стые
щупальца слегка шевелились.

- Это Мудрец! - воскликнул Валерий. Почему-то он был уверен в этом, хотя
вряд ли смог бы сразу отличить Мудреца от его собратьев.

Зажужжала кинокамера, и Валерий улыбнулся, подумав, сколько тысяч метров
пленки изведет дотошный ихтиолог. Вдруг испугался: а если это опять
иллюзия? Начал манипулировать прожекторами - видение не исчезло. Теперь
Валерий еще больше уверился, что это Мудрец - какой другой осьминог отнесся
бы так спокойно к миганию света?

Он помахал спруту рукой, приглашая его войти, и тот ответил едва заметным
движением пары щупальцев.

- Интересно! - выразил свое одобрение Евг. Обретя уверенность в себе,
Валерий стал готовить к пуску шлюзовую камеру. Осьминог терпеливо ожидал.
Он даже подвинулся поближе к заслонке и сложил щупальца, готовясь нырнуть в
нее. Его воронка слабо пульсировала.

- Если бы это был человек, я бы подумал, что он хочет войти к нам, - сказал
Евг таким тоном, будто заведомо знал, что осьминог этого хотеть не может.

Валерий включил шлюз-камеру, и через несколько минут октопус уже шлепал
щупальцами по полу подводного дома.

- Это ты, Мудрец? - на всякий случай спросил Валерий.

- Да.

- Ступай! - сказал ихтиолог, и осьминог исчез за дверью.

Евг повернулся к журналисту. До него словно только сейчас дошел вопрос
Валерия, и он в свою очередь спросил:

- А что я должен был чувствовать?

- Понимаешь, у меня появилась тяжесть в голове, как тогда... И еще...

Он умолк, так и не высказав своего подозрения. Эти бородавки на
щупальцах... И когда осьминог передвигался, он переваливал свое тело совсем
не так, как Мудрец...

XII

Через несколько часов Косинчук начал занятия с осьминогом. Он заставлял его
принимать различные позы, рассматривал, делал сотни снимков. Он играл с
восьмируким в мяч и очень скоро заметил, что инициативу в игре захватил
моллюск. Иногда он задерживал мяч, не отбрасывал его по команде, а начинал
перехватывать то одним, то другим щупальцем. Иногда он протягивал мяч
человеку, но когда тот хотел взять его, быстро отдергивал щупальце, не
давая мяча. Казалось, будто он изучает и одновременно пытается дрессировать
человека, проверяет скорость его реакций и приручает к себе. Евг пытался
расспрашивать октопуса о его собратьях, об устройстве их жилищ, об охоте,
способе питания, но не узнал ничего нового. Ответы осьминога были иногда
противоречивыми. Ихтиолог спросил:

- Значит, ты согласен служить людям? Люди тебе нравятся?

- Да, - ответил осьминог.

- Ты сумеешь меня проводить к тому месту, где вы живете?

Глаза спрута полезли на "лоб", он так и впился взглядом в человека.

- Согласен, - сказал он.

- И ты поможешь мне поговорить с твоими собратьями?

- Да.

Валерий, прислушивающийся к их разговору, пошутил:

- Итак, мы уже имеем первого посредника и переводчика с русского на
осьминожий.

Он умолк, так как услышал сопенье осьминога и его слова:

- Посредник. Да. Дельфин. Нет.

- А при чем тут дельфины? - удивился Косинчук. - Ты что, не любил их?

- Да.

- Подтверждаешь, что не любил?

- Да.

- Или любил?

- Да.

- Однако наш "переводчик" путает понятия, - заметил Евг. - Впрочем, это не
помешает ему проводить меня.

- Я тоже пойду с вами, - сказал Валерий.

Косинчук хотел было возразить, что лучше бы одному из них остаться в
"колоколе", но вспомнил о праве первооткрывателя и промолчал. Ему и в
голову не могло прийти, что, возможно, Валерий просто боится оставаться
один в подводном доме наедине со своими воспоминаниями и тревогами. И тем
более Евг не мог предвидеть, что скоро и ему придется разделить страх...

Они надели водолазные костюмы, приготовили "торпеды", так как эти мощные
аппараты позволяли перемещаться быстрей, чем двигатели их скафандров.

Валерий включил шлюз-камеру. Оказавшись в море, осьминог начал резвиться,
то уносясь вдаль так быстро, что люди не могли его догнать на своих
"торпедах", то возвращаясь и кружась вокруг них.

"Он похож на щенка, которого выпустили погулять, - подумал Косинчук. -
Гляди-ка, он пытается и нас вовлечь в свою игру".

Валерий наблюдал за осьминогом совсем с другим чувством. Он тоже заметил,
что моллюск словно бы приглашает людей принять участие в игре. "Нет, не
приглашает, - думал Валерий, - а пытается заставить погоняться за ним. То
же, что и при игре в мяч. Вот Евг уже поддался. Что из этого выйдет? Ну
конечно, он его не поймает. Но что это? Октопус переходит всякие границы,
он становится слишком фамильярным".

Осьминог на полном ходу зацепил Косинчука щупальцем, попытался увлечь за
собой, но "торпеда" развернулась, и мощь двигателя оказалась слишком
сильной для моллюска. Косинчук волчком закружился на одном месте,
уцепившись за ручки аппарата, а вместе с ним кружился и осьминог. Так
продолжалось несколько минут, а затем октопус изменил тактику. Удерживая
ихтиолога одним щупальцем, он двумя другими уперся в "торпеду", выбил ее из
рук Евга и отбросил в сторону. Пока Валерий раздумывал, не рискованно ли
оставить товарища и пуститься вдогонку за "торпедой", аппарат, увлекаемый
водометным двигателем, скрылся во тьме.

Раздражение охватило Валерия. Он подумал:

"Не нравится мне эта игра, Октопус словно изучает нас и наши аппараты. Тут
не поймешь, кто же исследователь, а кто исследуемый. В довершение всего мы
потеряли "торпеду"..."

Осьминог, держа Евга, подплыл к Валерию и сделал ему какой-то знак
щупальцем, будто приглашал следовать за собою. Валерий предложил Косинчуку
ухватиться за ручку его аппарата, но октопус, не выпуская ихтиолога, отплыл
подальше. Пришлось следовать за спрутом, который теперь двигался с такой
скоростью, чтобы Валерий не терял его из виду, но и не слишком приближался.

Из зарослей навстречу им выплыла большая акула. Глаза-бусинки нацеливались
на осьминога, и Валерий уже приготовился защищать его от хищника. Он
вспомнил: в инструкции сказано, что акулы пугаются пузырьков воздуха,
вырывающихся из отводной трубки скафандра. Этим нехитрым оружием он и решил
отвадить врага. Но акула и не помышляла нападать на осьминога. Когда до
него оставалось не более трех метров, она круто вильнула в сторону, показав
непременного пассажира - прилипалу, разместившегося на спине за плавником,
и позорно удрала.

Валерий переглянулся с Косинчуком: обоих поразило необычное поведение
хищницы.

Скоро показалось знакомое ущелье. Они миновали его, и взгляду открылся
осьминожий город. Здесь моллюск отпустил Косинчука и скрылся в одной из
построек. Валерий установил рули "торпеды" так, чтобы она парила невысоко
над городом. Луч прожектора шарил по камням домов, но не обнаруживал
признаков жизни. Вдруг из одной постройки высунулось щупальце, отодвинуло
загородку из камней. Затем показался осьминог. Это был их старый знакомый.
Он протащил свое тело, сплюснув его лепешкой, в узкую "дверь" и направился
к людям, подавая какие-то знаки.

Валерию показалось, что он слышит, как осьминог говорит: "Нет. Никого нет.
Ушли".

Увидев, что люди медлят, моллюск обхватил щупальцем "торпеду" и развернул
ее носом вверх, к выходу из ущелья. Его воронка начала пульсировать
быстрее, он сложил щупальца, поплыл. Валерий понял, что надо следовать за
ним. Он попросил Евга поточнее засечь местонахождение осьминожьего города.
Косинчук кивнул, показывая, что успел это сделать. Только тогда Валерий
включил двигатель на "полный вперед".

Спрут привел их к подводному дому. Повозил щупальцем по пластмассе, словно
пытался открыть заслонку. А когда все трое оказались в подводном доме,
осьминог проговорил:

- Нет. Никого нет. Ушли. Он повторял эти слова сотни раз, не отвечая на
вопросы людей.

- Ушли, - твердил он монотонно. - Никого нет. Ушли.

Потом стал добавлять:

- Все ушли. Куда ушли?

- Пластинка оказалась со щербинкой, - пошутил Валерий. - Наш Мудрец сам
сейчас оказался в затруднительном положении.

- Ничего, мы найдем твоих собратьев, - медленно проговорил Косинчук,
рассеянно глядя то на осьминога, то на приборы. Его взгляд задержался на
магнитофоне...

- Иди, Мудрец, отдыхай, - сказал Евг и открыл дверь в коридор, выпроваживая
осьминога.

Но спрут не уходил. Он перестал твердить одно и то же, помолчал немного и
произнес:

- Надо найти.

- А ты знаешь, где искать? - спросил Валерий. Он думал сейчас не только об
осьминогах, но и о контейнере.

- Нет, - ответил спрут. - Надо искать. Люди помогут нам. Мы поможем людям.

- В чем будет заключаться помощь?

Осьминог приподнялся на щупальцах, вперил глаза в Валерия, и тот почему-то
вспомнил отрывки из книг об Океане. В его голове закружился хоровод цифр.
Он вспомнил, что масса живого населения Океана составляет двадцать
миллиардов тонн, а добывается во всем мире ничтожная часть: пятьдесят
миллионов тонн рыбы, несколько миллионов тонн водорослей, примерно полтора
миллиона тонн моллюсков... Валерий думал: "Людям предстоит великий штурм
Океана. И тут им помогут осьминоги. Они станут друзьями человека, тем, чем
на суше когда-то были собаки. Осьминоги - морские собаки... Осьминоги -
друзья человека..."

Голову сдавил стальной обруч, цифры кружились все быстрей. Где-то в
глубинах мозга, в глубинах памяти тревожно свистели дельфины.

- Иди, - приказал осьминогу Косинчук. Его голос непривычно звенел;
казалось, что голосовые связки натянуты, как струны.

Он со стуком захлопнул дверь за восьмируким. По его лбу стекали капли пота.
Как видно, то, что пережил только что Валерий, коснулось и его.

- Осьминоги помогут нам освоить Океан, - хрипло проговорил Валерий.

- Посмотрим, - обращаясь к самому себе, сказал Косинчук.

Он подошел к магнитофону, включил его. Послышался шелест перематываемой
пленки.

Лицо ихтиолога было напряженным. Он спросил у Валерия:

- В море тебе не казалось, будто слышишь слова осьминога?

- Почему ты спрашиваешь?

- Ответь, пожалуйста, потом объясню.

- Мне показалось, что он говорит "нет"...

- "Нет. Никого нет. Ушли..." Так?

- Значит, и ты слышал?

- Да, - ответил Косинчук. - И сейчас мы проверим, была ли это галлюцинация.

- Но как?

Евг уже забыл о Валерии. Все его внимание сосредоточилось на магнитофоне.
Если бы жена академика Е. Косинчука, тетя Евга, увидела своего племянника в
эту минуту, то сказала бы, что он вылитый Евгений Панкратьевич в молодости.

Магнитофон закончил шипеть, раздался голос Валерия. Он спросил: "Это ты,
Мудрец?" Сейчас должен был последовать ответ осьминога:

"Да". Но вместо слова прозвучал звук, похожий на восклицание "а!". "Ты
хочешь быть вместе с нами?" В ответ - тот же невыразительный звук с
придыханием.

Валерий подумал: "Конечно, это лучший способ проверки. Аппарат не подвержен
галлюцинации. Как же это я, осел, не додумался?"

С пленки звучал его собственный голос, произносящий: "Постой!.. Ты помнишь,
кто находился в бассейне до тебя?.. А тебе не опасно там находиться?"

"Спрут ответил "нет", - вспомнил Валерий. Он ждал... Но вместо ответа
осьминога звучал лишь шелест пленки. Снова голос человека, голос его,
Валерия: "Там теперь вообще не опасно? И дельфины могли бы там жить?"

Сейчас должен был прозвучать словесный залп - ответ осьминога. Но вместо
него - пустой шелест пленки...

- А где ваши кассеты? - спросил Косинчук. Валерий бросился к секретеру. Он
никак не мог вспомнить, куда Людмила положила кассеты с пленкой. Тогда было
не до них. Впрочем, кажется, она пробовала искать, когда Слава приплыл за
ними, но не нашла.

Валерий перекладывал десятки ненужных сейчас вещей, пока не наткнулся на
одну из кассет. Вздохнул глубоко, как будто уже нашел разгадку. Протянул
кассету ихтиологу, и тот вставил ее в магнитофон.

Послышался шум, голос Валерия: "Здесь неподалеку много таких осьминогов,
как ты?" Пауза. "А где вы еще водитесь? Есть такие места?" Пауза. Голос
Валерия продолжал задавать вопросы через короткие паузы, вместо которых
должны были быть ответы.

- Как видишь, он не говорил с тобой, но ты слышал его ответы, - сказал Евг.
- И ты, и Людмила. Он и не мог говорить, не имея органов речи. То, что
происходило, похоже на телепатию...

- Очевидно, таким образом он изучил наш язык. Слушал и заглядывал в наши
головы, заглядывал и сравнивал. Если он действительно обладает такими
способностями, то это именно то животное, которое нужно нам для освоения
Океана. Ведь с ним без ультразвукового аппарата можно переговариваться под
водой, и к тому же на больших расстояниях.

- Верно, - сказал Косинчук. - Но животное с таким качеством - это уже не
просто животное. Захочет ли оно служить нам?

- Если верить его словам, то захочет. Вот только как долго?

Евг опустил голову, наморщил лоб, потирая пальцами виски. Подумал вслух:

- Я должен увидеть его собратьев. Изучить их. Тогда я смогу ответить на
этот вопрос, от которого так много зависит.

XIII

Косинчук начал упорные поиски поселения осьминогов. Он уплывал один, а
Валерий оставался с Мудрецом. Он расспрашивал его о повадках рыб и
моллюсков, о течениях, рельефе морского дна. Иногда ответы спрута были
четкими и ясными, а иногда такими путаными, что ничего нельзя было
разобрать. К тому же осьминог все чаще сам задавал вопросы или отвечал
вопросом на вопрос.

Валерий упорно возвращался к тому, что его больше всего беспокоило. Он
заставлял спрута вспоминать Людмилу Николаевну и убеждался, что тот знает
прошлое.

"И все же он чем-то не похож на Мудреца, - думал Валерий. - Разве мог за
короткое время Мудрец так измениться? Это отяжелевшее туловище и бородавки
на щупальцах... Но, может быть, для осьминога такое изменение естественно?
Например, в какой-то определенный период его жизни?"

До руки человека дотронулось холодное скользкое щупальце - октопус
напоминал о себе. Валерий отдернул руку. "Я слишком откровенно думаю. А
что, если он уже знает о моем подозрении?"

Он посмотрел в глаза осьминогу, встретил упорный совиный взгляд. Опять
заболела голова, появилась гнетущая тяжесть. "Может быть, причина этого -
тоже октопус, его способ общения? Или своеобразный род гипно..." .

Нить мысли оборвалась, будто кто-то ее обрезал ножницами. Спустя мгновение
Валерий уже не мог вспомнить, о чем только что думал. Он напряг волю,
пытаясь сосредоточиться. Это плохо удавалось. И тогда он пустил в ход
последнее средство. Глядя на дверь, мысленно спросил у осьминога:

"Ты помнишь двоих, которые там жили до тебя?"

Для большей уверенности, что он не проронил ни слова, Валерий крепко закрыл
рот рукой.

Осьминог сменил серый цвет на розовый и стал быстро багроветь.

"Случайно ли он сейчас меняет цвет или это признак волнения?"

Послышался ответ спрута:

"Помню. Хвостатые, но не рыбы. Дельфины".

"Они любили нас, - думал Валерий, забыв на секунду об осьминоге,
почувствовав приступ тоски и раскаяния. - Они любили нас и погибли,
вовлеченные в наши дела. Что чувствовали они, бедняги, в последние минуты?"
Он услышал холодные, как щупальца, слова ответа:

"Они любили рыбу и любили себя. Они считали вас похожими на себя. Они
любили рыбу".

С какой-то яростной раздраженностью Валерий вспомнил о своем необычном
собеседнике. Его пальцы сжались в кулаки. Он закричал:

- Где они теперь? Что с ними случилось?

"Они были. Их нет. Совсем нет".

"Вот я и получил сразу два ответа, два "да", - подумал Валерий. -
Во-первых, он слышит мои слова, даже когда я их не произношу. И во-вторых,
он помнит о дельфинах, но думает о них не моими словами. Это можно было бы
считать исчерпывающим ответом, и все же я не могу избавиться от подозрения.
Почему?" Он проговорил, с трудом выдавливая из себя каждое слово:

- Ты помнишь, как их звали? Как они погибли? Кто первым, кто вторым?

- Пилот, Актриса. Первой погибла Актриса. Вторым - Пилот, самец. Они уже не
вернутся. Но у вас теперь есть я. У вас есть я.."

Валерий подумал: "Да, да, осьминоги важнее для нас, чем дельфины. Они
разумнее, преданнее. Это самая важная мысль, которую надо запомнить".

Ему показалось, что однажды он уже думал точно так же, такими же словами,
но не мог вспомнить когда. И вдруг он почему-то решил поделиться со спрутом
проблемой, которая стояла перед человечеством. В памяти, как табло,
удивительно легко вспыхивали слова и цифры, которые он видел в различных
книгах. Он думал: "Нам надо по-настоящему приручить Океан, чтобы прокормить
и насытить всех людей. Пока в нашем меню продукты морей не занимают и
одного процента. Но уже сейчас исследования Мирового океана развиваются так
же быстро, как космонавтика, и имеют не меньшее значение. И все же мы не
добились здесь настоящих успехов. Мы просто собираем то, что ДАРИТ нам
море. И наша охота - это тоже собирание даров, неразумное собирание,
желание взять больше, чем нам хотят подарить. Но чтобы взять больше, мало
желания взять. Нам ничего не достается даром. Хотим или не хотим, мы платим
за все, что берем у природы. Плата всегда бывает большей, чем то, что
берем. Дары превращаются в дары данайцев. Такова наша участь. Мудрец. Ты
понял меня?" Он прислушался и услышал:

"Не все понял. Продолжай". "Чтобы не отдавать больше, чем берешь, чтобы
цена не была слишком высокой, нужно знать, сколько тебе нужно, что тебе
нужно, изучить то, что берешь, и то, откуда берешь. Прежде чем ВЗЯТЬ, нужно
ЗНАТЬ. Это ты понимаешь?"

"Понимаю. Продолжай".

"В Океане нужно идти тем же путем, каким человек шел на суше. Ведь ему бы
не хватило диких плодов, и он начал сам выращивать плоды и обрабатывать
землю. Он начал сам себе дарить. И в Океане необходимо организовать
подводное земледелие и животноводство. Нужно возделать поля водорослей и
планктона, одомашнить морских животных, разводить и выпасать стада рыб. Но
беда в том, что делать все это в Океане нам тяжелее, чем на земле. Правда,
мы когда-то вышли из него, но природа сделала за нас свой выбор, и теперь
Океан для нас - чужая среда. Мы не можем там свободно жить, нам нужны
дорогие и громоздкие сооружения. Но есть и другой, более легкий путь. Найти
верных помощников - посыльных и пастухов, разведчиков. Ты бы согласился
служить нам. Мудрец?"

"Да!" - послышалось восклицание осьминога.

"Если разумно пользоваться морем, с одного гектара можно получать больше
рыбы, чем с такого же пастбища - мяса. А ведь, кроме рыбы, есть еще
креветки и устрицы, мидии и трепанги, икра морских ежей и морские гребешки.
И наконец - крабы..."

"Крабы останутся нам", - возразил осьминог.

"Ладно! - щедро согласился Валерий. - Хватит на всех. Морская капуста,
например, не уступает по вкусу капусте огородной, но значительно
питательнее ее и намного богаче витаминами. Кроме того, она предохраняет от
сердечно-сосудистых заболеваний. А калорийность некоторых водорослей
больше, чем у шоколада. Мидии содержат в изобилии очень нужные человеку
микроэлементы, а мясо кальмаров нежное и вкусное..."

"Кальмары - мои ближайшие родственники, - заметил Мудрец. - Может быть,
люди едят и нас?"

"Нет", - соврал Валерий и, чтобы избежать опасного поворота темы, подумал о
другом: "А минеральные богатства Океана! В морской воде растворены все
известные нам химические элементы, в том числе самые редкие, запасы которых
на суше уже исчерпываются. В морях растворено столько тория и молибдена,
что если извлечь их, то на каждого человека досталось бы почти по двести
тонн. Есть и такие богатства, которые лежат на дне уже готовыми
самородками, устилают его, как булыжная мостовая. Они состоят наполовину из
марганца и железа, наполовину - из никеля, кобальта, меди и других
металлов. Таких булыжников на дне больше пятисот миллиардов тонн. А
поваренной соли в Мировом океане столько, что если извлечь ее оттуда, она
покроет всю сушу панцирем толщиной в 160 метров. Люди уже пробуют
пользоваться всеми этими богатствами, но настоящие успехи достигнуты лишь в
таких областях, как добыча нефти или опреснение морской воды. Там, где нас
подгоняет жестокая необходимость..."

"Чем она более жестокая, тем больше вас подгоняет?" - послышался вопрос.

Вале