ители,  уже  подававшие  в
центральные схемы сигналы о перегреве внешних оболочек.
   В пиропатроны экстренного сброса разгонных блоков поступил кислород  ,  и
криотронные взрыватели сожгли свои вольфрамовые нити. Порошок  сдетонировал,
и двигатели оторвались от боеголовок вместе с  обшивкой  "Радуги",  все  еще
удерживавшей ракеты  в  плену  смятой  оболочки.  Заряды,  освободившись  от
ненужных ступеней, немного сблизились и  пошли  на  следующий  виток,  почти
параллельно 42-му градусу северной широты.
   Один за одним обломки КН-710 входили в плоскость вращения коммерческих  и
военных спутников. Но вероятность столкновения  в  околоземном  пространстве
столь мала, что большинство из них не приближались к другим  объектам  ближе
чем на сто километров.
   Американец  оказался  совершенно  прав.  Они  прошли   каких-то   полтора
километра и в полусотне метров под собой увидели  двух  расположившихся  меж
камней стрелков. Снайперы лежали совсем рядом,  искусно  замаскировавшись  в
росших по склонам горы кривых кустиках.
   Без доступа кислорода взрыв в безвоздушном пространстве невозможен.

***

   - Да, - летчик  почесал  затылок.  -  С  пятидесяти  ярдов  из  пистолета
прицельно не попадешь... Можно гранатой.
   - Во-первых, у меня  одна  осталась,  и,  во-вторых,  слишком  шумно.  Не
пойдет. Я хочу одного взять живым.
   - Для допроса? - оживился Джесс.
   - Не только. Есть у меня идейка, как этих сволочей до смерти  перепугать.
Кудесник нахмурился.
   - Ты не будешь его пытать? Влад криво усмехнулся.
   - Не буду... Я, видишь ли, пытать не умею  и,  скорее  всего,  не  смогу.
Поугрожать - да, это сколько угодно, даже скальпелем перед глазами  поиграю.
А вот вырывать ногти или что-то подобное еще сотворить - вряд ли... Так  что
постараемся обойтись без традиционных пыток. Если,  конечно,  удастся  взять
живым хотя бы одного...
   - Может, внимание отвлечем, швырнем камень куда-нибудь в сторону?
   - Не поможет, - покачал головой  Рокотов.  -  Примитивно.  Они  на  такие
фокусы не покупаются. Лучше придумаем, как незаметно спуститься...
   Коннор подполз к краю обрыва и внимательно посмотрел вниз.
   - Ну что?
   Летчик покрутил головой и вернулся.
   - Под ними - отвесная стена. Следовательно, пришли они сюда другим путем,
вдоль склона. Смотри: слева от них рощица, а дальше -  пологий  откос.  Если
подобраться оттуда, то мы выйдем им точно в тыл.
   - Давай попробуем. Мы для них пока в "мертвой зоне"...
   Место для спуска избрали за иссеченным ветрами и временем утесом  в  двух
сотнях метрах от снайперов.  Влад  обвязался  веревкой  и  лег  за  овальный
камень, исполняющий роль страховочного  ворота.  Джесс  резко  спустился  на
площадку в десяти метрах от хребта.
   Веревка дважды дернулась в руках  Рокотова,  и  тот  подобрался  к  краю.
Коннор, подняв голову, жестами показал, что все в порядке.
   Биолог  тщательно  проверил   узел,   поскольку   предстояло   спускаться
самостоятельно, и аккуратно сполз вниз.  Освободив  один  конец,  он  стянул
веревку и снова смотал  ее.  Летчик  с  двумя  пистолетами,  стволы  которых
украшали натянутые презервативы, контролировал окружающую обстановку.
   - Теперь можно добраться до рощи, - шепнул Кудесник.
   -  Хорошо,  давай  пушку,  -  согласился   Влад   и   получил   один   из
"секс-пистолетов". - Только не стреляй сразу, я  попробую  одного  выключить
руками.
   - А сможешь? - засомневался Коннор.
   - Вот об этом не волнуйся. Есть опыт. И прецеденты уже бывали...
   Американец молча кивнул.
   Ненад Кротович с досадой отшвырнул график дежурств, оперся локтями о стол
и положил голову на ладони. Идиотизм начальства злил все больше и больше.
   Мало  было  установить  жесточайший  пропускной  режим,  из-за   которого
курьерам с материалами приходилось ждать по несколько часов, прежде  чем  их
пустят внутрь здания, так теперь еще и это: график посменной работы всех без
исключения сотрудников предполагал сутки  через  трое  дежурить  на  рабочих
местах, дабы правительство,  ежели  у  него  возникнет  такая  блажь,  могло
обратиться к нации с тем или иным заявлением. Причем в график были  включены
не только персонал служб новостей, который и так не покидал телецентра, но и
все технические работники.
   У Ненада дома без воды и света сидели жена, теща и  двое  сыновей,  а  он
должен тупо торчать в своей  монтажной.  Пользы  от  его  сидения  в  здании
никакой, поскольку он лишь монтировал передачи и в подготовке прямого  эфира
не участвовал. Плоды его труда появлялись на  экране  не  раньше  чем  через
сутки после завершения работы.
   Тем не менее он тоже дежурил.
   Кротович налил себе очередную  чашку  кофе.  Хоть  кофе  еще  не  стал  в
дефиците, в отличие от минеральной воды и сигарет.
   Из головы не шел разговор с Мирьяной. После просмотра пленки он видел  ее
всего один раз - столкнулся в коридоре на восьмом этаже, куда он приходил за
получкой. Журналистка выглядела уставшей, погруженной в свои мысли.  Коротко
поздоровалась и побежала вниз.
   После того вечера,  когда  они  вместе  изучали  запись  из  уничтоженной
деревни, Ненад попытался узнать, откуда именно эта  пленка  попала  на  NBC.
Даже связался через Интернет со своим знакомым,  работающим  в  нью-йоркском
телецентре заместителем одного из продюсеров. Но и тот ответить  не  смог  -
судя по  записям  в  компьютере  NBC,  кассета  была  доставлена  из  Греции
специальным рейсом, допущена к показу Госдепартаментом и только тогда  пошла
в  эфир  -  как  наглядное  подтверждение  "звериного   облика"   президента
Милошевича. Имена оператора и курьера остались неизвестными, хотя  на  такой
материал  распространяются  все  права  о  копирайте,  что  может   принести
владельцу фильма кругленькую сумму. И это было более чем странно. Американцы
не страдали излишним бескорыстием, и  отсутствие  заявленных  прав  означало
одно: кинооператор сам принимал участие в убийстве мирных жителей. Что сразу
меняло отношение к самому фильму.
   По неписаным законам  журналистики  можно  снимать  все.  За  исключением
преступлений, непосредственным  участником  которых  являешься  ты  сам.  За
такое,  помимо  уголовного  наказания,  следует  немедленное   изгнание   из
профессиональной среды, а коллеги могут запросто дать по морде.
   Кротович просмотрел пленку еще раза три, стараясь не обращать внимания на
кровавые подробности, но  подмечая  технические  нюансы  работы  -  ракурсы,
скорость наезда трансфокатора, угол освещения, время отрывков  и  прочее.  У
Ненада была  отличная  память.  Манеру  съемок  разных  операторов  он  знал
неплохо, и теперь его не покидало ощущение, что он знаком с  тем,  кто  снял
этот фильм. Или, по меньшей мере, работал с пленками этого оператора.
   Видеоинженер меланхолично сделал глоток кофе.
   Мирьяна отправилась в тот район, чтобы оценить ситуацию на месте. В  этом
не было сомнений, Кротович  слишком  хорошо  знал  характер  журналистки.  В
общем, у нее может что-нибудь получиться... Мирьяна проникала в такие места,
куда путь был заказан любому, даже сверхаккредитованному  корреспонденту,  и
умудрялась приносить в клювике материалы, за которые  западные  телекомпании
платили не скупясь.
   Но кто ж этот оператор?
   Ненад  прошелся  вдоль  стеллажей  с  видеокассетами,  водя  пальцем   по
корешкам. Югославы, американцы, японцы,  немцы,  русские,  венгры,  болгары,
даже австралийцы затесались... Все  не  то.  Воспоминание  о  методе  съемки
сидело где-то на границе сознания и подсознания, неуловимое  и  одновременно
осязаемое.
   Чертовщина какая-то...
   Кротович вернулся в кресло и  подпер  голову.  Несмотря  на  кофе,  спать
хотелось смертельно. Однако нельзя было даже вздремнуть - в любой момент  по
коридорам может промчаться проверяющая комиссия по главе с главным  цензором
Николичем, тупым жополизом из "бывших", и любого пойманного  спящим  тут  же
уволили бы.
   Идиотизм.
   Ненад достал из стола журнал "Нэшнл Джио-грэфик"  и  принялся  переводить
статью об аквалангистах, чтобы занять себя. После окончания боевых  действий
он собирался попытать счастья и  устроиться  видеоинженером  в  американскую
телекомпанию,  чтобы  вместе  с  семьей  переехать  в   США,   подальше   от
придурковатого  Милошевича  и  его  камарильи.  А  для  этого  необходимо  в
достаточной мере овладеть английским.
   Радиомаячок, вмонтированный в ретрансляционную антенну CNN в  шестидесяти
семи метрах над его головой, перешел в режим непрерывной передачи сигнала.
   Кротович  споткнулся  о  слово   "overfulfil"   , имеющее отношение к  системе  подачи  воздуха,  и  перечитал
фразу. Ага,  глагол  относился  к  предыдущему  абзацу,  где  говорилось  об
избыточном давлении и методике  декомпрессии  при  подъеме  с  глубин  более
двадцати метров. Теперь понятно...

***

   Построенный по технологии "Стелс" ночной  бомбардировщик  "В-1В"  сбросил
два контейнера с управляемыми ракетами  "GBU-24NU".  Помимо  пятисот  сорока
фунтов пластиковой  взрывчатки  эта  модификация  реактивных  снарядов  была
снабжена  сердечником  из  обедненного   урана,   позволяющего   боеголовкам
пробивать многослойные бетонные перекрытия и взрываться внутри помещения.
   Ненад закурил и позволил себе минуту отдыха. Перевод шел споро, он  почти
не обращался к словарю, по смыслу понимая  значение  слов.  Еще  два  месяца
усиленных занятий, и он будет готов к начальному экзамену...
   Углепластиковые контейнеры, защищающие ракеты от  радарного  обнаружения,
цепочкой микровзрывов лопнули  по  всей  длине,  и  одновременно  включились
маршевые  двигатели  снарядов.  Дюзы  выбросили  стофутовые  языки  пламени,
снаряды с ускорением 10 ярдов секунда за секунду понеслись к цели.
   Спутник "Стар-Клаймбер" принял управление системами наведения  боеголовок
"GBU-24NU" через две секунды после сброса с борта самолета.
   Кротович потянулся. Половину своего дурацкого дежурства он уже отсидел.
   Нынешняя  ночь  была  на  удивление  спокойнее  предыдущей.   Проверяющие
почему-то  не  баловали  персонал  своим  вниманием,  и   сотрудники   спеша
занимались своими делами - кто-то читал, кто-то смотрел кабельные каналы, на
седьмом этаже, в запертом изнутри кабинете, даже предавались любви.
   На объявленную три часа назад воздушную тревогу и гул далеких разрывов на
окраине Белграда уже никто  не  обращал  внимания.  К  ночным  налетам  люди
привыкли даже быстрее, чем к очередям за сигаретами...
   Над  Дунаем  оба  снаряда  "GBU-24NU"  изменили   траекторию,   поднялись
вертикально вверх на высоту  в  милю  и  понеслись  отвесно  вниз,  захватив
инфракрасными системами слежения точку на крыше Белградского телецентра.
   Включая кофеварку, Ненад услышал дребезжащий рев, от  которого  по  всему
зданию  пошла  противная  мелкая  дрожь.  Чашка  на  металлической   полочке
подпрыгнула, видеоинженер недоуменно поднял голову; на  его  глазах  потолок
выгнулся,  по  бетонному  перекрытию  из  угла  в  угол  побежали   трещины,
металлическая  перегородка,  отделяющая  монтажную  от  коридора,  сложилась
гармошкой, и упала тьма.
   Управляемые  лазером  ракеты  "GBU-24NU"   пробили   крышу   Белградского
телецентра с промежутком в 98 сотых секунды.
   Первая ракета насквозь прошила все здание и  взорвалась  в  подвале,  где
хранились ненужные материалы и запасные  части  для  аппаратуры.  Вторая,  у
которой  система  детонации  была  ориентирована  иначе,  разнесла  восьмой,
девятый и десятый этажи, обрушив  на  головы  людей  десятки  тонн  разбитых
бетонных плит, из которых торчали острые прутья перекрученной арматуры.
   Спустя полторы секунды после первого взрыва внутренние перекрытия  здания
обвалились,  похоронив  под  своими  обломками  двадцать  четыре   человека,
единственная вина которых перед НАТО и косовскими албанцами была в том,  что
они честно выполняли свою работу на телевидении.  Еще  девятерых  так  и  не
нашли. Их записали как  пропавших  без  вести,  хотя  всем  изначально  было
понятно,  что  работников  просто  разметало  взрывом  на   мельчайшие,   не
поддающиеся идентификации кусочки.
   На момент попадания ракет в здание телецентра бомбардировщик "В - 1В" был
уже в сорока милях от границы Югославии с Венгрией и готовился к  дозаправке
в воздухе над местечком Калоча.
   Кротович пришел в себя спустя несколько минут. Он смог пошевелить  только
одной рукой - вторая была придавлена  вертикально  стоящим  куском  бетонной
плиты; на ногах  лежал  полутонный  насыпной  шкаф,  в  котором  руководство
хранило личные дела сотрудников. Шкаф прилетел с верхних этажей и  полностью
раздробил кости находившегося без сознания  человека,  фактически  ног  ниже
колен уже не было - лишь месиво раздавленного  мяса  толщиной  всего  в  три
сантиметра.
   Странно, но Кротович не чувствовал боли. Он знал, что скоро умрет, однако
и это знание  не  несло  муки,  страдания  или  ужаса  перед  открывающимися
воротами в неизбежность. Мысли приходили самые разные - не  успел  подтянуть
заглушку крана на кухне, так и не  собрался  сходить  с  детьми  в  зоопарк,
завтра назначено совещание с участием технического персонала, которое уже не
состоится, жирный Николич  опять  задерживает  премиальные  за  сверхурочную
работу, Мирьяна,  наверное,  давно  добралась  до  места...  Кассеты  так  и
останутся неперемотанными,  за  что  Павлий  снова  будет  бубнить  в  адрес
молоденького практиканта... Хотя - какие тут кассеты!  Ненад  ощущал  густой
запах горящего пластика...
   Кровь из разорванных артерий быстро покидала  тело,  мозг  от  недостатка
кислорода порождал разрозненные  туманные  картинки,  разум  отступал  перед
накатывающейся чернотой.
   Последнее, о чем успел подумать Ненад Кротович,  было  то,  что  западные
коллеги, к счастью, выжили, спасенные депортацией. И здорово  все-таки,  что
не пострадал его верный товарищ и порядочный человек Пол Тимоти Ген...

***

   К деревне, как она ни старалась, пройти не удалось.
   Все дороги были  перекрыты  войсками,  на  каждом  мало-мальски  значимом
переезде располагались посты. Солдаты нервничали, значит, в районе произошло
нечто  экстраординарное.  Несмотря  на  опасность   со   стороны   самолетов
Северо-Атлантического Альянса, в небе то  и  дело  барражировали  вертолеты.
Населению ближайших к Ибарице сел строжайшим образом было ведено докладывать
военному командованию о всех подозрительных личностях, что могут появиться в
окрестностях.
   На женщин данный приказ не распространялся.
   Мирьяна две ночи провела в селе, жители которого первыми обнаружили  факт
массового убийства и сообщили в полицию. В полиции  не  поверили,  посчитали
увиденное плодом неумеренного  потребления  местного  сливового  самогона  и
развившейся в связи с этим алкогольной галлюцинации. Однако на вторые  сутки
шеф  полиции  все  же  соизволил  проверить  информацию.  Сейчас  "храбрец",
падавший в обморок, даже когда у него брали кровь  в  поликлинике,  проходил
реабилитацию в пансионате для нервнобольных  -  его  обнаружили  сидящим  на
дороге, в измазанной засохшей кровью полицейской форме,  пускающим  слюни  и
бормочущим что-то о трупах. Хрупкое сознание начальника участка не выдержало
вида сотен мертвых тел.
   Мирьяна его не осуждала, но жалела.  В  конце  концов,  подобное  зрелище
выдержит не каждый, и никогда заранее не  известно,  как  на  том  или  ином
индивиде скажется столь мощный психологический  шок.  Внешне  крутые  "мачо"
могут впасть в истерику от одного грозного окрика,  а  невзрачные  и  щуплые
мужички железными крючьями ворочают в морге замерзшие трупы да посмеиваюся.
   Два дня в селе принесли массу интересных сведении.
   Кто-то из подростков видел грузовики с сербским спецназом, дня за три  до
происшествия проезжавшие по заброшенной дороге. Впоследствии эти  автомобили
были найдены, но номера двигателей и шасси  ничего  не  дали  -  машины  еще
прошлой осенью были проданы с аукциона как списанное  военное  имущество,  а
фирмочка,  приобретавшая  их,  была  зарегистрирована  в   Приштине.   После
попадания полутонной бомбы в здание косовской администрации,  где  хранились
все документы на автотранспорт, об этом направлении поиска можно было  смело
забыть.
   Мирьяна навострила ушки, когда  один  из  местных  бакалейщиков  упомянул
экспедицию ученых из Белградского Университета, о которых  вот  уже  который
день не было ни слуху ни духу. Также бакалейщик вспомнил и об  отставшем  от
экспедиции  парне,  разыскивавшем  лагерь  буквально  за  десять   дней   до
случившегося в Ибарице.
   Не поверив ни на грош  в  "запоздавшего"  ученого,  журналистка  подробно
расспросила бакалейщика об этом парне и  занесла  в  блокнот  его  словесный
портрет - худощавый, подвижный, вежливый, над  правой  бровью  еле  заметный
шрам, рост около 170, курит, волосы темные, короткие. Одет  в  камуфляж  без
знаков различия. Это было уже кое-что.  Непосредственно  перед  уничтожением
деревни некто производил рекогносцировку местности.
   Все  становилось  на  свои  места  -  и  отряд  сербского   спецназа,   и
"заплутавший" ученый, и отсутствие сведений о  пропавшей  экспедиции.  Суета
военных вокруг района массового убийства получала объяснение.
   Мирьяна связалась по мобильному телефону со  своей  подругой,  работающей
пресс-секретарем  ректора  Университета,  и  спустя  пять   минут   получила
исчерпывающую информацию о составе экспедиции, ее целях и месте  дислокации.
Под конец разговора подруга взяла с Мирьяны клятву  о  сохранении  тайны,  а
потом выдала такое, от чего у журналистки волосы дыбом встали.  Оказывается,
в состав экспедиции входил один русский, о судьбе которого до сих пор ничего
не известно. Среди тел его не нашли, а российский МИД поспешил заявить,  что
эвакуация граждан России завершена, фамилии Рокотова в списках не значилось,
пресс-секретарь сама проверяла. Но ей порекомендовали держать рот на замке и
вообще забыть о том, что кого-то могли не вывезти,
   Эта была настоящая бомба! Мирьяна почувствовала охотничий азарт. Подобный
шанс выпадает раз в жизни, и очень важно его не упустить.
   Но требуется максимальная осторожность.
   Журналистка знала, что с момента начала расследования у нее не  будет  ни
друзей, ни помощников, ни  советчиков.  По  крайней  мере  здесь,  в  районе
поиска. Все - и югославские власти,  и  российские  чиновники  -  стремились
скрыть правду о пропавшем биологе и при необходимости применили бы к Мирьяне
самые жесткие меры, вплоть до изгнания из журналистской среды  и  объявления
сумасшедшей. А возможно, инспирировали бы уголовное дело, благо  в  условиях
военного времени сие сделать несложно. Ибо правда была  слишком  опасна  для
карьеры, должностей и окладов.
   Но и Мирьяна трудилась на ниве пера  и  телеобъектива  не  первый  год  и
хорошо представляла последствия конфликта с Властью.
   Поэтому она не стала распространяться в селе о своих  дальнейших  планах,
посетовала во всеуслышание, что ее не пускают на место трагедии, и на поезде
отбыла в Чачак. На ближайшей  станции  она  сошла,  купила  в  привокзальном
магазине одноместную палатку и запас консервов и  отправилась  пешком  вдоль
течения  Ибара,  тщательно  избегая   любого   населенного   пункта.   Опыта
туристических походов ей было не занимать, да и цифровая видеокамера  "Sony"
марки 140 ССХ всегда при ней. Камера размером чуть больше двух пачек сигарет
занимала совсем немного места.
   Подобраться к снайперам оказалось просто. К тому же предшествующий  ливню
ветерок зашумел в кронах деревьев и полностью  скрыл  шорох  шагов.  Стрелки
лежали на  позиции  неподвижно,  лишь  тот,  что  справа,  иногда  осторожно
отмахивался от назойливых комаров с болотца неподалеку.
   С расстояния ста метров Влад осмотрел пост.
   - Ждем, - прошептал он Коннору. - Если в течение часа они  не  выйдут  на
связь с основными силами, значит, регулярных сеансов у н