ом  обличьи.   Пьющая,
ущербная,  грязноватая  и  жадная  до  денег.  Именно  то,   что   требуется
Государственному департаменту США.
   Такие не подводят. Сунешь полмиллиона долларов на личный счет, и истерика
на несколько месяцев  обеспечена.  Естественно,  исключительно  в  отношении
заказанной персоны. Без предоплаты Прутько палец о палец не ударит.
   - Тогда можно переходить к Беларуси, - Татьяна повернулась к переводчику.
Иностранными языками она не  владела.  Сколько  ни  билась  с  ней  сельская
учительница английского, дальше фразы "My name is  Taniya"  слабослышащая  и
туповатая Прутько не продвинулась. Да и эту фразу  она  забыла  ровно  через
месяц после того, как получила аттестат  о  восьмилетнем  образовании,  хотя
ныне с гордостью демонстрировала диплом с отличием Минского  педагогического
института, где в графе "английский язык" сияло "отлично". Диплом ей соорудил
в  начале  девяностых   тогдашний   декан   дефектологического   факультета,
усмотревший в дружбе с псевдоправозащитниками хорошие перспективы для  своей
карьеры. И ошибся. Ректор, на чье место метил пронырливый  доцент,  оказался
зубром старой закалки и схарчил вороватого декана  всего  за  год.  Вопли  и
пикеты у дверей института не помогли. Декан разобиделся, запил  и  в  пьяном
безобразии  учинил  драку  на  автобусной  остановке  с  группой  малолетних
отморозков. Те огрели его обрезком водопроводной трубы по башке,  вследствие
чего  пускающий  слюни  бывший  доцент  обосновался  в  палате   для   тихих
умалишенных пригородного психоневрологического диспансера "Новинки".
   - Мы  пока  еще  не  готовы  повторить  балканский  вариант,  -  сообщила
Госсекретарь. - Ваш так называемый президент не  дает  повода  для  военного
вмешательства.
   - А исчезновения людей?
   - Вы имеете в виду бывшего председателя Центрального банка Винникову?
   - И ее, и еще многих...
   Олбрайт  задумчиво  побарабанила  узловатыми  пальцами  по   подлокотнику
кресла.
   История с исчезновением из-под домашнего ареста проворовавшейся  банкирши
не вдохновляла.  Слишком  многое  здесь  было  туманным.  По  логике,  побег
обвиняемой в совершении крупных хищений из казны был невыгоден Лукашенко. Он
сам настаивал на  объективном  расследовании  и  суде.  Президенту  Беларуси
нечего было опасаться, что на процессе всплывет что-нибудь негативное в  его
адрес.
   А вот премьеру...
   Председатель правительства Беларуси Снегирь как раз и был тем  человеком,
которому следовало бояться откровений банкирши.
   К тому же Госсекретарь недавно читала доклад  полевого  агента  АН  Б,  в
котором недвусмысленно сообщалось, что подозреваемая  гражданочка  Винникова
после своего побега из Минска совершила вояж в  Москву,  встретилась  там  с
Яблонским и с его помощью отбыла в Великобританию, где и пребывает в  добром
здравии на вилле, принадлежащей одному из видных функционеров  "Яблока".  По
фамилии Артемьев, кажется...
   - Кого вы имеете в виду, когда говорите "многие"?
   - Ну... - растерялась Прутько, - некоторые журналисты...
   - У вас есть точные данные, которые мы могли бы оформить  дипломатической
нотой и потребовать у Лукашенко ответа?
   - Мы подготовим список фамилий, - выкрутилась председатель БПК.
   В ее голове уже созрел план. Надо будет отправить  куда-нибудь  в  Россию
десяток-другой членов своей конвенции, а потом  объявить  их  "пропавшими  в
застенках КГБ". Пусть схоронятся на пару месяцев, пока развивается  скандал.
А потом выйдут из подполья, будто бы их отпустили  перетрусившие  "подручные
тирана".
   А под это дело из Госдепа поступят  еще  несколько  сот  тысяч  долларов.
Прутько удовлетворенно вздохнула.
   - В средствах я вас не ограничиваю, - намекнула Мадлен, -  и  в  способах
тоже.
   - Мы высоко ценим отношения с Западом, - Прутько не сочла лишним еще  раз
подтвердить свою лояльность, - в особенности с США. Но  позвольте  отметить,
что требуются более жесткие меры к Беларуси в  целом,  чтобы  режим  наконец
пал. Необходимо полностью перерезать  снабжение  продовольствием  населения,
чтобы в республике начались голодные бунты.
   - Насколько мне известно, у вас  продовольствие  на  девяносто  процентов
свое, - мрачно заявила Госсекретарь.
   - Но можно же что-то сделать, - разнервничалась Татьяна. -  Лекарства,  к
примеру... Перекрыть поставки инсулина. Тогда диабетики  начнут  умирать,  и
это всколыхнет народ. То же самое с сердечными средствами. Жалкому быдлу, из
которого состоит электорат Беларуси, надо дать понять, что, пока Лукашенко у
власти, ничего хорошего в стране происходить не будет... Идеальный вариант -
сделать что-нибудь с детскими лекарствами. Пусть начнут дохнуть  младенцы  в
роддомах.
   Олбрайт выслушала перевод и подвигала жиденькими бесцветными бровками.
   - Вы, я смотрю, сторонница крайних мер...
   - А по-другому нельзя! - В Прутько проснулся правозащитный  запал.  -  За
исключением небольшой части поддерживающих  нас  граждан,  все  остальные  -
бесполезная масса. Только террор приведет к нужному результату.
   Заветы Ленина и его банды намертво впечатались в  заплывшие  жиром  мозги
белорусской правозащитницы.
   - Но мы же не можем открыто проводить подобные операции.
   - Исполнение предоставьте нам, - отреагировала председатель БПК, - у  нас
есть нужные люди.
   Госсекретарь потерла виски.
   Информация требовала осмысления. Иметь своих, готовых на  самое  страшное
преступление, людей в иностранном государстве - это всегда полезно.  Никогда
не знаешь, для какой комбинации  они  могут  пригодиться.  .  Но  откровенно
проявлять заинтересованность не стоит.
   Дипломатия  это  искусство  возможного.  Однако  пока  Мадлен  не  видела
практического применения предложению Прутько.
   Хотя в будущем... Кто знает.
   - Давайте эту  тему  обсудим  несколько  позже.  В  настоящее  время  мое
правительство  и  президент  прежде  всего   заинтересованы   в   увеличении
напряженности между вашей страной и Россией,  -  с  Татьяной  Олбрайт  могла
говорите без обиняков.
   К тому же Госсекретарь США ждала  вестей  от  другой  группы  белорусских
оппозиционеров, пообещавшей ей самоотречение Лукашенко  от  власти  в  самые
ближайшие дни. Та, другая группа была гораздо  более  серьезной,  чем  кучка
немытых психопатических личностей из БПК, ибо в  ее  состав  входили  высшие
государственные чиновники страны. Если у них ничего не выйдет,  тогда  можно
будет обратиться к услугам Прутько. А пока рано.

***

   Владислав был не из тех, кто сдается.
   Поэтому  он  плотно  насел  на  Бобровского  и  вытянул  из  него   массу
подробностей относительно хранения, транспортировки  и  применения  ядерного
оружия. Ничего особо секретного майор не рассказал, но на основе услышанного
Рокотов выстроил-таки у себя в мозгу логическую цепочку.
   Одиннадцать цифр и букв в каждой строчке сами по себе не могли быть кодом
инициации ядерного взрыва. Команда на применение заряда состоит из  большего
количества знаков - тридцати или сорока. Соответственно, у  Арби  была  лишь
часть кода, запускавшая одну из систем устройства. Это могли быть приказ  на
старт ракеты,  команда  на  разделение  боеголовок  из  основной  части  или
подключение системы прицеливания на финальном отрезке траектории.
   Биолог выдул чашку кофе и снова пристал к майору.
   Но тот ничего более конкретного не знал.
   И тогда Рокотов, проанализировав шаг за  шагом  СРОЙ  путь  от  подземной
лаборатории в горах  Шар-Планина  до  Ледового  Дворца  в  Санкт-Петербурге,
припомнил слова чеченского бизнесмена Абу Бачараева, сказанные им в процессе
допроса на складе в Горской. О том, что кто-то то ли едет, то ли уже  поехал
в Минск.
   Бобровский почесал затылок и признался, что  не  видит  связи.  Чеченским
боевикам в Беларуси делать было нечего. Разве что отомстить Лукашенко за его
поддержку действий России в прошлой войне на Кавказе. Но для  этого  ядерные
боеголовки  не  используют,  а  выступают  на   каких-нибудь   международных
ассамблеях.
   Влад предложил рассмотреть другой вариант. Исключить чеченский  фактор  и
проанализировать ситуацию в самой Беларуси.
   Майор замолчал на двадцать минут.
   После  долгих  размышлений  Бобровский   смог   выдвинуть   только   одно
предположение -  некая  международная  террористическая  группа  купила  или
украла сведения о размещении в  Беларуси  тактического  ядерного  оружия.  И
теперь собирается демонтировать боеголовки ракет и  вывезти  их  на  Ближний
Восток для продажи заинтересованным лицам из "Хамаза" или "Хезболлаха".  Или
примитивно подорвать заряды на территории России.
   Рокотов схватил атлас, нашел карту Беларуси и сунул ее  под  нос  майору.
Бобровский развел руками и сообщил, что никогда  не  занимался  тактическими
ядерными силами и не представляет себе, что и где надо искать.
   Но он не учел редкого занудства биолога.
   Владислав четыре  часа  подряд  мучил  майора  вопросами,  выявляя  любые
мелочи, которые Бобровский мог знать или слышать и  которые  каким-то  боком
относились к главной теме.
   Наконец майор вспомнил один свой давний  разговор  с  однокурсником.  Тот
несколько лет непосредственно  перед  развалом  СССР  служил  в  специальной
группе сопровождения, в чью задачу входило  изъятие  ядерных  боеприпасов  с
территорий союзных республик. В отличие от политиканствующих  дилетантов  из
Центрального  Комитета  Коммунистической  Партии,  с   тупым   остервенением
долдонивших о "праве нации на самоопределение", в Генеральном Штабе  нашлось
несколько разумных людей, принявших превентивные меры, чтобы атомное  оружие
не попало в  руки  царьков  новообразовавшихся  государств.  На  ракетные  и
авиационные  базы,   расквартированные   в   потенциально   опасных   зонах,
отправились небольшие отряды офицеров ГРУ, которые  вывезли  на  центральные
склады все без исключения ядерные  изделия  и  заменили  их  очень  похожими
муляжами. Внутри муляжей находилось небольшое количество отходов с - атомных
станций, так что радиоактивный фон совпадал  с  характеристиками  настоящего
заряда.
   Как показали дальнейшие события, замена боеголовок на муляжи была  крайне
разумной мерой предосторожности.
   Получившие в тысяча девятьсот девяносто первом году независимость  бывшие
советские республики встали в позу и принялись разговаривать с Москвой через
губу, намекая на собственные ядерные арсеналы. Особенно усердствовали лидеры
Украины, Грузии и Казахстана. Дошло до того, что тогдашний президент  Грузии
вознамерился разрешить абхазский конфликт с помощью точечного атомного удара
по Сухуми.
   Носатый летчик залез в  единственный  на  всю  республику  бомбардировщик
"Су-17М4"   и скинул
в  центр  Сухуми  полуторатонную  бомбу.  Серебристый   эллипс   со   знаком
радиоактивности на боку шмякнулся на одной  из  центральных  улиц,  чуть  не
придавив вышедшего на прогулку рыжего кота. От удара  о  земную  поверхность
корпус треснул, и на асфальт высыпалось  полведра  черного  кристаллического
порошка, излучавшего около сотни микрорентген в час.
   Возмущенный пилот, видя  столь  пошлое  завершение  своего  исторического
полета, огласил эфир гортанными воплями и повернул обратно на базу.
   На  окраине  Сухуми  грузинский  "сухарь"  попал   в   прицельную   рамку
переносного ракетного комплекса "Игла", и через пять секунд Тбилиси  лишился
всей бомбардировочной авиации.
   Гвоздично-мандариновые магнаты кинулись  к  остаткам  своих  национальных
ядерных сил и убедились, что коварные русские  их  опять  надули.  Вслед  за
грузинами, устроившими вой по поводу аферы с атомным оружием, свои  арсеналы
проверили и остальные "самостийны". И убедились в том, что краса и  гордость
национальной обороны представляет собой набор железных бочек с  мусором.  Да
еще и радиоактивным.
   Покричав для  вида  об  имперских  замашках  России,  независимые  лидеры
государств согласились с главенствующей ролью Москвы в СНГ и  обратили  свой
взор на Запад в надежде, что США и НАТО их не обманут и  дадут-таки  в  руки
настоящий атомный заряд. Но этим надеждам не суждено было сбыться.
   Исключением стала Беларусь.
   Как случайно упомянул сокурсник Бобровского, в Полесье одну базу оставили
нетронутой. Так, на всякий случай. Шахты были замаскированы  на  совесть,  о
существовании резервной ракетной базы даже во времена СССР  знали  считанные
единицы, и ее решено было сохранить  в  неприкосновенности.  Тем  более  что
из-за оригинальности  маскировки  и  строительных  нюансов  изъятие  зарядов
обязательно привело бы к расшифровке ее месторасположения.
   Рокотов принял охотничью стойку и уткнулся в атлас...
   На  следующий  день  майор  застал  Влада   во   всеоружии.   Обложенного
крупномасштабными картами, с карандашом в руках и с  траспортиром  в  зубах.
Глаза биолога горели.
   Бобровский уселся в кресло, ему были выданы пепельница и полный кофейник.
Педантичный  Рокотов  не  отпускал  майора  до  позднего  вечера,  заставляя
припоминать такие мелочи, о которых человек обычно забывает напрочь.
   В результате совместный мозговой штурм  завершился  вычислением  наиболее
вероятного расположения базы; Влад выяснил и механизм проникновения  внутрь.
В котором, кстати говоря,  не  было  ничего  необычного.  Методика  быстрого
расконсервирования входа на  секретный  объект  стандартна  . В девяносто
девяти  случаях  из  ста  люк  маскируется  в  толстом   стволе   дерева   и
отбрасывается пиропатронами по команде снаружи.
   Оставалось найти нужное дерево.
   Бобровский был отправлен в информационный центр  собственного  ведомства.
Для этого ему не пришлось возвращаться в Собинку, а достаточно было сесть за
клавиатуру компьютера в местном управлении ГРУ.
   Что он и сделал.
   И через три часа Рокотов получил информацию о том, что в интересующий его
период времени  в  Белорусскую  ССР  из  Канады  были  доставлены  несколько
десятков редких кленов. Якобы для эксперимента.  И  которые,  по  документам
Министерства лесной промышленности, "не прижились".
   Для любого непосвященного эта ситуация  выглядела  проявлением  извечного
советского бардака. Потратили валюту на покупку уже  взрослых  деревьев,  не
провели нормального изучения почвы  и  в  итоге  профукали  денежки.  Пример
тупоумия тогдашнего министра.
   Но это только внешне.
   Влад покопался в справочнике, нашел описание клена и пришел к выводу, что
закупка деревьев могла быть произведена с единственной целью -  поставить  в
лесу легко определяемый ориентир. Сообщение о том, что канадским  кленам  не
подошел состав белорусской почвы, биолог отмел как несущественное.  Ибо  оно
противоречило законам растениеводства. Клены в Беларуси растут  и  мало  чем
отличаются от канадских.
   Бобровский  скептически  отнесся  к  выводам  Рокотова,  но  переубеждать
приятеля не стал. К тому же у майора заканчивался отпуск, и он  собирался  в
Москву.
   Параллельно с помощью Владу в определении возможных действий  неизвестных
террористов майор обратился к своему  давнему  другу  из  питерского  ФСБ  и
попросил того решить вопрос о возвращении гражданина Рокотова  к  нормальной
жизни.  Мотивировав  свою  просьбу  кратким  изложением  истории  с  ядерной
боеголовкой и роли молодого биолога в этом деле.
   Услышав историю Влада, подполковник с Литейного немного  обалдел,  однако
повел себя по-мужски. Он не стал докладывать начальству,  дабы  не  обрекать
Рокотова на многомесячные допросы, а просто сориентировал  несколько  верных
товарищей на разрешение проблемы.
   Те особо мудрствовать не стали.
   Одновременно  в  служебных  кабинетах  обоих  Ковалевских      и   прокурора
Василеостровского района Терпигорева появились по трое суровых офицеров ФСБ.
Они выложили перед каждым "объектом" папку с достаточными  для  отправки  на
зону сведениями и поставили перед выбором - или их  визави  в  течение  двух
часов  возвращают  все  на  круги  своя,  или   документы   отправляются   в
следственное управление контрразведки.
   Все "объекты" тут же согласились.
   Описавшийся  от  страха  председатель  общества  "За  права  очередников"
Николай Ефимович Ковалевский даже сдал эфэсбэшникам компромат  на  прокурора
города Сыдорчука, хотя об этом его никто не просил. Чистосердечное признание
Колюни задокументировали.
   На будущее.
   В ФСБ Сыдорчука считали редкой сволочью, и рычаг давления на  подленького
прокурора пришелся очень кстати.
   Рокотов миновал последнюю кочку и очутился на сухом пригорке.
   Все.
   Теперь надо было найти нужное дерево.
   Владислав  забрался  в  глубь  кустарника,  сбросил  рюкзак  и   разложил
снаряжение. Пять минут - и  из  набора  фотохудожника  образовался  комплект
вооружения российского диверсанта-надомника.
   Огнестрельного оружия биолог с собой не взял. До места  он  добирался  на
поезде,  а  пограничники  и  транспортная  милиция  страсть  как  не   любят
организмов со стволами, шныряющих по вагонам. К тому же  законы  в  Беларуси
достаточно суровы, и местные опера не будут церемониться с россиянином, буде
у него обнаружится нечто противозаконное.
   "Здесь вам не тут", как говорят строевые офицеры.
   Поэтому Влад ограничился подручными  средствами,  закамуфлированными  под
безобидный набор предметов. Только специальная экспертиза могла  определить,
что  каждый  из   предметов   представляет   собой   либо   холодное,   либо
ударно-раздробляющее оружие. Да и то - только после  применения.  Иметь  при
себе изготовленный из стальных труб штатив, металлические заточенные колышки
для его  крепления  или  горсть  никелированных  шариков  двухсантиметрового
диаметра никому не возбраняется.
   Рокотов свинтил вместе две трубы и получил полутораметровый посох. С  его
помощью  он  вполне  мог  бы   выступить   против   нескольких   вооруженных
противников.
   Затем биолог насадил на колышки черные пластиковые рукоятки и  отложил  в
сторону  уже  готовые  к  применению  четыре   толстых   и   длинных   шила,
образовавшихся в результате этой  нехитрой  операции.  Жала  колышков  имели
треугольное  сечение,  что  обеспечивало  нанесение  болезненных   и   долго
незарастающих ран.
   Влад усмехнулся, вспомнив рассказ Димона Чернова  по  кличке  "Гоблин"  о
методике применения данного вида оружия.
   Приятель  Димона  по  фамилии  Рыбаков  был  первопроходцем   в   области
использования шила, интуитивно взяв на вооружение опыт японских и  китайских
воинов.  Использование  шила  для  самооброны   в   условиях   ограниченного
пространства спасло жизнь  не  ему  одному.  Ваня  Вознесенский    также  не  без  успеха  отразил
нападение купленных американскими  дипломатами  российских  ментов,  пронзив
шилом убогое мужское достоинство придурковатого сержанта.
   Завершив превращение фототехники в  грозный  арсенал,  Рокотов  пошел  по
спирали, постепенно сужая круг к центру островка посреди болота.
   Спустя два с половиной часа он вышел к торчащему возле  огромного  валуна
канадскому клену.
   Биолог достал из рюкзака  миниатюрную  газовую  горелку,  используемую  в
полевых условиях для  дезинфекции  хирургического  инструмента,  и,  немного
откинув голову назад, критически посмотрел на толстенный, покрытый бугристой
корой ствол...

***

   Покрывающий горные склоны туман не  позволял  разглядеть  ничего  уже  на
расстоянии десятка метров. В воздухе висела мельчайшая  водяная  взвесь,  от
которой оружие и снаряжение передового отряда чеченцев увлажнились буквально
через полминуты после того, как боевики  спустились  с  перевала  в  белесое
неподвижное марево.
   Вагит чертыхнулся сквозь зубы.
   Если туман не рассеется, то на рубеж они выйдут только к полудню, опоздав
к назначенному часу. При почти нулевой видимости  держать  обычную  скорость
опасно. Нагруженный переносными зенитно-ракетными комплексами, выстрелами  к
гранатометам и цинками с патронами, боец легко может  оступиться  и  сделать
шаг в пропасть.