
   - Алло... оператор, это мисс Уэйн. Мне звонили? Она снова стала смеяться.
Ситуация забавляла ее. Возникла пауза  -  оператор  осуществлял  соединение.
Наконец девушка услышала голос Майка.
   - Дженюари...
   - Майк!
   Ее смех усилился. Это был Майк... а не Том. Она продолжала  смеяться.  Не
могла остановиться. Хотела, но не могла.
   - Дженюари, в чем дело? Что тебя рассмешило?
   - Ничего.
   Она перегнулась пополам.
   - Ничего. Просто мне только что сделали укол, я выпила бербона и чувствую
себя восхитительно... Она снова захохотала.
   - Какой укол?
   - Витаминный. Это просто чудо.
   Смех отпустил ее. Дженюари казалось, что она летит  на  облаке.  Витамины
одолели бербон. Постель была облаком, летевшим по небу...
   - Дженюари, ты здорова?
   - Да, мой ненаглядный папочка... я никогда  не  чувствовала  себя  лучше.
Никогда... никогда... никогда...
   - С кем ты сейчас?
   - Я одна. Жду Тома.
   - Скажи мне, - произнес он. - Почему брать это  интервью  послали  именно
тебя? С каких пор ты стала ведущим репортером "Блеска"?
   Она снова засмеялась. Майк говорил таким  серьезным  и  строгим  голосом.
Знал бы он, как она счастлива. Как счастливы должны быть все. Она желала ему
счастья. Хотела, чтобы он тоже испытал ощущение полета.
   - Майк... ты счастлив?
   - О чем ты говоришь?
   - О счастье. Это единственное, что имеет значение. Ты счастлив с Ди?
   - Не беспокойся обо мне. Что ты там делаешь? О каких уколах говоришь?
   - О витаминных. Божественные, волшебные витамины. О,  Майк,  здесь  такие
пальмы, они красивее, чем во Флориде. Коттедж  номер  пять  -  мой  дом.  Ты
когда-нибудь жил в пятом коттедже "Беверли Хиллз"? Уверена,  что  жил...  вы
очень похожи. Он ведь жил в нашем "люксе" в "Плазе".
   - Я хочу, чтобы ты немедленно покинула Лос-Анджелес,  -  сурово  произнес
Майк.
   - Это исключено. А после Лос-Анджелеса я отправлюсь в мою  большую  новую
квартиру с садом на террасе, выходящей на реку, и...
   Внезапно она забыла, что хотела сказать.
   - Что я сейчас говорила? - спросила она"
   - До свидания, Дженюари.
   - До свидания, мой великолепный папа... мой бог... мой красавец... мой...
   Но он уже положил трубку.
   Когда Том в девять часов вошел в коттедж, Дженюари лежала на кровати  без
одежды. Посмотрев на девушку, он улыбнулся.
   - Вот это я называю достойной встречей. Она протянула к нему руки, но  он
покачал головой, сев на край кровати.
   - Я ужасно устал. Поездка оказалась нелегкой. Я попал в настоящий бедлам.
   - Ты хочешь сказать, что устал играть с ребенком? Он засмеялся.
   - Я подержал его на руках ровно двадцать минут. Потом малыш срыгнул, няня
бросила на меня сердитый взгляд и унесла ребенка. Я видел  сына  еще  только
раз, когда его выкупали.
   - Тогда что ты делал все это время? Он, встав, снял пиджак.
   - Ты говоришь, как ревнивая жена, хотя у тебя нет оснований для этого.  Я
сказал тебе, что должен поддерживать видимость  брака  -  это  часть  нашего
соглашения. Поэтому сегодня мне пришлось быть любезным  со  многими  людьми,
которые приходили к Нине Лу на ленч, на  коктейль...  Весь  день  гости  шли
поприветствовать известного писателя.
   - Я чувствовала себя брошенной, - внезапно  произнесла  Дженюари.  -  Мне
показалось, что у тебя есть другая жизнь. А ты для меня - все.
   Он снова опустился на край кровати.
   - Слушай, детка, писательский труд - моя жизнь. Ты в значительной степени
вошла в нее и сможешь оставаться со мной так долго, как пожелаешь.  Я  люблю
тебя. Но ни одна женщина не способна заполнить мою жизнь целиком. Разве  что
сейчас, когда я участвую в этом рекламном цирке. Все это время ты  была  для
меня единственной реальностью.  Но  когда  я  начну  писать,  тебе  придется
смириться с тем, что книга будет для меня на первом месте.
   - Но не другая женщина.
   - Это я обещаю.
   Она радостно усмехнулась и вскочила с кровати.
   - Я принимаю твои условия... а  теперь  выслушай  мои...  на  сегодняшний
вечер.
   Она заставила Тома подняться и начала расстегивать его рубашку.
   - Теперь, когда ты исполнил свой супружеский долг, тебя ждет твоя любимая
гейша.
   Она погладила его грудь, пробежала пальцами по спине Тома. Он взял ее  за
руки.
   - Детка... сейчас я не в форме. Слишком устал. Но  если  хочешь,  я  буду
любить тебя.
   - Нет... Давай просто проведем ночь вместе, будем разговаривать,  лежа  в
объятиях друг друга.
   - Отлично. Но позволь мне прежде заказать для тебя обед.
   - Мне не нужна еда... у меня есть ты. Он улыбнулся.
   - Интересно, чем ты подкрепилась. Я бы охотно перекусил.
   - Витаминами, - сказала она. - Ты должен их попробовать.
   Том засмеялся.
   - Господи, как замечательно быть молодым. Можно подзарядить себя. Я  тоже
мог это делать, когда был в твоем возрасте.
   Он тяжело вздохнул.
   - Обидно стареть. Я никогда не думал, что такое  случится  со  мной.  Мне
казалось, что я всегда буду сильным... молодым...  способным  много  пить  и
мало  спать.  Принимал  здоровье  и  выносливость  как  нечто   само   собой
разумеющееся. Но старость подкрадывается незаметно...
   Он снова вздохнул.
   - Чертовски  неприятно  сознавать,  что  ты  вот-вот  разменяешь  седьмой
десяток.
   - Ты вовсе не стар, - сказала Дженюари.  -  И  я  действительно  принимаю
витамины. Мне делают инъекции... сюда... в вену.
   Она протянула руку и сорвала пластырь. Он увидел следы уколов.
   - Что ты делаешь, черт возьми? - спросил Том.
   - Это витаминные инъекции.
   - Витамины вводят в ягодицы.
   - Один раз меня укололи  в  ягодицу...  но  такого  результата,  как  при
внутривенном вливании, не было.
   - О'кей, доктор. Теперь скажи мне кое-что. Кто делает тебе эти инъекции?
   - Доктор Престон Альперт. Он сейчас здесь. В  Нью-Йорке  мною  занимается
его брат.
   - И что дают тебе эти уколы?
   - После них я чувствую себя так, словно мне принадлежит весь мир.
   Они разыскали доктора Альперта в баре  "Поло".  Через  четверть  часа  он
прибыл в коттедж. Знакомство с Томом явно взволновало его - у врача  дрожала
рука, когда он насаживал иглу на кончик шприца. Дженюари сидела на кровати в
одном из халатов Тома. Писатель был в одних  белых  трусах.  Он  загорел  на
побережье.  Склонившийся  над  шприцем  врач   напоминал   тощего   зеленого
кузнечика. Том внимательно следил за  доктором  Альпертом.  Дженюари  отвела
глаза в сторону, когда Престон Альперт воткнул иглу в руку писателя. Но если
Том и испытывал боль, он ничем это не выдал. Он молча ждал,  когда  инъекция
закончится. Взглянув на кусочек пластыря, Том сунул руку в карман.
   - Сколько я вам должен?
   - Сто долларов.
   - Сто долларов! - закричала Дженюари. - Это безумие.  Ваш  брат  берет  с
меня двадцать пять.
   Доктор Альперт неприязненно посмотрел на девушку.
   - Вы сами ходите к нему. Это вызов на дом. К тому же в нерабочие часы.
   Том протянул ему купюру.
   - Забирайте ваши деньги. И если я еще раз увижу вас около нее, я  перебью
все склянки, что лежат в вашем чемодане.
   Доктор Альперт, похоже, изумился.
   - Вы не удовлетворены инъекцией? Ничего не почувствовали?
   - Даже очень многое. Слишком многое для  простого  витаминного  укола.  В
вашем растворе присутствует какой-то амфетамин.
   Доктор Альперт шагнул к двери. Том, догнав врача, схватил его за грудки.
   - Помните, вы не должны приближаться к ней, иначе я вышвырну вас из этого
города.
   Доктор Альперт изобразил на лице возмущение.
   - Мистер Кольт, если бы вам сейчас сделали анализ крови,  там  обнаружили
бы лишь большие дозы витаминов А, Е, С и В.
   - И я уверен, метамфетамина. Не сомневаюсь,  что  вы  добавляете  к  нему
витамины. Но пациент чувствует себя превосходно благодаря амфетамину.
   Доктор Альперт, споткнувшись о порог, покинул коттедж. Том  повернулся  к
Дженюари.
   - Давно ты сидишь на этом зелье?
   - Я ни на чем не сижу, Том. Я получила всего  несколько  инъекций...  мне
рассказала о них Линда...
   Дженюари  поведала  Тому  о  Ките  и  многих  известных  людях,   которые
пользовались услугами братьев Альпертов.
   Том обнял ее, прижал к себе.
   - Слушай, детка, сейчас мне кажется, будто я  способен  любить  тебя  всю
ночь. Что могу сесть за  новую  книгу  и  закончить  ее,  не  вставая  из-за
стола... нырнуть в океан с высочайшей скалы  Акапулько...  поймать  течение,
как профессиональный мексиканский ныряльщик. Это потрясающее ощущение. И оно
мне знакомо. В годы второй мировой  войны  я  был  военным  корреспондентом.
Принимал для бодрости бензедрин. Пилоты бомбардировщиков, совершавшие ранние
утренние рейды, глотали эти капсулы, как леденцы. Возможно, они мало спали в
ночь перед  полетом,  боясь,  что  он  может  оказаться  последним.  Но  они
принимали бензедрин в четыре утра и через час, садясь за штурвал,  пребывали
в полной уверенности, что ни один снаряд не попадет в них.  Каждому  второму
казалось, что ему уже не нужен самолет. То же самое я чувствую сейчас. Я мог
бы... черт возьми, не будем упускать время действия инъекции.
   Он повалил ее на кровать.
   К утру эффект от укола у Тома, кажется, прошел.  Но  в  Дженюари  энергия
по-прежнему  била  ключом;  радость  переполняла  девушку.   Том   попытался
объяснить Дженюари грозящую ей опасность.
   - Слушай, мой  рост  -  сто  восемьдесят  восемь  сантиметров,  а  вес  -
восемьдесят шесть килограммов. Мой организм полностью поглотил препарат.  Но
ты весишь не  больше  сорока  пяти  килограммов.  Ты,  несомненно,  получила
изрядную дозу  метамфетамина.  Это  вещество  не  вызывает  привыкания...  в
отличие от других наркотиков... но когда его действие заканчивается, человек
испытывает нечто похожее на тяжелое похмелье.
   - Но это не опасно для здоровья?
   -  В  случае  постоянного  применения  амфетамин  способен  убить   тебя.
Возникает тахикардия... сердце бьется с утроенной частотой...  Слушай,  если
хочешь взбодриться, ограничься спиртным. Сейчас ты не сможешь  выпить  дозу,
способную причинить тебе вред. Я - могу, и  делаю  это,  но  моя  жизнь  уже
прожита. Больше не колись... обещаешь?
   - Обещаю.
   Вечером они заказали обед в номер. Едва расправившись с едой, Том вскочил
и потянул Дженюари в спальню.
   - Том...
   Она засмеялась, следуя за ним.
   - Сюда придет официант...
   - Ну и пусть. Мы закроем дверь спальни. Возможно, это бербон активизирует
остатки инъекции. Но в чем бы ни  была  причина,  я  не  хочу  упускать  это
состояние.
   Они не услышали ни звонка, ни звука открываемой двери. Дженюари не  сразу
поняла, что происходит. Вспыхнул свет. Кто-то  стащил  с  нее  Тома.  Чей-то
кулак врезался ему в челюсть.  Том  покачнулся  и  плюнул  кровью.  Дженюари
обомлела. Это был Майк! Он стоял здесь со стиснутыми кулаками... уставясь на
дочь и писателя.
   - Майк!
   Крик застрял в ее горле.
   Том пришел в себя и бросился на противника, но Майк встретил его ударом в
лицо. Том ответил прямым в голову, но Майк пригнулся,  как  опытный  уличный
боец. Тому не  удалось  попасть  в  него,  и  Майк  кинулся  на  писателя  с
маниакальной яростью. Его кулак несколько раз угодил в лицо  Тома.  Дженюари
попыталась закричать, но из ее рта не вырвалось и звука. Том встал на  ноги,
но Майк продолжал усиленно молотить его. Писатель попробовал отразить атаку,
но время было упущено. Лицо Тома превратилось в кровавое месиво. Кулак Майка
снова врезался в челюсть Тома... в  живот...  снова  в  лицо...  еще  раз  в
челюсть - Дженюари и не подозревала в отце такого неистовства.  Она  следила
за происходящим в состоянии оцепенения, словно не  веря  в  реальность  этой
сцены. Все случилось так быстро. Том закачался... начал оседать  под  градом
безжалостных ударов... Майк поднял его... Кулак Уэйна снова и снова достигал
цели. Изо рта Тома текла кровь. Его бровь была рассечена. Дженюари  увидела,
как он, пошатываясь, прислонился к стене и выплюнул  зуб.  Она  метнулась  к
отцу.
   - Оставь его в покое... прекрати! Прекрати! - закричала девушка.
   Майк отпустил Тома, и писатель сполз по стене на  пол.  Дженюари  присела
возле него на колени. Посмотрела на отца.
   - Сделай же что-нибудь... помоги ему... боже, ты выбил ему  все  передние
зубы.
   Майк шагнул к дочери и поднял ее с пола.
   - Это коронки. Зубы ему выбили раньше. Он словно только  что  заметил  ее
наготу. Его лицо помрачнело от смущения. Он отвернулся.
   - Оденься. Я подожду в соседней комнате.
   - По-твоему, все просто! - закричала она. - Ты врываешься сюда, избиваешь
до полусмерти человека, которого я люблю... и затем отдаешь приказы. Почему?
Ты ревнуешь?
   Дженюари подскочила к отцу.
   - Верно? Я же никогда не врываюсь в твою  спальню,  чтобы  избить  Ди.  Я
прилетела в Палм-Бич и улыбалась, как паинька.
   - Он - старый развратник! Слезы текли по ее лицу.
   - Я люблю его. Неужели ты не понимаешь? Люблю его... и он любит меня.
   Майк посмотрел на часы.
   - Одевайся. Меня ждет самолет.
   - Почему ты прилетел сюда? - всхлипнула она.
   - Потому что во время нашего  телефонного  разговора  ты  показалась  мне
невменяемой. Я испугался, что ты принимаешь наркотики. Помчался  сюда  сломя
голову. Теперь я об этом жалею.  Но  я  здесь.  Давай  забудем  случившееся.
Вернемся в Палм-Бич вместе.
   - Нет, - сказала она. Он взглянул на часы.
   - Я посижу в "Поло" полчаса. Если к этому времени ты не придешь, я  улечу
один. Но если ты не потеряла разум, ты сложишь  свои  вещи  и  скажешь  ему,
чтобы он вызвал сюда свою жену. Она заберет его домой. Я буду ждать  в  баре
"Поло" ровно полчаса.
   Майк хлопнул дверью коттеджа.
   Она посмотрела вслед отцу. Том уже добрался до ванной. Дженюари бросилась
к нему, намочила полотенце и приложила его к лицу Тома. Он надел халат  и  с
помощью девушки вернулся в спальню.
   - Том... твои зубы...
   Он попытался улыбнуться, подмигнул ей.
   - Как сказал твой отец...  это