координаты
цели оговорены  заранее,  посредники  зафиксируют  отменную  выучку  личного
состава, и  кого-нибудь  поощрят  отпуском  суток  на  десять.  В  принципе,
разумно..."
   Владислав поправил сбившееся  одеяло,  укрывающее  Хашима,  и  привалился
спиной к стене. Спать  не  хотелось  совершенно,  организм,  настроенный  на
выживание, изыскал  внутренние  резервы  и  поддерживал  мозг  в  постоянном
рабочем состоянии.
   "Долго это продолжаться не может. Ты не супермен, рано  или  поздно  тебе
потребуется полноценный отдых. Еще три дня, может пять, - и все.  -  Рокотов
как-никак был биологом и о возможностях человеческого тела знал  достаточно.
- Сутки, а то и двое придется проспать,  чтобы  восстановить  форму.  Только
будут ли у меня эти сутки? Что ни день, то приключение  новое...  Ладно,  не
раскисай. Хуже, чем в долине, уже вряд ли будет. Там справился, не пропадешь
и дальше".
   Хашим перевернулся на другой бок и  во  сне  тихонько  заплакал.  Рокотов
осторожно, чтобы не разбудить, погладил мальчугана по голове.
   "Бедный пацан, - у Владислава защипало в глазах. Он вдруг  застеснялся  и
украдкой протер пальцами веки. - Как ему дальше жить? Ни дома, ни  родных...
- на биолога накатила волна холодной ненависти. - Уроды! Все, решено:  найду
их и вырежу к чертовой матери!"
   Новая цель с прозрачной ясностью сформировалась в мозгу.
   "А  сможешь?  "  -  засомневалась  частичка   сознания,   отвечающая   за
самосохранение.
   "Молчи, смогу! Район невелик,  примерные  повадки  этих  тварей  я  знаю.
Немного везения - и выйду на их след".
   Внутренний пессимист хмыкнул:
   "Ага, народный мститель! Будешь всех полицейских мочить  почем  зря?  Так
тебя самого же и пристрелят, только высунься..."
   Рокотов  встал  и  принялся  ходить  взад-вперед  по  тоннелю,   стараясь
успокоить взбунтовавшиеся мысли. Ступал  он  в  темноте  мягко,  как  кошка,
автоматически поворачиваясь крутом через каждые девять шагов".
   "Кто мне мешает? Никто. Рано или поздно с Хашимом придется расстаться.  А
пока этот отряд бродит где-то в окрестностях, я не могу чувствовать  себя  в
безопасности... И не могу обратиться в полицейские  органы.  Так  что  выбор
невелик - или я их, или они меня. Но почему ты уверен,  что  отряд  не  ушел
отсюда? На уровне сознания ответа, увы, нет,  что-то  такое  подкоркой  чую.
Слишком яростное преследование? Не то... Рассказ моего  маленького  приятеля
об уничтожении села? Тоже не то... Методы их действий? Опять не совсем то...
- Влад остановился и несколько раз несильно ударил ребром  ладони  по  стене
справа. - Однако подсознанию стоит доверять. Мы используем возможности мозга
лишь на два-три процента, забывая о древних системах восприятия. И во многом
от этого проигрываем... А ведь наша животная сущность  не  желает  нам  зла,
наоборот - пытается подавать сигналы. Вот  Только  мы  утратили  способность
понимать их... Что-то свербит постоянно, не дает покоя. Инстинкт. Достаточно
долго я был дичью, охотничьим  призом,  и  организм  включил  все  имеющиеся
системы самосохранения. Даже те, о которых я не подозревал. Если от  них  не
отмахиваться, то шансы выжить повышаются. Итак,  доверимся  чувствам.  Какую
именно опасность мои  чувства  отметили?  Угрозу  жизни?  Естественно,  цель
полицейских была ясна изначально... Что  еще?  Охоту  по  всем  правилам,  с
загонщиками   и   капканами?   Тут,   скорее,   ты   сам   проявил   большую
изобретательность... Дальше. Нежелание сдаваться и продолжать  преследование
любой ценой? А в этом что-то есть... Преследователям  почему-то  важен  этот
район, как зверю  -  его  ареал  обитания.  То  есть  -  защита  территории.
Получается, ты вторгся на их "поляну", вырвал добычу в виде Хашима,  перебил
больше десятка бойцов и  испарился...  Зачем  им  Хашим?  Опять  вопрос  без
ответа... Ладно,  этот  момент  опустим.  Их  дальнейшие  действия?  Видимо,
возвращение на исходные рубежи.  Нас  преследовать  они  не  могут,  мы  уже
вырвались за границы интересной им  территории...  Так-так-так...  -  биолог
представил себе географическую карту. - Выходит, они все  время  крутятся  в
треугольнике между Лимом, Западной Моравой и Ибаром. На стыке границ Сербии,
Ко-сово и Черногории. Тактически - грамотно, всегда есть возможность уйти  в
ту или иную сторону... Это уже кое-что. А уйдут они, братец,  либо  выполнив
свою задачу, либо под натиском регулярных войск Югославии. Про второе  можно
забыть.  У  "югов"  сейчас  забот  полон  рот  с  косовскими  албанцами,  не
сегодня-завтра может начаться  война  с  НАТО.  Остается  выполнение  некоей
неизвестной миссии. И помешать им можешь только ты...  Чтобы  гарантированно
вернуться  домой,  тебе  потребуются  доказательства.  И  серьезные.   Одних
рассказов, даже если Хашим подтвердит каждое твое слово, будет недостаточно.
Так что, куда ни кинь, придется возвращаться к исходной точке, к лагерю, где
действует эта банда. И дальше  -  по  обстоятельствам...  Ну  и  от  решения
отомстить не откажешься".
   Владислав очень серьезно относился ко всем своим обещаниям. Неважно, даны
они были вслух, при свидетелях, или мысленно. Он неоднократно убеждался, что
клятвы необходимо исполнять, как бы тяжело это ни давалось. Нарушить  данное
слово он не мог.
   Он еще не знал, что с этих мгновений начинается  его  собственная  война.
Война, ставки на победу в которой не стал бы делать  даже  самый  искушенный
игрок...

Глава 12
СЛОМАННАЯ СТРЕЛА

   Через один из запасных выходов они выбрались на открытую площадку.
   После того как погас свет, Владислав с Хаши-мом уже не осматривали пустые
боковые проходы, а применили оправдавший себя способ искать путь  наружу  по
дрожанию пламени зажигалки. Тем более что  ничего  полезного  в  заброшенном
бомбоубежище не было.
   Сон благотворно повлиял на мальчугана. Детский организм восстанавливается
быстро, и, проснувшись,  Хашим  чувствовал  себя  намного  спокойней.  Рядом
по-прежнему находился  уверенный  в  себе,  немного  ироничный  взрослый,  с
которым маленький албанец почти никого не боялся.
   Ну, разве что чуть-чуть.
   Рокотов осмотрел сквозь оптику лежащий в десяти метрах под ними лес и  не
заметил ни малейшего намека, что там есть люди. Птицы вели себя,  как  им  и
положено - перелетали с  ветки  на  ветку,  искали  в  траве  корм,  изредка
перекликаясь певучими трелями. По открытому склону холмика, отлично  видимый
в восьмикратный видеоискатель, деловито пробежал еж.
   "Никого, - удовлетворенно подумал Влад. - Можно спокойно спускаться".
   Он установил закамуфлированную под камень стальную дверь  на  блокиратор,
не дающий ей захлопнуться, и набросил на поворотный  штурвал  веревку.  Шнур
кольцом охватил металлический штырь, оба конца с узлом крепления упали вниз.
   - Давай, - скомандовал Влад. -  Я  буду  потихоньку  вытравливать,  а  ты
держись крепко. Возьми автомат и ружье, повесь на спину.
   Нагруженный Хашим ловко перехватил трос и уверенно кивнул.
   - Поехали, - по-гагарински заявил он. Рокотов спрятал улыбку.
   Через несколько секунд мальчик достиг подножия горы, отпустил  веревку  и
махнул Владу. Тот влез в лямки  рюкзака,  напоследок  осмотрел  площадку  и,
фиксируя обе половинки троса, в три прыжка спустился  вниз.  Развязав  узел,
скреплявший веревочное кольцо, он аккуратно стянул тонкий канат и  уложил  в
рюкзак - бросать полезные вещи опрометчиво,  никто  не  знает,  сколько  еще
впереди спусков и подъемов.
   Хашим с автоматом в руках бдительно осматривал опушку рощи.
   "Учится пацан. И правильно! Практические знания ему не помешают.  Маловат
он, правда, для боевых действий,  но  что  поделать!  Нас  с  ним  никто  не
спрашивал..."
   - Куда идем? - Хашим отдал Владиславу "Калашников" и "моссберг".
   - На юг. Будем искать албанскую деревню. Тебя обязательно надо определить
в нормальные условия. Нельзя со мной по лесам шататься.
   - Почему? - мальчик выглядел разочарованным.
   - По кочану, - на русском заявил Влад и снова перешел на  сербский.  -  К
сожалению, ты еще маленький... Я не в том смысле, что не сумеешь мне помочь.
Наоборот, если б не ты, мы бы из пещер не выбрались... Но  рано  или  поздно
мне надо будет идти в свое посольство, а там я не смогу объяснить, почему  я
не передал тебя официальным властям. Пойми, так положено делать,  и  если  я
нарушу закон, то меня посадят в тюрьму...
   - В тюрьму?! - Хашим широко открыл глаза.
   - Ну, может, не в тюрьму, но неприятности  мне  обеспечены  крупные.  Это
взрослая жизнь, - печально  констатировал  Владислав.  -  В  ней  есть  свои
жесткие правила, и нарушать их нельзя.  Ты  думаешь,  мне  хочется  с  тобой
расставаться? Так надо... Когда-нибудь ты сам столкнешься с чем-то подобным,
- Рокотов глубоко вздохнул. - Мы с тобой должны это пережить... потом, когда
все успокоится, я обязательно приеду к тебе. А пока - вытри глаза и вперед.
   Хашим  ладонью  провел  по  лицу  и  на  несколько  секунд  закрыл  веки.
Мусульманское воспитание приучило его с уважением принимать  слова  взрослых
мужчин, а авторитет Рокотова  был  подтвержден  делами,  многие  из  которых
почитались исламом как добродетель.
   Хашим поднял голову и открыто посмотрел на Рокотова.
   - Я понял. Я буду вести себя как мужчина. Биолог кивнул и, подавив в себе
желание обнять попутчика, указал рукой в сторону леса.
   - Тогда идем. Я первый, ты в десяти шагах за мной, - он резко повернулся,
чтобы Хашим не заметил его внезапно повлажневшие глаза,  и  раздвинул  ветки
крайнего на опушке куста жимолости.

***

   Когда солнце уже склонилось к закату, они вышли к дороге, по  которой  на
юг двигался маленький караван тракторов  и  повозок,  нагруженный  цветастым
скарбом. Албанцы, вытесняемые  от  границы  с  Сербией  югославской  армией,
спешно покидали дома и  под  бомбами  "миротворцев"  пробирались  через  все
Косово в Македонию и Албанию.Семидесятилетний  Ибрагим  едущий  на  переднем
тракторе, поднял ладонь, призывая остановиться:  наперерез  каравану,  через
вспаханное поле, ни от кого не скрываясь, шли маленький мальчик  и  заросший
щетиной мужчина в серой походной куртке с автоматом на правом плече.
   Госсекретарь США довольно скривила тонкие  бесцветные  губы,  разглядывая
свой портрет в дамском журнале, помещенный  в  разделе  "Женщина  года".  Ее
самолюбие было удовлетворено.
   Уже неделю бомбардировщики НАТО во  главе  с  бесстрашными  американскими
экипажами наносили удары по Югославии. Бесконтактная война  принесла  первые
результаты: нарушались коммуникации, возникали проблемы с  электричеством  и
водой, в больницах умирали пациенты,  когда  вдруг  отключались  медицинские
аппараты, дети подрывались  на  ярких  игрушках-бомбах,  бессмысленно  гибло
мирное население под бетонными плитами рухнувших  домов-многоэтажек,  дороги
переполняли тысячи и тысячи беженцев.
   Военные корпорации получали новые заказы, генералы готовили новые дырочки
на парадных кителях - для наград, ракетные заводы открывали  новые  вакансии
рабочим, банкиры с  Уолл-стрит  по  дешевке  скупали  стремительно  падающий
"евро", ангажированные журналисты и телевизионщики  все  активнее  раздували
скандал  об  этнических  чистках  и  представляли  миру  главарей  косовских
албанцев как мужественных борцов за права  угнетенного  народа.  Хотя  образ
мелкого наркоторговца с рынка, извлекающего из карманов спичечные коробки  с
анашой, был бы куда более реальным. В общем, все были при деле.
   Мадам Мадден не интересовали проблемы ни той, ни другой стороны.
   Квадратноликая дамочка тешилась самолюбованием. Ей, всю жизнь чувствующей
свою расовую неполноценность, приходилось  рвать  жилы,  чтобы  пробиться  в
высший свет самого демократичного общества на Земле. Она  предавала,  лгала,
плела интриги, подставляла лучших друзей, лечилась от нервных срывов, даже в
семейном кругу говорила только по-английски, якшалась с любыми политическими
проходимцами, ненавидела и презирала всех, кроме себя,  и  наконец  достигла
того, чего желала, - взошла на Олимп власти  Соединенных  Штатов  Америки  в
ранге Государственного Секретаря.
   Издерганная, обозленная на весь свет, неизлечимо больная женщина,  внешне
больше похожая на помесь пупырчатой жабы с ведьмой, еще  раз  нежно  провела
подагрическим пальцем по глянцевой странице журнала.
   - Значит, война, - тихо и печально проговорил Влад.
   Они с Ибрагимом сидели поодаль от остальных беженцев, сгрудившихся вокруг
своих повозок.
   Темнело.
   - Что собираешься  делать?  -  спросил  убел„нный  сединами  албанец.  Он
понимал, что не может пригласить русского с собой - тот  был  вооружен  и  с
оружием  расставаться  не  собирался.   А   присутствие   такого   "беженца"
автоматически ставило под угрозу жизнь всех пятидесяти двух женщин, стариков
и детей. Мужчин молодого и среднего возраста среди них не было.
   Вопрос был задан искренне, и Рокотов это понял.
   - Не знаю... Буду пробираться к своим, - он поднял голову и посмотрел  на
первые звезды. На его лицо набежала тень, рот жестко сжался в ниточку, брови
сдвинулись к переносице. - Но сначала у меня есть еще одно дело...
   Ибрагим оглянулся на своих. Женщины укладывали спать  детей,  с  тревогой
поглядывая на ночное небо. Надеялись, что сегодня, как и в  предыдущие  дни,
смерть из бомбовых отсеков западных штурмовиков обойдет их  стороной.  Среди
них был и Хашим, по-взрослому покрикивавший на малышей.
   - Аллах воздаст тебе за все, что  ты  сделал  для  мальчика.  Я  расскажу
муфтию про твои поступки, - серьезно  сказал  Ибрагим.  -  Наши  дома  будут
всегда для тебя открыты.
   - Я желаю вам сначала обрести дом. А обо мне не беспокойтесь. - Владислав
ждал, пока Хашим ляжет спать, чтобы  уйти.  -  Передайте  ему,  что  я  буду
скучать.
   Ибрагим грустно посмотрел на русского.
   - Ночь определений - лучше тысячи месяцев. Во время нее ангелы и духи, по
изволению Господа их, нисходят со всеми повелениями его .
   - Вы мне дадите с собой немного лепешек? - после недолгой  паузы  спросил
Рокотов.
   - Конечно.
   - Я хотел бы взять еще солярки. Но, боюсь, вам самим не хватит...
   - Бери. У нас топлива все  равно  только  на  полпути,  дальше,  если  не
отыщем, пойдем пешком, - старик махнул рукой, подзывая одного из подростков,
и сказал ему что-то по-албански. - Сколько тебе нужно? Канистру, две?
   Владислав впервые за вечер улыбнулся.
   - Что вы! Литр, не больше. - Он достал пластиковую флягу. - Вот сюда...
   Ибрагим внимательно посмотрел в лицо русского.
   - Ты очень рискуешь.
   Слова будто упали в пустоту. Рокотов не отреагировал.
   Старик провел руками по бороде и прочел короткую молитву.
   Подбежал парнишка с канистрой и нацедил полную  фляжку.  Биолог  намертво
закрутил колпачок и бросил потяжелевшую емкость в рюкзак. Теперь у него была
солярка, которая при  желании  может  послужить  основой  для  зажигательной
бомбы. А устраивать сюрпризы своим врагам Владислав научился.
   Ближе к полуночи лагерь затих.
   Рокотов проводил старика до повозок, в  последний  раз  глянул  на  мирно
спящего Хашима и понял, что надо  уходить  немедленно.  Иначе  он  не  уйдет
никогда.
   На прощание Ибрагим обнял Влада и прошептал ему вслед  несколько  сур  из
Корана, оберегающих путников и воинов.
   ...До рассвета  он  прошел  тридцать  километров.  По  прямой  получалось
меньше, но Рокотов не останавливался, пытаясь  усталостью  выгнать  из  души
беспокойство за оставленного  на  дороге  маленького  друга,  с  которым  он
сроднился за время скитаний.
   "Все-таки войну они начали. Не  смогли  договориться.  Это  меняет  дело.
Теперь мне не обязательно скрывать  подробности  своих  приключений.  Боевые
действия все спишут - и стрельбу в  лесу  по  моей  палатке,  и  уничтожение
лагеря, и остальное. Можно сказать, что это сделали албанские  террористы...
Про полицию говорить не стоит. Но тем хуже для них! -  Влад  целеустремленно
двигался в район, где,  по  его  расчетам,  находился  специальный  сербский
отряд. - На войне не до  церемоний.  Издевательства  и  убийства  безоружных
людей - это симптомы заболевания. А раз так -  встречайте  доктора!  Я  вас,
сволочей, вылечу раз  и  навсегда!  Думали,  испугался  и  сбежал?  Нет  уж,
дудки... Не на того напали! Задницей чую, что они еще там. Бродят, как волки
вокруг добычи... Ничего-ничего, недолго вам ждать осталось. Еще один переход
- и можно начинать поиск. С оружием у меня порядок, еды немного есть, оптика
опять же... А я ведь вас давил,  когда  у  меня  ничего  не  было.  Каратели
хреновы! Вы еще с русскими не воевали, не видели настоящей партизанщины. Ну,
так будет вам ха-ароший  урок.  Если  кто  жив  останется.  А  этого  я  вам
гарантировать никак не могу. Даже - наоборот..."
   Рокотов взобрался на очередную вершину.  Брезжил  рассвет,  и  утомленный
организм все настойчивее требовал отдыха.
   "Ладно, привал. А вот и миленькая расщелинка, где я расположусь. Случайно
тут на меня не наткнутся..."
   Через полторы минуты он уже крепко спал. Без сновидений, положив руку  на
ствол "Калашникова".

***

   Техники из службы боевого обеспечения 95-й эскадрильи ВВС  США  заправили
"F-117A" с бортовым  номером  486  и  оснастили  самолет  полным  комплектом
вооружения. Помимо противорадарных ракет "Харм" и "Маверик",  в  него  вошли
четыре управляемых тяжелых реактивных  снаряда  "GBU-10"  и  две  остроносые
"AIM-9" класса "воздух-воздух".
   Крайней под левое крыло "стелса" в  специальном  антирадарном  контейнере
подвесили "GBU-10" со схемой наведения номер 66930134.
   Блок  управления   "Ночного   Ястреба"   установил   контакт   со   всеми
боеголовками, и каждая из них  дала  миллисекундный  отчет  об  исправности.
Оставалось поднять самолет  в  воздух  и  нажать  клавишу  пуска.  Остальное
"умные" снаряды сделают сами, принеся пилоту очередную боевую награду.
   Вылет 486-го "F-117A" назначили на десять  вечера  по  Лондону.  Капитану
Джессу Коннору было приказано явиться  к  восьми  тридцати.  А  до  этого  -
хорошенько выспаться.
   К зоне, где, по его прикидкам, действовал отряд  полицейских-убийц,  Влад
вышел поздно вечером. Присев на камень возле опушки сосновой рощицы, Рокотов
перекусил лепешками и собранными по пути корешками тапинамбура и запил водой
из ручейка.
   "Вот и дошел... Что дальше? - Предстоящий  поиск  банды  уже  не  казался
столь легким, как при планировании похода возмездия. - И где  ты  будешь  их
искать?  Как-никак,  перед  тобой  несколько  сот  квадратных  километров...
Треугольничек с гранью в сорок кэ-мэ. Перспектива! Ладно, сейчас ночь, огонь
издалека виден. А, как я помню, светомаскировка у них хромает. Если на посту
курить  себе  позволяют,  то  и  костерок  разведут.  Вот  и   посмотрим   с
возвышенности на местность."
   Владислав, пыхтя, забрался на трехсотметровый утес и улегся  на  вершине,
приложив к глазу геодезический увеличитель.
   Получасовой осмотр местности ничего не дал. Дважды биологу казалось,  что
мелькнул огонек, но, приглядевшись, он с разочарованием понимал, что  принял
за отблеск костра лунный блик на поверхности маленьких водоемов.
   "Фигня, первый блин комом. Отсюда мне видна только часть  зоны.  Заберусь
поглубже и получу более широкий обзор.  Ночь  просижу  другую,  третью  -  и
нащупаю гадов. Днем буду отсыпаться. По ночам их снайперы  мне  не  страшны,
отблеска линзы не видно. А на рожон я лезть не буду".
   Влад перевернулся на спину и немного отдохнул, давая глазам  успокоиться.
Перерывы были обязательны, иначе  переутомленный  хрусталик  пропустит  даже
очевидное.
   "Психологическая атака - вот что самое главное! Не  зря  у  всех  народов
есть сказания о вампирах, злых духах и призраках... Они у меня каждого куста
бояться станут. А раз или два обосрут-ся - и начнут делать ошибки. Что мне и
надо. Чем больше психологический прессинг, тем лучше. Волком  я  выть  умею,
слава Богу,