ер насупился.
   - Это я предусмотрел. - Доктор взял  профессора  за  пуговицу  халата.  -
После подготовки текста я переставил местами слова и куски фраз. Так  что  с
лексикографией они окажутся  в  заднице.  Еще  я  намеренно  ввел  параметры
аппаратуры, которой нет у нас в институте.
   - А где есть?
   - В центре вирусологии Пентагона.
   - Отпустите мою пуговицу... В любом случае - я вас прошу.
   - Хорошо. Без консультации с вами - никаких шагов. Обещаю...

***

   Влад вел машину на высоте около  двухсот  метров  и  на  скорости  в  сто
километров в час. Выше и быстрее он боялся.
   Когда действие сверхдозы адреналина кончилось, Рокотову стало не по себе.
Вертолет-то он угнал, а что дальше?
   Дальше начинались проблемы.
   Все дело в том, что поднять машину может каждый, кто  хотя  бы  пару  раз
посидел за рычагами и кому  объяснили,  как  это  делается.  Даже  пролететь
несколько сотен километров способен любой, если  будет  держаться  небольшой
высоты, не делать резких маневров и не играть со скоростью.  Но  вот  сесть!
Именно момент посадки таит  в  себе  опасность.  Когда  винтокрылый  аппарат
оказывается в десятке метров от земли, с  ним  начинают  происходить  разные
пертурбации согласно законам аэродинамики.
   "Не выдюжу, -  решил  биолог,  тупо  рассматривая  проносящуюся  под  ним
поверхность, - одно неверное движение, и вертуху завалит  либо  набок,  либо
мордой вниз. А там до взрыва баков - рукой подать. Выскочить не успею...  Ну
мне везет! Хотя это лучше, чем самолет. Кстати, самолет бы я  не  поднял.  И
все  проклятая  самонадеянность.  Крышку  коллектора   сдвинул,   а   внутрь
предварительно не заглянул. Вот и получил по полной  программе!  Здравствуй,
жопа, Новый год! Ниггер еще тот... Коммандо хренов! Сам ни черта не умеет, а
туда же! Один выпендреж. Если у них все инструктора по рукопашке такие, то с
американской дивизией может  справиться  батальон  узбеков-строителей.  Надо
только ломы да лопаты раздать  . И пообещать стройбатовцам по бутылке водки или  по  отпуску
домой. Снесут дивизию - мама,  не  горюй!..  А  этот  негритос  явно  привык
выступать на  соревнованиях.  Картинные  стойки,  отрепетированные  серии...
Будто бы любовался собой со стороны. Ну и хорошо, пущай теперь апостолам  на
свою горькую судьбинушку жалуется. Мол, не виноватая я, он сам пришел..."
   Владислав покрутил головой, вглядываясь в окружающую тьму.
   "Пока никого... Но это ненадолго. В течение часа они  обязательно  должны
поднять авиацию и попытаются меня зажать. А в радарах да локаторах я  вообще
ничего не смыслю. Хоть они тут и есть. Вон, светятся экранчики...  А  толку?
Смотрю на них, как баран на новые  ворота...  Итак,  авиация.  Поначалу  они
должны меня засечь с "Авакса" или через системы наземного ПВО. Насчет ПВО не
уверен - я ж внутри страны, а Македония  особенными  возможностями  на  этот
счет не располагает. Хорошо, остается "Авакс". Иду я низко, на  фоне  земли,
сигнал может размазываться. Особенно хорошо, что вокруг одни горы да  холмы.
Да-а! - Рокотов хлопнул себя по лбу и рассмеялся:
   - Они ж меня сбить-то не могут! На вертухе точно ответ - чик "свой-чужой"
стоит. Соответственно, на-товской ракеты можно не бояться. Ну и что?  Пушек,
что ль, нет? Это верно... Об этом я как-то не подумал. Но  работа  из  пушки
предполагает  близкий  контакт,  а  ракету  могли  бы  запустить  с  десятка
километров... А, собственно говоря, куда я лечу? В глубь страны... Это  дает
мне преимущество, но небольшое. А вот и речка!"
   Под вертолетом началась  водная  поверхность,  блестящая  в  свете  почти
полной луны.
   Рокотов снизил скорость втрое и повел  вертолет  вдоль  довольно  широкой
реки.
   "Так-так-так... Это, вероятнее всего, Вардар. Других крупных рек тут нет.
Направо будет Скопье... Однако близко к городу подлетать нельзя.
   Слишком  просто  устроить  прочесывание  местности  силами   полицейского
управления..." Из темноты выросла громада моста.  Вертолет  сделал  вираж  и
завис в полусотне метров от решетчатой фермы.
   "Ага! Железная дорога... Излучина, мост, - Влад припомнил карту, - налево
- речка Тетовска. Что ж, рано или поздно надо  выбирать  место  приземления.
Или, вернее, приводнения. Прощай, мой верный железный друг..."
   Биолог стабилизировал "Апач" в десяти метрах от  воды  и  посмотрел  вниз
сквозь нижнюю полусферу фонаря кабины.
   "Главное, чтобы вертуха не свалилась на голову..."
   Владислав открыл левую дверь и осторожно сполз с кресла.
   АН-64А продолжал висеть на одном месте. Рокотов встал  обеими  ногами  на
боковую  гондолу  под   кокпитом,   еще   раз   посмотрел   вниз,   мысленно
перекрестился,  нагнулся  вперед,   слегка   толкнул   джойстик   управления
горизонтальным полетом и спиной вперед вывалился наружу.
   Сверху ударил поток воздуха от несущего винта.
   Прыгуна развернуло на один оборот, он на секунду  завис  возле  машины  и
рухнул вниз. "Апач" чуть наклонил нос и пошел вперед, прямо на мост.
   Приводнение оказалось жестковатым, но терпимым.
   Влад вошел в воду наискосок ногами вниз, вынырнул, отфыркиваясь,  и  смог
оценить финальные секунды жизни грозной американской машины.
   АН-64А на скорости в  двадцать  километров  в  час  вошел  точнехонько  в
основание фермы моста. Винт разлетелся вдребезги, корпус раз вернуло боком и
хряпнуло о  гофрированный  металл.  С  визгом  отскочил  рулевой  пропеллер,
искореженную машину завалило на бок, и она рухнула с десятиметровой высоты в
реку, подняв огромный фонтан брызг.
   К удивлению экс-летчика, топливо не загорелось.
   Смятая кабина секунд тридцать  возвышалась  над  водой,  потом  откуда-то
из-под  нее  вырвался  пузырь  воздуха,  и  то,  что  осталось  от  "Апача",
благополучно ушло на дно.
   "Через десять минут вода успокоится, а течение  унесет  мелкие  плавающие
обломки, - подумал биолог, неспешным брассом направляясь к берегу, - так что
у  моих  друзей  еще  возникнет  проблема  с  поисками   вертушки...   Днем,
естественно, корпус будет виден, но сейчас-то  ночь.  До  утра  времени  еще
море. Успею уйти километров на двадцать..."
   Рокотов выбрался на пологий песчаный берег,  отряхнулся  и  устремился  в
невысокий лесок, на ходу вытряхивая  воду  из  "Хеклер-Коха".  Он  решил  не
останавливаться и не сушиться. Высохнет на бегу...
   К пяти утра биолог добрался  до  железнодорожной  стрелки,  пробежав,  по
своим  расчетам,  не  меньше  пятнадцати  километров.   Одежда   более-менее
просохла, шума погони слышно не было. Что радовало.
   Влад устроился в кустах, разобрал  пистолет-пулемет,  насухо  протер  его
обрывками бумаги, валяющимися вдоль полотна, и снова собрал.
   Контрольный выстрел в кучу песка показал, что с оружием все в порядке.
   "Уф! Жить хорошо, а хорошо жить - еще лучше! Сейчас  бы  пожрать  -  и  в
койку. Однако с этим придется погодить... Сначала следует разобраться,  куда
меня занесло. Ушел я на северо-восток... Значит,  где-то  рядом  Тетово  или
Шипковица. Да уж, бешеной лошади сто верст не крюк.  Эк  меня  занесло!  Но,
может, это и к лучшему... Смысла искать меня здесь я не вижу. Скорее, облава
где-нибудь на юге, километрах  в  пятидесяти.  Косвенно  это  подтверждается
отсутствием какого-либо шума. Ни поисковых вертолетов, ни сирен, ни машин  с
солдатами... Карты я им спутал конкретно. Только на базе  они  будут  неделю
разбираться, что произошло и зачем. Особенно с этим дурацким катком. Молодцы
ребята! Такой шухер устроили, что хоть святых выноси! И я не подкачал.  Этот
полет войдет в македонский эпос. Лет через сто-двести какой-нибудь  славянин
внукам  своим  рассказывать  будет  про  Икара   из   России.   Подробностей
героических добавят, мой рост явно увеличат метров до двух,  еще  прекрасную
незнакомку приплюсуют, которую я якобы  из  американского  плена  вытащил...
Лепота!"  Из-за  поворота  послышался  лязг.  "Ого,  поезд!  Идет  медленно,
километров пять в час... Товарняк. А что? Это нам подходит...  Обыскать  все
поезда и машины по всей Македонии никто не в состоянии. Идет на юг...  Туда,
куда мне и надо. - Рокотов осторожно выглянул из кустов.  -  Нормальный  вид
транспорта. Не до жиру! Что ж, садимся. Контролеров туточки нет, билет никто
не спросит..." Владислав подобрался ближе к полотну. Старенькие  вагоны  пли
неспешно, погромыхивая на стыках вслед за трудягой-локомотивом.
   Биолог дождался, когда его минует первая треть состава,  и  взобрался  на
насыпь. Мимо проплывали платформы с гравием и двери деревянных вагонов. Одна
из них оказалась полуоткрытой.
   Рокотов зацепился рукой за створку и впрыгнул внутрь.
   Вагон оказался забит  огромными  катушками  толстого,  в  руку  толщиной,
покрытого свинцовой оплеткой кабеля, удерживаемым пропущенными сквозь  скобы
веревками. Места для безбилетного пассажира было в избытке.
   Влад прикрыл дверь, оставив себе для наблюдения узкую  щель,  и  блаженно
растянулся на полу, прислонившись спиной к одной из катушек. В его положении
езда даже на товарном поезде могла считаться верхом комфорта.

***

   - Еще жижгал„  хочешь?
- Султан приподнял крышку над дымящимся котелком.
   - Не,  сам  доедай,  -  старший  откинулся  в  шезлонге  и  посмотрел  на
фосфоресцирующий океан. - Чаю потом сделай...
   Кроме двух чеченцев на палубе и ночной  вахты,  все  остальные  на  судне
спали.
   Младший вывалил себе в тарелку кусочки  разваренного  теста  с  обрезками
мяса и принялся есть с лезвия узкого ножа, накалывая еду на кончик и макая в
соус. Старший еле заметно  поморщился  и  отвернулся,  сделав  вид,  что  не
замечает неопрятности своего юного товарища.
   Султан ел жадно, причмокивал и вытирал уголки рта тыльной стороной  давно
не мытой руки.
   Хорошо еще, что жижгал„ готовил не он, а повар-грек.
   Арби отнюдь не радовала перспектива еще неделю  провести  с  Султаном  на
контейнеровозе, пока груз не прибудет  в  Санкт-Петербург.  За  прошедшие  с
момента отплытия из Шенгини девять дней молодой чеченец уже достал  старшего
до  печенок  неаккуратностью,  тупостью,  бахвальством,  пустым   чванством,
бесконечными разговорами о будущей красивой жизни в родном Гехи-чу.
   Но приходилось терпеть.
   Султан все еще был  нужен.  В  одиночку  Арби  не  справился  бы.  Две  с
половиной недели человек не спать не может, а караулить контейнер с  атомной
боеголовкой требовалось постоянно.
   Так и существовали - один спит, другой - на  страже,  чтобы  не  дай  Бог
никто не попытался вскрыть железные створки в надежде  разжиться  чем-нибудь
полезным. Наемные украинские экипажи на мальтийских судах славились тем, что
тащили все, что плохо лежит, и не брезговали копаться в  грузе,  пока  судно
совершало переход от одного порта в другой. На это  закрывали  глаза  только
потому, что моряки из  независимых  стран  СНГ  были  гораздо  дешевле,  чем
наемные рабочие из Греции или Италии.
   Султан облизал нож и  сбросил  свою  тарелку  в  котелок.  Удовлетворенно
рыгнул, отнес грязную посуду на камбуз  и  вернулся,  бережно  неся  пышущий
жаром чайник.
   Арби неслышно вздохнул.
   Опять начнет приставать со своими идиотскими разговорами!
   Младший разлил по чашкам густую черную жидкость, уместил  свой  костлявый
зад в шезлонге и достал папиросу.
   - Это уже третья за сегодня, - неприязненно напомнил  Арби,  указывая  на
"косячок". - Плохо не будет?
   - А! - отмахнулся младший. - Мужчине это не повредит.
   - Если заснешь, пеняй на себя, - предупредил старший.
   - Не засну, - Султан с удовольствием втянул резко пахнущий дым, - я  дома
по пять штук таких выкуривал подряд, и ничего...
   "Немудрено, что у тебя  мозги  давно  высохли..."  -  зло  подумал  Арби,
сохраняя невозмутимое выражение лица.
   К своим двадцати трем годам Султан выглядел на все тридцать.
   Травку он  начал  покуривать  в  четырнадцать.  А  в  шестнадцать,  когда
Чечено-Ингушская АССР разделилась  на  две  республики  и  обе  семимильными
шагами пошли к независимости, Султан перешел на мак. Однако это  не  вызвало
прилива благожелательности у его родственников, и молодого чеченца  насильно
отучили от иглы, заперев на пару месяцев в сарае. Юноша переломался и с  тех
пор предпочитал анашу всем остальным наркотикам,  памятуя  о  предупреждении
деда. Старик поставил внука перед выбором - или он завязывает  со  шприцами,
или  его  отправляют  на   горные   вершины   под   наблюдение   троюродного
дядьки-чабана.
   Султан не хотел к дядьке и тягу к опиатам поборол.
   Зато когда его приняли в отряд "исламских волков", он оторвался по полной
программе - глотал "колеса", курил героин, нюхал кокс ,  не
брезговал даже клеем. Но эйфория продолжалась недолго - в  первую  чеченскую
войну его полк был вырезан до основания батальоном российского спецназа.  Из
шестисот бойцов уцелело три десятка. Да и  то  только  тех,  кто  на  момент
фатального боя отсутствовал в расположении части.
   Избежавшего смерти Султана взял под крыло один из  полевых  командиров  и
прикрепил к опытному Арби.
   - Твое дело, - зевнул старший, - сегодня ночью ты дежуришь.
   - Все нормально, - младший стряхнул пепел,  -  не  засну.  Вон,  я  когда
Мужицкого сопровождал, по три дня не  спал...  В  прошлом  году,  -  уточнил
молодой чеченец.
   Арби  кивнул.  Султан  действительно  пару  месяцев  находился  рядом   с
корреспондентом  радио  "Свобода"  Андреем  Мужицким,  совершавшим  вояж  по
независимой  Ичкерии.  Официально  Мужицкий  освещал  для  западных  средств
массовой  информации  "счастливую  жизнь"  маленького,  но  гордого  народа,
наконец-то сбросившего "ярмо русской империи".  Но  это  была  одна  сторона
медали.
   На самом деле журналист зарабатывал деньги тем, что снимал для подпольной
реализации фильмы о  реальных  пытках  и  убийствах.  Подобное  "натуральное
видео" пользовалось на Западе огромным спросом, и Мужицкий получал за каждую
пленку до пятнадцати тысяч долларов. Параллельно  он  пропагандировал  образ
свободолюбивого чеченца, столь ценимый спецслужбами США.
   На побочный промысел Мужицкого его патроны из ЦРУ закрывали глаза. Судьбы
замученных до смерти перед  камерой  пленных  солдат  и  заложников  мировое
сообщество не волновали. Выколотые глаза,  отрезанные  пальцы  и  забитые  в
грудь живому человеку гвозди не шли ни в какое сравнение с  пропагандистским
задором закомплексованного Андрюши, всю жизнь стремившегося к известности  и
обретшего ее только тогда, когда  он  стал  планомерно  топтать  собственную
страну.  И  удовлетворять  свои  садистские   комплексы,   присутствуя   при
многочасовых издевательствах над пленными в чеченских подвалах. По  просьбам
Мужицкого к заложникам применялись методы,  описанные  еще  в  средневековом
труде "Молот ведьм". Андрюша мнил себя прирожденным режиссером,  не  понимая
того, что постепенно его мозг погружается в  пучину  безумия.  От  фильма  к
фильму пытки становились все  кошмарнее.  Так,  что  даже  палачей  пробирал
холодный пот, когда Мужицкий перед съемкой расписывал сценарий.
   - Ты сейчас не с Мужицким, а со мной,  -  сказал  Арби,  -  и  наше  дело
посерьезнее, чем русаков на кусочки резать. Вернешься домой,  можешь  делать
что хочешь...
   - Я понимаю, - закивал Султан. - Все, это последняя.
   - Вот и хорошо, - старший медленно потянулся.
   - Чаю еще налить?
   - Пока нет. Я пойду прогуляюсь, а ты сиди. Вернусь через полчаса...
   Арби захотелось хоть немного побыть в одиночестве, отдохнуть от  немытого
и говорливого партнера. И выкурить перед сном свою сигаретку с анашой.

***

   За четыре часа товарняк преодолел не больше двадцати километров - подолгу
стоял на переездах, петлял по каким-то полузаброшенным веткам, сдавал назад,
дважды заезжал на одну и ту же станцию.
   Влад даже подумал, что машинист заблудился.
   Наконец состав выбрался на прямой путь и двинулся с постоянной  скоростью
пешехода,  страдающего  одышкой.  Мимо  медленно  ползла  насыпь  с  редкими
кустиками пожухлой травы.
   Рокотов приободрился.
   Похоже, что американцы и македонская полиция  окончательно  запутались  и
потеряли след беглеца. По крайней мере, облавой не пахло.  Пару  раз  биолог
через свою наблюдательную щель видел кучки резервистов в серо-зеленой форме,
но к его поискам эти молодые люди никакого отношения не имели.  Сидели  себе
спокойно и попивали винцо. На поезд они обращали ровно столько же  внимания,
сколько на облака в небе.
   "Ну и хорошо, меньше проблем, - решил Владислав, - всю страну не обыщешь.
Особенно если не знать, кого искать. А меня видели только трупы. Мертвые  не
болтают, как говаривал еще товарищ Сталин. Большого  ума  был  человек...  В
Градеце полицаи тоже в тупик зайдут. По их логике, там должны еще оставаться
диверсанты, которые спустили  каток  с  горы.  Чтобы  их  главный  удрал  на
вертолете. Вот и пущай ищут! Флаг им в руки и барабан на шею. Через недельку
поймут, что опростоволосились. Но будет  уже  поздно...  Ребятам  предъявить
нечего, сразу после пуска катка они должны были свалить  по  домам.  Петарды
вообще ни в какие ворота не лезут. Баловство, одним словом...  Расследование
упрется в стену. Найдут  кого-нибудь  виноватого  из  мелких  начальников  и
выпрут со службы. Америкосам тоже Ничего не светит. Мертвый негр-инструктор,
рядовой с ломом в башке, еще пяток-другой труперов на складе, каток во дворе
базы, два вертолета сожжены, один угнан и  утоплен.  Кто,  почему,  зачем  -
неизвестно.  Будут  подозревать  спецоперацию  сербских   зеленых   беретов.
Вероятнее всего,  постараются  это  дело  спустить  на  тормозах,  чтобы  не
лишиться постов. Придумают какую-нибудь версию о случайном пожаре..." Состав
снова замедлил ход. Рокотов выглянул через щель. Поезд,  изогнувшись  дугой,
вползал на знакомый мост.
   Точно возле опоры,  в  которую  врезался  "Апач",  завис  другой  АН-64А,
наполовину скрытый решетчатыми фермами. На поверхности  воды  виднелись  две
желтью надувные лодки с яркими синими буквами "US NAVY" на пухлых бортах.
   Американцы обнаружили место крушения своего вертолета, и  теперь  команда
аквалангистов обследовала затонувший корпус.
   Владислав  мгновенно  охватил  взглядом  открывшуюся  картину,   прикинул
расположение "Апача" относительно моста и выдернул из ножен мачете.

***

   Мадлен Олбрайт кивком головы попрощалась с охранником и закрыла за  собой
дверь своей квартиры.  В  жилище  Госсекретаря  вход  сотрудникам  Секретной
Службы был запрещен, за исключением особых случаев. А рядовой приезд на ночь
таковым не являлся.
   Квартира высокого государственного чиновника находилась  под  наблюдением
круглые сутки.  Напротив  дверей  здания  стояла  машина  с  детективами  из
соседнего полицейского участка, у  лестницы  дежурил  вооруженный  консьерж,
лифт обслуживался высоким мулатом с внешностью сержанта из спецподразделения
"Дельта", и на каждом этаже в холле сидел охранник в темном костюме.
   Олбрайт сбросила  на  диван  сумочку,  стащила  тесные  туфли  и  босиком
прошлепала в  ванную  комнату.  Там  она  ополоснула  лицо  холодной  водой,
полминуты разглядывала себя в подсвеченное сорокаваттными лампочками зеркало
и затем проследовала в спальню, чтобы переодеться в домашний халат  и  перед
сном, набив брюхо цыплячьими ножками, просмотреть взятые с  собой  документы
по Ираку. Саддам Хусейн опять  поднимал  голову,  требовал  снять  со  своей
страны международные санкции, и  Госсекретарю  нужен  был  очередной  повод,
чтобы осадить этого усатого мерзавца. А заодно  и  оправдать  продолжающиеся
точечные бомбардировки иракских городов и нефтезаводов.
   Свет в спальне почему-то не включался.
   Мадлен несколько  раз  раздраженно  щелкнула  выключателем  и  подошла  к
торшеру,  которым  пользовалась  тогда,  когда  глаза  уставали   от   яркой
люминесценции новомодной крутящейся лампы на потолке.
   Торшер оказался в порядке.
   Однако рядом с ним в  свободной  позе  развалился  щуплый  м