т  на
камни.
   Случайно.
   И отправится в сухой док, где ему поправят немного помятое  днище.  Никто
ничего не заподозрит. На флоте  многое  бывает,  в  том  числе  и  неудачный
маневр.  Особенно  при  преследовании  вторгшегося  в  территориальные  воды
объекта...
   Зотов повернулся к оператору, с трудом удерживающему на плече  тяжеленную
камеру.
   - Я виноват, - трагическим голосом  начал  адмирал  и  с  удовлетворением
отметил, что на глаза навернулись почти искренние слезы. - Я не смог  спасти
сто восемнадцать жизней. Я  сделал  все  возможное,  но  не  смог.  Извините
меня... Я понимаю, что никакие слова утешения не помогут  матерям  и  вдовам
пережить это горе...
   Корреспондент, который целую неделю  был  в  гуще  событий  и  гнал  свои
репортажи прямо с борта крейсера, стиснул зубы и отвернулся.
   В отличие от Зотова, журналист плакал по-настоящему.

***

   Рокотов запрокинул голову и уставился на расселину, наискосок прорезающую
почти вертикальный склон горы. Кто-то из казаков присвистнул.
   - И как мы тут пройдем? - поинтересовался Рудометов.
   - Молча, - Филонов спокойно затушил окурок о подошву десантного сапога.
   - Может, лучше обойти? - неуверенно предложил Веселовский.
   - Кому охота намотать лишних сорок километров, тот пущай идет. - Никита с
деловым видом достал из рюкзака моток тонкого троса.  -  Заодно  с  чичиками
повоюете. Их и слева, и справа в избытке... А здесь нас никто  караулить  не
будет.
   - Ночь скоро. Как мы в темноте-то полезем?  -  Туманишвили  посмотрел  на
Влада, будто ища в нем поддержку.
   -  Ночью  вертухи  не  летают,  -   экс-браконьер   закрепил   на   поясе
хромированный карабин. - А лезть... Один черт - что  днем,  что  ночью.  Это
снизу страшно, горушка огроменной кажется. На самом деле забраться можно.
   - Покорение пика независимого чеченца, -  Рокотов  перевесил  "Грозу"  за
спину. - Не сорвется никто?
   - Если в связке идти, то нет. Главное - без паники. Я тут сто раз  ходил.
И ничего, жив пока, - бодро заявил Никита.
   - Тогда веди, -  Владислав  встал  рядом  с  бывшим  браконьером.  -  Как
привязываемся?..

ДЕМИЛОГ
13 августа 2000 г. 23:45 по Москве. Баренцево море, глубина 97 метров. Атомный подводный ракетоносец "Мценск". Восьмой отсек.

   - Давление? - спросил капитан-лейтенант Дмитрий Кругликов.
   Боцман оглянулся на фосфоресцирующую  шкалу  манометра,  закрепленного  в
углу отсека.
   - Четыре и восемь...
   - Терпимо.  За  сутки  поднялось  всего  на  три  десятых,  -  при  свете
фонарика-"жужжалки", который  держал  мичман  Семенов,  Кругликов  аккуратно
вписал цифры в блокнот. - Прорвемся...
   Из двадцати восьми человек, запертых в кормовых  отсеках  лодки,  он  был
самым старшим по званию. Хотя и не самым старшим по возрасту.
   В тот момент, когда корпус  всплывающего  в  аварийном  режиме  "Мценска"
потряс страшный удар, Дмитрий находился на  своем  боевом  посту  в  седьмом
отсеке. Он чудом увернулся от  вылетевшего  из  гнезда  электронного  блока,
перекатился по узкому проходу и тем самым спас себя от  рухнувшей  прямо  на
операторское место  стальной  конструкции,  на  которой  крепились  ящики  с
запчастями.
   Последовавшую за первым  ударом  серию  толчков,  когда  атомный  крейсер
колотило о борт "Адмирала Молотобойцева", а капитан  отдавал  по  внутренней
громкой  связи  последние  приказы  членам  экипажа,  Кругликов  переждал  в
аппендиксе возле переходного люка в шестой отсек.
   И, едва субмарина врезалась в глинистое дно и  остановилась,  бросился  в
корму, где заискрили и вспыхнули силовые  кабели.  На  тушение  пожара  ушло
минут двадцать. Потом через пробитые трубопроводы седьмого  отсека  внезапно
хлынула вода, и пришлось забаррикадироваться в восьмом и девятом.  Вместе  с
телами трех погибших офицеров, убитых обломками  оборудования  еще  в  самом
начале катастрофы.
   Из  всего   экипажа   в   живых   осталось   двадцать   восемь   человек.
Капитан-лейтенант Кругликов, семеро мичманов и двадцать матросов, из которых
одиннадцать были срочниками.
   Их попытки  вручную  отвернуть  вентили  экстренной  продувки  балластных
цистерн   потерпели   неудачу.   Конструкторы   санкт-петербургского    ЦКБ,
спроектировавшие крейсер, не предусмотрели  варианта  полного  обесточивания
лодки и оснастили АПРК лишь электроуправлением подачи воздуха.  Механические
штурвалы остались только для систем  внутренней  циркуляции,  чем  моряки  и
воспользовались, время от времени вентилируя отсеки техническим воздухом  из
баллонов высокого давления. В принципе, если  судить  по  инструкциям,  этот
запас воздуха не был предназначен для дыхания,  но  в  критической  ситуации
иного выхода не существовало.
   Через сутки все моряки осознали, что на самом  деле  их  атомный  крейсер
представляет  собой  не  "корабль  двадцать  первого  века",  о  чем  им   с
придыханием рассказывали инженеры-проектировщики,  регулярно  приезжавшие  с
инспекцией на лодку, а самый настоящий плавучий гроб.
   Таран "Мценска" тяжелым надводным кораблем мгновенно выявил все  недочеты
и откровенную халтуру, допущенные сотрудниками ЦКБ. От удара в нос накрылась
вся сеть трубопроводов воздуха высокого давления по обоим бортам,  хотя  она
должна была являть собой несколько совершенно автономных систем.  Закоротило
все электропитание, в целях экономии замкнутое  на  единый  силовой  кабель.
Сдвинулся с основания переходной колодец аварийного люка,  изготовленный  из
титана негодной толщины. В девятый отсек, должный служить  морякам  убежищем
при аварии даже на предельной глубине в шестьсот  метров,  начала  поступать
вода сквозь сальники валов, пущенных в тех местах, где их не должно быть  из
соображений безопасности.
   Центральное  Конструкторское  Бюро,   оставшееся   после   развала   СССР
монополистом на рынке проектирования больших лодок, работало, как и положено
любому монополисту - выпускало в свет дрянной товарец, совершенно  не  боясь
конкуренции по  причине  отсутствия  предприятий-конкурентов,  выдавая  свои
безграмотные поделки за чудеса инженерного искусства.
   Морякам пришлось перекрыть нижнюю палубу девятого отсека,  тем  самым  на
треть сократив себе пространство для маневра.
   Но  конструктивные  недочеты  меркли  по   сравнению   с   недокомплектом
индивидуальных спасательных средств. Перед выходом на учения все происходило
в  огромной  спешке,  и  на   "Мценск"   просто-напросто   не   завезли   ни
регенерационных патронов, ни спецкостюмов, ни аквалангов  замкнутого  цикла.
Даже не наполнили сжатым воздухом аварийные баллоны. Все дефицитные средства
спасения остались на складах, предназначенные к  будущему  демонстрационному
походу крейсера в Средиземное море, где  нужна  была  показуха.  И  капитану
ракетоносца,    попробовавшему    возмутиться    отсутствием    спассредств,
вице-адмирал  Михаил  Яцык  лично  приказал  выходить  в  море  и  забыть  о
некомплектности лодки. Иначе у капитана возникли бы сложности  с  дальнейшим
продвижением по служебной лестнице.
   Что-что, а поставить подчиненного  на  место  начальник  штаба  Северного
флота умел. Причем устно, без единой подписи на документах. Шантаж зависимых
от него людей и публичное сведение счетов с провинившимися Михаил Николаевич
Яцык почитал за умение командовать личным составом...
   После того как двадцать восемь моряков поняли, что самостоятельно  им  не
выбраться, они начали стучать в борт.
   И спустя сутки услышали металлический скрежет первой стыковочной  попытки
глубоководного снаряда "Приз". Целую неделю корпус  лодки  с  периодичностью
раз в два часа вздрагивал от посадок  на  комингс-площадку  одного  из  трех
спасательных аппаратов.
   Больше стучать  необходимости  не  было:  их  обнаружили,  и  теперь  все
зависело от профессионализма надводных служб. Оставалось ждать  и  экономить
силы.
   - Уже восьмой час тишина, - пробормотал из  своего  угла  закутавшийся  в
теплое одеяло старший матрос Фархутдинов. - Что они там, померли все?
   - Не паникуй, - Кругликов повернул голову в сторону  заговорившего.  -  И
меньше болтай. Баллоны не бездонные...
   - Точно, - боцман поддержал капитана-лейтенанта. -  Там  наверху  виднее,
как нас вытаскивать.
   - Так что ж ничего не происходит?  -  Фархутдинов  заворочался,  разминая
затекшую спину.
   - Угомонись, - боцман немного повысил голос. - Все нормально. Один способ
не сработал, так по-другому сделают.  Может,  тросами  зацепят,  может,  еще
как... Вот увидишь. На флоте своих без помощи не бросают. Это святое.  Закон
моря...
   -  Однозначно,  -  мичман  Савельев,  признанный  весельчак  и   балагур,
спародировал голос лидера ЛДПР.
   Сжавшиеся  от  холода  во  мгле  восьмого  отсека   подводники   тихонько
рассмеялись...