утра и до пяти часов Владислав просидел в невысоких, но густых зарослях
можжевельника под каменистой осыпью у дороги. До моста по прямой было метров
двести, однако возле него на пикник расположились десяток сербов, приехавших
на двух открытых джипах. Солдаты с карабинами отдыхали  после  дежурства,  и
Рокотов решил не рисковать - шансов положить их тесаком и голыми  руками  не
было никаких, даже если подобраться незаметно. С  обеих  сторон  бревенчатый
мост выходил на открытые ровные площадки,  и  биолог  не  испытывал  желания
сыграть с солдатами в "бегущего кабана".
   Солдаты пили вино из оплетенных пузатых бутылей и  поедали  разнообразную
снедь из корзинок, выставленных в центр круга.
   Он посмотрел на это изобилие, послушал веселые возгласы, потом сплюнул и,
чтоб не расстраиваться, ящерицей нырнул под переплетения ветвей.
   "Да уж, я чужой на этом празднике жизни. - Галеты и съедобные корешки  не
шли ни в какое-сравнение с жареным мясом, сыром и тушеными  овощами.  -  Вот
приспичило им место для застолья выбрать! Нет, чтобы где-нибудь в  километре
отсюда, на живописной полянке... Приперлись на мою голову... Хорошо еще, что
это не засада. Ну ничего, до вечера посидят и свалят. Поспать бы, да нельзя.
Слишком близко. И надо момент не пропустить, когда они уедут..."
   С места пиршества ветер донес песню. Слов было не разобрать,  но  мелодия
напоминала военный марш.
   "Во-во!   Наклюкались   ракии   и   орут.   Соловушки!   Верно,    что-то
патриотическое. Ишь, заливаются! Может, и мне к ним присоединиться? Выпасть,
к примеру, из кустов и затянуть: "Мы красные кавалеристы и  про  нас..."  Не
пойдет. Во-первых, ты не кавалерист, во-вторых,  они  уже  нажрались  -  еще
пальнут сдуру... И, в-третьих, самое неприятное, у тебя  нет  гарантий,  что
они не заодно с твоими недругами. Хотя форма вроде другая, не полицейская...
Ну и что? Ты думаешь,  это  к  лучшему?  А  вдруг  они  какую-то  совместную
операцию проводят. Запросто. Единственное, что в схему не укладывается,  так
это  уничтожение  экспедиции.  Не  могло   быть   такого   приказа   сверху.
Самодеятельность  в  чистом  виде.  И  оттого  вдвойне  опасная.  Кто  такое
сотворил,  больше  всего  боится  выживших  свидетелей...   А   единственный
свидетель - это я. Потому меня искать будут обязательно, не успокоятся."
   Наконец взревели двигатели джипов.
   Владислав высунулся из своего убежища  и  осмотрелся.  Солдаты  погрузили
остатки снеди в ку-зовы, с хохотом потушили костер, по  очереди  помочившись
на него и соревнуясь, кто дальше пустит струю.
   Рокотов не знал, с какой стороны подъехали сербы,  -  когда  он  вышел  к
мосту, те  уже  веселились.  Машины  развернулись  на  каменистой  площадке,
переехали мост и исчезли за поворотом. Солдаты продолжали  горланить  песни.
По всей видимости водочка была забористой и долгоиграющей.
   "Ага, и мне в ту сторону. Идти или не идти? Вероятно,  где-то  поблизости
их часть. Далеко на пикник не  отъезжают...  Пойду-ка  я  в  противоположную
сторону. Они свернули налево, а я двинусь направо. Нет,  это  глупо.  Так  я
обратно потопаю, только с другой стороны реки... Эх, была не была, не буду я
речку переходить, отправлюсь на север. Все равно уже такого кругаля дал, что
сейчас без разницы... От базы я километрах в  тридцати.  Если  предположить,
что полицейских даже полсотни, такой район  им  охватить  не  под  силу.  По
дороге я не попрусь, пойду рядышком, через холмы..."
   На проселке, со стороны, где сидел  Влад,  внезапно  послышалось  урчание
мотора  и  показался  капот  грузовика.  Автомобиль  медленно   подъехал   к
затухающему кострищу и остановился.  Из  кабины  появились  двое,  осмотрели
место, где пировали сербские солдаты, и принялись что-то обсуждать.
   "Е-мое! Час от часу не легче. А эти что тут  делают?  Еще  один  пикничок
решили организовать? Здесь что, медом намазано?.. Нет, не пикник.  Спорят  о
чем-то, руками машут. В кузов полезли... Форма на  них  точь-в-точь  как  на
патруле. Полицейские. Вот их-то мне и надо больше всего бояться..."
   Двое вновь прибывших минут  пять  возились  в  кузове  грузовика,  кантуя
какой-то продолговатый груз. С места, где лежал Влад, видно было плохо.
   Наконец полицейские подняли и бросили в придорожные кусты  полиэтиленовый
свертотк;
   Очертаниями напоминающий человеческое тело.
   "Ничего себе! Труп, что ли? Кто ж себя  так  ведет?  Не  госслужащие,  эт
точно. Значит, те самые? Но как они тут  оказались?  Прямо  рядом  со  мной.
Мистика..."
   Сверток прокатился по склону и застрял в кусте  дикой  розы.  Полицейские
отряхнули руки, выбрались из кузова, сели в  кабину  и  завели  дви  гатель.
Мотор зафырчал, грузовик в два приема развернулся и укатил обратно.
   "Полный капец! Ну и дела! Что ж тут происходит?.. Ладно,  проверим,  кого
или что они выбросили. Может, не труп вовсе..."
   Владислав быстро пробрался к месту падения свертка, раздвинул ветви куста
и уставился на перемотанный изоляционной лентой предмет.
   Тот слабо шевелился.
   Глава Президентской Администрации искоса смотрел на сдавшего в  последнее
время руководителя страны. Президент выглядел неважно, судя  по  иссеченному
морщинами  лицу,  советами  врачей  он  пренебрегал,  а  мешки  под  глазами
создавали  впечатление,  что  Человек  Номер  Один  так  и  не  справился  с
перманентной потребностью заложить за воротник.
   Алкоголизм Президента давно стал предметом для шуток не только в  кругах,
близких к Власти,  но  и  в  самых  широких  слоях  простого  народа.  Левые
использовали его для постоянных нападок на существующий строй, правые как бы
не  замечали,  центристы  метались  из  стороны  в   сторону,   то   осуждая
приболевшего льва, то вставая на его  защиту  -  естественно,  только  в  те
моменты политической борьбы, когда им это было выгодно.
   Парадокс ситуации заключался в  том,  что  Глава  государства  давно  уже
спиртное не употреблял. По молодости и в первый президентский срок - бывало,
и не раз, но вот уже третий  год,  со  времени  приснопамятной  операции  на
сердце, как он позволял себе лишь глоток шампанского. Да и то раз в месяц.
   Проблема была  в  другом:  Президент  резко  терял  ощущение  реальности,
логические центры его мозга стремительно разрушались болезнью Альц  геймера.
Теперь он плодотворно работал всего по два  часа  в  день.  Остальное  время
уходило  на  медицинские  процедуры  и  разные  необременительные  дела,  не
требующие концентрации интеллекта - на чтение речей по бумажке, на разговоры
об экономической политике  или  на  беседы  с  председателем  правительства.
Моменты просветления  сознания  его  окружение  старалось  использовать  для
собственной выгоды,  подсовывая  на  подпись  горы  указов  и  распоряжений.
Президент  плохо  помнил,  о  чем  шла  речь  накануне,  поэтому  подмахивал
документы не глядя, полагаясь на советы секретаря.
   Вот и теперь Глава Администрации с нетерпением ожидал минуты, когда можно
будет перейти от скучных разговоров  о  каких-то  там  Балканах  к  насущным
проблемам перераспределения финансовых потоков на грядущие выборы. Но старый
сибиряк продолжал бубнить о международном положении, в котором отводил  себе
чуть ли не ведущую роль.
   - ...И Клинтон, понимаешь, не желает слушать.  Я  ему  говорю:  Билл,  ну
зачем тебе отставка Милошевича?  А  он  мне  -  Президент  Югославии  отдает
приказы об этнических чистках. Ну что тут  поделать!  Уперся,  понимаешь,  и
все... Я уж и так, и сяк, объясняю, что поговорю с Милошевичем, а он - ни  в
какую.  Требует,  понимаешь,  контингент  НАТО   ввести...   на   суверенную
территорию Сербии... Не дело это! Так он куда захочет, туда  и  сунется.  Мы
этого позволить никак не можем...
   Глава Администрации сохранял внимательно-почтительное выражение лица,  но
мыслями был далеко. Сегодня ему предстояло  обсудить  гораздо  более  важные
вопросы - как осуществить еще одну выемку из Гохрана на сумму в сто двадцать
миллионов долларов и как перебросить эти деньги на  счет  одной  компании  в
офшорной  зоне,  владельцами  акций  которой,   естественно,   были   высшие
российские чиновники.
   Срок перевыборов Государственной Думы и Президента неумолимо приближался.
Мэр Москвы Прудков пер во Власть с настойчивостью  паровоза  без  машиниста,
надеясь на волне недовольства  прошлым  Президентом  влезть  на  царственное
кресло. А ежели он влезет, то всем  членам  нынешней  Администрации  тут  же
сделают ручкой: на их места уже давно претендует московская элита, собранная
с бору по сосенке настырным Прудковым. А раз так  -  необходимо  максимально
использовать оставшееся время и решить проблему со своим будущим, финансовым
будущим.
   - ...А что у нас с россиянами, которые там работают? - внезапно  вспомнил
Президент и насупился. - Подготовлен план эвакуации, если начнут бомбить?
   - Безусловно, - Глава Администрации сделал вид, что ждал этого вопроса. -
В Министерстве по чрезвычайным ситуациям все разработано, я проверял.
   - Это хорошо, - успокоился Президент. - А то, вон, американцы, понимаешь,
всегда за своих  граждан  горой...  в  любой  точке  мира.  Мы  тоже  должны
показать, что не лыком шиты...
   "Как же, не лыком! - чиновник безучастно посмотрел на полированную крышку
стола. - Ты еще Чечню  вспомни!  Пятьдесят  тысяч  положил,  сейчас  полторы
тысячи в заложниках... Что-то не похоже,  будто  тебя  это  волнует.  Все  о
доченьке да о внуках печешься, охрану им удвоил.  Вот  придет  Прудков,  так
перья от всей твоей семейки полетят... Он тебе все  припомнит  -  и  золотой
запас России, и сельское хозяйство, и как ты партбилет сжигал. Главное - мне
уйти до этого, не попасть под горячую руку..."
   - Господин Президент, у нас тут проблемка организовалась с  Газпромом,  -
позволил себе напомнить Глава Администрации.
   - Что еще?
   - Скоро перевыборы правления, так что стоит обратить внимание на креатуры
соискателей, - раньше чиновник служил по научному ведомству и  пока  не  мог
избавиться от сложных оборотов.
   - Кого рекомендуешь?
   Глава Администрации замялся. Был у него на примете старинный приятель,  с
которым некогда в Министерстве  внешнеэкономических  связей  они  провернули
замечательную  аферу  с  долгом  Танзании  бывшему   СССР.   Тогда   удалось
прикарманить 35 миллионов долларов и  на  эти  деньги  построить  в  далекой
африканской стране роскошный отель, и  по  сей  день  приносящий  участникам
операции прибыль в сто тысяч долларов  каждому.  Разумеется,  в  неделю.  Но
участников было много, и денежки при дележе дивидендов выходили небольшие. А
хотелось чего-нибудь покрупнее.
   С другой стороны, Глава Администрации не очень-то хотел подпускать своего
кореша и его многочисленную и прожорливую родню к газовому крану,  сулившему
многие сотни миллионов. Потому он неделю назад  пообещал  бывшему  премьеру,
что поддержит его кандидатуру  в  разговоре  с  Президентом.  Момент  выбора
настал, и чиновник вздохнул.
   - Виктора Семеновича думаю порекомендовать...
   - Что ж, годится. Пригласи его, понимаешь, вместе с этим... ну, как  его,
из Газпрома. Маленький такой... Обсудим, решим.
   - На какой день?
   - Сам посмотри по расписанию... А что, Прудков сильно во власть прет? Тут
мне, понимаешь, докладывали...
   "Знаем, знаем. Доченька вместе с этим пархатым математиком напела. Боится
он Прудкова, не хочет под его властью  жить.  Одного  поля  ягоды...  Ладно,
Прудков и мне не с руки..."
   - Вы понимаете, уж больно резко он старт президентской  гонки  взял.  Вас
фактически не уважает,  критикует.  Мне  сообщали,  что  внешнеэкономическую
политику  самостоятельно   проводить   пытается.   Встречается   с   главами
государств, беседует, - чиновник бил  без  промаха,  ревность  Президента  к
своим полномочиям была общеизвестна. -  Слишком  независимый.  Будто  Москва
стала его удельным княжеством.
   Президент грузно водрузил локти на стол.
   - И еще. Ходят слухи, будто он дал  команду  своим  людям  в  Генеральной
прокуратуре  поработать  и  возбудить  уголовное  дело   против   начальника
хозяйственного управления Кремля.
   - Так, - Первое Лицо окончательно помрачнел, - и этот туда же...  Я  его,
понимаешь, поддерживал, а он... предательством отплатить намерился. Мало ему
денег из казны,  кредитов,  теперь  прославиться  хочет.  Значит,  так.  Дай
указание раскрутить кого-нибудь из его  замов...  Взятки  там,  еще  что.  И
поскорее, ждать некогда...
   - Может быть,  -  осторожно  предложил  чиновник,  -  его  первого  зама?
Симпатизирует коммунистам, ворюга, пробы ставить некуда...
   - Действуй. - Слово "коммунист"  вызывало  у  бывшего  Первого  секретаря
Московского городского комитета КПСС прилив  ярости.  Прежние  соратники  по
борьбе  за  победу  мировой  революции  отвечали  тем  же,  поливая   грязью
новоиспеченного "главного демократа".
   Глава Администрации пометил в блокноте  фамилию  заместителя  московского
мэра и с наслаждением обвел ее рамочкой из колючей проволоки. Он  сам  давно
собирался  расправиться  с  хамоватым   москвичом,   но   пока   случая   не
представлялось.
   Рокотов прыжком  преодолел  расстояние  до  свертка  и,  натянув  пленку,
вспорол ее одним движением скальпеля.
   Показалась голова подростка.
   Мальчик  открыл  рот,  чтобы  вдохнуть  воздух.   Владислав   среагировал
мгновенно и зажал его рот ладонью - с перепугу мальчишка мог заорать.
   - Тихо, спокойно! Свои! Только не кричи! Понятно? Они еще близко.
   Подросток шумно задышал через нос и кивнул.
   - Вот и  славненько!  -  Влад  вдруг  понял,  что  говорит  по-русски,  и
чертыхнулся. Следующую фразу он произнес на сербском:
   - Сейчас я тебя освобожу.
   Мальчишка напрягся и испуганно уставился на Рокотова.
   "Что он так боится? Сербского языка? Ба, да ведь это албанец!"
   - Я не серб и не полицейский. Я - русский ученый. Меня  тоже  преследуют.
Ты албанец? Пленник снова кивнул.
   - Понятно. Ты по-сербски говоришь?
   - Да...
   - Ну и отлично, - Владислав разрезал полиэтилен по всей длине и  распутал
веревку, которой были стянуты  руки  и  ноги  мальчугана.  -  Потри  руки  и
попробуй встать. Как тебя зовут?
   - Хашим.
   - А меня - Владислав. Называй меня Влад или Слава. Как тебе удобнее..  Ну
что, идти можешь?
   - Могу вроде... - Мальчик еще находился в шоке.
   - Тогда пошли. Нам сейчас  надо  убраться  отсюда  как  можно  дальше.  И
быстрее.
   Влад закинул обрывки полиэтилена под куст  и  прикрыл  веткой.  С  дороги
заметно быть не должно. Он пристроил рюкзак на спину, поднял тесак и поманил
Хашима.
   - Значит, так. Сейчас мы переходим дорогу и углубляемся в лес. По пути не
хныкать, не останавливаться. Если что нужно, говоришь сразу. Ясно?  Молодец.
У нас с тобой, брат, выбора нет. Поймают - убьют. Все, побежали...
   Дорогу они пересекли в ста метрах от места, где останавливался  грузовик.
Влад взял быстрый темп, но Хашим не отставал.  Паренек  оказался  крепким  и
сообразительным, сразу понял, что надеяться в лесу  можно  только  на  этого
чужака, спасшего его от мучительной смерти от удушья.
   Первую передышку они  сделали  через  два  часа,  пробежав  около  десяти
километров. Влад подвел Хашима к ручью.
   - Предупреждаю: много пить нельзя. Три-пять маленьких глотков  -  и  все.
Иначе бежать не сможешь, свалишься.
   Албанец исподлобья посмотрел на Влада.
   - Я не маленький, знаю. Мы, когда в поле работаем, не пьем много.
   - Тогда ты меня понимаешь. Отдых пятнадцать минут  и  вперед.  До  заката
надо пройти еще столько же...
   Биолог сел у дерева и вытянул ноги. Хашим  зашел  за  куст,  постоял  там
немного и пристроился рядом с Рокотовым.
   Время отдыха следовало использовать для сбора информации.
   - Короче, так, -  Владислав  повернулся  к  подростку.  -  Давай  сделаем
следующим образом. Сначала я задаю  тебе  вопросы,  а  ты  отвечаешь,  потом
наоборот. Годится?
   - Годится...
   - Вопрос первый: сколько тебе лет?
   - Десять.
   - Где ты жил?
   - В Ибарице. Это на востоке отсюда, - Хашим махнул рукой.
   - Почему оттуда ушел? Мальчуган опустил голову.
   - Пришли полицейские и всех убили...
   - Как, весь поселок? - удивился Влад. - А сколько там было жителей?
   - Точно не знаю... Человек триста. "Ого!  Нет,  это  кто  угодно,  но  не
мародеры. И их не десять бойцов, а гораздо больше. Неужели это  правда,  что
рассказывали о каких-то карательных отрядах? "
   - Когда это произошло?
   - Вчера утром...
   - А ты как выжил?
   - Я сначала спрятался... У нас место с братом было, в сарае. Нас там даже
дедушка Исмаил найти не мог, - Хашим всхлипнул. -  Я  туда  и  залез,  когда
стрелять начали...
   - Ага. То есть солдаты вошли в деревню и тут же начали стрелять?
   - Я не знаю. Я дома был. Но мне дедушка всегда говорил, что  если  услышу
выстрелы, то надо сразу прятаться. Не вылезать и не смотреть...
   - Молодец у тебя дед был, - Влад потрепал мальчишку по голове. -  Ты  все
правильно сделал. Дед бы тобой гордился. А ты уверен, что  больше  никого  в
живых не осталось?
   - Они дома подожгли, - Хашим напрягся. - Их много было.
   - Примерно можешь сказать, сколько?
   - Голосов много слышал... А так - не знаю. Наверное, человек сто.
   "Ну, сто не сто, но чтоб  триста  человек  вырезать,  нужно  как  минимум
полсотни... Ни хрена себе! Это не отряд свихнувшихся националистов. Тут лапа
государства чувствуется. Бред какой-то..."
   - Хорошо. А тебя они как поймали?
   - Я в лес побежал, вечером уже... Думал, ушли. А в лесу  меня  по  голове
ударили, я даже не видел, кто.
   "Так я и думал. Значит, выставили пост, на всякий случай... Как и в нашем
лагере. Такой же  патруль.  Только  мне  повезло,  а  Хашима  перехватили...
Грамотно работают."
   - В твоей деревне только  албанцы  жили?  Хашим  удивленно  посмотрел  на
Рокотова.
   - Нет, Сербы жили, цыгане, египтяне...
   - А не могло получиться, что эти нехорошие люди всех убили, а  сербов,  к
примеру, не тронули?
   Подросток задумался, а Влад мысленно ударил себя по лбу:
   "Боже, что я несу! Ведь у нас-то  в  лагере  одни  сербы  и  жили.  А  их
положили так же, как и этих, в селе. Никто в национальностях не  разбирался.
Погоди-ка... Судя по всему, расстояние между  базой  и  Ибарицей  приличное,
километров сорок. Значит, действуют, как минимум, две группы. Как ни  крути,
получается спецоперация, типа той, что была в  39-м  в  Польше.  Тогда  тоже
какая-то таинственная группа уничтожила маленький городок  на  границе,  вот
Гитлер поводом и  воспользовался...  Как  по  нотам  повторяется.  За  одним
исключением: Косово - часть Югославии, и Милошевичу такие закидоны на фиг не
нужны, и без этого драка идет полным ходом... Албанцам тоже вроде ни к чему,
у них своих  забот  хватает.  Да  и  не  станут  они  своих  мочить,  все  ж
мусульмане, а по Корану убийство правоверного - страшный грех..."
   - Не знаю, - наконец всхлипнул Хашим. - Но сербские дома тоже подожгли...
С нами рядом  дом  Йовановичей,  когда  я  побежал,  он  уже  догорел,  одни
головешки...
   - Полицейские были сербами?
   - Да, - еле слышно ответил Хашим, - форма, как по телевизору показывают.
   - А ты не заметил, какое у них оружие было?
   - Автоматы и винтовки... И ножи большие.
   - Наверное, штык-ножи к автоматам... Где тебя держали, когда схватили?
   - Меня связали сразу.  Я  в  кузове  сидел,  только  два  раза  в  туалет
выводили... А вы сможете с ними справиться?
   - Думаю, да, - вздохнул Влад,  стараясь  не  разочаровать  мальчугана.  -
Только уговор: слушаться меня во всем, как деда. Теперь, считай, я  за  тебя
ответственность  несу.  Придется  собраться,  .  с  силами  и   денек-другой
побегать.
   - А что с вами случилось? Вы обещали рассказать...
   - Да почти то же, что и с тобой. Я сюда из  России  приехал,  город  есть
такой - Санкт-Петербург. Большой город, пять миллионов - жителей. Я  работаю
в институте,