олпой  по  поводу
святого праздника. Он стоял в обрамлении стреловидной арки  из  чисто-белого
гипса и преувеличенно медленными движениями, адресованными тем, кто стоял  в
задних рядах людского моря, вздымал к небу руки. Поначалу  Соту  показалось,
что первосвященник проповедует собравшимся, однако, сосредоточившись на  его
лице, лорд Дааргардский понял, что он словно лунатик  бормочет  что-то  себе
под нос. Руки его были обращены к небесам  не  раскрытыми  ладонями  в  знак
смирения, а обличающими перстами.
   - Как и ты, Сот Дааргардский, первосвященник изрядно преуспел в борьбе со
Злом на просторах Ансалона, - сказал Паладин с бесконечной печалью в голосе.
- Ныне же он назначил себя посредником между человеком и богами.  В  гордыне
своей он и тысячи его последователей скоро  потребуют,  чтобы  мы  -  стражи
Добра - дали ему такое могущество, какого достало бы для  уничтожения  всего
Зла во всем мире.
   - Я должен помешать ему потребовать этого?
   Паладин вздохнул:
   - Да. Ступай в Иштар, Сот, и останови  первосвященника.  Он  не  понимает
законов Равновесия. Своей попыткой подчинить своей роле столь могущественные
силы он уничтожит все, ради чего тяжко трудился всю свою жизнь.
   То, что величайший из богов  Кринна  поручает  ему  столь  величественную
миссию, потрясло Сота. Он, однако, сумел промолвить:
   - Я сделаю все, что ты ни потребуешь от меня, великий Отец Добра.
   - Ты будешь спасен, Сот Дааргардский, но это будет стоить тебе жизни.
   Видение первосвященника растаяло, но Паладин еще раз предупредил Сота:
   -  Помни,  что  в  этом  деле  успех  важнее  чести.  Если  не   свернуть
первосвященника с пути гордыни, то все боги - те, что стоят за Добро, и  те,
что представляют силы Зла, равно как  и  божества  Равновесия  между  тем  и
другим, - все они ополчатся на мир смертных и накажут его. С неба упадет  на
град Иштар гора, как ты это только что видел.
   Сот почувствовал в себе боль и предсмертную  муку  тысяч  людей,  которые
погибнут, если предсказанное свершится. Он понял, что весь  Кринн  неминуемо
изменится - сместятся континенты, моря вскипят  и  покраснеют  от  крови,  а
бесчисленное количество живых душ погибнет в пламени небесном. Страдания  же
тех, кто переживет катастрофу,  будут  ужаснее  самой  смерти.  Один  только
первосвященник, и все.....
   - Если ты потерпишь неудачу, Сот Дааргардский, то жребий твой будет много
печальнее судьбы первосвященника, - посулил в заключение Отец Добра.
   Сот снова очутился в часовне. Изольда смотрела на него широко раскрытыми,
испуганными глазами.
   - Я получил знак, я знаю, в чем заключается Миссия Паладина! -  прошептал
Сот, и его  лицо  разрумянилось  от  неподдельного  волнения.  -  Мне  нужно
немедленно екать в Иштар. Сам Паладин доверил мне спасти весь Кринн.

***

   - Сам Паладин облек меня властью и доверием, -  повторил  Рыцарь  Смерти.
Сам Паладин...
   Азраэль выпрямился и стряхнул со спины хвою и комочки земли.
   - Как вы сказали, могущественный лорд? - спросил он. - Какую  власть  дал
вам Паладин?
   Впервые за несколько часов лорд Сот пошевелился.
   - А что ты вообще знаешь о Паладине? - строго спросил он.
   - Ничего, - гном выставил перед собой ладони, словно защищаясь. -  Просто
вы только что пробормотали что-то про Паладина и про власть, которую он  вам
дал. Вроде бы это какой-то могущественный бог.
   Он снял со своих штанов клеща и раздавил его жесткими пальцами.
   - За всю свою жизнь я  никогда  не  поклонялся  никаким  богам,  хотя  по
временам мне становилось любопытно, какой злой дух дал мне мою силу и  зачем
ему понадобилось, чтобы я  устроил  в  Бригалуре  такой  переполох,  -  гном
насмешливо фыркнул. - Смешно... Многие годы я вовсе не думал об этом, и  вот
- на тебе! Собственно, воспоминания начали преследовать меня с того дня, как
я оказался в Форлорне.
   Сот приподнял голову:
   - Должно быть, в этих краях  есть  что-то,  что  заставляет  воспоминания
всплывать на поверхность  разума.  Странно...  Даже  то,  что  я,  казалось,
накрепко позабыл, теперь тревожит и мучает меня.  Однако  мне  кажется,  что
предотвратить это невозможно.
   Рыцарь Смерти умолчал о том, что с каждым днем он вспоминал все больше  и
больше и что  его  воспоминания  становились  все  более  яркими  и  как  бы
рельефными.  Когда-то  он  только  приветствовал  подобные  явления  -   они
подстегивали его эмоции и разжигали  пожар  ненависти,  помогавшей  скрасить
однообразие вечной послежизни.  Теперь  же  память  начинала  причинять  ему
непривычную боль.
   Азраэль порылся в своей корзине и, ничего не найдя, отшвырнул  ее  прочь,
оставив себе одно одеяло.  Вино  и  хлеб  давно  кончились.  Даже  продукты,
отобранные им вчера у несчастного путника, были съедены,  и  Азраэль  жалел,
что не ободрал с его костей мяса впрок.
   - Некоторые считают, что этим миром управляют  какие-то  Темные  Силы,  -
нарушил молчание гном. - Это не  совсем  боги,  как  утверждают  суеверия  и
слухи, однако им нравится мучить несчастные души, попавшие в их королевство.
Может быть, эти злые силы пытаются мучить вас, насылая  воспоминания?  -  он
улыбнулся. - Что касается меня, то я не очень верю  в  какие-то  безликие  и
бестелесные   "силы",   которые   несут    ответственность    за    чье-либо
затруднительное положение. Например, я  сам  виноват  в  том,  что  оказался
здесь. Я думаю...
   Рыцарь Смерти  отвернулся,  обрывая  таким  образом  дребезжащий  монолог
Азраэля. Со дня исчезновения Магды прошло уже три дня, и  гном  вел  себя  с
рыцарем все более открыто и искренне, словно почувствовав уверенность в том,
что его место отныне навечно  рядом  с  Сотом.  Скрипучие  откровения  гнома
подчас надоедали Соту, однако он терпел их  хотя  бы  из-за  того,  что  они
отвлекали его, не давая погрузиться в омуты собственной памяти  или  слишком
задумываться о судьбе Китиары  Ут  Матар.  Кроме  того,  гном  оказался  его
единственным слугой.
   Оставшихся  бессмертных  воинов  Сот  вынужден  был   уничтожить   своими
собственными руками. Они подошли уже достаточно близко к замку  Гунадоре,  и
безмозглые мертвецы стали более капризны, повинуясь приказам  Сота  с  явной
неохотой. Они не пытались напасть ни  на  гнома,  ни  на  своего  господина,
однако Сот решил, что доверять им больше нельзя.
   Не далее как вчера большой отряд стражников герцога чуть было не  заметил
их, и только потому, что скелеты отказывались скрыться в лесу. Азраэль очень
выручил Сота, сбрасывая рыцарей  в  кювет  могучими  пинками.  Понимая,  что
встреча с другим патрулем всего лишь вопрос времени, и  не  желая  разрушить
слабую  надежду  подобраться  к  замку  незамеченным,  Сот  почел  за  благо
уничтожить рыцарей. С помощью гнома он вывел их на поляну  в  лесу  и  успел
зарубить четверых, прежде чем оставшиеся начали реагировать на происходящее.
Оставшиеся двое попытались сопротивляться, однако  ни  Сот,  ни  Азраэль  не
получили серьезных повреждений в быстротечной схватке.
   И вот теперь Сот и Азраэль остановились на опушке соснового леса, который
с двух сторон примыкал к заполненному водой рву, окружавшему замок  герцога.
Лишь только увидев замок, Сот сразу  же  подумал,  что  Гундар  -  беспечный
глупец. Только неумный человек мог позволить густому лесу вырасти так близко
от стен своего собственного дома. Даже несмотря на широкий  ров  и  высокие,
хорошо  охраняемые  стены,  лес  мог  служить  превосходным   укрытием   для
подготовленного врага.  Сам  Сот,  укрывшись  в  тени  деревьев,  без  помех
наблюдал за жизнью замка в течение суток.
   Замок Гунадора стоял на вершине насыпного холма. Передний склон  его  был
довольно отлогим, хотя слева он  превращался  в  отвесную  скалистую  стену.
Справа и с задней стороны к замку подступал густой хвойный  лес,  прекрасное
укрытие для армии, которой бы вздумалось осадить замок. Стены  были  сложены
из крепкого темного камня, хотя зубцы и бойницы  лучников  были  сделаны  из
какой-то более легкой породы. Вход был загорожен квадратными  металлическими
воротами, по сторонам которых высились сторожевые башни. Башни были также по
углам и в середине каждой стены. Широкий ров с грязной  водой  огибал  стены
замка по всему  периметру,  и  на  темной  поверхности  лениво  покачивались
белесые, раздутые трупы. Время от  времени  жирное  спокойствие  неподвижной
воды нарушалось какими-то гибкими щупальцами, которые сверкали на  солнце  и
тут же скрывались обратно.
   Сам  замок  состоял  из  двух  массивных  башен,  одна  из  которых  была
приземистой и широкой, а вторая вздымалась высоко в небо. Рядом ютились  еще
какие-то одноэтажные строения, чьи остроконечные  крыши  едва  виднелись  за
бастионами. Ворота прикрывались массивной решеткой  с  шипами,  и  это  было
единственным местом, через которое в замок могли проникнуть званые гости или
посетители.  Сегодня  решетка  была  поднята,  а  перед  воротами  толпились
оборванные крестьяне, со страхом взирающие на мертвые тела, свисающие с крыш
сторожевых  башен,  и  на  нечеловеческие  тени,  мелькающие  в  бойницах  и
просветах между зубцами.
   - Они пришли платить налоги, - пояснил  Азраэль,  проследив  за  взглядом
Сота. - Герцог продержит их перед воротами всю ночь, если придется. В ворота
за  раз  пропускают  всего  две  дюжины,  чтобы  его  люди  могли  за   ними
присматривать.
   - Тогда мы войдем в замок сейчас, пока солдаты заняты толпой,  -  ответил
ему Сот.
   Затем  он  указал  гному  на  участок  каменной  стены,  где   наполовину
погруженная в вонючую воду виднелась ржавая решетка,  прикрывающая  какое-то
отверстие.
   - Мы войдем через этот ход. Если ты сказал правду о сыночке  герцога,  то
его лаборатория должна быть где-то там, глубоко под землей, дабы  вопли  его
жертв не слишком тревожили других обитателей замка.
   Азраэль замялся, пытаясь  облечь  в  самую  убедительную  форму  то,  что
хотелось ему сказать.
   - Могущественный лорд, - заговорил он. - Может быть,  не  надо,  в  наших
собственных интересах, конечно, встречаться с этим Медротом в его  подвалах?
Я слышал, что у него там полным-полно  всяких  талисманов  и  могущественных
амулетов, которые он сможет применить против нас.
   - Для того чтобы открыть Портал, нам нужна кровь либо Гайдара,  либо  его
сына, - ровным голосом ответил Сот. - Страд утверждает, что герцог - вампир,
как и он сам. Так что, если  желаешь  сам  разыскивать  его  гроб  по  всему
замку...
   Нервно усмехнувшись, гном подкрался к самому краю леса, где  чавкала  под
корнями черная вода.
   - Мы что же, станем переправляться вплавь? - спросил он.
   Сот не ответил. Молча он схватил гнома сзади за  его  ржавую  кольчугу  и
притянул его к себе, в тень деревьев. Мгновение спустя оба оказались  уже  в
зарешеченном тоннеле. Гном привалился спиной к стальным прутьям и промычал:
   - М-м-м... Могли бы так и сказать, сэр Рыцарь.
   Оба стояли в холодной воде, которая доходила Соту до  колен,  а  гному  -
почти до пояса. Вода медленно вытекала в ров и пестрела голубыми, желтыми  и
розоватыми разводами - следами слитых в нее  снадобий  и  растворов.  Сквозь
широкие просветы между прутьями решетки проносились вместе с  водой  обрывки
пергамента и полусожженные деревянные статуэтки. В глубине тоннеля прямо  на
поверхности воды плясали язычки пламени - это вступили между собой в реакцию
два слитых в канал химических раствора.
   В бедро Азраэля ткнулась большая стеклянная бутылка. Она была закупорена,
и внутри нее сидело розоватое существо, похожее на паука. Когда Азраэль взял
бутылку в руки, существо  принялось  со  злобой  биться  о  стекло,  пытаясь
добраться до гнома своими когтистыми лапами и хлеща себя по туловищу  гибким
хвостом.
   Азраэль зарычал испуганно и осторожно  вытолкнул  бутылку  наружу  сквозь
решетку. Стеклянный сосуд выплыл на простор и закачался на воде. Внезапно из
воды высунулось гибкое щупальце, обвившись вокруг бутылки, оно утянуло ее  в
глубину.
   - Идем, - негромко позвал Сот слегка наклоняясь, чтобы не  задет  головой
низкий сырой потолок.
   Азраэль неуверенно зашагал за Рыцарем  Смерти.  Выше  уровня  воды  стены
тоннеля были сплошь покрыты светящимися лишайниками, и он рад был их слабому
мерцанию, которое помогало ему ориентироваться в темноте и  не  налетать  на
стены, однако он вовсе  не  был  уверен  в  том,  что  захочет  как  следует
разглядеть то, что может броситься из темноты на Сота или на него.
   Больше всего неприятностей гному доставлял запах. Как он ни морщился, как
ни зажимал нос, обоняние услужливо сообщало  ему  о  всех  запахах,  которые
свободно смешивались и переплетались между собой в сыром тоннеле. Здесь были
помои, канализационные стоки, резкие запахи химических реактивов, от которых
щипало глаза и хотелось кашлять.
   - Первое, что нам необходимо будет  сделать,  когда  мы  проникнем  через
Портал, это хорошенько помыться, - проворчал он, сражаясь с удушьем.  -  Или
отрезать себе наши носы.
   Его голос эхом отразился от стен тоннеля, и Сот обернулся к нему:
   - Если не будешь вести себя тихо, я проделаю эту операцию над тобой прямо
сейчас.
   Через несколько десятков шагов тоннель круто пошел вверх, и вода вместе с
дренажной трубой осталась внизу. Поначалу Азраэль  был  рад  тому,  что  они
наконец выбрались из мерзкой лужи, однако довольно скоро  обнаружилось,  что
посуху ему идти гораздо  труднее,  чем  по  воде.  Эта  часть  тоннеля  была
загорожена гигантскими костями какого-то издохшего здесь существа, а пол был
завален всякого рода отвратительными предметами, отчего гному  было  нелегко
справляться с подъемом. Сот же, как всегда, без труда преодолевал преграды.
   - Неужто это место не смущает вашего обоняния, могущественнейший? - тихим
шепотом осведомился Азраэль.
   - Оно не слишком отличается от всего, что мне довелось  повидать  в  моих
путешествиях, - откликнулся рыцарь. - К тому же мир  для  меня  не  наполнен
яркими красками и острыми запахами, которые чувствуешь ты.  Я  только  помню
обо всех этих вещах, они существовали для меня в прошлом.
   В стене впереди  появилось  светлое  пятно.  Еще  через  несколько  шагов
коридор  заполнился  высоким  визгливым  смехом.  Сот   продвигался   вперед
крадущимся осторожным шагом, и Азраэль последовал его примеру.
   Свет проникал в тоннель через отверстие в форме не правильного круга. Пол
возле него был скользким от разлитых снадобий  и  составов.  Снова  завоняло
падалью - на этот раз от  кусочков  гниющего  мяса,  которое  зацепилось  за
неровные края дыры.
   За  стеной  находилась  огромная  комната,  битком   набитая   стеклянной
алхимической посудой, металлическими и медными трубами, древними черепами  и
чучелами  сверхъестественных  существ.  Столы   были   заставлены   носатыми
ретортами с жидкостями всех цветов и  оттенков,  а  две  стены  были  заняты
полками  с  книгами,  переплетемными  в  кожу,  дерево,  сафьян   и   другие
экзотические  материалы.  Другие  две   стены   были   заняты   протяженными
стеллажами, на которых теснились склянки и горшочки с порошками, засушенными
конечностями насекомых и земноводных и прочими  мелочами,  необходимыми  для
свершения сложных заклинаний.
   Казалось, что в комнату не ведет никакая дверь,  кроме  отверстия,  через
которое глядел сейчас Сот. Более того, в комнате не было ни одного факела, и
в воздухе не плавали шары волшебного голубого огня, однако вся комната  была
хорошо освещена  ровным  желтым  светом,  лившимся  откуда-то  сверху.  Свет
распространялся по всей площади настолько  равномерно,  что  нигде  не  было
видно теней и ни одна  книга,  ни  одна  склянка  с  порошком  не  могла  бы
затеряться в темноте.
   В центре этого упорядоченного хаоса, неподалеку  от  сливного  отверстия,
сидел на высоком табурете мальчик лет восьми. Должно быть, это и был  Медрот
- сын герцога  Гундара.  Наклонившись  вперед,  он  пристально  рассматривал
какое-то сооружение из стекла и стали, напоминающее своей формой и размерами
большой шкаф. Внутри шкаф представлял собой многоэтажный кукольный домик, на
каждом этаже  которого  хорошо  виднелись  крошечные  комнатки,  уставленные
кукольной мебелью, стены которых были  увешаны  крошечным  оружием,  которое
блестело как настоящее. Толстые стеклянные пластины, служившие стенами этого
дома-шкафа,  были  во  многих  местах  просверлены,  и  то,  для  чего  были
предназначены эти отверстия, вскоре стало очевидным Соту.
   Мальчик зажег от  ближайшей  свечи  несколько  клочков  бумаги  и  быстро
затолкал их через отверстия на нижние этажи.
   - Не можете же вы прятаться вечно, презренные черви, - пробормотал Медрот
хрипло и постучал по стеклу своими маленькими  пальцами.  -  Выходите,  пора
начинать игру.
   Удушливый дым понемногу заполнял нижние этажи, и  внутри  ящика  началось
какое-то движение. Сначала Сот не мог ничего рассмотреть, но, приглядевшись,
увидел какие-то крошечные фигурки,  которые,  спасаясь  от  дыма,  принялись
карабкаться по лестницам, соединяющим этажи.  "Крысы",  -  подумал  Сот,  но
сразу понял, что ошибся. Это были маленькие человеческие существа.  Пленники
что-то кричали, бранились и потрясали кулаками, но мальчик только смеялся.
   - Название сегодняшней игры - "Змея на лестнице"! - объявил он и  вытащил
из-под стола плетеную корзину. - Хадерак, ты выжил в прошлый  раз,  так  что
правила тебе известны. Остальные же должны слушать внимательно.
   Он натянул на руку перчатку из грубой свиной кожи и  вытащил  из  корзины
целую пригоршню извивающихся змей. Встав ногами на табурет,  мальчик  открыл
на верху ящика небольшую стеклянную дверцу и одну за другой затолкал змей  в
кукольный домик.
   - Каждый раз, когда один  из  вас  будет  съеден  змеей,  я  убираю  одну
лестницу... - Он прищурился и добавил:
   - А вы должны двигаться вперед, а не назад. К тебе это в  первую  очередь
относится, Костиган, мерзкий плут.
   Как только последняя змея скользнула в ящик, мальчик уселся на табурет  и
стал наблюдать.
   - Если вам удастся убить одну змею, как удалось в прошлый  раз  отважному
старине Хадераку, я поставлю одну лестницу обратно. А теперь - вперед,  игра
начинается.
   Он пожал плечами и сложил руки на коленях.
   Крошечные люди быстро расхватали мечи  и  копья,  развешанные  по  стенам
кукольных комнат. Остальные  бежали,  спасаясь  от  змей,  которые,  как  им
очевидно было  известно,  будут  преследовать  их.  Дым  от  тлеющей  бумаги
заполнял уже четыре нижних этажа.
   - Вы можете бежать, но вам нигде не  спрятаться!  -  дразнил  их  Медрот,
закрывая вход на нижний этаж стеклянной задвижкой.
   Сот обернулся назад и увидел, что Азра-эль пытается выпростать свое  тело
из кольчуги. Он всегда делал это, прежде  чем  преобразиться  в  чудовищного
барсука, иначе прочная сетка связала бы его по рукам и ногам.  Ржавая  сталь
лязгала и позвякивала, и лорд проклял недомыслие оборотня. К счастью, Медрот
был слишком  увлечен  созерцанием  своей  игры  и  не  обратил  внимания  на
посторонние звуки.
   Сот сделал гному знак следовать за ним, затем, бросив последний взгляд на
комнату впереди, ринулся в атаку. Медрот обернулся  на  табурете  в  тот  же
самый момент, когда Сот оказался внутри помещения. Несмотря на то что ростом
он был с восьми-десятилетнего мальчика, при взгляде  на  его  лицо  никто  и
никогда не принял бы сына герцога за нормального ребенка.  Рябое  лицо  было
обезображено болезнью, а зубы сгнили, превратившись  в  неровные  коричневые
пеньки. Босые ноги были покрыты гноящимися болячками. Темные глаза  сверкали
опасным сумасшедшим огнем.
   - А-а, еще один наемный  убийца,  -  разочарованно  протянул  мальчик.  -
Приятно, что папаша меня не забывает. Это должно быть интересно...
   Сот, быстрый как молния, начертил  в  воздухе  колдовской  знак,  но  сын
герцога оказался проворнее. Прежде чем рыцарь успел  произнести  заклинание,
Медрот воспользовал