то делают. Они не нуждаются в советах, - резко произнес
Валерий.

"Так думают все люди?" - спросил осьминог. А через секунду: "Мне можно
войти?"

"Отстал бы ты от меня!" - подумал Валерий, но дверь открыл. Он чувствовал
сосущую боль в затылке, как будто его сейчас буравили, и не мог думать ни о
чем другом, кроме как о Евге. Почему он задерживается? Не случилось бы
чего... Валерию было сейчас не до осьминогов с их желаниями и интересами. В
то же время он должен был помнить о присутствии Мудреца и не представлять
ни на миг действия Евга, особенно того, что он хотел проникнуть в
"инкубатор". Валерий попытался посмотреть на себя со стороны, оценить себя
и свое поведение. Он подумал: "Что важнее: то, что происходит вокруг тебя,
или отклик, который происходящее пробуждает в тебе? Ответ кажется очень
простым: если для тебя, то важнее отклик, происходящий в тебе самом, а если
для других?.. Не торопись с выводами. И для других, если это не касается их
непосредственно, важнее или во всяком случае интереснее, как ты
откликаешься на события, а не сами события. Это кажется парадоксальным, но
люди сплетничают о людях, а не о Везувии, не о Черном море и Тихом океане,
не о Марсе и Млечном Пути..."

Очень легко выплыла аналогия: "А рыбы сплетничают не о людях, а о рыбах,
даже когда сеть уже накрывает их..."

Валерию показалась подозрительной эта аналогия, ее появление, и он спросил
у Мудреца:

- Это ты подумал о рыбах и сети? "Люди всегда вмешиваются в чужие дела так,
будто это их собственные?" - вопросом на вопрос ответил октопус.

- Что ты имеешь в виду?

"Второй пошел к моим собратьям, а ты недоволен, когда я спрашиваю о нем. Он
пошел, не ожидая, пока его позовут. Он не советовался ни со мной, ни с ними
потому, что люди не нуждаются в советах? Так?"

- Но люди - это люди. Что бы ты ни думал о них, они остаются такими, какими
есть. С этим надо считаться.

"И осьминоги - это осьминоги".

- Ты хочешь сказать, что с вами тоже надо считаться? Но мы так и делаем...
Мы не причиняем вам вреда, а только изучаем, чтобы общаться...

"И мы вас только изучаем... А ты злишься... Почему?"

Валерий бросил взгляд на часы. У Евга осталось кислорода на тридцать пять,
нет, на тридцать четыре минуты! Что делать?

Отчетливо послышалось:

"Он не придет".

- Что с ним случилось? - закричал Валерий.

"Он не придет. Не жди. Он не нуждался в совете. Осьминоги не враги людям,
но у нас есть свои тайны. Мы не хотим, чтобы вы знали все. Иначе станете
нашими врагами".

- Он жив? "Не знаю. Может быть, еще жив. Может быть, нет. Он не придет".

Решение появилось само собой. Валерий вытащил из кармана пистолет, с
которым теперь не расставался. Скомандовал осьминогу:

- Уйди!

"А что собираешься делать ты?"

- Это не твое дело. Уходи в бассейн.

"Он тоже не послушался. Ты хочешь отправиться за ним? Ведь я согласен
служить тебе. Вы любите это слово. Почему же..."

Валерий оттянул назад ствол пистолета. Нарочно представил, как пули
пронижут тело осьминога. Он чувствовал давление и тяжесть в голове, но
теперь мог справиться с ними, так как знал, откуда они исходят. Исчезла
неизвестность, усугублявшая страх. Это было похоже на сеанс гипноза, когда
испытуемый решил не поддаваться и гипнотизер ничего не может с ним поделать.

"Стоит только понять причину явления, и ты становишься сильнее. Понимание
причин дает силу", - подумал Валерий. Осьминог протянул к нему щупальце, но
не достал.

Щелкнул предохранитель пистолета.

- Если не уйдешь, я тебя уничтожу!

Он видел, как спрут вспыхнул радугой красок и начал белеть, приобретая
окраску стен. Одновременно усилилось давление на мозг, завизжал "бурав",
замололи "жернова", но Валерий знал, что справится с собой. И в тот момент,
когда он приготовился нажать на спусковой крючок, услышал;

"Ухожу".

Валерий запер за спрутом дверь на засов и стал собираться в дорогу. Он
слышал: "Не делай глупостей. Не ходи без меня. Может случиться
непоправимое". Он не отвечал. Надо было бы отправить послание Славе, но
времени не оставалось даже на то, чтобы написать записку. Каждая минута
была на счету. У Евга оставалось кислорода на двадцать минут...

XVIII

Военный катер, подымая два сверкающих белых буруна, подошел к кораблю.
Слава и Тукало вышли на палубу встречать гостей, о которых им сообщили по
радио. Одним из них оказался Олег Жербицкий, вторым - незнакомый человек в
клетчатом костюме. Олег представил его как Аркадия Филипповича,
следователя. Аркадий Филиппович был чем-то похож на Тукало - то ли
движениями, то ли скупой улыбкой, но отличался от него сухощавой фигурой.
Слава внимательно наблюдал, как они знакомились.

- Пойдемте в каюту, потолкуем, - сказал Жербицкий.

- Что-нибудь случилось? - спросил Слава, и Олег даже губами дернул, досадуя
на его легкомыслие, а Аркадий Филиппович окинул руководителя экспедиции
внимательным и неодобрительным взглядом.

Однако на Славу это не возымело никакого воздействия. Его мысли были заняты
другим, и, как только гости и встречающие оказались в каюте, он снова задал
тот же вопрос.

- Извините, - сказал Аркадий Филиппович, - но сначала ответьте на мои
вопросы. (Если бы Слава не был так занят своими тревожными мыслями, то
уловил бы в его словах предостережение; "Вопросы здесь задаю я".) Последние
двое суток вы не заметили ничего подозрительного в бухте?

- У нас прервалась связь с "колоколом". Правда, не двое, а четверо суток
тому назад. Я думал, что они пришлют записку в "торпеде", но...

- Больше ничего?

- С нас хватит и этого, - зло сказал Слава. - Если бы не ваша радиограмма,
батискаф был бы сейчас у "колокола".

- У вашего батискафа есть противорадиационная защита?

Славу удивило, как легко, ни разу не запнувшись, Аркадий Филиппович
выговорил трудное слово. Даже в такую минуту мальчишество в Славе взяло
верх, и он ответил:

- Противора... радиационной (подумал: "Все-таки разок споткнулся") защиты в
нашем батискафе нет.

Аркадий Филиппович улыбнулся одними глазами:

- В таком случае вам придется отложить погружение.

- Это невозможно, - категорически сказал Слава. - В "колоколе" - мои
товарищи.

"Эх, молод да зелен Вячеслав Борисович. Не научился распознавать, с кем и
как следует говорить, - подумал Тукало не без удовольствия. - И такому
поручают руководить экспедицией. Директор, видите ли, берет курс на
выдвижение молодых..."

- Вы замеряли радиоактивность воды в бухте? - будто невзначай спросил
Аркадий Филиппович.

- Замеряли. А что?

- Когда замеряли?

- Дней пять назад. В норме.

- А сейчас она в семь раз превышает норму.

- Да что вы? - испуганно воскликнул Никифор Арсентьевич.

- Почему? - спросил Слава.

- А вот это мы с вами и должны выяснить, - сказал Аркадий Филиппович. - Но
предварительно я сообщу еще о некоторых событиях. С экспериментальной
установки по опреснению морской воды исчезли два контейнера: один - с
обогащенным ураном, второй - с отходами атомной электростанции. Следы
повышенной радиоактивности привели нас к этой бухте. Здесь следы
обрываются. Похоже, что оба контейнера находятся здесь, под водой, причем
их стенки повреждены. Капитан третьего ранга Жербицкий сообщил мне еще об
одном контейнере, обнаруженном вами и бесследно исчезнувшем...

- Выходит... - прошептал Слава.

- Еще ничего не выходит, - отрезал Аркадий Филиппович.

- Выходит, что надо немедленно идти за ними, - "закусил удила" Слава. Не
глядя на Аркадия Филипповича и Жербицкого, он повернулся к Никифору
Арсентьевичу:

- Готовьте батискаф, погружение через полчаса. Пойду я один.

Тукало вынул изо рта сигарету и посмотрел на следователя взглядом,
говорившим: "Видите, какой он". Но Аркадий Филиппович почему-то не
рассердился, придвинул пепельницу к Тукало, чтобы тот не уронил пепел на
стол.

- Погружение в батискафе сейчас опасно.

- Пока я руководитель экспедиции, мои распоряжения здесь будут выполняться,
- отчеканил Слава. Все же ему стало неловко за свою излишнюю резкость, и он
пояснил: - Вы сказали, что опасность велика. А там, под водой, люди.
Значит, у нас нет времени на споры.

Голос Аркадия Филипповича стал менее холодным, чем обычно:

- Вы не дослушали. Через полчаса здесь будет подводная лодка. Пойдете на
ней. Капитан третьего ранга рассказал об аварийном механизме вашего
"колокола". Он подойдет и для лодки. Капитан отправится с вами.

Жербицкий подошел к Славе и молча стал рядом с ним.

XIX

Заслонку заклинило, и водолазам пришлось потратить немало усилий, прежде
чем они открыли ее. Но тут, как назло, прорвалась струя воды и сработала
система блокировки. Пришлось преодолеть и этот барьер. Шлюз-камеру
открывали больше часа. Наконец Слава и Жербицкий оказались в салоне
"колокола". Все предметы здесь были на своих местах, как будто Валерий и
Евг только что вышли. В первую очередь Слава заглянул в нишу, где
помещались скафандры, и сказал:

- Один из них пошел в легком скафандре с семичасовым запасом кислорода...

- Но мы не знаем, когда они вышли, - откликнулся Олег, поняв направление
мыслей товарища.

- Пока мы кружились да причаливали, прошло почти три часа. В самом худшем
случае до их прихода осталось часа четыре. Подождем.

- Ждать лучше в лодке, - сказал Олег несколько нерешительно. Он боялся, что
Слава неправильно истолкует его осторожность.

- Надо сначала осмотреть бассейн, - сказал Слава.

- Но ты же видишь, что дверь закрыта на засов. Там их нет.

- И все же заглянуть туда необходимо.

Они услышали шум за дверью, донеслось:

"Откройте!"

Слава потянул засов влево, распахнул дверь и отпрянул. В салон вкатился
какой-то серый мешок. Послышалось пыхтенье, как будто заработал пылесос.

- Да это же осьминог! - сказал Слава и выскочил в коридор.

Слышно было, как он бежал по пластмассовой дорожке, как открыл вторую
дверь. Тем временем осьминог уверенно заковылял к пищевому синтезатору,
открыл лючок и стал поедать зеленую массу. Жербицкий во все глаза наблюдал
за ним.

Слава вернулся. Он был растерян и удивлен, проговорил:

- В бассейне никого нет... "Может быть, крик почудился?" - подумал он.
Спросил у Олега:

- Ты тоже слышал, вроде бы кто-то кричал?

- "Откройте!"?

Слава кивнул. На лице появилось выражение озабоченности.

- Но кто же это был?

Спрут перестал есть и выпучил глаза. Люди услышали:

"Я, восьмирукий".

- Это, кажется, он, - не веря своим ушам, сказал Жербицкий.

Слава отрицательно покачал головой:

- Осьминоги не могут разговаривать. У них нет органов для этого.

"Неправильно. У меня есть воронка". Именно необычная ситуация вернула Славе
самообладание, и он наконец-то сообразил, что надо обязательно найти
лабораторный журнал - там должны быть записи об осьминоге. Он рылся в
ящиках, думая: "Выходит, Валерий был все-таки прав. Но как же осьминог
производит звуки? И чем он слышит? Кожей? Может быть, она преобразует звуки
в иные колебания? Невероятно. Но это ведь неизвестный нам вид октопуса..."

Он перебирал содержимое ящиков, не находя того, что искал. "С такими
мыслями прямая дорога в психиатричку. Надо стать примитивным, как дикарь.
Что случилось, то случилось. Если невероятное произошло, остается поверить
в него. А там видно будет". Он спросил у октопуса:

- У тебя есть имя?

"Люди назвали меня Мудрецом".

- А где они сейчас? "Ушли".

- Куда? "Не знаю".

- Придется ждать, - сказал Слава Жербицкому. - По крайней мере, теперь
можно предположить, что это их обычный рабочий выход. Вот только журнала
почему-то нет...

Они услышали вопрос осьминога:

"Вы хотите ждать, пока двое вернутся? Зачем?"

- Они пойдут с нами. "Я могу поехать с вами".

- Ну что ж, мы согласны взять и тебя. "Чего же вы ждете?"

- Я сказал: наших товарищей. "Зачем они были здесь?"

- Изучали море.

"Я знаю то, что они изучали, лучше их".

- Ого, да ты, оказывается, хвастун, - сказал Слава. - Но я верю тебе.

"Чего же вы ждете?"

- В этом месте пластинка заела, - подмигнул Слава Олегу, но тот не
отреагировал на шутку. Он прислушивался к болезненному давлению,
распространявшемуся от затылка к вискам. Оно мешало думать. "Неужели
облучился? Что угодно, только не это!" Он однажды видел, как умирал человек
от лучевой болезни...

- Нам пора в лодку, - сказал Жербицкий дрогнувшим голосом.

Слава посмотрел на него и вдруг подумал: "А ведь осьминоги могут оказаться
для нас важнее, чем дельфины, полезнее". Он удивился этой своей мысли.
Почему он так подумал? Голова кружилась, мысли ворочались с трудом. А эта
появилась легко. И при чем здесь дельфины и осьминоги? "Надо поскорее
доставить октопуса наверх. Это сейчас важнее всего. Наконец-то мы нашли
бесценного помощника, разведчика, пастуха рыбьих стад..."

"Осьминоги - вот лучшие союзники на море!" - подумал Олег, забыв об
опасности облучения. Он начал представлять себе различные варианты
использования осьминогов, и ему стало очень приятно, будто кто-то включил
центр удовольствия в его мозгу. Не хотелось ничего делать, только
бесконечно перебирать варианты. Голова больше не болела, давление исчезло.
Но какой-то сторожевой пункт его сознания еще сопротивлялся, как
фанатик-часовой, когда крепость уже взята противником. И Олег все же
вспомнил о подлодке, которая их ожидала. Снова в затылке, в висках
зажужжали буравчики. Олег знал, что стоит вернуться к прежней теме раздумий
- и буравчики заглохнут, будет очень приятно, словно лежишь на пляже у моря
под ласковым солнцем. Но он собрал волю, отбросил остатки сладкой дремы.
Взглянул в затуманенные глаза товарища и позвал:

- Слава!

Тот вздрогнул, будто очнулся от сна.

- Пора в подлодку. Там подождем.

- Правильно! И немедленно всплывать! Надо поскорее доставить осьминога
наверх. Наконец-то мы нашли бесценного помощника...

- А ребята? Ты предлагаешь вернуться за ними потом?

"Как же я мог забыть? Откуда пришло это забытье? Похоже на гипноз... Да, на
гипноз. Нельзя расслабляться!" Слава словно разорвал какие-то липкие нити,
его мысль вдруг обрела свободу. Послышался вопрос осьминога:

"Я останусь здесь?"

На этот раз вопрос звучал не так, как прежде, без вкрадчивости и
назойливости.

- Да, пока останешься, - ответил Слава. - Ведь на подводной лодке нет
аквариума для тебя. Если придется ждать пару часов там, тебе будет нелегко.
А когда пойдем наверх, захватим и тебя.

XX

В бортовом журнале подводной лодки осталась запись: "18.00. Прождали пять
часов. Больше ждать бессмысленно. Начинаем всплытие. На борту -
руководитель научной экспедиции гидробиологов. Во временной загородке
грузового отсека находится дрессированный осьминог по кличке Мудрец..."

Два водолаза в специальных тяжелых скафандрах с защитными прокладками по
распоряжению командира подлодки остались в "колоколе". Слава тоже хотел
остаться с ними, но Жербицкий уговорил его, что руководителю экспедиции
лучше находиться на своем судне и оттуда организовать поиски.

Сразу же по прибытии на борт "Академика Карчинского" Слава связался с
Владивостоком и вызвал отряд водолазов. Позвонил в президиум Академии наук
и еще в несколько мест, откуда могла прийти помощь.

Тем временем Тукало переоборудовал бассейн и поместил в него осьминога. От
добровольных помощников у Никифора Арсентьевича отбоя не было, каждому
хотелось поговорить с Мудрецом. Славе пришлось протискиваться сквозь толпу.
Сначала он пытался разогнать ее, но все попытки оказались тщетными. Не
помогали ни приказы, ни уговоры, ни объяснения. Да и времени у него было
слишком мало. Пришлось разговаривать с осьминогом в присутствии всей толпы.
Если это обстоятельство смущало Славу, то осьминогу, наоборот, такое
внимание к его персоне явно пришлось по душе. А может быть, здесь
действовали иные пружины, о которых спрут предпочитал помалкивать.

У Славы была слабая надежда, что в этот раз осьминог подскажет ему, где
искать Валерия и Косинчука. Не следовало упускать эту возможность, тем
более, что подводная лодка еще не была готова ко вторичному погружению.
Слава начал допрос спрута:

- Мудрец, от твоих ответов зависит жизнь твоих учителей. Понимаешь?

"Да".

- Попытайся вспомнить, что они говорили перед тем, как уйти из "колокола".
Они упоминали о том, куда идут?

"Нет".

- А о том, что будут делать? Может быть, один из них сказал: "Нужно
осмотреть ущелье"...

"Нет".

- Или так: "Отснимем рыб, крабов..."

"Нет".

- "Заснимем участок дна"?

"Нет".

- О чем же они говорили?

"Об освоении мира".

- Мира или моря?

"Вы называете это морем, я - миром. Они говорили об освоении мира и о том,
что осьминоги могут помочь людям".

- В чем?

"Разводить плантации водорослей и стеречь стада рыб. Строить для людей
большие "колоколы" на дне. Охранять людей..."

- А ты хочешь помогать людям?

"Да, да, да! Быть разведчиком и пастухом. Носить приборы. Находить что-то и
говорить с людьми. Знать, чего они хотят. Делать то, что они хотят.
Выполнять то, что прикажут".

Слава следил за осьминогом, наблюдал, как пульсирует воронка. Он
недоумевал: "Как спрут разговаривает? Чем? Его мускулистая глотка с клювом
не годится для этого. Допустим, он произносит слова с помощью воронки. Но
тогда она должна быть на поверхности, а не в воде..."

Он увидел, как осьминог приподнял воронку над водой, и почувствовал то же
неприятное ощущение, как и в "колоколе", но значительно более слабое. Спрут
уставился на него, стал раздуваться, менять окраску. Слава услышал обрывки
чужих мыслей: "Не думай об этом! Не могу... Вас слишком много здесь,
двурукие!.. Крабы!"

Спрут съежился и затих. Одновременно исчез "буравчик" в Славиной голове...

Щелкнул выключатель магнитофона. Слава спрятал аппарат в чехол и быстро
пошел в каюту. Невероятная догадка гнала его, заставляла почти бежать. Он
захлопнул за собой дверь, повернул ключ. Тотчас послышался стук. Пришлось
открыть. Вошел Аркадий Филиппович. Слава спросил:

- Вы тоже заметили?

- Что?

- Его воронка была в воде. А мы слышали слова... Да ведь воронкой и не
произнесешь сложную фразу...

- Я заметил другое, - сказал Аркадий Филиппович.

Слава не стал спрашивать, что именно заметил следователь. Он торопливо
включил магнитофон. Услышал шелест пленки в тех местах, где должна была
звучать речь осьминога, и бросился на палубу, к бассейну.

Осьминог отвечал на вопрос Тукало, но тотчас повернулся к Славе, хотя тот
не успел раскрыть рта.

"Мудрец, ты знаешь, где твои учителя? Где те двое?" - подумал Слава и
услышал ответ:

"Не знаю. Уже говорил. Не знаю".

Люди удивленно смотрели на осьминога. Они не слышали Славиных вопросов и не
могли понять, кому отвечает спрут.

"И все-таки ты знаешь. Даже если они не говорили, куда идут, то думали об
этом. Ты не можешь не знать. Почему же не говоришь? Значит, ты не друг, а
враг людям?"

"Друг, - ответил Мудрец. - Я не хочу причинять людям боль".

"Но если ты не скажешь, мы можем не успеть к твоим учителям. Там, где они
находятся, - опасно".

"Вам незачем спешить. Я предупреждал их, но люди не нуждаются в советах..."
"Это тебе сказали они?" "Да. И я ничего не мог поделать". Слава
почувствовал, как у него перехватило дыхание.

- Ты хочешь сказать, что их уже не спасти? Они погибли?

Люди изумленно обернулись к нему, настолько неожиданными показались им его
слова.

"Да", - ответил осьминог.

Слава отпрянул, побледнел, оперся о поручень. Аркадий Филиппович встал на
его место и, в упор глядя на спрута, сказал:

- В таком случае скажи, где искать их трупы. "Ничего нет. Трупов нет".
Аркадий Филиппович поправил сползающие очки. Его голос звучал бесстрастно:

- Мы хотим видеть место их гибели. "Зачем?"

- Так нужно. Люди всегда так поступают. А ты ведь наш помощник?

"Не знаю, где они погибли. Знаю, что их нет".

- А почему они погибли? "Пошли не туда. Пошли без меня".

- Куда же все-таки они пошли?

"Не знаю".

Аркадий Филиппович умолк. Он понял, что осьминог почему-то не хочет
сообщить о месте гибели людей и