ь   показания   да
подписывать санкции на обыски.
   - У тебя есть еще склады?
   - Да. В Приозерске, в Выборгс.
   - Далеко... - Арби мрачно посмотрел на контейнер. - А в самом Питере?
   - Можно снять через газету.
   - Вот и займись.  Не  откладывая.  Чтоб  к  послезавтра  был  склад.  Как
арендуешь, перевези туда груз.
   - Пенькова просить о сопровождении? - Не надо. У тебя же есть свои  связи
в - ментовке.
   - Ты сам говорил, чтобы я их не трогал.
   - Теперь тронь. Через три дня стволов тут не должно быть.
   - Думаешь, тот в кабаке был не  просто  так?  -  Бачараев  прислонится  к
ящикам с молдавскими маринованными помидорами.
   - Ты его видел.
   - Я не обратил внимания на лицо.
   - Очень зря.
   - Но я его не знаю! Когда ребята его подкололи, только тогда мне сказали.
Мне он незнаком.
   - Ты часто контактируешь с незнакомыми?
   - Бывает...
   - А бывает, что к тебе приходят от кого-то?
   - Конечно, - Абу пожал узкими плечами, - я же бизнесом  занимаюсь.  Почти
каждый день с кем-нибудь новым знакомлюсь. Без этого торговли не будет.
   - В ресторане ты часто с партнерами встречался?
   - Часто.
   Арби с неприязнью взглянул на Бачараева. Понятие "конспирация" явно  было
ему неведомо. Равно как и умение держать язык за зубами.
   - О чем ты вчера вечером говорил в кабаке?
   - Да ни о чем! Как обычно... Покурили, выпили немного.
   - И вс„?
   -  Вс„.  Салман  анекдоты  рассказывал.  О  бизнесе  немного  побазарили.
Договорились с Магометом о линолеуме... У него прямо на фабрике свой человек
есть.
   Абу и не вспомнил, что предложил Магомету завезти ворованный  линолеум  к
себе на склад. И даже адрес дал.
   - Вс„ равно, - подытожил Арби, - сними помещение и отправь туда груз...
   - Ладно, - нехотя согласился Бачараев. - А кто за перевозку заплатит?
   - Ты и заплатишь, - жестко сказал террорист. - Сам  только  что  говорил,
что на борьбе за свободу экономить нельзя. Вот и действуй...

***

   - Ну дела! - Димон откинулся  на  спинку  стула,  когда  Рокотов  коротко
изложил свою историю, связанную с приключениями на Балканах.
   О прибывшей в город ядерной боеголовке он пока ничего не сказал.
   Вознесенский одним глотком выпил полстакана сока.
   - И что ты собираешься предпринять? - Чернов вновь пододвинулся поближе и
понизил голос.
   - Жить дальше, просто ответил Влад. - А что, есть другие  предложения?  -
Зачем тебе мы?
   - Есть одно дело...
   - Я завтра уезжаю, - растерянно сказал Иван. - Дело не может подождать?
   - К сожалению, нет...
   - А я на что? - возмутился Димон. - Ехай спокойно, мы с  Владом  тут  вс„
сами решим.
   - Суть дела не объяснишь? - спросил Вознесенский.
   - Если ты не участвуешь, то подробности тебе ни к чему.  И  не  обижайся,
Ваня. Дело слишком специфическое, чтобы вмешивать в него лишнего человека. -
биолог отстранение посмотрел в сторону. - Это не означает,  что  я  тебе  не
доверяю. Сам же видишь, что пришел я именно к тебе. Но,  судя  по  всему,  у
тебя тоже проблем хватает.
   - Это точно, - вмешался Чернов. - Ивану надо на время смыться из города.
   - Когда вы сюда ехали, ментов еще не было? - спросил Рокотов.
   - Не-а, - Димон махнул рукой. - Тишь да благодать.
   - Ты их не поубивал? - обеспокоился Иван.
   - Да вроде не должен был,  -  Влад  рассеянно  пожал  плечами.  -  Не  на
поражение работал... Вырубил на полчасика. Сами очухаются.
   - Плевать! - Чернов прикурил. - Не о них речь. Что дальше делать будем?
   - Есть предложение, - Рокотов почесал затылок. - Отправим Ваню  в  Москву
не завтра, а сегодня. Типа, в момент драки его вообще дома не было.  Дневные
поезда есть, места тоже.
   - А зачем? - не понял Вознесенский.
   - Влад дело говорит, - согласился бывший "браток".  -  Сегодня  -  завтра
тебе у дома лучше не  появляться.  Нет  тебя  -  и  вс„  тут!  Не  дай  Бог,
действительно ментовка явится, и эти козлы расколются, кою они сторожили.  А
так с тебя взятки гладки.
   - Ага, а где я был утром?
   - У меня, - оживился Димон. - Знать ничего не  знаешь.  Заехал  поболтать
перед тем, как в столицу ехать...
   -  Секунду  помолчите,  пожалуйста.  -  Владислав   уставился   в   экран
работающего  телевизора,   подвешенного   над   стойкой   на   металлическом
кронштейне.
   После   заставки   в   виде   шпиля   Адмиралтейства   пошел   сюжет    о
пресс-конференции в ГУВД. Толстый полковник потряс какой-то бумажкой.
   - У нас есть основания полагать,  что  целью  нападавших  была  оружейная
комната. Но благодаря самоотверженности  сотрудников  девятнадцатого  отдела
милиции нападение было предотвращено. Один  из  нападавших  опознан,  сейчас
ведется его розыск.
   - Как удалось отбить  нападение?  -  задал  вопрос  худощавый  журналист,
поправляя падающую телку.
   - Пока эти сведения разглашению не подлежат, - гордо заметил полковник.
   - А какая преступная группа спланировала нападение, вы тоже не скажете? -
не успокаивался репортер,
   - Пока нам известен только один подозреваемый, -  милиционер  заглянул  в
лежащий перед ним лист, - некий Борбикю...
   - Кто, простите? - удивился редактор "Криминальной хроники".
   - Борбикю Сысой Ормогедонович, - по слогам прочел полковник.
   Сидящие в конференц-зале журналисты засмеялись.
   - Это шутка? - во втором ряду поднялась  заместитель  главного  редактора
журнала "Вне закона".
   - ..Вика Шервуд, - Димон ткнул Влада в плечо, - я ее знаю...
   - Что шутка? - полковник строго посмотрел на журналистку.
   - Насчет имени и фамилии.
   - У нас, девушка, не шутят. Названный гражданин родом из Молдавии.
   - Я сам из Молдавии! -  рядом  с  Викторией  встал  низенький  и  плотный
бородач.
   - ..Дима Мунтян, - пояснил Чернов, - па пятом канале работает...
   - Такой фамилии, как Борбикю, не существует. Барбекю - это жареное  мясо.
А отчество  Армагеддонович  -  это  вообще  ни  в  какие  ворота  не  лезет.
Придумайте что-нибудь поумнее... Хотя бы Люциферович.
   Собравшиеся опять развеселились.
   - А вы, молодой человек, не дерзите! - полковник пошел красными  пятнами.
- У вас могут начаться большие проблемы с  аккредитацией!  А  вот  фоторобот
подозреваемого!
   Камера показала неприятное вытянутое лицо с  непропорционально  маленьким
ртом и низким, шириной в палец, лбом.
   На  этом  репортаж  прервался,  улыбающаяся  дикторша  перешла  к  другим
новостям.
   Рокотов опустил глаза и хмыкнул,
   - Это ты Барбекю? - догадался Вознесенский.
   - Был грех. Только не я на  ментовку  нападал,  а  наоборот  -  они  меня
пытались внутри оставить. Я лишь наружу выбрался.
   - Фоторобот вообще не похож, - деловито  сообщил  Димон.  -  Туфта...  Но
вернемся к нашим баранам.

Глава 11
КУТЕРЬМА В МИРЕ ЗВЕРЬЯ

   В полдень огромный восьмиосный трейлер втащил  на  стройплощадку  укрытый
брезентом короб центральной вентиляционной системы и  развернулся  у  стены,
точно под стрелой передвигающегося но рельсам крана-сорокатонника.
   К трем часам короб укрепили тросами, и бригадир скомандовал подъем.
   - Хорошо  пошел,  -  пожилой  работяга  толкнул  в  бок  своего  молодого
товарища, показывая на медленно плывущий над бетонными блоками металлический
куб с фигурными отростками.
   - Точно! - строитель задрал вверх голову  и  придержал  каску.  -  Теперь
только перекрытия поставим, и вс„.
   - Не спеши... До перекрытий еще должны компрессоры установить.
   Короб замер над зияющим проемом и по сантиметру начал опускаться.
   По  краям  установочного  места  забегали  такелажники  в  ярко-оранжевых
касках, подтягивая на себя свисающие тросы.
   - А когда компрессоры привезут?
   - Завтра,  наверное.  -  Пожилой  рабочий  присел  на  сложенные  стопкой
пластмассовые зрительские места и вытащил мятую пачку ^Примы". - Сегодня уже
не успевают...
   - Монтажники наши?
   - Не, ихние, с фирмы. Они ставят, они и налаживают.
   - Мы ж всю электрику делали-то!
   - А тебе что, работы мало? Получаешь денежку, и ладно...
   - Подработать никогда не вредно. Деньги лишними не бывают.
   - Брось ты, - работяга сплюнул, - не наше  это  дело.  С  кем  начальство
контракт заключило, тот пусть и вкалывает.
   Короб наполовину вошел в проем и остановился.
   - Чо это с ним?
   -  Правильно,  -  пожилой  строитель  мельком  взглянул   на   суетящихся
такелажников, - лишние тросы снимают. Эту хреновину уже обратно не вытащить.
Так что с первого захода ставить надо. До вечера провозятся.  Щас  будут  по
полметра опускать...
   - А мы чо делать будем?
   - На сегодня свободны. А завтра, как штык, к восьми...

***

   Вознесенского удалось уговорить уехать двухчасовым поездом. Димон пересел
в "мерседес", оставив БМВ на стоянке, и они с Рокотовым сопроводили Ивана до
гаража, где тот запер  свою  ^девятку".  Потом  уже  втроем  отправились  на
Московский вокзал.
   Проблем с билетами, как и предполагалось, не возникло.
   Вознесенского затолкали в купе и строго-настрого наказали не возвращаться
без предварительного звонка либо Чернову, либо Рокотову. Разговор с супругой
Ивана журналист взял на себя. Также пообещал обеспечить ей достойную охрану,
свистнув кому-нибудь из бывших корешей.
   Иван убыл в Москву в  расстроенных  чувствах,  переживая,  что  не  может
поучаствовать в мероприятии, суть которого осталась ему неизвестна.
   На стрелке Васильевского острова Влад остановил  джип  возле  деревянного
забора, ограждавшего  находящиеся  на  реставрации  Ростральные  колонны,  и
предложил Димону прогуляться к воде.
   Там, в метре  от  серых,  накатывающих  на  гранит  волн,  он  в  течение
пятнадцати минут ввел своего нового товарища в  курс  дела.  Не  упустив  ни
единой подробности и честно предупредив об опасности.
   Чернов швырнул окурок в Неву и выразил желание приступать немедленно.
   Трудности его не пугали.
   Даже наоборот - радовала.
   - Я пока не знаю, с чего начать, - посетовал Владислав.
   - Для затравки - погромим кабачок, где мочканули  твоего  друга,  -  внес
предложение Димон, начав мыслить категориями бандитских разборок.
   - Цель?
   - Продемонстрировать силу и заставить их дергаться. Это архиважно.  Когда
конкурент  нервничает,  он  начинает  совершать  ошибки.   Заодно   создадим
превратное впечатление о нашем  количественном  составе...  Так,  надо  пару
трещоток , плюс гранаты... -  Журналист  достал
из кармана пиджака записную книжку.
   - Можешь не звонить. Два АКСУ у меня есть. Если что и  надо,  так  только
патроны.
   - Ага, - Димон наморщил лоб. - С рожками?
   - Естественно.
   - Тогда поехали, заглянем в одно местечко возле зоопарка,
   - Человек надежный?
   - Без базара. Кличка - Садист. У него всегда есть.
   - Как перевозить будем?
   - Это не наши проблемы. Садист доставляет на место своими силами.
   - Удачно,  -  Рокотов  кивнул.  -  А  потом  заедем  ко  мне.  Я  тоже  в
Петроградском районе обосновался.
   - Мне переодеться надо, - Чернов оглядел себя с головы до ног, - в  таком
прикиде на дело не ходят.
   - Верно. Ну, времени до вечера у нас достаточно.  Всюду  успеем...  Черт,
сутки уже не спал.
   - Тогда поезжай домой и отдохни. Только до зоопарка подбрось. А  вечерком
я к тебе подтягиваюсь. Устраивает?
   - Нормально. Пиши адрес...
   - Куда доставить магазины?
   - Сам-то ты как думаешь?
   - Можно к кабаку, чтобы твою хату лишний раз не светить.
   - Это было бы идеально. - Рокотов сунул руку  за  пазуху.  -  Сколько  он
берет?
   - Обижаешь, отмахнулся Димон, сам заплачу. Одно дело делаем.
   - Только помощников больше не привлекай, - предупредил Влад.
   - Знаю... Да мне никто и не поверит.
   - А почему ты мне поверил? - нахмурился биолог.
   - Спроси что-нибудь полегче. Чувствую, наверное, что вс„ так и есть.
   Несмотря на схожесть с гладко выбритым орангутаном,  Дмитрий  Чернов  был
далеко не прост. И многие обманывались, ориентируясь лишь на внешние  данные
и не подозревая о его умственных способностях.
   - Что ж, меня это устраивает, - Рокотов прикинул, сколько ему потребуется
времени на отдых, - в девять. А к половине одиннадцатого пусть  твой  Садист
подносит магазины к моей машине. Номеров не даю, мы его сами подзовем...
   - Сколько брать рожков?
   - С запасом. Думаю, штук пятнадцать. Лишними боеприпасы не бывают...

***

   Телевизионное интервью в стране,  где  каждый  кадр  проходит  двукратную
проверку военной цензуры, готовить далеко не просто.
   Сначала нужно получить  разрешение  в  спецотделе.  Потом  обсудить  круг
вопросов с  интервьюируемым,  который  может  опасаться  цензуры  ничуть  не
меньше, чем журналист, ибо от его ответов часто зависит дальнейшая  карьера.
Затем следует заверить список вопросов в том  же  спецотделе,  и  уж  только
после всего этого приступать непосредственно к съемке.
   Но и это еще не конец.
   Сразу после интервью видеокассета попадает в руки  цензора,  который  без
колебаний вымарывает из нее все "сомнительные моменты". Иногда  от  часового
разговора остается две минуты, и работу приходится  начинать  заново.  Опять
идти в спецотдел за разрешением, опять высиживать часами в  приемной  "очень
занятого" чиновника, опять выдумывать вопросы к интересующей тебя персоне.
   Спорить с военными цензорами не рекомендуется.
   У каждого из них есть свое личное мнение по любому вопросу, и  они  могут
подтвердить его ссылками на инструкции и распоряжения военного  командования
республики. И одного цензора  не  волнует,  что  разрешил  или  не  разрешил
другой. Каждый отвечает за свой участок работы  и  подозревает  остальных  в
"излишне либеральном"  отношении  к  нахальным  репортерам.  Утвержденные  в
спецотделе вопросы к интервьюируемому могут вызвать шок у конечного цензора,
и он забракует весь материал  только  потому,  что  вопросы  эти  поставлены
"некорректно"  и  у  него  сложилось  впечатление,  что  журналист  украдкой
подводит телезрителя "не к той" мысли, что утверждена свыше.
   Особенно сложно разговаривать с военными.
   У  них,  кроме  спецотдела  телевидения,  есть  еще  и  свои  собственные
особисты, зорко следящие за "потенциальными предателями",  и  число  которых
входят все без исключения солдаты и офицеры воюющей армии. Была бы их  воля,
особисты на пушечный выстрел не подпустили бы ни одного репортера к человеку
в форме.
   Но двадцатый век - век информации и телевидения, и цензура, стиснув зубы,
дает-таки разрешения на интервью и  видеосъемки  на  линии  фронта.  Хотя  и
старается максимально осложнить работу журналистов  и  отбить  у  них  охоту
слишком часто обращаться к военной тематике.
   Однако о другом в Югославии  тысяча  девятьсот  девяносто  девятого  года
просто не говорили.
   Основной и единственной темой была война и вс„, так или иначе связанное с
ней - разрушения гражданских объектов, количество убитых и раненых,  реакция
других государств, дальнейшие планы  Северо-Атлантического  Альянса  и  США,
высказывания своих и чужих политических  лидеров,  поставки  продовольствия,
потоки беженцев, ущерб от бомбардировок.
   Почти в каждом выпуске новостей говорилось о России.
   Обсуждались возможности союза с ней и с Беларусью, строились политические
прогнозы, демонстрировались кадры визитов российских чиновников и депутатов,
объявлялись новые инициативы Скупщины .
   Сербы верили в дружбу с Россией.
   А зря.
   Югославию давно, еще с начала реформ, променяли на кредиты и  поступления
на номерные счета высокопоставленных слуг российского народа.  Цена  вопроса
оказалась для Запада вполне доступной -  всего-то  около  трехсот  миллионов
долларов. Сотня - любимой дочурке Президента, еще сотня распределились между
чиновниками Администрации и кабинетом министров. Остаток пошел на  обуздание
аппетитов более мелких клерков аппарата правительства.
   Выплаты депутатам Государственной Думы шли отдельной строкой и составляли
еще сто пятьдесят миллионов. Депутаты были жадными, но дело свое знали туго.
Ни  один  вопрос,  прямо  или  косвенно  затрагивающий   интересы   мирового
сообщества на Балканах, в российском Парламенте  не  проходил.  Его  тут  же
забалтывали на комиссиях и в комитетах, и в  результате  на  свет  появлялся
усеченный  уродец,  более  годный   в   качестве   постановления   заштатной
жилконторы, а не как решение высшего законодательного органа  самой  большой
страны мира. Причем в едином порыве под дудку  США  плясали  и  непримиримые
коммунисты, и  вечно  оппозиционные  всему  сотоварищи  "непорочного  Грини"
Яблонского, и члены  "партии  власти"  во  главе  со  своим  косноязычным  и
вороватым лидером.
   От агентов влияния в парламенте не отставали и российские дипломаты вкупе
с телемагнатом  Индюшанским,  изображавшим  сербов  продолжателями  традиций
карательных отрядов вермахта.
   Каждый выпуск новостей с Балкан начинался со стенаний о судьбе несчастных
беженцев, которых  злобная  солдатня  Милошевича  и  Ражнятовича  не  только
выгнала из домов, но еще и изнасиловала, лишила документов и денег,  избила,
поприжигала сигаретами и наконец "выдавила" за пределы края Косово.
   Бомбардировки показывали мельком.
   Как обычную заставку.
   Гибель сербов никого не тревожила.
   Пострадавшими оставались албанцы. О  переживаниях  десятилетней  албанки,
рассказывающей журналистам странноватую с точки зрения  логики  историю  про
то, как она случайно выжила при  нападении  на  ее  семью  "Тигров"  Аркана,
кричали с неделю, а гибель двух десятков сербских малышей в детской больнице
удостаивалась лишь беглого упоминания.  Да  и  то  в  каком-нибудь  коротком
выпуске новостей в перерыве трансляции  футбольного  матча,  который  почтил
своим вниманием  московский  градоначальник  со  свитой.  О  присутствии  на
трибунах мэра говорили не в пример дольше...
   Мирьяна выложила  перед  Брониславом  Лаиновичем
лист с вопросами.
   Некоторые нюансы стрельбы  (в  центр  ростовой  мишени),  выбор  позиции,
страховка  и  уход  характерны  для  действий  специального   подразделения,
прошедшего  подготовку  в  тренировочных   лагерях   израильской   разведки.
Нападавшие использовали крайне сильное прикрытие и исчезали буквально  через
15 секунд после акции.
   Ни одно из четырех вышеуказанных преступлений не  раскрыто.  У  следствия
практически нет ни одной зацепки, что также указывает на стоящие  за  спиной
исполнителей зарубежные спецслужбы.
   Убийства  Стойчича.  Ражнятовича,  Булатовича  и  Лаинонича  используются
западными и некоторыми российскими СМИ для фабрикации версии о  причастности
к заказным убийствам Слободана Милошевича. Президента СРЮ  открыто  называют
"вдохновителем"   и   "основным   заказчиком"   этих   преступлении,   якобы
устраняющим" конкурентов и политических противников.
   В самой Югославии версию причастности Милошевича  к  убийствам  патриотом
сербского народа поддерживают так  называемые  "оппозиционеры"  во  главе  с
Вуком Драшковичем. По  сведениям  из  независимых  источников,  партия  Бука
Драшковича в период с 1995 года получает ежегодно до 6 миллионов долларов со
специальных счетов ПРУ, БНД и Ми-Только за январь-март 1999 года "оппозиция"
стала богаче на 10 миллионов у.е. Для самого Вука Драшковича  на  подставных
лиц оформлены вилла в Майами стоимостью около 1, 5 миллиона долларов и  дома
в Бельгии  и  Франции.  У  оппозиционеров  помельче  имущество  за  границей
Югославии соответствующее - более скромные коттеджи и квартиры  в  Германии,
Испании, Венгрии и Чехии. Подавляющее большинство соратников Вука Драшковича
гласно или негласно имеет двойное гражданство. Основные контакты югославской
оппозиции (помимо разведсообщества) - польские  правозащитники,  Белорусский
Народный Фронт,  УНА-УНСО  (украинские  националисты),  парламентарии  стран
Балтии (Латвия. Литва и Эстония) и российские правозащитные и  экологические
фонды, финансируемые иностранным капиталом.
   Генерал быстро прочел семнадцать строк и поднял глаза на журналистку.
   - Это, как я пони