о трястись от хохота.
   Француз победно улыбнулся и вернулся к клавиатуре своей машины.
   Лазар Царевски, пилот патрульного  вертолета  "MD-500MG",  принял  вызов,
когда облетал сложный перекресток на шоссе  Гостивар  -  Врапчиште.  Молодой
лейтенант  с  радостью  бросил  скучное  занятие  по  контролю  за  дорожным
движением, опустил нос своей машины, дал подтверждение на центральный  пост,
поставил связную радиостанцию  "VNF-251"  в  режим  постоянной  связи  и  на
максимальной скорости в двести  сорок  один  километр  в  час  отправился  к
заданной точке.
   Второе  кресло  в  кабине,  прикрытой  изогнутыми  панорамными  стеклами,
пустовало. Напарник Царевски отпросился на  три  дня  навестить  заболевшего
родственника, и лейтенант летал один. В этом не  было  ничего  необычного  -
легкие "MD-500MG" прекрасно управляются и одним человеком, второй нужен лишь
в качестве радиста и бортмеханика. А при патрулировании надобности в радисте
нет, все переговоры замкнуты на  систему  связи,  подключенную  к  шлемофону
пилота.
   К автостраде Лазар подлетел через двадцать три  минуты  после  того,  как
получил приказ. Он дисциплинированно отрапортовал  капитану,  возглавляющему
дежурную смену воздушных патрулей, и повел вертолет вдоль шоссе, держась  на
высоте ста двадцати метров и высматривая черный "мерседес".
   Мчащийся автомобиль лейтенант засек почти сразу. Не прошло и двух  минут.
Царевски  сделал  вираж,  подлетел  к  "мерседесу"  слева  и  нажал   кнопку
американского  радара  "Нидл"  , которым недавно оснастили его машину.
   На экран в центре левой консоли выскочили цифры "один-четыре-один".
   Водитель "мерседеса" явно  плевал  на  ограничения  скорости.  Гнал,  как
сумасшедший, по трассе, где максимальная скорость  установлена  в  девяносто
километров в час, о чем на каждом километре сообщают  специально  вывешенные
знаки.
   Лазар посмотрел на автомобиль повнимательнее.
   Что за черт?
   У "мерседеса" напрочь отсутствовала  водительская  дверца,  а  через  всю
крышу протянулись несколько белых царапин, прекрасно видных на фоне  черного
лака.
   Царевски  щелкнул  тумблером  системы  электронного  увеличения,   камера
зафиксировала объект в стационарном режиме и вывела картинку  на  внутреннюю
поверхность стекла шлема. Лейтенант присмотрелся и тихонько присвистнул.
   Укрупнение неподвижной картинки не давало всех деталей,  но  раскрашенная
физиономия  водителя  и  лежащий  у  него  на  коленях  автомат  были  видны
совершенно четко. Человек за рулем сидел  прямо  и  расслабленно,  будто  бы
совершал обычнейшую поездку и нисколечко не волновался.
   Лазар  поднялся  на  триста  метров  вверх  и  прошел   над   дорогой   в
противоположном направлении. Спустя полтора  километра  в  поле  его  зрения
попал открытый внедорожник, набитый людьми в черных куртках, также идущий  с
явным превышением скорости.
   Лейтенант нажал кнопку вызова базы.
   - Я номер третий. Объект обнаружен. Движется к Градецу  на  скорости  сто
сорок километров в час. Позади объекта  другой  объект.  Видимо,  производит
преследование. Как поняли? Прием.
   - Понял вас, - мгновенно отреагировал капитан. - Что  за  второй  объект?
Прием.
   - Вседорожник с открытым кузовом. Видимо, румынский "АРО", модель "двести
сорок" или "двести сорок три". В  кузове  -  до  десяти  вооруженных  людей.
Прием.
   - Понял вас. Блокируйте дорогу. Из Градеца уже вышли  патрульные  машины.
Управления в Чегране и Вранчиште высылают экипажи на перехват.  Как  поняли?
Прием.
   - Понял вас. Блокирую дорогу с западной стороны моста. Конец связи.
   - Роджер, - щегольнул капитан.
   Царевски вновь опустился до сотни метров, увеличил шаг несущего винта и с
ревом пронесся над "мерседесом" в надежде напугать водителя и принудить  его
остановиться. Или хотя бы снизить скорость.
   Нахал  на  "мерседесе"  даже  ухом  не  повел,  продолжая  жать  под  сто
пятьдесят. Словно не полицейский вертолет только что  пронесся  у  него  над
головой, а безобидная стрекоза.
   Македонский лейтенант хмыкнул, обогнул рощицу на холме и резко  пошел  на
снижение, включив проблесковые синие огни,  заставившие,  резко  затормозить
пересекающий мост автобус.
   "MD-500MG" мягко, в одно касание сел на асфальт  перед  мостом,  в  конце
прямого участка шоссе. Царевски  расстегнул  страховочные  ремни,  распахнул
дверь кабины и поставил левую ногу на обтекатель.
   Со стороны он выглядел  как  крутой  американский  коп  из  голливудского
боевика.
   Из-за холма показался черный капот с трехлучевой звездой...
   Владислав перевалил вершину холма и недовольно нахмурился.
   Пилот вертолета оказался глупее, чем он думал. Перегородил своей  машиной
дорогу, даже не соображая, что "мерседес" Рокотова весит раза в два больше и
сметет винтокрылый аппарат так же легко, как пустую банку из-под пива.
   Правда,   проблема   была   в   топливных   баках.   Авиационный   бензин
воспламеняется от малейшей искры.
   Биолог мгновенно проанализировал открывшуюся картину.
   Вертолет стоит боком, пилот наполовину  высунулся  из  машины,  справа  -
довольно крутой откос, уходящий  к  реке,  слева  -  заросшее  бело-розовыми
цветами молочая поле. Метров эдак четыреста по ширине.
   Подходит.
   Преследовать его с собаками уже не смогут.  Молочай  ядовит,  его  пыльца
действует на животных почище толченого перца. А за полем - лес, откуда можно
направиться в три свободных стороны.
   Остается вертолет вкупе с неумным летчиком.
   Биолог сбросил скорость и приготовился.
   Когда "мерседес" вылетел на прямой участок шоссе, Влад одновременно нажал
на клаксон  и  кнопку  "круиз-контроля".  Компьютерный  мозг  отдал  команду
электронным схемам управления,  и  немецкий  автомобиль  стал  автоматически
поддерживать заданную скорость в шестьдесят километров  в  час  без  участия
водителя. Владислав снял ногу с педали, выдвинулся  с  кресла  влево,  почти
повиснув снаружи машины, и вытащил нож.
   Способ, который избрал Рокотов  для  того,  чтобы  заблокировать  руль  в
стационарном положении, был варварским, но эффективным.
   Он  ударил  острием  в  центр  рулевой   колонки,   инициировав   подушку
безопасности и заклинив сигнал. И в тот же момент оттолкнулся обеими  ногами
от подножки, разжав пальцы на рукояти ножа.
   Прыгать с лезвием в руке было слишком опасно.
   Безостановочно  сигналящий  автомобиль  помчался   по   прямой,   подушка
сработала за сотую  долю  секунды,  толкнув  в  зад  вылетающего  из  кабины
биолога, и "мерседес" продолжил путь уже без водителя.  "Круиз-контроль"  не
подвел, а развернувшийся под давлением газа мешок зафиксировал руль в  одном
положении.
   Полет длился полторы секунды.
   Владислав не стал перекатываться или совершать иные бессмысленные, годные
лишь  для  художественного  фильма  действия.  На  скоростях   выше   сорока
километров в час человека спасают только ноги. Любой кувырок, столь эффектно
выглядящий со стороны, приведет к тяжелой  травме  или  переломам  всех  без
исключения конечностей. Каскадеры, и те бьются через раз. Что уж говорить  о
прыжке без страховки и без подготовленного для приземления места!
   Коснувшись песчаного откоса, Рокотов помчался вперед огромными  прыжками,
сцепив руки на груди и низко наклонив голову.
   Спустя, две секунды скорость снизилась до тридцати пяти километров в час,
а еще через четыре - и до  приемлемых  пятнадцати.  Организм  самостоятельно
решил поставленную задачу, увеличив давление крови в два раза и нагнетая  ее
в мощные бедренные мышцы, развивающие  в  экстремальных  условиях  усилие  в
тысячи ньютонов.
   Назавтра мышцы будут  болеть  зверски,  но  свою  роль  они  исполнили  с
блеском. Влад не упал, а за десять секунд пробежал больше  пятидесяти  шагов
перпендикулярно дороге.
   За то же время неуправляемый "мерседес" прокатился отведенную  ему  сотню
метров и соприкоснулся с вертолетом.
   Лазару Царевски повезло в том, что он отстегнулся от кресла.
   Удар автомобиля о лыжное шасси  машины  вышвырнул  его  влево,  и  летчик
кубарем покатился с обочины, сломав при этом обе лодыжки.
   Но остался жив.
   "Мерседес"  пропорол  двухсотсорокалитровый  бак,  взрезал  фюзеляж,  как
огромный консервный нож, и протащил искореженный, с еще  вращающимся  винтом
вертолет добрые два десятка метров.  Разорванные  листы  обшивки  выбили  из
асфальта сноп искр, и баки обеих машин взорвались.
   Пламя взметнулось до уровня третьего этажа, бензин растекся от обочины до
обочины, сцепившиеся обломки зачадили, разбрызгивая  вокруг  огромные  капли
пузырящегося пластика. Волна жара ударила в автобус, откуда с дикими воплями
посыпались пассажиры...
   Рокотов со всех ног перебежал поле и остановился, чтобы отдышаться.
   На шоссе творилось нечто невообразимое. Полыхали "мерседес" с вертолетом,
в полусотне  метров  от  них  метались  десятки  людей,  из  находящегося  в
километре городка слышался рев сирен.
   "Люблю хорошую тусовку! - весело подумал чудом спасшийся Влад и посмотрел
в бинокль на холм. - А вот и мои друзья..."
   К обочине подлетел джип, из его кузова посыпались фигурки.
   Албанцы не стали терять время и устремились через поле. Было  видно,  как
один из ко-соваров размахивает руками и показывает на лес.
   "Командир, язви его душу... Не отстают,  сволочи.  Ладно,  устрою  я  вам
канкан с элементами народных чукотских танцев.  -  Биолог  продрался  сквозь
кусты и оказался возле стены старого, почти полностью заросшего мхом здания.
На площади в километр местность была изрезана  овражками,  то  тут,  то  там
возвышались кирпичные прямоугольники. - Заброшенный завод? Или крепость? Без
разницы, для моих целей в самый раз..."
   Владислав передвинул "Хеклер-Кох" из-за  спины  на  грудь  и  спрыгнул  в
ближайшую траншею.

Глава 4
БАЙКЕР ИЗ СКЛЕПА

   Албанцы выскочили именно оттуда, откуда ожидалось.
   Десять косоваров со стволами наперевес спустились с невысокого  откоса  и
остановились,  обозревая  открывшуюся  их  взору  картину  -   нагромождение
полуразрушенных домов, кучи битого красного кирпича, извилистые линии рвов.
   В центре композиции находился полукруглый форт, доверху увитый плющом.
   На  таком  импровизированном  полигоне  Владислав  мог  играть  в  прятки
несколько суток подряд. Однако этих нескольких суток у него в запасе не было
- через час-другой все вокруг будет оцеплено полицией и  частями  регулярной
македонской  армии.  Еще  и   натовские   "друзья"   подтянутся   со   своей
тепловизионной техникой.
   Следовало действовать быстро и нестандартно.
   Рокотов тщательно прицелился и нажал на  спусковой  крючок.  "Хеклер-Кох"
мелко задрожал, выплевывая девятимиллиметровые пули, и  защелкал.  Звук  шел
даже не со среза ствола, откуда вырывались облачки пороховых газов, а сбоку,
где затвор бился об ограничитель прорези ствольной коробки.
   Веер пуль, летящих с дозвуковой скоростью, прошел по группе  столпившихся
албанцев. Несмотря на приличное, метров в шестьдесят расстояние, Влад попал.
И попал очень удачно. Одного косовара развернуло  на  месте,  и  он,  нелепо
расставив руки, впечатался  в  глинистый  откос,  второй  выронил  штурмовую
винтовку и заверещал, держась  за  раздробленное  колено,  третьего  сложило
пополам, и он боком свалился под куст шиповника.
   "Три из десяти..." - Биолог нырнул за выступ траншеи, откуда вел огонь, и
перебежал за обвалившуюся десятки лет назад стену амбара.
   Албанцы начали палить во все стороны. Не видя  противника,  они  изливали
свою злобу в длинных  и  беспорядочных  очередях.  Пули  крошили  кирпич,  с
противным визгом рикошетили от валунов, взметали  облака  песка  и  вырывали
полосы дерна.
   "Ну-ну,  -  совершенно  спокойно  отреагировал  Влад,  -  тратьте-тратьте
боеприпасы...  Их  у  вас  ограниченное  количество,  так  что  чем   больше
постреляете, тем быстрее останетесь ни с чем..."
   Видимо, эта прогрессивная мысль пришла в голову не только ему одному.
   Раздалась гортанная команда, и стрельба мгновенно  стихла.  Снова  грубый
голос отдал непонятные русскому приказания.
   Рокотов осторожно заглянул в щель между кирпичами.
   Косовары в количестве семи оставшихся в живых разделились на две группы -
одна пошла цепью с запада, другие четверо двинулись  по  низинке,  охватывая
форт полукругом.
   "Ничего у вас не выйдет, - Владислав мысленно показал  албанцам  язык,  -
народу не хватит. Женилка у вас, граждане  сепаратисты,  не  выросла...  Вам
только в солдатики под столом играть или с  мирными  сербами  расправляться.
Всемером туточки делать нечего. Однако мне сей волюнтаризм на руку".
   Биолог съехал на пятой точке ко дну глубокого рва, еще раз  огляделся  и,
плотно зажмурив глаза, шагнул в темный проем подвала, что расположился прямо
под  развалинами  форта.  Постоял  с  закрытыми  веками  секунд  пятнадцать,
медленно открыл глаза и  приставным  шагом,  держась  стены,  отправился  по
наклонному коридору под землю.

***

   Начальника службы безопасности консульства США в Санкт-Петербурге все  за
глаза называли  "бешеной  Мэри".  Эта  молодая,  но  уже  начинающая  жиреть
американка с бесцветным и угреватым лицом напросилась на службу в Россию  по
собственной инициативе. Ее идеалом  была  мадам  Олбрайт.  Мэри  с  упоением
зачитывалась докладами Госсекретаря и пожелала самолично убедиться в тупости
и продажности славян, населяющих огромную территорию между  двумя  океанами,
чтобы иметь представление о том, как с ними следует  обходиться  в  будущем,
когда  ее  карьера  достигнет  соответствующих   высот   в   Государственном
Департаменте.
   Можно сказать, что Россия не обманула ее ожиданий.
   Попав на  должность  шефа  консульской  охраны,  "бешеная  Мэри"  тут  же
столкнулась с тем, о чем столь красочно повествовали и Збигнев
   Бжезинский, и сиятельная старуха Мадден, и спецпосланник  Президента  США
Ричард Холб-рук, и  осторожный  в  оценках  Строуб  Тэлбот.  А  именно  -  с
повальным взяточничеством,  стукачеством  "из  любви  к  искусству  доноса",
преклонением  перед  всем  заокеанским,  охаиванием  своей  страны  и  своей
истории, тягой к мелкому воровству и абсолютнейшей беспринципностью. Не было
чиновника,  который  за  небольшую  сумму  не  стал  бы   топтать   интересы
собственной  страны.  Прокуроры,  судьи,  оперативные  сотрудники   милиции,
таможенники, работники аппарата губернатора - все в едином порыве по первому
свистку американского консула выполняли любое, даже самое  дикое  поручение.
Им в помощь стройными рядами выступали и сидящие на "подкорме" журналисты  с
бегающими глазками  и  полупедрильной  внешностью.  Оболгать  кого-нибудь  -
извольте, облить грязью со страниц газет или с голубого экрана - пожалуйста,
возбудить дело о клевете - только скажите!  Городской  прокурор  с  манерами
застигнутого на месте преступления педофила  лично  предлагал  консулу  свою
посильную помощь в  обуздании  тех  немногих  репортеров,  что  отказывались
ложиться под танк со звездно-полосатым флагом на башне.
   Но все оказалось далеко не так просто, как выглядело поначалу.
   Помимо изгибающихся в угодливых поклонах чиновников всех мастей, в городе
проживали  еще  почти  пять  миллионов  человек,   не   испытывающих   перед
американцами и их образом жизни никакого почтительного раболепия.  Просто  с
ними граждане США  почти  не  сталкивались,  вращаясь  в  кругу  жеманных  и
нечистых на руку личностей. Консульство и приютивший его город жили в разных
плоскостях, поглядывая  друг  на  друга  сквозь  преграды  пуленепробиваемых
стекол автомобилей с красными дипломатическими  номерами  и  тройные  пакеты
окон здания на Фурщтадтской улице.
   Начало операции в Югославии заставило эти две  силы  перейти  на  уровень
непосредственного контакта.
   Консульство забросали пакетами  с  собачьим  дерьмом  и  банками  жгучего
краснодарского соуса. Окрестные продавцы томатной приправы были в восторге и
срочно  увеличили   объемы   закупаемых   партий,   чем   сильно   потрафили
отечественному производителю.
   Троим охранникам из числа американских морских пехотинцев набили морду  в
гостинице "Астория",  где  те  опрометчиво  решили  поужинать.  Несмотря  на
рассказ сильно отмудоханных  "тюленей"  о  схватке  с  группой  бритоголовых
громил, инцидент был гораздо прозаичнее - против  элиты  американской  армии
выступил всего лишь один невысокий и  внешне  невыразительный  мужичонка,  к
тому же находившийся в изрядном  подпитии.  Мужичонка  работал  в  "Астории"
водопроводчиком, куда он  устроился  после  увольнения  из  армии.  Воинская
специализация  лучшего  друга  унитазов  и  раковин   обозначалась   литерой
"В-0080/334". Для тех, кто понимал язык безликих цифр, все вставало на  свои
места - капитан запаса десять лет служил инструктором - спецназа  внутренних
войск по рукопашному бою и за свою жизнь  выпустил  в  свет  немало  сильных
бойцов. Американцы супротив него были то  же,  что  хулиганистые  подростки.
Набил походя морду и  отправился  дальше  по  номерам,  помахивая  разводным
ключом.
   Несколько неприятностей произошло и у журналистов, исповедовавших принцип
"необходимости наказания тирана Милошевича".  Группку  манерных  педерастов,
составлявших костяк редакции  "Новейшей  газеты",  не  пустили  на  бриффинг
командира питерского СОБРа, в  помещении  "Невского  Времени"  кто-то  ночью
забросал  столы  сотрудников  тухлыми  яйцами,  политического   обозревателя
Женечку Гильбовича поймали в собственном подъезде и от души измазали голубой
масляной краской.
   Спрессованные  в  одну  неделю  события   вызвали   резкое   недовольство
Вашингтона. Прокурора города Сыдорчука вызвали к консулу на ковер  и  сурово
отчитали.  Но  в  сложившихся  обстоятельствах  этот  законник,  издерганный
обвинениями  прессы  во  взяточничестве,   был   бессилен.   Времена   резко
изменились, и проституирующего прокурора не поняли бы даже его коллеги.  Ибо
одно дело -  срубать  денежку  в  повседневной  жизни,  и  совсем  другое  -
откровенно растоптать общественное мнение и пойти против  воли  губернатора,
выступившего с резкой критикой балканских инициатив НАТО.
   Сыдорчуку напомнили об "окладе", который он регулярно получал в помещении
американского культурного центра, и о видеозаписях этих встреч.
   Однако это не помогло.
   Прокурор лепетал что-то об "указаниях сверху" и как  максимум  обещал  не
давать хода делам, где окажутся замазанными граждане США  или  обслуживающий
персонал консульства.
   На том и порешили, пригрозив  пошедшему  пятнами  Сыдорчуку  скандалом  в
подконтрольной американцам прессе. Тело в  синем  мундире  кивало,  икало  и
напоследок испортило воздух. Прокурора-вонючку выставили за дверь.
   Свое слово глава городского надзора сдержал. Когда писателя и  публициста
Ивана Вознесенского избили сначала сотрудники местного отделения милиции,  а
потом охранники консульства,  Сыдорчук  дал  негласное  указание  волокитить
уголовное дело и спустить  его  на  тормозах.  Районный  следователь  так  и
поступила - подшивала в папку разные ненужные бумаги, разговаривала с Иваном
исключительно  через  губу,  свидетелей  не  допрашивала,  русскую   обслугу
консульства к себе не вызывала. Вознесенский ходил по кругу от райотдела  до
прокуратуры и обратно, и постепенно у него сложилось мнение, бытующее  среди
большинства россиян, - "Все менты сволочи, а прокуроры - еще хуже!"
   Но "бешеной Мэри" этого было мало.
   Избитый  писатель-славянофил  не  успокоился,  продолжал  строчить   свои
заметки,  печатать  их  в  патриотически  настроенной  прессе  и  откровенно
издевался над образом американского "солдата-миротворца".
   Видимо, с первого раза Иван не понял.
   Требовалось повторить урок.
   Но уже так, чтобы Вознесенский на пару месяцев  оказался  бы  прикован  к
больничной койке...
   "Бешеная Мэри" перевела взгляд с резной  спинки  кресла  на  лицо  своего
замес