хочу сдвинуть их по всем параметрам, в комплексе.
   - Ну ты дал! Это ж война...
   - А кто говорит, что ее не будет? - тихо  сказал  мэр.  -  Только  не  мы
должны ее вести, а федеральный центр. Кавказ опять лихорадит, чечены готовят
какую-то масштабную операцию. Вот под это дело и можно сработать.  Проверки,
всех без регистрации - вон в двадцать четыре часа, и прочее... Я  начальнику
ГУВД уже дал распоряжение. Ментам только повод нужен.
   - Важно угадать момент, - задумчиво протянул заместитель.
   - Информация будет,  -  заверил  Прудков,  -  не  зря  генералам  землицу
выделяли.
   - Ну, если будет, тогда конечно...
   - Ты хорошо подмосковные химкомбинаты знаешь?
   - Неплохо...
   - Можешь тонны три самой примитивной взрывчатки достать?
   - Ежели постараться...
   - Вот и провентилируй вопрос. Но так, чтоб не от тебя исходило.

***

   В административное здание таможни Владислав заглянул к полудню.
   Представился журналистом, показал изготовленную на  все  том  же  цветном
принтере  "пресс-карточку"  на  имя  Константина  Андреева   из   "Агентства
репортерских  расследований",  миновал   металлодетектор   и   углубился   в
хитросплетения коридоров.
   По уровню своего благосостояния таможенники практически не отличались  от
сотрудников администрации порта.
   Те же холеные лица, те же перстни на дамских  пальчиках,  та  же  шеренга
новеньких иномарок у служебного входа. Разве что машины немного  различались
- таможенники явно испытывали страсть к джипам и потому приезжали на  работу
почти поголовно на "мицубиши паджеро", "ниссанах патрулях" и  "лэнд  роверах
дискавери". Иностранец, не знакомый с российскими реалиями, мог бы подумать,
что в трехэтажном сером здании находится не  таможня,  а  федерация  местных
"покорителей бездорожья".
   Осмотрев автостоянку, Рокотов недобро улыбнулся.
   "Жаль, Шмеля"  с собой  нету...
Ну ничего, будет и тут когда-нибудь праздник..."
   Кабинет искомого лица обнаружился в конце длинного коридора на  последнем
этаже.
   Светлая  деревянная  дверь,  мощная  сверкающая  табличка  с   витиеватой
надписью "Орленко Виталий Владиленович", медная ручка в форме львиной  лапы.
Все настолько добротно, что видно сразу - хозяин  кабинета  тут  обосновался
прочно и надолго.
   Влад походил но коридору и убедился, что три четверти кабинетов  пустуют.
Ближайшее к нужной комнате занятое помещение располагалось через  две  двери
от кабинета Орленко.
   Держа под мышкой некий плоский предмет, завернутый в газету,  он  вежливо
постучал.
   Не дожидаясь ответа, распахнул дверь и очутился в маленьком предбаннике.
   "Так. Это хорошо. Звукоизоляция здесь на уровне... И дверь внутри пустая,
- биолог стукнул пальцем по полированному дереву, - явно спецзаказ.  Что  ж,
нам подходит..."
   Он пересек предбанник и снова осторожно побарабанил по двери.
   - Да! - раздался приглушенный голос.
   Влад открыл вторую дверь и зашел в просторный светлый кабинет.
   Орленко оказался совершенно таким, как его описывали такелажники. Пузан с
надменным  выражением  лица,  маленькими,  скрывшимися  в  жировых  складках
глазками, с реденькими волосиками и пухлыми,  словно  со-сисочки,  пальцами.
Таможенник  оторвался  от  стопки  документов  и  внимательно  уставился  на
незваного посетителя.
   - Пресса, - Рокотов извлек прямоугольную цветастую карточку, - "Агентство
репортерских расследований". Добрый день.
   - Добрый, добрый... - Орленко настороженно поерзал в кресле. - Общению  с
прессой мы всегда открыты. Что привело вас к нам?
   Владислав уселся напротив таможенника и мягко положил сверток на стол.
   Орленко уставился на завернутый в газету предмет толщиной сантиметра  три
и размером с книгу.
   -  Это  не  магнитофон,  -   пояснил   "журналист".   -   Проезжал   мимо
хозяйственного магазина и купил себе на кухню пару разделочных досок.  А  то
старые уже совсем ни на что не годны.
   Таможенник кивнул, удовлетворившись ответом, но бдительности не потерял и
не поверил ни на йоту в слова об отсутствии звукозаписывающего устройства.
   - Слушаю вас...
   - К нам поступила информация, - Рокотов немного понизил голос, - что лица
кавказской   национальности   вынашивают   планы    по    подчинению    себе
Санкт-Петербургского   торгового   порта.   Мы   начали   свое   собственное
расследование и хотели бы сотрудничать  с  кем-нибудь  из  профессионалов...
Естественно, помощь будет щедро оплачена.
   Орленко полминуты  помолчал,  обдумывая  услышанное,  решил,  что  лишние
деньги  не  помешают,  даже  если  журналисты   под   видом   "репортерского
расследования" просто исполняют заказ какой-нибудь коммерческой структуры.
   На проверяющего из службы внутренней  безопасности  посетитель  похож  не
был, но береженого Бог бережет.
   Поэтому Орленко  открыл  верхний  ящик  стола  и  сделал  вид,  что  ищет
сигареты. На самом же  деле  он  включил  кнопочку  миниатюрного  детектора,
купленного им за восемьсот долларов после того, как троих его коллег поймали
на записи беседы о "льготной растаможке". Как уверяли специалисты, приборчик
засекал любые активные и пассивные микрофоны в радиусе пяти метров.
   Детектор мигнул светло-зеленым светодиодом.
   Все чисто. Ни микрофона, ни диктофона. Орленко не знал, что его  нахально
обманули.  Детектор  представлял  собой  корпус  с  батарейкой,  микрочипом,
генератором случайных чисел и двумя  лампочками.  Никаких  активных,  а  тем
более  пассивных  микрофонов  он  определить  был  не  в  состоянии.   Иначе
реагировал бы даже на телефонную трубку. При включение питания генератор сам
решал, какую лампочку зажечь. Зеленую  -  "нет  микрофонов"  или  красную  -
"опасность, вас прослушивают". Зеленый огонек загорался в пять раз чаще, чем
красный. Разработчики "детектора" учли все  мелочи  и  благополучно  сбывали
свой товар шарахающимся от каждого куста российским чиновникам.  Ворюгам  на
государевой службе было невдомек, что подобная специальная техника стоит  на
порядок дороже и имеет размеры не меньше кейса. Потому они  с  удовольствием
отдавали свои восемьсот-тысячу долларов за иллюзию "непрослушки".
   Таможенник умиротворенно откинулся в кресле и закурил.
   - Вопрос непростой...
   Рокотов изобразил почтительное внимание к словам своею  визави.  Орленко,
если судить по  внешнему  виду,  любил  поучать  и  демонстрировать  каждому
встречному собственную "осведомленность". Иногда истинную, но чаше мнимую.
   - Может быть, оговорим гонорар? - предложил "журналист".
   - Успеется... А почему вы обратились именно ко мне?
   - Наш директор о вас много слышал. Если хотите, я могу дать его  телефон,
и вы с ним сами побеседуете. - В любой телефонной  сети  существуют  номера,
которые либо не отвечают, либо хронически заняты. При необходимости Влад был
готов предоставить Орленко один из таких.
   - Да нет, не обязательно. Я работаю давно, так что это меня не  удивляет.
Перейдем к делу... Чем конкретно я могу помочь?
   Рокотов вытащил блокнот и ручку.
   - Вы не возражаете, если я буду конспектировать?
   - Нет, конечно. Это ваша работа.
   - Вопрос первый. Как вы оцениваете  наш  торговый  порт  с  точки  зрения
коммерческой выгоды?
   - Очень высоко, - Виталий Владилено-вич сцепил руки на выпирающем  из-под
кителя животе. - Предприятие динамично развивается, имеет  массу  партнеров.
Как у нас в России, так и за рубежом. Естественно, есть и свои сложности. Но
заслон криминалу стоит прочный...
   "Ага! Вероятно, в твоем лице. То-то на руке часики Омега"  штук  за  пять
бакинских..."
   - А что вы скажете о прошлогодних проблемах, когда были  убиты  несколько
человек из администрации порта? -  Перед  походом  к  таможеннику  Владислав
заглянул в библиотеку и пролистал годовую подшивку журнала "Вне закона".
   - Да, было... - Орленко немного  помрачнел.  -  Передел  собственности...
Расследование еще не завершено, поэтому, как вы понимаете, я не могу об этом
говорить.
   - Безусловно. Да я и  не  настаиваю.  Но  нам  кажется,  что  эти  случаи
показательны. Криминалитет не оставляет попыток захватить отрасль.
   "Какой  пафос!  -  внутренне  поаплодировал   биолог.   -   Разберусь   с
боеголовкой, пойду в театр. Артистом. Буду играть принца датского  и  щипать
за попки молоденьких профурсеток. Успех на сцене обеспечен. Особенно на фоне
нынешнего актерского  поколения.  К  тому  же  я  не  пью.  А  то  Гамлет  с
алкоголическими мешками под глазами как-то не убеждает. Невысокий класс..."
   - Это  общероссийская  беда,  -  согласился  Орленко.  -  Любое  выгодное
предприятие обязательно подвергается наезду... Простите, давлению со стороны
криминальных элементов. Конечно же, порт не  исключение.  У  нас  только  за
первый квартал этого года прошло  грузов  на  сотни  миллионов  долларов.  И
грузопоток возрастает. А с введением в строй новой очереди  причалов  объемы
увеличатся в полтора-два раза.
   - Вас поддерживает губернатор?
   - Без сомнения. Раз в две недели заезжает.
   - Ага... - "журналист" перевернул страничку в блокноте,  -  вот  недавний
случай... Буквально несколько дней назад. Инцидент на  контейнеровозе  "Блэк
Булл". Говорят, что там произошел конфликт между конкурирующими  преступными
группировками. Вы не слышали?
   - Нет, - Орленко вскинул брови, стараясь сохранить спокойствие.
   Невозмутимость ему удалась плохо. Рокотов отметил, как кровь отхлынула от
лица  таможенника,  а  пальцы  правой  руки  рефлекторно  вцепились  в  край
столешницы.
   - Неужели? - Влад изобразил непонимание. - Мне сказали, что вы занимались
растаможиванием груза. Не подскажете, что находилось на судне и почему вдруг
вокруг него начали происходить непонятные события?
   - Об-бычные контейнеры. С продуктами... -  Виталий  Владиленович  недобра
посмотрел на проныру-корреспондента. - Сейчас уточним...
   Орленко набрал внутренний номер.
   - Могуленко? Зайди ко мне... Вопрос возник по  "Черному  Быку"...  Да,  с
Винниченко... Жду.
   В ожидании неких Могуленко  и  Винниченко  таможенник  подвинул  Рокотову
толстенную папку с документацией.
   - Тут все грузовые ведомости. Можете сами ознакомиться.
   Влад бросил взгляд на корешок папки.
   "Все верно... Июнь этого года. Только это приманка для  идиотов.  Ничего,
что меня могло бы заинтересовать, тут нет... И Владиленыч нервничает.  Тянет
время... Ну-ну,  -  биолог  положил  руку  на  газету.  -  За  дурачка  меня
принимаете?  Пока  я  буду  отвлекаться  на   посторонние   вещи,   дружбаны
подоспеют..."
   Коллеги появились быстро.
   Распахнулась дверь, и в кабинет буквально влетели трое жлобов с  красными
раскормленными  рожами,  в  черной,  напоминающей   омоновскую   форме,   со
множеством  надписей  и  эмблем  на  рукавах,  с  газовыми  баллончиками   и
наручниками в кармашках широких ремней. На груди у каждого висела табличка с
фамилией. Двое покрывали короткими резиновыми дубинками.
   Старший что-то дожевывал на ходу.
   - Этот?
   - Этот, этот... - На лице у Орленко проступила угрожающая гримаса. -  Вот
сейчас он нам расскажет, кто его послал и что ему на самом деле нужно.
   - Что это значит? - "не понял" Рокотов, имитируя дрожь в руках.
   - А то! - грубым голосом заявил один из охранников. - Сема, запри  дверь,
а ты, Мыкола, встань к окну. Парень, видать, шустрый...
   - Нет, вы объясните! - Голос у Влада сорвался на писк.
   "Оч-чень хорошо! Натурально...  Обкакавшийся  от  ужаса  корреспондент  в
руках грозных охранников..."
   - Сейчас тебе все объяснят! - пообещал Орленко и  вышел  из-за  стола  на
середину кабинета.
   Рокотов остался сидеть.
   - Ну? - насмешливо спросил старший из жлобов. - Сам скажешь или  придется
выколачивать?
   - Сам... - прошептал окончательно "деморализованный" посетитель.
   Стоящий у окна Мы кола пододвинулся  ближе.  Семен  стукнул  дубинкой  но
раскрытой  ладони.  Мирный  разговор  их  явно   не   устраивал.   Судя   по
неотягошенным интеллектом лицам, парням было  бы  гораздо  приятнее  сначала
попинать "журналиста" ногами, потом врезать по почкам дубинкой,  а  затем  с
пристрастием допросить, выламывая жертве  руки  и  заставляя  облизывать  их
черные лоснящиеся ботинки.
   Слова "гуманизм" и "человеколюбие" охранникам были неизвестны, так же как
и Женевские соглашения о запрещении пыток.
   - Дай я ему все-таки врежу, - попросил Мыкола, - время сэкономим...
   - Не надо, - осклабился старший, обнажив стальные зубы.
   "Грубая работа, - отметил наблюдательный Влад, - зубки поставлены на зоне
или в периферийной больничке... Наколок нет, но это ничего не значит..."
   - Он  сам  все  расскажет.  С  удовольствием  и  добровольно,  -  старший
наклонился вперед. - Ведь правда? А, сученок?
   Орленко, чувствуя себя хозяином положения,  тоже  склонился  к  Рокотову,
продолжавшему спокойно сидеть на стуле.
   - Ну?! - рыкнул таможенник.
   На пол упала развернутая газета, и Владислав вскочил на  ноги,  сжимая  в
каждой руке по  овальной  разделочной  доске,  выпиленной  из  сантиметровой
фанеры.
   Первый удар пришелся Орленко в переносицу.  Грузный  таможенник  отлетел,
упал на спину и доехал по натертому полу почти до самой двери.
   Техника работы разделочной  доской  почти  не  отличается  от  применения
широкого китайского  ножа-"бабочки",  а  удар  ребром  сопоставим  с  ударом
металлическим предметом. При хорошей скорости фанерная  доска  ломает  самую
толстую кость.
   Деревянными мечами баловались на Востоке еще в глубокой древности.
   Один из известных самураев даже выточил свой боккэн  из дуба и побеждал с ним на многочисленных поединках,  расправляясь  с
вооруженными сталью противниками и заложив таким  образом  основу  искусства
кэндо , которое до сих пор  привлекает  в
свои ряды многочисленных последователей. Деревянный меч удобен в  обращении,
а при наличии хороших доспехов с ним можно тренироваться в полную  силу,  не
боясь покалечить соперника на соревнованиях или в спортивном зале.
   Боевое же применение  деревянного  орудия  ничем  не  хуже  использования
мачете.
   К тому же дерево  не  определяется  никаким  металлодетектором  и  внешне
выглядит безобидно. Охранникам на входе, заглянувшим в  сверток  Владислава,
не пришло в голову, что они пропускают в здание хорошо вооруженного бойца.
   Рокотов развернулся на месте и ребром левой доски  перебил  протянутую  к
нему руку. Старший охранник взвизгнул, но  тут  же  захлебнулся  собственным
криком от кругового удара в горло.
   Мыкола замахнулся дубинкой и осел на пол с проломленной височной костью.
   Семен прыгнул вперед, попытался навалиться на "корреспондента" сверху, но
промазал и получил доской в основание черепа.  Мертвое  тело  рухнуло  возле
тумбы стола;
   "Вот и все, - безучастно подумал  Влад,  -  вот  и  кончилась  нормальная
жизнь... Три трупа. Называется -  взял  интервью.  И  никакой  суд  меня  не
оправдает".
   Орленко зашевелился.
   Биолог подошел к таможеннику, приподнял его голову и положил  ладони  под
нижнюю челюсть.
   - Отвечай быстро - кому ты помогал с контейнером?
   - К-каким контейнером? - Таможенник попытался юлить, надеясь на  то,  что
услышавшие  шум  коллеги  рванутся  на  помощь.  Он   совсем   забыл   и   о
звукоизоляции, и о запертой двери, и о том, что соседние кабинеты пустуют.
   - С "Черного Быка". Я тебе, козел, щас шею сверну.
   - Вачараеву. У него фирма "Авангард". Офис возле площади Восстания...
   - Где документы на груз?
   - В красной папке. Литера "бэ"...
   - Русская или латинская?
   - Русская...
   Говорить с Орленко было уже не о чем. Все, что знал, он уже сказал.
   Рокотов резким движением свернул  таможеннику  шейные  позвонки.  Виталий
Владиленович забился в конвульсиях.
   Влад надел тонкие резиновые перчатки, нашел красную папку и вырвал из нее
интересующий его лист. Потом подобрал разделочные доски, снова завернул их в
газету, вышел в коридор и запер за собой дверь  взятым  из  кармана  Орленко
ключом.
   - Нашли Виталия Владиленовича? - спросил охранник на выходе.
   - Конечно. И пообщались замечательно, - улыбнулся вежливый Рокотов.

***

   С Вознесенским Сайко решил расправиться лично. Не  в  одиночку,  конечно,
ибо на такое плохо подготовленный физически  заместитель  начальника  службы
безопасности американского консульства был неспособен.  Но  свое  участие  в
"акции возмездия" он предполагал. И не на вторых ролях.
   Оставалось найти исполнителей.
   Те, к кому он обращался в прошлый раз, пока занимали  коечки  в  тюремной
больнице и к активным действиям  были  непригодны.  К  ним  раз  в  три  дня
захаживали следователи, не терявшие надежды выяснить, каким образом у одного
оказался "паленый" ствол, а у другою - полные карманы наркоты и что бывший и
действующий сотрудники милиции делали в чужой парадной.
   Покалеченные неудачники пока молчали.
   Первые дни после их задержания Сайко нервничал как никогда.  Приходил  на
работу невыспавшийся, с темными кругами под глазами, вздрагивал  от  каждого
стука в дверь и каждого телефонного звонка. Ему все время  казалось,  что  с
минуты на минуту за ним придут и отвезут на очную  ставку  с  расколовшимися
подельниками.
   Но время шло, а следствие топталось на месте.
   Раненые никак не могли припомнить, зачем приехали  в  чужой  район,  кого
ждали и откуда у них пистолет и анаша.
   Если бы Сайко хоть чуть-чуть разбирался в  медицине,  то  он  бы  знал  о
существовании "посттравматической  амнезии".  Оба  исполнителя  получили  от
взбешенного Ивана такие удары по  голове,  что  было  удивительно,  как  они
вообще выжили и не остались инвалидами. Провалы в  памяти  были  мелочью.  И
именно это объяснили врачи настырным следователям, порекомендовав им  больше
не приставать к больным с расспросами, а постараться построить доказательную
базу уголовного дела  без  признаний  подозреваемых.  Тем  более,  что  улик
хватало и без чистосердечных признаний.
   После разговора с "бешеной Мэри" Игорь подумал сутки и решил  привлечь  к
мероприятию своих. То есть охранников консульства. Тех, в чьих  человеческих
качествах он был уверен. Работать  на  дядюшку  Сэма  в  России  соглашались
немногие, так как основным  критерием  отбора  русских  сотрудников  служила
готовность  предать  свою  Родину  в  угоду   заокеанской   державе.   Перед
рассмотрением документов с претендентами серьезно работали  профессиональные
психологи, которые выявляли и отсеивали "неблагонадежных". Малейший намек на
любовь к своей стране или сомнение в приказе  служили  основанием  к  отказу
даже в собеседовании.
   И  теперь  из  четырех  десятков  сотрудников  Сайко  предстояло  выбрать
двоих-троих.
   Но в том, что охранниками стали люди определенного психологического типа,
таилась и немалая опасность. Для предателей и подонков нет понятия  "чести",
в любой ситуации они сами за себя и ради выгоды готовы продать любого. В том
числе и того, кто закажет им исполнение противозаконного деяния.
   В камеру следственного изолятора привыкшему к обеспеченной жизни Игорю не
хотелось. При  одной  мысли  о  ночи,  проведенной  в  обществе  склонных  к
насильственному   мужеложеству   потенциальных   зэков,   заместителю   мисс
Смит-Джонс становилось дурно. Опыта общения с уголовниками у Сайко  не  было
никакого, и свои познания о жизни за решеткой  он  черпал  исключительно  из
дешевых детективчиков, где убогие авторы не менее  убогим  языком  описывали
тюремные нравы.  Почему-то  все  они  поголовно  считали,  что  единственной
отрадой задержанных является задница вновь  прибывшего.  И  новичка  сначала
обязательно бьют, а потом всей камерой насилуют.
   Попади Сайко за решетку, "опустили" бы его обязательно.
   Но не потому, что  он  кого-нибудь  возбудил  бы,  а  по  причинам  более
прозаическим. За крысятничество, стукачество или за длинный язык.  В  камере
быстро разбираются, кто есть ху...
   Игорь  потер  ладонями  виски  и  вновь  принялся   перечит