е почтительно застыли в дверях.

- Ну-с, - бодро произнес Глава Администрации, - что тут у нас?

- Можно подумать, сам не знаешь, - хмыкнул непочтительный доцент. - Кстати,
здороваться надо.

От такой наглости чиновник растерялся. Он и представить себе не мог, что
какой-то мелкий доцентишка посмеет не согнуться перед ним в заискивающем
поклоне.

- П-приветствую, - автоматически пролепетал кремлевский бюрократ и тут же
взял себя в руки. - Сколько лет, сколько зим!

- Здорово, Железяка! - Доцент вторично выбил чиновника из колеи, назвав
того студенческим прозвищем, рожденным из отчества Главы Администрации -
Стальевич. - Все растешь...

Ректор, стоящий за спиной чиновника, в ужасе закатил глаза и обессиленно
оперся на плечо секретаря. Доценту, как и десять лет назад, было наплевать
на бюрократические нормы общения. А в нынешние времена и подавно - он
доживал в институте последние недели, заключив контракт на три года с
вычислительным центром университета в Осаке. Специалистом он был
высочайшего класса.

Глава Администрации нацепил на себя маску вежливого презрения.

- Ты, я вижу, все такой же. Птички, собачки, кошечки... С твоими
способностями давно мог бы институт возглавить.

- Мне и здесь неплохо. По крайней мере, не боюсь монаршего гнева. А то наш
батька, - доцент кивнул на бледного ректора, - каждую неделю то к мэру
бегает, то в Академию Наук, то в министерство...

Ворон скосил фиолетовый глаз на Главу Администрации и издевательски
каркнул.

- Вот и птица того же мнения, - доцент почесал ворона по грудке. - Как
дела, не спрашиваю. Тебя по телевизору чаще Пугачевой показывают. Но
почему-то без звука...

Еще одна оплеуха.

Косноязычный Глава Администрации действительно боялся выступать в эфире.
Однажды на заре своей политической карьеры он попался на удочку
"телекиллера" с запоминающейся фамилией Одуренко, полчаса мямлил перед
камерой, неуклюже отбивался от бритвенно-острых вопросов
суперпрофессионального журналиста, а потом три месяца краснел, выслушивая
насмешки знакомых. Язвительный Одуренко выставил чиновника тупым и неумелым
лгуном.

- Для комментариев есть пресс-секретарь, - наконец нашелся чиновник.

- Это точно, - кивнул доцент. - Пресс-секретарь у вас - это что-то! Если
убрать мычание, будет очень даже ничего.

Ворон переступил с лапы на лапу и требовательно ткнул клювом в ладонь
кормильца. Мол, разговоры разговорами, а о жратве не забывай! Доцент
насыпал на подоконник очередную порцию пшена.

- Как сегодняшние студенты? - сменил тему Глава Администрации. Ему
требовалось достойно завершить разговор.

- А что студенты? Такие же, как мы были. Не лучше, не хуже. Правда, пить
стали меньше. Стипендии у них - не чета нашим. Дай Бог, чтобы на неделю
покушать хватило.

- Ничего, - вальяжно отреагировал чиновник, - скоро все изменится.

- Не сомневаюсь, - снова хмыкнул доцент. - Твоими молитвами... Вот ты мне
скажи, Железяка, ты еще теорию множеств помнишь?

- Конечно, - холодно ответил Глава Администрации, делая вид, что не
обращает внимания на тон собеседника.

- Тогда что ж ты своим сослуживцам объяснить не можешь, куда все это
воровство ведет, а? И что воровать можно только с прибылей, а не с убытков?
Эх, видать, позабыл ты производственные расчеты...

- Экономикой занимается правительство, а не Администрация Президента.

- Умно... Кстати, я давно хотел узнать: а чем именно Администрация
занимается? Раньше как-то не задумывался, а тут что-то сомнения замучили.
Вроде все при деле, а толку никакого...

- Может быть, наш гость устал? - вклинился проректор по учебной работе,
бывший секретарь парткома. Голос звенел от напряжения.

- Да не суетись ты, Петрович, - отмахнулся доцент, - дай сказать человеку.
Просветить нас, темных, на предмет большой политики...

- А ты все такой же ершистый, - покачал головой чиновник. - Никакого
уважения к руководству.

- Это Петрович-то руководство? - засмеялся доцент. - Эй, Петрович, интеграл
от нуля до единицы от "а" плюс "бэ" в квадрате сколько будет?

Проректор по учебной работе спрятался за спины коллег.

- То-то и оно, - наставительно заявил доцент. - А как глотку на собраниях
драть, так он первый. Осо бенно по проблемам ведомственной площади или
командировок за рубеж. Петрович у нас весь мир объездил, на всех конгрессах
отметился. Величина, так сказать, мирового масштаба... А сдачу в столовке
на калькуляторе три раза пересчитывает.

- Я бы попросил! - взвизгнул возмущенный проректор.

- Этим ты только и занимаешься. Всю жизнь просишь, - парировал нахальный
доцент. - Квартиру выпросил, ссуду на машину, дачных участка у тебя целых
три. Может, пора и остановиться?

- Непорядок, - демократично заявил Глава Администрации, ища взглядом
съежившегося Петровича и натыкаясь на преданные глаза ректора. - Много у
вас таких?

Доцент заговорщицки наклонился к чиновнику. Институтское начальство замерло
в ужасе.

- А то ты не знаешь, - тихо сказал доцент. - Это ж твои приятели. С ними ты
и корпуса в аренду под склады раздавал, и денежки бюджетные в коммерческих
банках прокручивал, и с первокурсницами на пикники с банькой выезжал...
Думаешь, я тогда не понял, кто мою премию из портфеля стибрил? И на какие
такие шиши ты декана в кабаке поил? У тебя, Железяка, всегда с логикой было
плоховато, еще в аспирантуре. А то, что ты во власть пробился, ничего не
значит. По крайней мере, для меня. Я-то от тебя не завишу... Да и власть
твоя вовсе не такая безграничная, как ты представляешь. И далеко не
вечная...

С каменным лицом Глава Администрации повернулся к доценту спиной. В
абсолютном молчании, нарушаемом лишь всхлипами державшегося за сердце
ректора, он прошествовал к машине и тяжело плюхнулся на заднее сиденье.

Всю дорогу у него в ушах рефреном звучала последняя фраза, брошенная
доцентом уже вдогонку: "Хреново ты закалился, Железяка!"

Как и предполагалось, трудностей с получением документации на ядерный заряд
типа "АУ/С-10" не возникло. Через албанскую диаспору в столице России Месди
Корраджи вышел на прапорщика, занимавшего скромную должность в архиве
Министерства Обороны. Тот за смехотворную сумму в тысячу американских
долларов ксерокопировал нужную папку документов и на Пушкинской площади
вручил ее ко-совскому террористу.

Слежки со стороны военной контрразведки сотрудник Министерства Обороны не
боялся. Всем давно было наплевать на то, какие бумаги покидают архив в
течение рабочего дня. Лишь бы к вечеру все папки возвращались на стеллажи.

Тем же вечером, спустя десять минут после того, как Глава Администрации в
сопровождении делегации отправился во Францию, из Москвы в Прагу улетел и
Месди.

Прапорщик по фамилии Горилко, полностью соответствующей его внешности,
обменял сто долларов в ближайшем к зданию архива обменном пункте, затарился
перцовой настойкой и возле собственного дома был встречен группой молодых
людей. Как потом рассказывали свидетели - смуглых, похожих на
азербайджанцев. Прапорщика избили, отобрали пакет со спиртным и напоследок
пырнули ножом. От чего тот и скончался по дороге в больницу.

Брошенный за квартал от места происшествия пакет с четырьмя бутылками
перцовки и килограммом ветчины обнаружили бомжи и закатили пирушку в
близлежащем подвале.

Районная прокуратура, для вида поковырявшись в случае классического
уличного грабежа с убийством, через неделю приостановила дело за нерозыском
подозреваемых. Тонкая папочка проверочных материалов была заброшена в сейф
с подобными "глухаря ми". Как показывает практика, такие преступления
раскрываются только случайно или по горячим следам, когда совершивших
нападение обнаруживает патрульный наряд в ста метрах от трупа - делящих
между собой награбленные вещи или дерущихся за право первого глотка из
экспроприированной бутылки.

Дело Горилко никого не заинтересовало. Зацепок не было. Все говорило о
случайной стычке.

По прошествии положенных в таких случаях двух недель тело прапорщика
захоронили на окраинном кладбище под дешевой пирамидкой, покрашенной
алюминиевой краской. Бесхозный металл привлек внимание местной шпаны, шпана
пирамидку выломала и сдала в лом литовскому предпринимателю.

Обнаруженные при прапорщике девятьсот долларов были поделены между ведущим
дело следователем и операми угрозыска. В протокол изъятых вещей их не
вносили. Родственникам убитого вернули только сто двадцать рублей из
потертого бумажника. О валюте те ничего не знали, так что скандала не
произошло.

Десять машинописных листов с описанием ядерного заряда благополучно доехали
до Албании в сумке неприметного молодого бизнесмена, вылетевшего в Тирану
транзитом через Рим.

Капитан ВВС США Джесс Коннор по прозвищу Кудесник остановил свой
темно-вишневый "шевроле-блейзер" возле магазинчика "семь-одиннадцать"< сеть
небольших придорожных магазинов в США, имеющих некоторые налоговые льготы
при продаже спиртного > на сороковой федеральной трассе и зашел купить
упаковку баночного пива. К ужину они с женой ждали гостей.

Пассажир неприметного "бьюика", следовавшего за "шевроле" Коннора от самого
госпиталя, поднес ко рту микрофон.

Уже вторую неделю летчик повторял один и тот же маршрут. После спасения из
Югославии и переправки в Штаты Джессу было предписано посещать занятия
психолога в течение полутора месяцев, чтобы избавиться от перенесенного
стресса. Занятия проводились по три часа пять дней в неделю, и
дисциплинированный Коннор еще ни разу не опоздал, хотя для этого
приходилось наматывать ежедневно по восемьдесят миль от дома до госпиталя и
обратно. Но приказ есть приказ. Без курса реабилитации дальнейшая служба в
ВВС была невозможна.

Темнокожий водитель "бьюика" повернулся к пассажиру.

- "Блейзер" - это очень удачно.

- Угу, - угрюмо кивнул пассажир, - завтра и сделаем. Обгоняй его, а то уже
полчаса на хвосте сидим...

Ясхар вышел от Хирурга рассерженным. Тот, не дослушав просьбу начальника
охраны о проверке всех, кто имеет доступ к копировальной технике, замахал
руками и попросил с подобными мелочами не к нему обращаться, а решать такие
вопросы самостоятельно. Заодно Хирург выразил недовольство малым
количеством экспериментального материала. У него появилось несколько
неплохих идей по сверхочистке героина с помощью живых организмов,
требовались дополнительные объекты. Ясхар пообещал доставить нужное
количество в течение недели.

Недостатка в захваченных косовскими боевиками молодых сербах не было:
сколько надо, столько и купим - по сто немецких марок за голову, не больше.
Молодые женщины, нужные Хирургу, ценятся несколько дороже, по двести -
двести пятьдесят марок, ибо они пользуются спросом в подпольных публичных
домах Хорватии - куда со всей Европы и даже Нового Света съезжаются
пресыщенные обычными утехами богатенькие садисты. Плюс сексуальных услуг в
том, что клиент может замучить жертву до смерти, не боясь ответственности.
Поэтому поток туристов в эту независимую республику не иссякает. Из реки
Сава, что течет через хорватскую столицу Загреб, частенько извлекают
изуродованные трупы и молодых женщин, и совсем еще девочек, но полиция
сквозь пальцы смотрит на эти убийства - списывает их на внутренние разборки
сербской общины. Иногда даже показательно арестовывают какого-нибудь серба.
Серб, предварительно давший признательные показания и взявший на себя
десяток-другой убийств, как правило, оказывается застрелен при попытке к
бегству.

Албанец поднялся на лифте, миновал темные и сырые боковые ответвления
главного коридора и зашел к себе в блок. Незакрытые тоннели, ведущие в
глубь горы, давно раздражали Ясхара. Никто не мог сказать, какова их
протяженность и что из себя представляет система катакомб, начинающихся
буквально за вторым-третьим поворотом. Приспособленные под секретный объект
помещения занимали несколько процентов от площадей подземной базы,
построенной в пятидесятые годы по личному распоряжению маршала Тито.
Чертежи вместе с проектировщиками были давно уничтожены. Косовские албанцы,
обнаружившие заброшенные катакомбы, использовали только их северную часть,
нимало не интересуясь, что же скрывается глубже. А для полномасштабного
исследования всех тоннелей у Ясхара не хватало людей. Он ограничился лишь
двумя маневренными группами, ежедневно обходившими всю обжитую часть и
проверяющими боковые коридоры на двадцать-тридцать метров.

Ясхар уселся за свой рабочий стол и придвинул отчет помощника за прошедшие
сутки. Никаких происшествий, никаких посторонних по периметру базы, никаких
нарушений у личного состава охраны и персонала.

Албанец отодвинул отчет и задумался.

История с двумя незарегистрированными ксерокопиями не давала ему покоя.

Конечно, логичнее всего было предположить, что сам Хирург или кто-то из его
лаборантов, небрежно относящихся к вопросам безопасности, отксерил какие-то
бумаги и просто-напросто об этом забыл. А копии уничтожил по окончании
своих исследований. Работающие на базе научные работники плюют на правила
секретности, считая их прерогативой Ясхара, и ничуть ему не помогают.

Албанец как мог боролся с разгильдяйством. Но без особого успеха. Коллектив
ученых не подчинялся ему непосредственно, а выполнял распоряжения
приезжающих раз в три месяца эмиссаров из-за океана.

Ясхар сжал челюсти. Он привык держать все под контролем, и ситуация с
яйцеголовыми очкариками выводила его из себя.

Впрочем, слабым звеном в цепочке доставки исходного материала для
исследований были и "носильщики". Их завербовали из числа бойцов
Освободительной Армии, и они имели доступ во внутренние помещения.

"Носильщиков" было десять. В перерывах между доставками живого товара они
отсиживались в лагере на территории Албании и в боевых действиях участия не
принимали - чтобы не попасть в плен к сербам и не выдать координаты
лаборатории.

Ясхар уже запросил данные по каждому "носильщику" и остался очень недоволен
результатом. Из десятерых в лагере возле Кукеса< город в Албании, где
сосредоточены штабы УЧК > оказалось всего восемь. Один отъехал на побывку к
родственникам в Тирану, другого командировали в Македонию для каких-то
консультаций с коллегами из НАТО.

В принципе, ксерокопии мог сделать любой из них.

Однако Ясхар не представлял, зачем кому-то из "носильщиков" понадобилось
идти на такой риск. Для полуграмотных боевиков документы с базы ценности не
представляли, о биохимии и трансплантологии они не имели никакого
представления, а бумаги по безопасности и обороне убежища Ясхар хранил в
собственном сейфе, к которому у "носильщиков" доступа быть не могло.

Оставалось дождаться, когда группа прибудет с очередной партией младенцев,
и подробно расспросить каждого. Вообще с этой десяткой пора кончать и
набирать следующую. "Текучесть кадров в могилу" хорошо себя зарекомендовала
еще во Вторую мировую войну, когда по окончании спецопераций всех
участников тихо вырезали.

Мертвые не предают.

И не делают ксерокопий.

Владислав оглядел партизан - выспавшихся, но удрученно сидящих вдоль
большого стола на террасе. Минуту назад он сообщил, что война под его
командованием для них закончена. Задача выполнена более чем на "отлично", и
он распускает свою маленькую армию. Сербы идут по домам, а он держит курс
на родину.

О своем открытии Рокотов решил не говорить. Пробиваться с отрядом инвалидов
через территорию Косова значит бессмысленно угробить половину личного
состава и вернуться обратно, неся на себе раненых. И не добраться до цели.

А ярость, которая охватит сербов, когда они узнают о содержании найденного
Владом листка бумаги, еще больше осложнит бросок на юг Косова. Ибо ярость
плохой помощник на войне.

- Может быть, мы еще на что-нибудь сгодимся? - тоскливо спросил Раде.

- Вы на многое способны, - вздохнул Рокотов. - А главное - вернуться к
родным живыми и здоровыми. Два раза нам повезло, не стоит искушать
судьбу... Мы сделали все. Война не бесконечна, и наши успехи приблизили ее
окончание. Сейчас вы нужнее в своих домах. Восстанавливать разрушенное,
помогать близким, поддерживать слабых. Важных дел - завались. Госпитали,
стройки... Примените свои силы и знания там.

- А если, - осторожно предложил Срджан, - мы совершим марш до границы и...

- Никаких если, - покачал головой Влад. - Для вас пешая операция -
самоубийство. Тем более что мы наверняка столкнемся с вашим спецназом и
огребем кучу неприятностей. Мы - не воинское подразделение и носим оружие
незаконно. Одно дело - горы и борьба с вражеской авиацией, другое -
наводить порядок на земле. Отменяется. К тому же опыта у вас нет. Погибнете
без толку. Ведь так, дед Марко?

Сидящий во главе стола старик кивнул и строго посмотрел на Джуро.

- Даже и не думай. Попробуешь ослушаться Влада-я тебя ремнем выдеру и в
сарае запру... И не ухмыляйся! Молод еще ухмыляться. Это вы друг для друга
- бесстрашные воины, а для меня - молокососы. Как ваш командир сказал, так
и будет. Точка! А попытаетесь своевольничать, я соседей позову и мозги вам
вправлю. - Дед Марко грозно обвел взглядом притихших партизан. - Влад
знает, что говорит.

Авторитет деда Марко в деревне был высок. Если сказал, что соседей позовет,
можно не сомневаться: придут и угомонят любого, кто не послушается старика.

Джуро скис.

- Да не переживайте вы, - развел руками Рокотов. - Думаете, мне хочется вас
бросить? Эмоции эмоциями, а реальность реальностью. Я не собираюсь
героически погибнуть...

- И что ты будешь делать? - спросил Войслав, крутя в руках кружку с кофе.

- Через Болгарию пробираться, - соврал Владислав. - Там попроще с
переправкой в Россию. Пешком через границу, потом пароходом до
Новороссийска.

- А документы? - недоверчиво поинтересовался Драгослав. - У тебя же
паспорта нет!

- Ничего, - бодро ответил Рокотов, - зато есть идеи. Из Болгарии меня в
любом случае домой отправят. Симулирую потерю памяти - мол, контузило, не
помню, как границу пересек и где целый месяц шатался. Вот и все... Никуда
не денутся, посадят на самолет или на пароход, и - здравствуй, отечество!
При худшем раскладе отдохну недельку в кутузке, пока мою личность
устанавливать будут. Это не беда. Болгары - те же славяне.

- Тогда мы тебя до границы проводим, - предложил Срджан.

- А смысл? - Влад поднял бровь. - Чтобы вас погранцы перехватили да
поинтересовались, зачем это вооруженные парни в Болгарию намылились?
Предложение не проходит. Если у кого-то еще есть похожие мысли - забудьте.
Никто меня не провожает, не маленький. Сам доберусь, на поезде...

- Как? - удивился Йован. - Патрули кругом, с поезда тебя снимут.

- Это тебе так кажется, я все продумал, - вдохновенно врал Рокотов. - Сяду
на товарняк и с ветерком доеду. Никакие патрули не страшны.

Сербы недоверчиво переглянулись.

- Короче, не вашего ума дело, - встрял дед Марко. - Ваш командир все
прекрасно знает. Не слушай их, Влад, поступай как надо. А я послежу, чтобы
эти охломоны чего не натворили... Смотрите у меня, - старик погрозил
кулаком. - А с тобой, внучек, отдельный разговор будет. Думаешь, я не вижу,
как у тебя глазенки-то загорелись? Меня не проведешь.

- Да что я! - завопил Джуро.

- Умолкни! - Дед Марко хлопнул ладонью по столу. - Мал еще со мной спорить.
Я тебя насквозь вижу. И остальных, кстати, тоже. Сам Влада куда надо
довезу...

- Ну, дед, - подпрыгнул на месте Джуро, - ты же сто лет за рулем не сидел!
Давай я!

- Ничего, поеду не спеша, - возразил старик. - Я не в гонках собираюсь
участвовать. А мою машину здесь вообще никто проверять не станет... Заодно
родственников навещу.

Джуро сник. Характер у деда был еще тот.

- Верно говорит Марко, - солидно заявил Рокотов, - его машину никто
досматривать не будет. Так что за меня не беспокойтесь...

Сборы в дорогу заняли час. Владислав взял автомат, десяток магазинов,
несколько гранат и три ножа. Старый Марко в тайне от всех презентовал ему
тринадцатизарядный пистолет "Чешска Зброевка" калибра пять и шесть десятых
миллиметра и сотню патронов к нему. Откуда у ферм