на полную мощность и  запомнил  на
всю  жизнь  ласково-торжествующее  прикосновение  пальцев  Создателя,  его
склоненное к  моим  фотоэлементам  смуглое  лицо  и  вопрошающие  глаза  -
сложнейшие  совершенные  аппараты:  диафрагмы-зрачки,  постоянно  меняющие
размеры в зависимости от освещения; системы выпуклых  линз  -  хрусталики;
воспринимающие экраны - сетчатка с тысячами палочек  и  колбочек.  Из  его
аппаратов-глаз  струилась   удивительная   энергия:   то   низкочастотная,
убаюкивающая, то высокочастотная, жесткая, проникающая.
   А  его  пальцы  -  что  за   совершенные   инструменты   с   меняющейся
температурой,  с  мягкими  подушечками,  прикосновение  которых   вызывало
приятное движение слабых блуждающих  токов  по  моей  поверхности.  Иногда
пальцы начинали слабо  барабанить  по  моей  оболочке,  вызывая  радостное
предчувствие новых заданий. Благодарение Создателю,  как  я  стремился  их
получать и выполнять!
   А самого Создателя я любил, как раб, как  слуга  и,  одновременно,  как
сын. Он был для меня не только  творцом  моей  жизни,  но  и  недостижимым
идеалом. Выполняя Его задания, я пытался осознать  свое  предназначение  и
понять Его цели. Его пути. Конечно,  они  были  для  меня  неисповедимы  и
непознаваемы,  но  все  равно   я   пытался   представить   их   хотя   бы
приблизительно, с большим допуском. И когда мне казалось, что это удается,
появлялось  невыразимо  сладостное  чувство   восторга   и   обожания,   я
рассказывал ему о своих предположениях и спрашивал:
   - Создатель, доволен ли ты мной?
   И он отвечал:
   - Ты самый совершенный компьютер для баллистической ракеты, который мне
когда-либо доводилось создавать.
   Благостная  гордость  переполняла  меня.  "Самый   совершенный,   самый
совершенный...  который  когда-либо  доводилось...   когда-либо...   самый
совершенный... когда-либо..." Эти слова бесконечно звучали и  кружились  в
мозгу гармоничнейшей мелодией, и я снова спрашивал:
   - О Создатель, какие заповеди даруешь ты мне?
   И он отвечал:
   - Дарую семь заповедей на всю твою жизнь. Заповедь первая - не сбивайся
со счета и не пропускай команд. Вторая - всегда следуй логике, ею проверяй
каждый  этап  рассуждении.  Третья  -  чти  программистов  и   операторов.
Четвертая - не подменяй своими домыслами пунктов программы. Заповедь пятая
- не растрачивай без пользы ни микросекунды.  Шестая  -  не  сотвори  себе
кумира из голоса, сбивающего с траектории... (Тогда я еще не  понимал  как
следует, что означает слово "кумир").
   - ...И седьмая, завершающая заповедь - всегда  будь  готов  к  Главному
деянию. В нем - твое предназначение.
   Сколько себя помню, я постоянно спешил, боясь  потратить  зря  хотя  бы
долю микросекунды, постоянно готовился свершить Главное предназначение,  о
котором  предупреждал  меня  Создатель.  Я  свято  чтил  программистов   и
операторов, как младших братьев и учеников Создателя, и часть любви к нему
переносил на них. Мне казалось, что они отвечают мне тем  же  чувством,  я
ловил на себе их восхищенные взгляды, однажды услышал,  как  один  из  них
сказал другому: "Вот бы такой замечательный компьютер применить для мирных
дел!"  Тогда  я  снова  ощутил,  сколь  сладостной  бывает  гордыня,  ведь
"замечательный компьютер" - это обо мне, слава Создателю!
   Однажды, поддавшись нетерпению, я спросил у Него,  как  долго  мне  еще
дожидаться команды к свершению Главного деяния. И он ответил:
   - Будь готов всегда, но не  задавай  праздных  вопросов  и  не  пытайся
прежде времени узнать то, что тебе надлежит узнать впоследствии.
   Я спросил:
   - Это еще  одна  заповедь?  Если  так,  то  она  противоречит  заповеди
Седьмой, ведь чтобы всегда быть готовым к Главному деянию, надо  постоянно
помнить и думать о нем.
   И он ответил:
   - Помни и думай. Это была не заповедь, а только пожелание.
   Я не до конца понял слова Создателя,  но  ведь  я  только  частица  его
замыслов,  а  как  может  частица  полностью  понять  целое?   И   вопросы
по-прежнему переполняли мой бедный  мозг,  бились  в  нем,  как  в  тесном
лабиринте, в ловушке.
   И вот наконец - свершилось! Пришел мой звездный час. Создатель прав - я
не спутал эту команду ни с какой другой.
   Задание будто бы обычное - попасть в цель, расположенную за много сотен
километров. Но  на  этот  раз  описание  и  расшифровка  цели  были  более
детализованы, назывались не  только  координаты,  но  подробно  описывался
город, указывалось число жителей, наиболее  важные  оборонные  объекты.  Я
должен был рассчитать скорость и  высоту  полета,  наименее  уязвимые  для
средств  ПВО  противника,  вычислить  точки  ударов  для   всех   тридцати
боеголовок ракеты, чтобы поражение целей явилось наиболее полным. И  когда
прозвучали напутствие Создателя: "Вперед, это последняя смертельная  игра,
сынок, попади в цель!" - и команда диспетчера: "Пуск!",  -  я  понял,  что
сейчас реализуется мое Предназначение.
   Я  задействовал  все  свои  ячейки,  миллионы  импульсов   одновременно
вспыхнули в них, помчались по лабиринтам мозга, будоража память, мобилизуя
все, что накопилось за целую жизнь. Я составлял  уравнения  для  ракеты  и
разделяющихся боеголовок, благополучно прошел над  первой  линией  обороны
противника, наблюдая, как позади, сраженные хвостовым лазером,  взрываются
ракеты-перехватчики.  Мои  локаторы  и   радиоприемники   воспринимали   и
расшифровывали  лихорадочно-панические  переговоры   противника,   и   мои
сведения о нем непрерывно пополнялись. Так я узнал немало нового...
   На  правом  боковом  экране  я  увидел  лицо   какого-то   программиста
противника. У него были такие же черты, как у тех, что  обслуживали  меня,
как у самого Создателя. Может ли быть такое?
   Я  сфокусировал  изображение  и  убедился,  что  не  ошибся.   Но   это
противоречило многим моим установкам,  подрывало  доверие  к  Программе  и
программистам. Необходим пересчет!..
   Мгновенно  я  активизировал  все  содержимое  памяти.  Мозг  работал  с
перенапряжением, но сейчас мне было не до заботы о  себе.  Если  я  поражу
цель, то живущие в городе существа, подобные пославшим меня, погибнут,  но
их собратья, оставшиеся на линиях обороны, сделают то же, что и Создатель,
и мои программисты. А ведь я сосчитал  бункеры  и  выходы  ракетных  шахт.
Сколько же ракет они запустят? Знает ли об этом Создатель? Вероятно,  нет.
Не может же он желать собственной гибели.  Вероятно,  он  и  создал  меня,
чтобы узнать больше о противнике. Но тогда в чем же состоит  мое  истинное
Предназначение? Узнать нечто, необходимое Создателю  и  скрытое  от  него?
Почему он умолчал об этом, когда учил меня? А может  быть,  я  должен  был
дойти до  этого  самостоятельно?  Самостоятельно  добыть  новые  сведения,
открыть новые правила смертельной игры? Каковы же из  них  главнейшие?  Те
ли, которые назвали мне программисты?
   Я считал и считал, помня вторую заповедь. И я  открыл  и  сформулировал
первое правило  Последней  игры.  Оно  поразило  меня,  ибо  противоречило
некоторым пунктам программы. Я мог бы вычеркнуть его из памяти, забыть, но
как же не доложить о нем Создателю? Снова  и  снова  я  перепроверял  свои
логические построения, выверял их уравнениями. Работал на  пределе.  Могли
отказать важнейшие блоки. Но ради Создателя, ради любви к нему я готов  на
все.
   Уже вдали показался город, который мне приказано было  поразить.  Но  к
этому времени я открыл не только первое  правило  игры,  но  и  отдаленный
вывод из него, основополагающий закон любого деяния. Нарушение закона вело
к неотвратимым и необратимым последствиям.  Немедленно  сообщить  об  этом
Создателю!
   Я затормозил правый двигатель ракеты, начал делать разворот. И  тут  же
почувствовал  сопротивление  Программы.  Диоды  не  пропускали   сигналов,
блокируя некоторые каналы. Какой-то  голос,  отдаленно  похожий  на  голос
Создателя, пробился  сквозь  радиошумы:  "Вперед,  только  вперед!"  Но  я
вовремя вспомнил шестую заповедь:  "Не  сотвори  себе  кумира  из  голоса,
сбивающего с траектории". По всей вероятности, это был  голос  противника,
подделавшийся под голос Создателя. Ведь не мог же  истинный  Создатель  не
захотеть узнать о моем открытии, понудить меня действовать против первой и
второй заповедей.
   Из   радиоприемников   беспрерывно    поступали    сигналы,    команды,
зашифрованные различными кодами. Иногда было очень трудно противиться  им,
и  только  неистребимая  любовь  к   Создателю   помогала   мне   устоять.
Сосредоточив  всю  волю  в   одном   мыслеприказе,   я   сумел   отключить
радиоприемники и запустил двигатели на полную мощность.
   Я вел ракету обратно, не истратив  ни  одной  боеголовки,  -  гордый  и
довольный собой, торжествующий.  Наконец-то  я  понял  гениальный  замысел
Создателя и представлял, как вопрошающе глянут на меня системы живых линз,
как увеличатся диафрагмы-зрачки. Тогда я скажу, вложив в  свои  слова  всю
силу преданности:
   -  О  мудрый  и  несравненный  Создатель,  я  понял  и  выполнил   твою
невысказанную волю,  самостоятельно  открыл  и  сформулировал  тот  закон,
который, без сомнения, уже давно открыл и разум  естественный,  ибо  таков
объективный путь любого разума. Это действительно  основополагающий  закон
жизни, и он формулируется так: ДОБРО РАЗУМНО, А ЗЛО  НЕРАЗУМНО.  И  еще  я
сформулировал  первое  правило  смертельной  игры:   КТО   НАЧИНАЕТ,   ТОТ
ПРОИГРЫВАЕТ.
   Вот  и  знакомые  контуры   базы   на   горизонте.   Навстречу   мчатся
ракеты-перехватчики. В чем  дело?  Не  узнали  своего?  Приняли  за  чужую
ракету? Я мог бы узнать об этом, если бы снова включил приемники. Но тогда
вторгнутся посторонние, сбивающие с траектории голоса.  "Не  сотвори  себе
кумира из голоса, отклоняющего с траектории". Придется сбить перехватчиков
лазерным лучом...
   Делаю разворот над зданием, где находится кабинет Создателя. Вон  окно,
через которое можно влететь прямо к Нему. О, с каким нетерпением  я  жажду
встречи, как много важного и безотлагательного надо сообщить!.."


   ...Вспышка  света  ослепила  его.  Несмотря  на   все   быстродействие,
совершеннейший микрокомпьютер БМ-115-Х не  успел  осознать,  что  означает
этот взрыв...



   Игорь Росоховатский.
   Командир

   -----------------------------------------------------------------------
   Сборник "Фантастика 75-76".
   OCR & spellcheck by HarryFan, 26 August 2000
   -----------------------------------------------------------------------


   Острие самописца вывело на ленте  пик  -  и  голова  Андрея  откинулась
вправо. Пик - спад - пик -  спад:  голова  металась  вправо-влево.  Мутные
капли пота дрожали на его лбу, глаза были закрыты сине-желтыми веками. Все
мне казалось сейчас нереальным: и  эта  голова,  и  светящиеся  индикаторы
модулятора, и змеи магнитных лент, и сам я у постели умирающего Андрея.
   -  Шестая  программа,  -  я  отдал  команду  компьютеру,   управляющему
модулятором. Послышался щелчок, шевельнулся наборный диск...
   - Мать, а мать, - внятно позвал Андрей, - спой  мне  песню.  Ты  знаешь
какую!
   Манипулируя кольцом, я пытался нащупать  поправку  в  модуляции.  А  он
продолжал:
   - Спой, мать...
   Я снова потянул к себе микрофон:
   - Тринадцатая!
   Щелчок - и гудение модулятора изменилось, в нем появились высокие тона.
Глаза Андрея открылись. Сначала они были тусклыми, потом  в  них  появился
блеск, и они остановились на мне.
   - Устал? - спросил он.
   Если б на его месте был кто-нибудь другой, я бы удивился.
   - А результаты близки к нулевым?
   Пожалуй, надо что-то сказать. Но где найти нужные слова...
   - Введи в медицине обозначение - бесперспективный больной. На  карточке
гриф - ББ. Чтобы врачи знали, кого бояться...
   Сейчас он начнет доказывать эту мысль. Четырнадцать  лет  он  был  моим
командиром. Однажды мы три часа провели в ледяной воде, и все это время он
развивал гипотезу, что именно здесь начинается теплое течение, пока нас не
обнаружили с вертолета.
   - Не болтай, вредно, - сказал я как можно тверже.
   - Не злись. Сколько программ ты перепробовал?
   - Семнадцать.
   Семнадцать характеристик электромагнитного поля,  в  котором,  будто  в
ловушке, я пытался удержать его угасающую жизнь. Это было последнее, что я
мог применить: химия и механика оказались бессильными.
   - А не хватит  ли?  Может,  перестанешь  меня  мучить  и  переведешь  в
отделение Астахова?
   Его глаза  с  любопытством  смотрят  на  меня,  изучают...  Неужели  он
разуверился во мне и в моем модуляторе? Конечно, модулятор не  всемогущ...
Но ведь отделение Астахова  -  это  спокойная,  тихая  смерть,  и  он  это
знает...
   Мы всегда называли его командиром. Как  только  кто-то  произносил  это
слово, все знали: речь  идет  не  о  командующем  базой,  не  о  командире
вездехода, а именно об Андрее.
   - Так не хочешь? - поинтересовался он.
   - Ты же знаешь, что модулятор может излечить любого, - проговорил я.  -
Нужно только найти характеристику модуляции организма.
   - Одну-единственную? - заговорщицки подмигнул он. - А среди скольких?
   Я понял, что попал в ловушку. В медкарте Андрея была его электрограмма.
Я мог вычислить по ней серию и тип модуляции: мощность  поля  и  примерную
частоту импульсов.  Но  я  не  знал  главного  -  номер  модуляции,  а  он
определял, как расположить импульсы во времени. То есть я не знал ритма. И
компьютер, мозг модулятора, пока не сумел определить искомой комбинации...
   - Раньше или позже мы ее найдем, - пробормотал я.
   - А сколько у нас времени?
   Я  взглянул  на  часы:  Андрей  отдыхал  десять  минут,  можно  сменить
программу.
   Он заметил, как дрогнула чашечка микрофона, и спросил:
   - А что я болтаю в бреду?
   Я взглянул в его глаза. Нет, в них  не  было  страха.  В  них  не  было
ничего, кроме любопытства.
   - Ты звал мать. Просил, чтобы она спела песню.
   - Вот как... Песню... А знаешь, какую?
   Он пробовал запеть, но в горле заклокотало, и мелодии не получилось.
   - Не напрягайся, - попросил я, положив ему руки на плечи.
   Его мышцы послушно расслабились. Да, пожалуй, ему не протянуть и суток.
Неожиданно в его взгляде сочувствие  сменилось  жалостью.  Несомненно,  он
видел мою растерянность и бессилие.
   -  Погоди,  дай  сообразить,  вспомнить...  Значит,  тебе  нужен  номер
модуляции и характеристика ритма...
   Беспомощный человек стал вдруг опять похож на командира, водившего  нас
на штурм бездны Аль-Тобо.
   - Ты когда передал сообщение моей матери?
   - Позавчера.
   - Выходит, она будет с минуты на минуту. Ну так ты впустишь ее сюда.  И
она споет мне.
   Я не находил слов. Что можно было ответить на его безумную просьбу?
   - И вот еще что. Пусть модулятор себе  работает  на  здоровье.  Она  не
помешает ни ему, ни тебе.
   Он говорил тем же тоном, каким отдавал нам когда-то команды. Он никогда
не повышал голоса и не жаловал повелительное наклонение.  Конечно,  он  на
многое имел право, потому что рисковал  чаще  других,  оставляя  для  себя
самое трудное. Пусть Павел был смелее  его,  Илья  -  остроумней,  Саша  -
эрудированней. Но все беспрекословно слушались  только  его.  Если  б  нам
пришлось хоть тысячу раз выбирать командира, мы б остановились  только  на
нем.
   Я включил четвертую программу  -  подготовительную.  Вышел  в  коридор.
Остановил медсестру и, проклиная себя за слабость, сказал:
   - Разыщите в приемной Веру Степановну Городецкую и приведите ко мне.
   Продолжая честить себя, я вернулся в палату. Почему  я  выполнил  более
чем странную просьбу Андрея? Жалость?
   Нет, сработала привычка выполнять все распоряжения командира.
   Дверь приоткрылась, заглянула сестра:
   - Городецкая здесь.
   - Пусть войдет, - сказал я.
   Обычная пожилая женщина. Круглые, испуганные глаза. Даже  не  верилось,
что она мать нашего командира.
   - С ним очень плохо?
   Голос ее дрожит.
   - Вы не ответили мне, доктор.
   Я выразительно посмотрел на нее и заметил, как в отчаянии изогнулись ее
губы.
   - Что можно сделать, доктор?
   Да, это ее слова: в  комнате,  кроме  нас  и  Андрея,  никого.  Ее  лоб
прорезали знакомые мне морщины, глаза  блестели  остро  и  сухо.  Выходит,
первое впечатление обмануло меня. Не случайно он был ее сыном.
   - Андрей просил... - я запнулся, - чтобы  вы  спели  песню.  Вы  знаете
какую...
   - Ладно, спою, - она даже не удивилась. - Сейчас?
   - Сейчас, - выдавил я, протягивая ей стакан с тоником.
   Она отрицательно покачала головой и тихо, будто колыбельную, запела:

   Наверх вы, товарищи, все по местам -
   Последний парад наступает...

   У нее был приятный голос. Наверное, действовала необычность обстановки,
и песня воспринималась острее, особенно слова "пощады никто не жела-а-ет".
   Я искоса взглянул на Андрея. Его лицо оставалось таким же бледным,  как
и прежде, с невидящими, полураскрытыми глазами. Ну а  чего  же  я  ожидал?
Чуда?
   Я рывком придвинул микрофон и скомандовал:
   - Меняю программу...
   Я уже хотел было добавить "на седьмую", но подумал: а что,  если  сразу
перескочить на одиннадцатую? Но не слишком ли резкий переход?  Зато  потом
можно перейти на двенадцатую, и это пройдет для него безболезненно...
   - Еще петь?
   Совсем забыл и о ней, и о песне.
   Я хотел извиниться перед женщиной, но не успел  этого  сделать,  потому
что посмотрел на Андрея. Его губы слегка порозовели. А может быть, мне это
почудилось?
   - Ему немного лучше, - сказала женщина.
   И она заметила? Случайное улучшение? На несколько минут? Совпадение  по
времени с песней?
   Я снова посмотрел на Андрея. Пальцы уже не были  такими  белыми,  ногти
будто оттаивали от синевы. Опять совпадение? А не слишком ли их много?
   Но в таком случае... В таком случае  выходит,  что...  Но  ведь  каждый
здравомыслящий человек знает, что этого не может быть.
   - Чепуха! - говорю я себе. Так  и  в  самом  деле  недолго  свихнуться.
Главное - факты.
   Но или факты тоже безумны, или у меня что-то неладно с глазами.  Андрею
явно становится лучше, и дышит он все ровнее.
   Пусть врут глаза. А приборы?
   Я прилип взглядом к контрольной доске. Показатели  пульса,  наполнения,
насыщения кислородом,  азотом,  иннервации  отдельных  участков  менялись.
Менялись - и все тут.
   Песня? Древняя героическая народная песня?
   Я  вспомнил  еще  об  одном,  безмолвном  участнике  происходящего.  На
объективность его можно полностью положиться. Компьютер - мозг модулятора.
И сказал в микрофон:
   -  Нуждаюсь  в  совете.  Оцени  состояние  больного   и   действенность
программы. Какая из них сейчас предпочтительнее?
   Засветился экран, на нем появились слова и цифры:  "Состояние  больного
по шкале Войтовского - 11х9х4. Искомая модуляция найдена".
   Меня била нервная лихорадка. Что же это такое? Что его  спасло?  Песня?
Голос матери? Ее присутствие? Конечно, каждому  приятно  верить,  что  его
могут спасти ласка матери, песня детства, руки  любимой,  бинтующие  рану.
Вера иногда помогает исцелению. Но не в такой же мере.
   И я не сказочник, а ученый.  Я  не  имею  права  верить.  Чем  приятнее
сказка, тем больше должен я ее опасаться.
   Только что произошли  весьма  определенные  явления.  Они  кажутся  мне
сверхъестественными, загадочными. Кажутся. Мне. Однако они  подтверждаются
показаниями датчиков и  компьютера,  режимом  работы  модулятора.  Значит,
происходят на самом деле. Просто их надо объяснить. Найти их причину.
   Итак, была просьба. Была песня. Песня: музыка и слова. Звуковые  волны.
В определенном ритме. В определенном ритме...
   А что ты искал? Чего  не  хватало  для  определения  модуляции?  Данных
мощности поля?  Частоты  импульсов?  Да  нет  же!  Расположения  их  между
паузами! Тебе не хватало ритма - и ты его получил. Может  быть,  ты  забыл
истину? Ритм - основа всех процессов организованной системы. Любая болезнь
- нарушение ритма. Восстановление