ать же их Отвратительными. И он громко
произнес:
   - Здравствуйте, братья Тотов!
   Реакция была неожиданной. Толпа разлетелась, укрывшись в зданиях-дотах.
Цилиндрические сооружения на стенах повернулись, нацелившись на сигома. Он
подумал:
   "Кажется, они собираются напасть на меня. Сооружения - орудия. Чем  они
стреляют? Ага, оказывается, здесь уже изобретена взрывчатка..."
   "Но  чем  я  разозлил  их?  Ведь  вначале  они  были  настроены   почти
дружелюбно, Впрочем, во многом они подобны Тотам, и вести себя с ними надо
так же, как с Тотами".
   "Как бы там ни было, необходимо продемонстрировать им свою силу и  этим
предупредить их намерения..."
   Все эти размышления не заняли у него миллиардной доли секунды, а он уже
был  готов  к  действию.  Ант  выпустил  луч  и,  играючи,   срезал   пару
цилиндрических сооружений, одновременно передавая:
   "Как видите, война против меня бесполезна. А я не  собираюсь  причинять
вам зла. Я хочу только поговорить с вами".
   - В таком случае, не произноси имени Тотов! -  выкрикнул  смелейший  из
пернатых, выходя из-за укрытия. - Мы не хотим иметь ничего общего с  этими
выродками!
   Сигом с огорчением убедился, что  пернатый  произносил  имя  братьев  с
таким  же  омерзением  и  ненавистью,   с   каким   те   произносили   имя
Отвратительных. Он спросил:
   "А как же называть вас?"
   - Называй нас "Отвратительные"! - с гордостью сказал  пернатый.  -  Вся
планета должна принадлежать Отвратительным. Тотам нет места среди живых!
   Каждый сигом всегда помнил о тех, кто создал его, вложив в него  лучшее
и лишив своих недостатков. Каждый сигом всегда помнил, кому  обязан  своей
мощью и бессмертием, каждой минутой радости. Ант не мог понять  пернатого.
Он возразил:
   "Но ведь Тоты родили вас..."
   Все три глаза Отвратительного наполнились злобой. Ее было слишком много
в покрытом перьями теле, и она вырывалась пеной из  клюва.  Отвратительный
заклекотал со свистом:
   - Тоты ничего не умеют, не хотят работать, разве не  так?  Тоты  желают
истребить нас. Тогда вся Эта превратится в планету мрака...
   Ант должен был признать, что Отвратительный говорит правду. И все же он
знал, что это только часть правды. Вторую часть ее мог бы сказать Тот,  но
были еще третья, четвертая, десятая... Ант спросил:
   "А чем вы занимаетесь, что строите, что создаете?"
   - Пойдем! - сказал Отвратительный. - Покажу тебе.
   Он повел сигома  в  искусственные  пещеры,  где  размещались  заводы  и
лаборатории. Там сотни Отвратительных днем и ночью готовили оружие. Другие
пернатые на поверхности укрепляли здания и стены крепости, рыли  подземные
ходы.
   "Послушай, друг мой, - обратился Ант к Отвратительному. -  Но  если  вы
истребите Тотов, то прекратите всякую деятельность и уподобитесь им?"
   - Что такое друг? - насторожился Отвратительный, повторяя слова Тота.
   "Знакомо ли тебе чувство любви к другим?" - испытующе спросил Ант.
   - Да, - ответил Отвратительный, давая сигому искру надежды. -  Я  люблю
своих собратьев, я знаю, что нас много, и люблю нас всех.  И  хочу,  чтобы
нас стало еще больше. Тогда мы победим Тотов.
   "Из двух зол это меньшее. Может быть, ему  можно  что-то  объяснить,  -
подумал Ант. - Начать с него и  помочь  Отвратительным  установить  мир  с
Тотами - пусть нестойкий и настороженный мир,  но  все-таки  жизнь  рядом.
Ведь победа одной из сторон  означает  полное  истребление  побежденных  и
полное вырождение победителей. Так на этой планете проявится скрытый закон
войны".
   Он передал:
   "Итак, ты знаешь, что можно любить и еще кого-то, кроме себя..."
   - Но Тоты этого не знают,  -  возразил  Отвратительный.  -  Они  думают
совсем не так, как мы. Как говорит мой народ: у  них  ум  короче  на  один
глаз. Тоты даже не знают, что их много, каждый из них думает, что он  один
на Этой...
   "Там, откуда я прилетел, тоже есть  пословицы.  Одна  из  них  говорит:
худой мир лучше доброй ссоры. Почему бы вам не  попытаться  объясниться  с
Тотами?"
   - Когда другой думает иначе, ему  ничего  нельзя  объяснить,  -  твердо
сказал Отвратительный. - А если он и станет слушать  твои  объяснения,  то
лишь после хорошего удара дубинкой.
   "Но ты ведь не хочешь, чтобы все думали одинаково, чтобы жизнь замерла,
как у Тотов?" - продолжал сигом.
   - У нас будет по-другому, - величественно произнес Отвратительный.  Его
клекот стал поучительным: - Неужели ты  не  можешь  понять  очень  простую
истину:   всякое   разумное   существо   стремится    уничтожить    любого
инакомыслящего. Или инакомыслящий уничтожит его.
   "Отношения между разумными могут строиться по-иному, даже с Тотами",  -
передал сигом и спохватился: "Почему я говорю "даже", разве для меня  Тоты
стали исключением?  Или  вместо  того,  чтобы  насаждать  здесь  добро,  я
заразился ненавистью и нетерпимостью?" И он произнес, но уже  без  прежней
уверенности:
   "Мы с тобой ведь тоже думаем по-разному, однако не воюем".
   - Одного бережет от войны его сила, второго  -  его  слабость.  Ты  уже
доказал мне свою силу. А мы тебе, как видно, не  нужны.  Ни  мы,  ни  наша
планета... Лучше помоги нам! Смотри вверх!
   Откуда-то внезапно появилась темная туча. Она  падала  вниз  с  грозным
клекотом, и сигом увидел, что это не туча, а тысячи Тотов. Они  держали  в
лапах громадные камни, куски скал.
   Со стен крепости ударили орудия. Отвратительные стреляли из укрытий, из
окон.
   "Погодите, прекратите воевать, послушайте", - передавал сигом.
   Отвратительные   прислушались,   на   миг   огонь   утих.   И    тогда,
воспользовавшись этим,  Тоты  одновременно  бросили  вниз  камни,  засыпая
город-крепость. И уже новая туча пошла в грозное пике...
   - Стойте! - громовым голосом закричал сигом.
   Его никто не слушал.  Тогда  Ант  включил  излучатели,  накрыв  городок
защитной оболочкой. Тоты ударялись  о  нее  и,  отброшенные  непреодолимой
силой, бросались вниз вторично... В третий раз,  в  четвертый...  Пока  не
падали мертвыми.
   Ант начал расчищать от камней городок.  Но  как  только  ему  удавалось
освободить дом, из Окон-бойниц, из всех  щелей  ударяло  оружие.  Анту  не
оставалось ничего другого, как включить телепатические органы  и  передать
внушение-приказ. Но это оказалось не так-то просто. В мозгу сигома, в  его
телепатоприемниках бушевали  злоба  и  ярость,  ненависть  тысяч  пернатых
братьев - Тотов и Отвратительных. С каждой  секундой  их  становилось  все
больше и больше, и они захлестывали мозг Анта, мешали думать.
   - Будьте вы прокляты, безумные! -  закричал  сигом,  поспешно  выключая
телепатоприемники и взлетая ввысь.
   Он летел и летел сквозь синь, сквозь облака,  и  синь  становилась  все
более блеклой,  менялись  краски,  вместо  зеленых  появлялись  оранжевые,
фиолетовые... Сигом уже пробивал  разреженные  слои  атмосферы,  выходя  в
космос, ощущая пустоту и тишину вокруг себя, как благословение.  Борясь  с
печалью  и  отчаянием  органами  Высшего  Контроля,  он  думал:  "Я   могу
уничтожат!" или создавать  планеты,  зажечь  звезду,  даже  прочесть  мозг
разумного существа, как  книгу.  Но  я  не  смог  ни  убедить,  ни  понять
других... Неужели именно это - самое трудное? Может быть, есть только один
путь, который люди приписывали  богу:  чтобы  понять  другого,  нужно  его
создать?"
   Он думал с таким напряжением, затрачивая столько  энергии,  что  вокруг
его  головы  бушевала  буря,  вспыхивали,  скрещивались,  ломались  тысячи
молний.
   И он решил провести опыт...



   2

   Подходящий астероид Ант  нашел  сравнительно  быстро,  перенес  его  на
другую орбиту, ближе к звезде. Тяжелее было раскрутить астероид под нужным
углом, ускорить радиоактивный распад в его недрах.  Затем  осталось  самое
сложное - одеть астероид в атмосферу, превратив в маленькую  планету.  Ант
действовал излучением, ускоряя образование и развитие жизни. Ему  пришлось
несколько раз отдыхать, пополняя запасы энергии, но  вот  уже  по  берегам
морей встали густые леса, защебетали птицы, продирались сквозь  чащу  стаи
хищников и удирали от них стада травоядных. Сигом был доволен:  он  хорошо
изучил историю Земли, ему удавалось сейчас ее повторение. Человекоподобные
обезьяны сошли с деревьев и длинными неуклюжими  руками  взяли  сучковатые
ветви, чтобы защититься от хищников...
   Это было очень похоже на древние времена Земли, и улыбка не  сходила  с
лица сигома. Он наблюдал за существами, подобными его  создателям  -  homo
sapiens'ам. Они боролись за огонь, строили первые хижины.
   Он подмечал, как, подобно кострам, разгорается разум, как  он  начинает
помогать дикарям, руководить их поступками. Впрочем,  часто  не  разум,  а
инстинкты помогали им уйти от опасностей, действовать  молниеносно,  чтобы
выжить. Сначала это казалось сигому загадкой, а затем он понял, что ничего
таинственного тут нет. Инстинкт - это  опыт  предков.  Уже  проверенный  и
обобщенный. Подаренный  потомкам,  как  готовый  ответ.  И  если  ситуация
повторялась, инстинкт срабатывал безотказно, а если в ней было хоть что-то
новое, одного инстинкта оказывалось мало. Дикари платили кровью  и  жизнью
за крупицы  опыта,  но  костер  разума  горел  ярче  и  ярче,  и  их  речь
становилась все более разнообразной и сложной.
   Ант  слышал,  как  в  ответ  им  в  нем  самом,  -  в   гомо   сапиенсе
синтезированном,  -  словно  эхо,  раздаются  голоса  его  предков  и  его
создателей, записанные в память, в стержни наследственности.  В  нем  жили
миллионы людей, опыт человечества составлял основу его памяти. Может быть,
поэтому он так хорошо понимал дикарей, которых сам вызвал к жизни. Он знал
о них все, знал их характеры и привычки, их имена. Особенно полюбилась ему
девочка Эхори. Наверное, потому, что она была слабее и  болезненнее  своих
подруг. Эхори часто  оказывалась  отзывчивее  и  нежнее  их.  Тоненькая  и
гибкая, с копной  густых  -  и,  конечно,  грязных  -  волос,  она  часами
просиживала на опушке леса, наблюдая за цветами  и  насекомыми.  Она  была
отдаленно похожа на другую девочку,  Виту,  дочку  человека  -  одного  из
предков сигома Анта. Вита, так же, как и ее отец,  теперь  жила  в  памяти
сигома, и  он  часто  убеждался,  что  никогда  бы  не  сумел  быть  таким
отзывчивым и добрым, если бы  не  ее  любовь  и  доброта.  Многое  в  мире
оставалось бы для него закрытым и непонятным, и  негде  было  бы  отыскать
ключи, несмотря на все его знания...
   Поэтому он так взволновался, когда однажды Эхори не вернулась из  лесу.
Сигом с тревогой разыскивал ее, разводя  руками  деревья,  забыв  включить
локаторы. Он нашел ее на поляне. Эхори  стояла,  прислонясь  к  дереву,  и
плакала. Сигом  осмотрел  девочку,  но  никаких  ран  или  повреждений  не
заметил.
   "Почему же она плачет? - удивился он и  решил:  -  Пусть  это  и  будет
началом задуманного опыта, первой и самой легкой задачей. Я знаю об Эхори,
о ее родителях все, ведь можно сказать, что они созданы мной. И  теперь  я
должен, не спрашивая ее, узнать причину  слез.  Обусловлю  себе  время  на
решение". Учитывая легкость первой задачи, он отвел себе  одну  миллионную
долю секунды и начал размышлять:
   "Ветер такой, что добирается даже в лесную чащу..."
   "Кожа у Эхори менее груба, чем у ее соплеменников..."
   "Девочке холодно".
   Он прикрыл ее от ветра.
   Эхори продолжала плакать.
   Прошла одна миллиардная секунды.
   "Я ошибся. Она не знает дорогу домой", - подумал сигом и передал  ей  в
мозг знание пути.
   Эхори продолжала плакать.
   "У нее может болеть что-то внутри организма..."
   Он включил гамма-зрение, но никаких неполадок не обнаружил.
   Миллионная доля секунды подходила к концу.
   "Придется поискать ответ в ее мозге. Девочку могли обидеть родители или
кто-то из друзей..."
   Ни одного лица обидчика в активной памяти Эхори не было.  Сигом  увидел
там птиц и кору дерева. Он поискал еще, ловя сигналы, бегущие  по  нервам,
копируя их код и переводя, его в своем мозгу в  зримые  картины.  Птицы  и
кора дерева... Птицы - кора. Кора дерева и птицы... Почему они вызывают  у
девочки слезы?
   Прошла секунда, началась вторая...
   "Что это со мной? Откуда такая медлительность?  Возможно,  заболел?  Но
сигналов нет..."
   "У нее не может быть очень  сложных  переживаний.  Она  все  же  только
дитя".
   "Надо искать среди самых простых чувств, ощущений..."
   Он направил всю мощь разума в одно русло: "Почему птицы и  кора  дерева
заставляют плакать Эхори? Что значит для ребенка  такое  сочетание?  Птицы
склевали кору - и девочка думает: дереву больно? Птица не может продолбить
кору и найти пищу?.."
   Он проверял и отбрасывал одно за  другим  свои  предположения.  Секунды
сложились в минуту, и Анту не оставалось ничего другого, как признать себя
побежденным. Он спросил:
   "Почему ты плачешь?"
   Эхори обернулась - увидела его ноги, подняла  голову  выше,  еще  выше,
волосы упали ей на плечи, - и вместо вечернего неба увидела его лицо.
   - Кто ты? - испуганно спросила она, закрываясь руками.
   - Не бойся. Ответь, почему ты плачешь? - как можно ласковее сказал Ант.
   - Видишь это? - она показала сигому острый камешек, зажатый в ладони.
   Ант молниеносно сопоставил новые сведения с тем, что уже  знал,  и  все
равно ничего не понял. А Эхори продолжала:
   - Пробовала несколько раз. Но они не получаются... А уже вечер, и  меня
будут бить дома...
   - Кто не получается? - спросил сигом.
   - Птицы.
   И она указала рукой на кору дерева, где  пыталась  изобразить  птиц.  А
затем решилась спросить:
   - Ты такой огромный... Наверное, бог, которым меня пугают?
   Сигом улыбнулся, хоть ему было невесело.
   - Я не бог, которым тебя пугают, - сказал он. -  Я  думал,  будто  могу
все, что приписывали ему...
   - А чего ты не можешь? - обрадованно спросила девочка: значит, и  он  -
такой большущий - чего-то не умеет...
   - Я не овладел самым большим волшебством, - ответил сигом.
   Он вынес девочку из леса, осторожно поставил ее  у  входа  в  хижину  и
взлетел, прощаясь с планетой, которую создал и успел полюбить.  Он  думал:
"Что же нужно, чтобы понять другое существо, если,  даже  создав  его,  не
всегда понимаешь? В  чем  я  ошибся?  Или  чего  не  додумал?  Где  секрет
понимания?" Ант перебирал свою  огромную  память,  пока  не  наткнулся  на
обрывок старой, очень старой пословицы: "...съесть пуд соли..." Он  быстро
поискал еще и вспомнил грубоватое изречение: "Чтобы понять  другого,  надо
влезть в его шкуру".
   "Влезть в его шкуру, стать им, прожить его  жизнь  -  и  только  тогда?
Неужели только тогда?"
   Мохнатая дождевая туча проплыла под ногами, и Ант представил,  как  она
прольется  миллиардами  дождинок,  отдаст  их  почве,  а  потом  прорастет
деревьями, цветами и травами. И если бы потом весь их опыт, все,  что  они
пережили, опять собрать в такой вот туче...
   Он понял, что ухватился за нить  важного  вывода  и,  не  отпуская  ее,
думал:
   "Мне надо стать таким же. Обрести  способность  делиться  и  собираться
воедино. Тогда я смогу во  много  раз  быстрее  собирать  опыт...  Но  как
уподобиться туче? В каком виде воссоздать себя, из какого материала?"
   "Вещество, из которого я  создан,  -  далеко  не  идеальная  форма  для
разумного существа. Она не позволяет менять облик, структуру..."
   "А что лучше? Во всяком  случае,  не  вещество,  а  энергия,  способная
переходить в то или иное вещество и  опять  возвращаться  в  прежний  вид,
делиться и собираться воедино - в зависимости от цели..."
   И все же Ант не был уверен, что, даже создав себя  в  идеальной  форме,
научится понимать других. Он вспомнил, как его предки и создатели часто не
понимали сами себя. Он вызвал в памяти вереницы людей, услышал их  голоса,
их вопросы, оставшиеся без ответов, их призывы,  не  получившие  откликов,
почувствовал их боль, испытал чувство одиночества в толпе и в семье. И еще
он подумал: "Как же я пойму существ из иных миров,  у  которых  совершенно
иное строение и другой опыт? Неужели понимание - это не самое  трудное,  а
невозможное, и каждый разум остается в конце концов сам с собой в пустоте,
еще более холодной и безразличной, чем пустота космоса?"



   3

   Ант встретил объект уже  неподалеку  от  Солнечной  системы.  Мерцающая
оболочка оказалась почти непроницаемой для лучей и волн, и сигому  удалось
установить  лишь,  что  под  ней  находится  нечто  круглое,  похожее   на
колоссальный  аэростат.  Сигом  попробовал  подойти  к  объекту  с  другой
стороны, и объект слегка повернулся вокруг оси. Сигом провел еще несколько
маневров и убедился, что объект всякий  раз  характерно  реагирует.  Можно
было предположить, что это управляемая  система,  возможно  даже  -  живое
существо или корабль...
   "До тех пор, пока я не выясню, что это такое и  каковы  его  намерения,
придется преградить ему путь в Солнечную систему,  -  подумал  Ант.  -  На
всякий случай..."
   Когда сигом вспомнил о людях, в его мозгу проснулось сложное чувство  -
ласка, жалость, нежность, сострадание, гордость... Он вспомнил нервного  и
самоуверенного юношу Антона, поклявшегося преодолеть барьеры времени,  его
поспешные суждения - и горячность, с которой он их отстаивал.  Антон  рос,
платил молодостью и  здоровьем  за  опыт,  становился  умнее,  осторожнее,
иногда казался себе хуже, чем в юности. Но, как ни  странно,  несмотря  на
изменения и возмужание, его мечты остались по сути теми же,  и  оказалось,
что он им не изменял. Сигом увидел в своей памяти девушку  Ксану,  ставшую
женой Антона, и тот день, когда она с дочкой провожала  его  на  опыт,  во
время которого он погиб и вернулся  бессмертным  сигомом.  Он  различил  в
своей памяти рядом с Антоном его друзей - Ива и Марка, услышал их споры  и
даже скрип снега под лыжами. Когда это было? "Папа, ты такой  сильный",  -
говорила дочка Вита.  "Ты  же  добрый",  -  убеждала  она  отца,  подобрав
бездомного щенка, и в этом была не только доброта, но и мудрость. Он знал:
там, на Земле и планетах  -  на  Родине  человечества,  людей  и  сигомов,
миллионы девочек говорят то же своим отцам. Там ждут его, Анта, разведчика
и защитника Вселенной. Все, что могли, они отдали ему, и сейчас он  должен
употребить и это все, и тот опыт, который приобрел  в  странствиях,  чтобы
разгадать непонятный объект, а если  надо,  защитить  от  него  людей.  Он
позвал на помощь Пастера и Паскаля и многих ученых: биологов и астрономов,
математиков, конструкторов - и они тотчас откликнулись в  его  памяти.  Он
позвал главных своих советчиков - писателей-фантастов, и они показали  ему
на страницах произведений сотни существ, похожих на встречный  объект.  Но
похожих - еще не значит - таких же. Как установить степень подобия?
   Ант растянул свою энергетическую оболочку двумя крыльями и развернул их
так, чтобы взять объект в полукольцо.
   Сигом думал: "Я ведь уже знаю, что самое трудное -  понять  другого.  И
если я не смог понять Тотов, чьи мысли читал, и даже девочку Эхори, то как
же пойму этот объект? Найдется ли что-нибудь,  что  может  стать  мостиком
между нами, или все мои усилия напрасны?.."
   Ант  увидел,  как  объект  развернулся,  из  его  оболочки  выдвинулись
угрожающие щупальца. Он стал похож на гигантских осьминогов, которых сигом
повстречал  на  одной  из  планет  в  созвездии  Лиры.  Но  те  не   имели
энергетических оболочек, и Ант сумел  разгадать  их  беззлобную  сущность,
перевоплотив на время в одного из них часть собственной энергии.
   "Если я не могу  разгадать  его,  то  должен  хотя  бы  распознать  его
действия, Он  словно  пытается  преградить  путь  мне.  Путь  в  Солнечную
систему?.."
   "Теперь я умею  перевоплощаться,  принимать  разный  облик.  Я  мог  бы
перевоплотиться в него, побыть им и таким образом  разгадать  его,  но  не
знаю строения объекта..."
   Сигом провел еще несколько маневров, все больше и больше убеждаясь, что
объект действительно