л скривился, - принимают  на  уровне
вторых заместителей.
   - Поня-ятно, - протянул Требухович, -  изменений  не  заметно...  Сатыпов
молча пожал плечами.  Какие  могут  быть  изменения,  если  он  представляет
нелегитимного с точки зрения Запада Президента! И  американцы,  и  европейцы
уперлись в постулат о  незаконности  проведенного  референдума  о  продлении
президентских полномочий  Лукашенко  и  теперь  всю  работу  с  белорусскими
дипломатами строят  именно  на  этой  основе.  Не  отказывают  напрямую,  но
косвенно дают понять, что предпочли бы иного лидера.
   - Лука опять чудит, - Требухович заговорщицки усмехнулся. - Про выселение
западных дипломатов слышал?
   - Слышал. Мне из-за этого всю плешь проели.
   - То ли еще будет...
   - У Батьки  должны  быть  основания  для  такого  поступка,  -  не  очень
убедительно запротестовал Сатыпов, - не просто же так он  указ  подписал.  И
вообще - не дело, когда иностранные посольства находятся рядом с местом, где
живет Президент. Вон в Штатах рядом с Белым Домом никого нет, в Англии тоже.
Тут я с Батькой согласен. Нечего им в Дроздах делать.
   - Что-то ты Луку защищать начал, - недовольно пробурчал Требухович.
   - Дело не в том, что я кого-то защищаю.  Если  Батька  ошибается,  тут  я
открыто выступаю против. Сам знаешь. Но просто  так,  от  балды  критиковать
любое его действие я не намерен.
   - Ну-ну... Посмотрим.
   - Тут и смотреть нечего, - Сатыпов переложил папку с документами в правую
руку. - Думаешь, мне  легко  с  западниками  разговаривать?  Ошибаешься.  Я,
считай, по три ноты протеста  в  день  имею...  То  про  журналистов,  то  о
каком-нибудь бизнесмене из совместного предприятия, теперь  вот  о  Дроздах.
Голова кругом идет.
   - Так подавай заявление об уходе, - хохотнул Требухович.
   - Скажешь тоже... Небось своего приятеля Потупчика на мое место поставить
хочешь? Осторожнее с ним, тип-то скользкий.
   - Никакой он не скользкий, - Требухович слегка поморщился,  -  и  никаких
планов на его счет у меня нет. К тому же он со своего поста в  правозащитном
движении не уйдет. Зря ты так обо мне думаешь...
   Сатыпов  мысленно  рассмеялся.  Как  же,   зря.   Нежная   любовь   главы
администрации к разным подонкам из прозападных  фондов  была  общеизвестной.
Недели не проходило, чтобы Требухович не сидел  в  президиуме  какого-нибудь
сборища брызгающих слюной борцов "за справедливость".
   Глава администрации готовил себе плацдарм. На случай, если его  скинут  с
хлебного и необременительного поста. Тогда он тут  же  перейдет  в  открытую
оппозицию Президенту. Благо, местечко для него  давно  готово.  И  не  одно.
Заместитель председателя наблюдательного совета  "Белорусской  Правозащитной
Конвенции", почетный член  центра  "Запад-Восток",  ответственный  секретарь
"Хартии-98", шеф-редактор "Народной доли"... Всего не упомнишь.
   У Требуховичей это в крови.
   Еще  во  время  Второй  мировой,  когда  фашисты  оккупировали  Беларусь,
родственнички нынешнего главы администрации по собственной инициативе  пошли
на службу к немцам. Два  его  дядьки  стали  полицаями,  тетка  -  стукачкой
минского гестапо, двоюродный дед прославился активным участием  в  еврейских
погромах. После освобождения Беларуси никто из них не дожил до суда.  Дядьев
вздернули односельчане, тетушку пристрелил сотрудник СМЕРШа, дедок  удавился
сам, когда в его дверь стали ломиться милиционеры при поддержке  выживших  в
мясорубке концлагерей Кацнельбогенов, Гринбергов и Луцманов.
   Та еще семейка...
   В советское время Мише Требуховичу повезло. Не успел он закончить  школу,
как все документы, связанные с  его  родственничками,  сгорели  при  пожаре.
Кто-то принес в архив две канистры  бензина  и  чиркнул  спичкой.  Следствие
долго билось над раскрытием  умышленного  поджога,  но  виновных  так  и  не
обнаружило.
   Так что биография Миши было девственно чиста. А слухи к делу не пришьешь.
   Правду о Требуховичах Сатыпов узнал случайно. Будучи с визитом в Израиле,
он встречался с  репатриантами,  и  один  совсем  старенький  дедок  поведал
министру иностранных дел Беларуси, чей племянник и внук занимает пост  главы
администрации Президента.
   Сатыпов информацию принял к сведению, но не  более  того.  Связываться  с
подленьким Требуховичем ему не хотелось.
   - Перемены неизбежны,  -  продолжил  глава  администрации,  -  долго  так
продолжаться не может. Рано  или  поздно  Лука  сообразит,  что  к  чему.  И
назначит новые выборы.
   - Выборы уже назначены, - удивился Сатыпов, - согласно Конституции.
   - Я не об этой бумажке... Нормальные выборы, раньше того срока, что  есть
сейчас.
   - Зачем это Батьке?
   - Изоляция республики, мой друг, дело тонкое, - Требухович взял  министра
иностранных дел под руку. - С каждым днем ситуация все  хуже  и  хуже...  Ты
знаешь об  исчезновении  трех  журналистов  из  "АБЖ"  ?
   - Нет...
   - То же, что и произошло с  бывшей  директрисой  Госбанка.  Вечером  были
дома, а наутро всех троих нет.
   - Постой... Но та ведь была под домашним арестом.
   - Ну и что?
   - Разные ситуации.
   - Это только так кажется. За бумагомараками тоже следило КГБ.
   - Следил, - поправил собеседника Сатыпов.  -  Комитет  -  существительное
мужского рода.
   - Да какая разница! Следил, следило... Мысль просекаешь?
   - А зачем Комитету следить за журналистами?
   - Неблагонадежны, - веско сказал Требухович.
   - По-моему, это ерунда.  У  КГБ  других  дел  навалом,  -  не  согласился
министр, - если они будут  за  всеми  журналистами  следить,  то  на  охрану
госбезопасности времени совсем не останется. А что касается этих троих -  то
пьют где-нибудь за городом. Вот и все...
   Требухович надулся.
   Журналисты действительно  уехали  сами.  По  распоряжению  президента  их
ассоциации Жанны Литвинович. Но демократическая пресса подняла вой по поводу
"сатрапов из КГБ" и обвинила  в  исчезновении  репортеров  Лукашенко  лично.
Скандальчик обещал получиться громким.
   Однако изначально все пошло наперекосяк.  И  все  из-за  этой  наркоманки
Литвинович. Обколотая дура выбрала никому не известных авторов,  и  пришлось
несколько дней объяснять, что исчезнувшие молодые люди были журналистами,  а
не обыкновенными бездельниками. К тому же двое из этой  троицы  предупредили
соседей и родственников о своем отъезде. Так что участие белорусского КГБ  в
"похищении" молодых демократов выглядело сомнительным.
   И нее же, - Требухович  перевел  разговор  на  другую  тему,  -  действия
властей не всегда адекватны.
   - Это в любой стране, - Сатыпов отстранился от главы администрации,  -  и
Белорусь не исключение. Ладно, побежал я... Мне  еще  окончательный  вариант
доклада Батьке просмотреть нужно.
   - Я к тебе после обеда заскочу.
   - Хорошо, - министр направился к лестнице.
   Разговор с Требуховичем оставил неприятный  осадок.  Глава  администрации
опять ввязался в игру вокруг соблюдения в Беларуси прав  человека.  И  опять
принялся выпячивать собственную фигуру.
   Так недолго и доиграться.
   К  тому  же  Требухович  забыл  об  элементарной   конспирации.   Открыто
встречается с Серевичем, принимает у себя  в  доме  Богданковича,  позволяет
себе выступать в прессе и давать непродуманные интервью. Вряд ли  Президенту
это понравится. Первые лица не любят, когда их  подчиненные  начинают  вести
собственную политику.
   Сатыпову с главой администрации не по пути.
   Купленный Герменчуком и Маслюковой микроавтобус "Газель" загнали в  гараж
и перекрасили.
   Затем приступили к монтажу электронной аппаратуры.
   Два дня ушло на то, чтобы приварить крепления  к  внутренней  поверхности
кунга. Карл Сапега, ответственный  за  техническое  оснащение,  требовал  от
Гермен-чука, Курбалевича и Манаева идеальною исполнения.  Подчиненные  глухо
роптали, но распоряжения Сапеги  выполняли  неукоснительно.  Слишком  многое
зависело от качества работы.
   Наконец последняя дырка была - сверлена, и последний штырь приварен.
   Карл отправил коллектив отдохнуть, а сам заперся в гараже  на  сутки  для
окончательной  доводки  оборудования.  Электрические  цепи  были  в   полном
порядке,  диоды  и  триоды  работали   согласно   штатным   характеристикам,
осциллографы выдавали идеальные, с точки зрения Сапеги, синусоиды.
   Аппаратура была целиком и полностью готова к использованию,  о  чем  Карл
радостно доложил невозмутимому Кроллю.
   Йозеф бесстрастно  кивнул,  посмотрел  на  календарь  и  приказал  начать
установку оборудования двадцать второго июня. Минская  группа  получила  три
дня отдыха.

***

   Влад на цыпочках пробрался вдоль идущего по дуге вниз коридора, обнаружил
сложенные у стены обрезки арматуры и соорудил из них нечто вроде  частокола,
вогнав метровые железные колья в промежуток между рельсами.
   Если быстро бежать по неосвещенному  коридору,  то  можно  наткнуться  на
острые арматурины и пропороть себе живот.
   Рокотов мстительно ухмыльнулся, согнул железки под углом  градусов  сорок
пять к полу и втиснулся в узкий боковой проход, заканчивающийся вертикальным
тоннелем с вбитыми в стену скобами лестницы.

***

   - ...И, понимаешь, повторения  девяносто  шестого  года  допустить  никак
нельзя, - российский Президент яростно засопел и  заворочался  в  кресле.  -
Поторопились тогда, поверили... Теперь по-другому. Пусть генералы решают.
   Бородатый глава администрации мелко закивал.
   Секретарь  Совбеза  отметил  про  себя,  что  бывший   математик   сильно
нервничает - его лысина покрылась капельками пота.
   Боится,  что  всплывут  его  переговоры  с  Басаевым?  Или   еще   где-то
напортачил?
   Похоже...
   Не зря ведь пропихивает на место полномочного представителя Президента  в
Чечне своего дружка Кушмана, прославившегося тем, что ворует абсолютно  все,
к  чему  получает  доступ.  Эшелоны   с   нефтью,   медицинские   препараты,
гуманитарную помощь. Не брезгует  даже  утащить  из  своего  кабинета  пачку
бумаги для принтера или набор авторучек.
   Новая чеченская операция может послужить первым толчком для обвала карьер
сотен российских чиновников. Если лидеры боевиков будут захвачены живыми, то
молчать и покрывать кремлевских  подельников  они  не  станут.  С  потрохами
сдадут, вспомнят даже то, о чем давно  забыли.  Еще  и  от  себя  что-нибудь
добавят. Для закрепления успеха.
   Нервничает  глава  администрации,  переживает.  Ручки  трясутся,   глазки
бегают, без снотворного заснуть не может. Откровения  пленных  бандитов  для
него равны приговору. Слишком во многом замазан лично, слишком много  сделок
сам проворачивал...
   Да и не он один.
   Трудно вообще обнаружить чиновника, кто бы не приложил ручонку к  сладкой
теме "восстановления" Чечни. Все так или иначе  отметились.  Кто  бумажки  о
переводе денег подписал, кто заложниками занимался и свой законный процент с
сумм выкупа в карман клал, кто чеченским  коммерсантам  с  фальшивыми  авизо
помогал, кто интересы бандитов в Думе и  правительстве  лоббировал,  а  иные
ваххабитов себе в помощники брали.
   Теперь не знают, что дальше делать.
   С одной стороны, война для них благо. И  денежки  лишние,  и  от  опасных
свидетелей избавиться можно. С другой стороны - возрастает  опасность  того,
что подельники начнут рты открывать, информацию независимой прессе  сливать.
А тут и до отставки недолго.. Если не до тюрьмы.
   - Генералы представили поэтапный  план,  -  секретарь  Совбеза  аккуратно
положил на стол машинописный лист, -  выдавливание  боевиков  из  Дагестана,
освобождение Надтеречного района и блокировка бандитов в горах. Одновременно
с этим блокируется граница с Грузией.
   Президент поскреб себя пальцами по могучей шее.
   От него опять требовалось решение.
   - А если санитарный кордон вокруг Чечни? - предложил глава администрации.
   - Не пойдет, - Штази коротко мотнул головой, - это не  решение  проблемы.
Для непроницаемого кордона мы должны будем стянуть на Кавказ  полумиллионную
группировку. А это не только нереально с точки зрения военной тактики, но  и
напрочь  нарушает  договоренность  с  Европой  по   фланговым   ограничениям
сухопутных соединений. До ста тысяч человек - еще куда ни шло, мы сумеем это
объяснить. Но не полмиллиона.
   -  Что  ж,  решать  проблему  все  равно  надо,  -  протянул  недовольный
Президент, - пусть действуют...
   - Новая война вызовет недовольство  наших  партнеров,  -  забубнил  глава
администрации, - мы и так уже балансируем на грани  с  момента  входа  наших
десантников в Косово.
   - Перебьются, - неожиданно резко заявил Президент.
   Он лично принял решение о марш-броске российских миротворцев из Боснии  в
Приштину. И очень гордился своей смелостью.
   Агрессивные порывы случались у Президента не раз и не два.
   Один расстрел здания Верховного Совета чего стоит. Но он был давно,  и  о
непредсказуемости Президента постепенно стали забывать.
   Западные лидеры не ожидали от престарелого монарха очередного взбрыка,  и
потому явление в  ночной  Приштине  семисот  рязанских  парней  было  сродни
явлению там же апостола Павла под ручку с Гавриилом. Пока натовцы прогревали
моторы  в  Македонии,  русские  уже  раскатывали  по   столице   Косова   на
бронетранспортерах, сплошь обвешанные гирляндами цветов. И  поднимали  тосты
за Великую Сербию.
   - К информационному давлению мы готовы, - спокойно отреагировал секретарь
Совбеза.  -  Альянсу,  и  прежде  всего  США,  сейчас  нужен  повод,   чтобы
переключить  внимание  общественности  с  проблемы  Косова  на  любую  иную.
Естественно,  Чечня  придется  как  нельзя  кстати.  Мы   имеем   данные   о
проплаченных правозащитникам и журналистам суммах, а также о том, что  Совет
Европы не останется в стороне. Сейчас крик поднимать не  будут,  ибо  налицо
агрессия бандформирований  против  Дагестана,  но  как  только  мы  перейдем
границы Чечни, агитационная машина заработает  в  полную  силу.  Также  есть
агентурные сведения о контактах некоторых сотрудников иностранных  спецслужб
с губернаторами.
   - С кем именно? - набычился Президент.
   -  С  мэром  Москвы  и  президентом  Ингушетии.  Конечно   же,   контакты
закамуфлированы под коммерческие переговоры. Но в составе делегаций  слишком
много разведчиков. Я ни в коем случае не хочу сказать,  что  указанные  мной
губернаторы являются агентами  влияния,  но  считаю,  что  при  определенных
условиях на них может быть оказано давление. Как именно - мы посмотрим.
   Секретарь Совета Безопасности сказал  только  половину  того,  что  знал.
Большего в присутствии сопревшего от ужаса Стальевича он произнести не мог.
   Закон о неприкосновенности  губернаторов  и  о  невозможности  проведения
против них оперативно-розыскных мероприятий выполнялся только на бумаге.  На
самом же деле эти персоны почти  круглосуточно  находились  под  колпаком  у
служб наружного наблюдения ФСБ, ГРУ и иных не менее  серьезных  организаций.
Исключение составляли МВД и прокуратура.
   Руководство страны желало знать абсолютно все о жизни удельных князьков и
потому держало руку  на  пульсе,  используя  в  качестве  информаторов  даже
телохранителей избранных народом персон. Телохранители в  большинстве  своем
были выходцами из  недр  Девятого  управления   КГБ СССР и
угрызений совести касательно  своего  "художественного  стука"  на  нынешних
хозяев не испытывали.
   В конце концов, они были  офицерами  из  действующего  резерва,  а  любой
офицер ставит интересы государства выше личной преданности работодателю.
   - Есть что-нибудь конкретное? - Президент стал мрачнее тучи.
   - Пока рано говорить о конкретике. В данный  момент  идет  систематизация
сведений и их анализ. Через неделю я доложу подробнее...
   Глава администрации чуть не потерял сознание.
   Не далее как позавчера он сам получал инструкции от резидента БНД  и  был
уверен, что все идет хорошо. Теперь же уверенности у него поубавилось. Он  и
не предполагал, что свежеиспеченный директор  ФСБ  так  рьяно  возьмется  за
наблюдение над неприкосновенной политической элитой.
   - Кто в данный момент находится  в  разработке?  -  как  можно  спокойнее
спросил Стальевич.
   Однако тренированное ухо Штази уловило нервные нотки.
   - Несколько губернаторов и ряд чиновников из правительства... - Секретарь
Совбеза сделал  невинные  глаза.  А  сам  отметил  себе,  что  за  бородатым
требуется поставить хвост. Причем немедленно.
   - А-а, - глава администрации  повернулся  к  Президенту,  -  что  в  этой
ситуации требуется от меня?
   Первое  лицо  несколько  секунд  непонимающе   разглядывало   вспотевшего
экс-математика.
   - Что требуется? Да ничего... Владимир Владимирович и сам справится.
   - Я имел в виду другое, - заюлил глава администрации. - Какова роль моего
ведомства в вопросе Чечни?
   - Продолжать работать в обычном режиме, - отмахнулся  Президент  и  вновь
обратился к секретарю Совбеза:
   - Кого рекомендуете на командование операцией?
   - Я побеседовал с Грошевым  и  Колдуновым.  Думаю,  они  подходят.  Общее
руководство за Казанковым...
   - Согласен, - важно кивнул Президент, тщетно пытаясь вспомнить  названных
Штази генералов. Но так  и  не  вспомнил.  -  Министр  обороны  поставлен  в
известность?
   - Да...
   -  Тогда  действуйте,  -  глава  государства  по-отечески  посмотрел   на
секретаря Совбеза.
   Этот молодой человек с каждым днем нравился ему все больше и больше.
   Подтянут, исполнителен, с  ненужными  инициативами  не  лезет,  со  всеми
поддерживает ровные  отношения.  И  главное  -  ни  на  что  не  претендует.
Самоустранился  от  грызни  внутри  "элиты"  и  занял   позицию   стороннего
наблюдателя. Сколько влиятельные кланы ни пытались его  переманить  на  свою
сторону, ничего не вышло. Все получили вежливый отказ. Для секретаря Совбеза
есть только один начальник - Президент. Остальные побоку.
   В вопросах внедрения и агентурной работы  глава  государства  был  полным
профаном.

***

   На шахту с ракетой Владислав нарвался совершенно  случайно.  Он  залез  в
обнаруженный над подземной рекой лаз, там перекусил и поспал, а теперь  полз
по горизонтальной шахте около километра, выискивая  местечко  для  очередной
засады.
   В конце своего пути, так и не обнаружив ничего подходящего и не увидев ни
одного террориста, Рокотов уткнулся в прямоугольный люк.  Сквозь  прорези  в
металле пробивался достаточно яркий свет.
   Биолог приложил глаз к щели и узрел темно-зеленый обтекатель.
   "Ракетуля... Сбылась мечта идиота. И что теперь делать? В  шахте  никого,
но это не значит, что тут в любой момент кто-нибудь не появится. Прострелить
корпус и смыться? Опасно... Могу  не  успеть  уйти.  Даже  точно  не  успею.
Ракетное топливо - штука сильно ядовитая. Даже если ничего не загорится,  от
одних испарений задохнусь. А  ежели  шарахнет,  то  тем  более  шансов  нет.
Испарюсь на фиг. Буду как "Инвайт-плюс". Просто добавь воды..."
   Влад перевернулся на спину, извлек из  рюкзачка  пенал  с  инструментами.
Привязал к поясу один конец двухметровой веревки. Второй просунул в  прорезь
люка и протолкнул обратно через боковое отверстие.
   Теперь можно было  снимать  крепления.  Зафиксированный  тросом,  люк  не
упадет в шахту и не вызовет лишнего шума.
   Четыре гайки открутились быстро.
   Рокотов чуть отпустил веревку, и жестяной прямоугольник  съехал  вниз  по
стене, освободив проем. Он высунул голову, огляделся и убедился,  что  снизу
никого нет. Равно в стенах не было окон наблюдения.
   "До дна - метров двадцать. Многовато. А вот до боеголовки - всего три.  И
лючок такой миленький прямо с моей стороны. Если зависнуть возле ракеты,  то
вполне можно дотянуться. И что-нибудь испортить... Это я мастак. От стены до
корпуса - метр. Придется  оседлать  боеголовку...  Надеюсь,  она  не  сильно
фонит. А то импотенция в виде бесплатного приложения к героическим поступкам
меня как-то не вдохновляет. Ладно, от пары минут ничего не будет.  Делали  у