"Но  ведь  храм  еще  не  восстановлен  до  конца,  и  не  все   верующие
собрались..."
   Звук затих, а жрец еще долго ловил напряженным ухом  его  эхо,  мечущееся
под высоким потолком, глядя на высеченные  из  камня  своды.  Стояла  полная
тишина, и только бьющееся сердце нарушало торжественное молчание святилища.
   Из коридора послышались легкие  шаги,  шорох  кожаных  подошв  по  камню.
Кто-то пришел. Густав медленно поднялся  и  пошел  на  звук.  Вглядываясь  в
темноту притвора, он уже догадывался, кто это.
   Первым возник силуэт высокого юноши с гордой осанкой и холодным взглядом,
затем появилась полная фигура подростка. Как только они вошли  в  святилище,
последний луч света, пробившись сквозь витражное стекло окна, упал  на  них,
окрасив их лица и одежду в красный цвет.
   - Мой господин Казимир!  Господин  Торис!  Я  рад  снова  видеть  вас!  -
воскликнул Густав и прищурился, насупив взлохмаченные брови.
   - Сегодня - первая ночь полнолуния, - торжественно ответил Казимир.
   - Я знаю, - отозвался старый жрец и замолчал.
   Казимир приближался, и на его лицо упала тень.
   - Я подумал, что вы захотите начать еще до захода, мастер Густав.
   Жрец жестом пригласил обоих следовать за собой.
   - Идемте. Я уже подготовил малый алтарь. Главный зал храма не  место  для
таких церемоний.

***

   Казимир шевельнулся, натягивая толстые  стальные  цепи,  соединившие  его
запястья и лодыжки.
   - Я и не знал, что Милил тоже надеется на цепи и веревки, - сказал он.
   - Он не надеется, - рассудительно ответил Густав, пропуская толстую  цепь
сквозь отверстие в каменном основании алтаря. - Эти штуки я позаимствовал  у
тюремщиков. Они заверили меня, что это настолько  прочные  цепи,  что  могут
удержать даже взбешенного вервольфа.
   Старик проницательно посмотрел на Казимира:
   - Скажи, разве им часто случается держать в заточении оборотней?
   Казимир не  ответил,  внимательно  оглядывая  комнату.  Она  была  совсем
маленькой, лишенной окон, а стены ее были сложены из тяжелых крепких камней.
Массивная дубовая дверь, сквозь  которую  они  вошли,  была  теперь  надежно
заперта.
   "Это не часовня, а какая-то крепость, - подумал он. - Густав  не  мог  бы
выбрать более подходящего места для своей церемонии".
   - Я так понимаю, что вы решились на крайние меры, - криво улыбаясь сказал
юноша. - Все или ничего... Меня либо вылечат, либо убьют. Так?
   - Да, - отрезал Густав и добавил более мягким тоном:
   - Каким бы ни был результат, все будет к лучшему.
   Закончив свои приготовления, он поднялся и отряхнул ладони от пыли.
   -  Кстати,  церемония  не  может  начаться  до  тех  пор,  пока   ты   не
превратишься. Казимир испуганно посмотрел на жреца.
   - Я... становлюсь тогда совсем другим. Мои желания,  мой  голод...  Я  не
знаю как я поведу себя, когда...
   - Для этого и предназначены цепи, - кивнул Густав. - Начинай.
   Казимир кивнул. Усилием воли он запустил сложные  процессы  и  механизмы,
превращавшие его в чудовище, и его руки начали  мелко  вздрагивать.  Толстая
цепь на ногах звякнула по  каменному  полу.  Густав  пристально  смотрел  на
Казимира, и во взгляде его странным образом смешивались благоговейный трепет
и отвращение.
   Казимир крикнул им сквозь торчащие острые клыки:
   - Отойдите подальше, превращение началось!
   Густав попятился.
   На коже Казимира появилась жесткая серая  шерсть,  с  треском  изгибались
кости и мышцы. Серебристо-серые глаза приобрели кроваво-красный  оттенок,  а
высохшие черные губы натянулись на удлинившейся пасти. Туника, в которую был
одет Казимир, затрещала,  когда  его  плечи  перекосились  и  сдвинулись,  а
грудная клетка сплющилась с  боков  и  острым  углом  выперла  вперед.  Ноги
согнулись и на них появились острые когти.
   Густав отступил еще на шаг назад, а Торис забился в дальний угол комнаты.
Трансформация была завершена. Казимир превратился в чудовище - жуткую помесь
человека и зверя.
   Чудовище прянуло  от  алтаря,  волоча  за  собой  тяжеленную  цепь.  Цепь
неожиданно со звоном  натянулась,  и  огромная  тварь,  потеряв  равновесие,
распростерлась на полу. Толстые ножные кандалы с силой впивались  в  лодыжки
Казимира, ставшие слишком толстыми для их небольшого диаметра, рассчитанного
на человеческую ногу. Тем не менее  железо  держало  его  крепко.  Рыча,  он
поднялся на ноги и снова рванулся. Провисшая было цепь со  свистом  рассекла
воздух и снова натянулась. Казимир упал на пол,  не  дотянувшись  нескольких
дюймов до жреца. На этот раз он поднимался медленнее.  Схватившись  за  цепь
когтистыми лапами, оборотень попытался вырвать ее из крепления в алтаре.
   Торис затаив дыхание съежился в  углу,  а  Густав  осторожно  сделал  шаг
навстречу твари. Затем он сделал еще один шаг и достал из кармана своей рясы
серебряный  медальон  с  изображением  обвитой  листьями  арфы  -  священным
символом Милила. Подняв медальон  высоко  в  воздух,  Густав  приблизился  к
рычащему чудовищу еще на один шаг.
   - О, могущественный бог Милил, владыка песен... - начал он.
   При упоминании Милила на морде  беснующегося  оборотня  появилась  густая
пена, и он плюнул в сторону  сморщенного  жреца.  Густав,  потрясенный  этим
жестом, тем не менее уверенно продолжал церемонию.
   - ...Ты, сплетающий волшебную симфонию из хаоса  звуков,  кто  обитает  в
убежище звуков и одевается в песню! К  тебе  смиренно  взывает  твой  верный
жрец!
   - Милил давно мертв! - проскрежетало чудовище.
   - Этого человека я являю тебе, Милил, загодя очистив его от  скверны.  Он
пришел к тебе, желая освободиться от своего проклятья.
   - Я убью тебя, Густав. И тебя тоже, Торис... Сожру!!! Разорву на клочки и
покидаю в колодец!
   - Могучий Милил, услышь мою мольбу!
   Казимир снова рванулся вперед, до предела натягивая  цепь.  Его  страшные
когти рассекли воздух совсем рядом с Густавом.
   - Подойди ближе! - прорычал он.
   - Освободи нашего  Мейстерзингера  от  его  страшного  проклятья,  добрый
Милил. Освободи его от власти луны. Облегчи его жребий! - вскричал Густав  и
взмахнул медальоном так, что он ударил Казимира по лицу.
   Казимир  вдруг  затих.  Его  волчье  лицо   исказилось   в   недоуменной,
растерянной гримасе, а красные глаза поблекли. Торис  ахнул  в  своем  углу,
прикрыв рот ладонью.
   Густав, повыше подняв свой медальон, с подозрением рассматривал чудовище.
Казимир пошатнулся и неуверенно попятился, гремя цепями. Наткнувшись  спиной
на каменный алтарь, он неуклюже опустился на пол.  Тело  его  затряслось,  а
кости и мышцы снова начали изменяться.
   - Видишь? -  взволнованно  шепнул  Густав  Торису,  пристально  глядя  на
чудовище, корчащееся у алтаря.
   Торис выбрался из своего угла и повернул к  Густаву  исполненное  надежды
лицо.
   - Если он излечится, значит Милил вернулся в  храм,  -  прошептал  Густав
просияв.
   Торису  не  нужно  было  больше  ничего  говорить.  Он  бросился  вперед,
опустился на колени рядом с Казимиром и положил руку  на  его  вздрагивающее
плечо. Густой мех медленно таял под его пальцами, а конвульсии,  сотрясавшие
тело юноши, слабели. Лицо снова стало человеческим, грудь  стала  широкой  и
плоской, а изогнутые конечности выпрямились. В считанные минуты  к  Казимиру
вернулся его человеческий облик.
   Теперь он лежал обмякший, неподвижный, словно труп, и  мертвенно  бледный
среди  лохмотьев,  некогда  бывших  его  одеждой.  Его  запястья  и  лодыжки
кровоточили в тех местах, где железо врезалось  в  его  плоть,  а  на  груди
темнели пятна слюны.
   - Ты исцелен, Казимир! В самом деле исцелен! - с жаром воскликнул Торис.
   Казимир приоткрыл глубоко запавшие глаза.
   - В самом деле?.. - повторил он слабым, неуверенным голосом.
   - Ну да, конечно, - уверил Торис своего друга, радостно потирая  взмокшие
от волнения ладони.
   На плечо Ториса легла рука старого жреца, и мальчик  отодвинулся.  Густав
тоже  опустился  на  колени  и,  подозрительно  сощурясь,  стал  обследовать
Казимира. Морщинки на его висках стали глубже, выдавая его беспокойство.
   - Ты действительно исцелен? - раздался его хриплый голос.
   Лицо Казимира стало непроницаемым.
   - Надеюсь.
   Густав холодно смерил его взглядом. Затем  он  поднял  свою  руку  к  уху
Казимира и сжал узловатые пальцы в кулак.
   Затем его лицо исказила гримаса, и он без предупреждения ударил Казимира.
Не успел еще юноша почувствовать боль первого удара, как на  него  обрушился
еще один, и на скуле юноши появилось неровное красное  пятно.  Затем  Густав
ударил его в третий и четвертый раз. Со сверкающими  глазами  он  возвышался
над Казимиром, размахивая в воздухе  кулаком.  Когда  он  замахнулся,  чтобы
ударить еще раз, Торис повис на его руке.
   - Отпусти меня! - прорычал Густав, отшвырнув Ториса в сторону. - Разве ты
не видишь?!
   Его узловатый палец указывал на Казимира.
   - Он лжет! Он не излечился! Посмотри на него!
   С этими словами Густав  снова  взмахнул  кулаком  и  поразил  Казимира  в
челюсть. От удара Казимир опрокинулся назад, ударившись головой  о  каменный
стол алтаря. Густав прыгнул вперед, перевернул юношу лицом вниз и прижал его
спину коленом. Выхватив из-за пояса кинжал, он прижал его острейшее лезвие к
венам на шее Казимира.
   - Ну что же, вервольф, это твой  последний  шанс  превратиться.  Стальной
клинок не повредит тебе в волчьем обличий, но  в  облике  человека  он  тебя
прикончит. Превращайся или умри!
   Казимир беспомощно барахтался на полу. Он едва мог  вздохнуть.  Костлявое
колено жреца с силой вдавливалось в его  избитую  спину.  Бросив  взгляд  на
Ториса, Казимир увидел, что друг его снова забился в угол.
   - Я не могу... - прохрипел юноша. - Я больше не могу превращаться...
   - Я перережу тебе глотку, как ты перерезал ее отцу, а потом  мы  поглядим
как скоро ты вылечишься! - с яростью выкрикнул Густав.
   - Так сделай это! - сквозь стиснутые  зубы  проговорил  Казимир.  -  Убей
меня!
   По лицу старика  потекли  струйки  пота.  Он  внимательно  вглядывался  в
Казимира,  но  не  заметил  ни  малейшего  признака  возвращающегося  зверя.
Насчитав двадцать ударов сердца, Густав отнял клинок от шеи Казимира.
   - Ты исцелен, - прошептал он и поднялся, протягивая руку юноше,  которого
он только что безжалостно бил кулаком. - Ты прошел все испытания, Казимир.
   Засунув кинжал за пояс, он помолчал и добавил негромко:
   - Милил вернулся в свой храм, и ты - его первое чудо.
   Казимир стоял, слегка покачиваясь. То-рис подошел к нему и поддержал  его
за руку, хотя сам едва стоял на ногах.
   - Прошу вас, мастер Густав, снимите с него эти цепи.
   Кивнув, жрец снял с крюка на  стене  ключи  и  отомкнул  замки  кандалов.
Потирая раны на запястьях, одетый в лохмотья  Мейстерзингер  холодно  смерил
жреца взглядом.
   - Прости, что мне пришлось избить тебя, - сказал  Густав,  освобождая  от
цепей ноги Казимира. - Мне нужно было быть уверенным, что ты исцелился...
   Последние звенья цепи упали на каменный пол. Старик  поднялся,  с  трудом
выпрямляя согнутую спину. Его усталые глаза  задержались  на  лице  Казимира
достаточно долго, чтобы заметить на нем выражение злобы.
   Хрясъ!
   Кулак Казимира попал ему в лицо. Жрец отшатнулся и упал на  пол.  Там  он
остался лежать, дрожа и даже не пытаясь подняться. С его губ не сорвалось ни
единого звука.
   Казимир бесстрастно смотрел на него.
   - Я принимаю твои извинения, - сказал  он.  -  Попробуй  только  еще  раз
прикоснуться ко мне, и твоя голова украсит стену моей усадьбы.
   Он переступил через цепи и, вынув из скрюченных  пальцев  Густава  ключи,
подошел к двери.
   Ключ лязгнул в замке, и тяжелая дверь со скрипом отворилась. Двое  юношей
молча вышли из комнаты. На пороге Торис задержался, с состраданием  взглянув
на скорчившегося на полу священника. Через мгновение он тоже исчез.
   Густав долго лежал в тихой и темной комнате, прижимаясь к холодному полу.
Сырой холод древнего камня успокаивал его раны. Он не двигался, не  чувствуя
ни рук, ни ног. Даже дыхание давалось ему с трудом, так как шея его  странно
скривилась, а голова была повернута под неестественным углом.
   Затем снова раздался чистый и высокий звук, напоминающий звук трубы
   Прислушиваясь к этой пронзительной ноге, Густав  забыл  о  боли,  и  даже
дыхание давалось ему без труда.  Звук  становился  глубже  и  богаче,  и  по
наполовину парализованному лицу жреца скатилась одинокая  слеза.  Потом  его
широко раскрытые глаза остекленели. Густав в последний раз вздохнул и затих.
   - Я так и знал что это не поможет, - пробормотал  Казимир,  натягивая  на
плечи новую тунику. Его взгляд был  устремлен  на  собственное  отражение  в
высоком  зеркале  гардероба,  стоявшего  в  спальне  Мейстерзингера  Поднеся
подсвечник к самому зеркалу, Казимир слегка прикоснулся к небольшим синякам,
оставшимся на лице.
   - Торис сказал, что вы встречались с Густавом сегодня  ночью,  -  сказала
входя в комнату Юлианна. - По его словам, все кончилось хорошо.
   Казимир невольно вздрогнул и спрятал лицо в тень.
   - Да... наверное, - сказал он, поворачиваясь к девушке.
   Юлианна была  в  праздничном  платье  из  пестрой  ткани,  которую  носят
цыганки. На плечи ее был наброшен платок.
   - Сегодня чудесная ночь. Дует прохладный ветер, а на  небе  сияет  полная
луна. Ты не хочешь пойти прогуляться?
   Казимир поставил подсвечник на пол и подошел к ней.
   - Я хотел бы, но... - он прикусил губу. - Я не могу. Сегодня не могу.
   Он попытался проскользнуть мимо нее к двери, но Юлианна  остановила  его,
схвативши за рукав.
   - Что случилось, Казимир? Мне кажется ты... боишься чего-то.
   Казимир отвернулся, пряча свою разбитую щеку. Юлианна  протянула  руку  и
заставила его повернуться.
   - Доверься мне, Казимир!.
   Молодой человек заглянул в ее глубокие зеленые глаза. Челюсти его  словно
свело судорогой, и он почувствовал что задыхается.  Неожиданно  он  притянул
Юлианну к себе и заключил ее в объятия, почувствовав вдруг, каким изящным  и
хрупким было это теплое тело. Зарывшись лицом в ее волосы, он вдохнул аромат
ее волос.
   Неожиданно он почувствовал, как на концах его пальцев  появляются  острые
когти. Быстро отступив назад, он схватил свой плащ и вышел в коридор.
   - Значит ты... отменил свою другую встречу? - спросил Геркон Люкас, и его
зубы сверкнули в лунном свете.
   Казимир понюхал воздух, пахнущий хвоей и смолой, и засунул руки в карманы
своего теплого плаща.
   - Да, встреча не состоялась. Он устало посмотрел на залитые лунным светом
вершины высоких деревьев. Бард тоже принюхался:
   - Тебя ранили. Кто?
   Казимир вынул руки  из  карманов  и  продемонстрировал  свои  истерзанные
запястья.
   - Откуда ты знаешь?
   - О, у меня много самых разных способностей, Казимир, -  сказал  Люкас  и
усмехнулся. - Ты случайно не сам себе нанес эти раны?
   - Нет, - покачал головой Казимир и переступил с ноги на ногу. Под  ногами
мягко пружинили опавшие сосновые иглы.
   - Кое-какие неприятности... в храме.
   - Ах, да... храм, - Люкас вздохнул  с  насмешливым  сочувствием.  -  Этот
сварливый старый священник обожает причинять неприятности.
   - Но сегодня я наставил его на истинный путь, - заметил Казимир небрежно.
   Снимая с головы свою широкополую шляпу, бард пошевелил усами и прищелкнул
языком.
   - Теперь, я думаю, он уже не будет тебе мешать.
   Казимир тяжело вздохнул и, снова засовывая в карманы забинтованные  руки,
- сказал:
   - Я пришел сюда не для болтовни, Люкас. Ты обещал дать мне еще один урок.
   Люкас рассмеялся:
   - Две недели назад тебе было плевать на мои уроки. Почему ты передумал?
   - Выживание, - ответил Казимир, осторожно ощупывая щеку. Люкас кивнул:
   - Тогда приступим. Звери бегают на четырех ногах, в то время как  человек
предпочитает пользоваться двумя. Таким образом сердце человека располагается
   Выше его желудка, а разум - выше сердца. Но  для  зверя  мозг,  сердце  и
желудок одинаково важны.
   Казимир покачал головой:
   - Ты говоришь загадками, учитель.
   - Да, это загадка, - ответил Люкас. Но ответ на нее прост. Ты станешь еще
лучшим правителем, когда перестанешь ставить свою голову выше велений сердца
и требований желудка.
   - Почему я должен так поступать? - перебил Казимир. - Ты сам  только  что
сказал, что это свойственно людям.
   - Да, это так. Вот только ты - не человек .
   Казимир отступил на шаг и покрепче уперся ногами в землю, изготовившись к
атаке. Трансформация готова была начаться в любую минуту.
   - Почему ты так думаешь? - холодно спросил он.
   - Я не думаю, я знаю, - ответил ему менестрель. - Дело в том, что мы  оба
- оборотни.
   Казимир ахнул. На скулах Люкаса появились клочья шерсти. С гулким  смехом
Люкас сбросил с плеч плащ, и он лег на землю словно густая тень. Свет полной
луны упал на его преображающееся тело, и  Казимир  увидел  длинные  жилистые
ноги, массивный торс, хищную волчью морду с  глазами,  мерцающими  оранжевым
огнем. От шерсти его поднимался серебрящийся пар.
   Казимир отступил назад еще на один шаг и начал  собственное  превращение.
Мышцы вскипели, проступили грубые жесткие волосы,  кости  рассоединились  и,
изогнувшись, соединились вновь. Конечности изгибались, а  во  рту  появились
многочисленные острые зубы. Сердце его,  раскалившись  чуть  не  до  красна,
подогревало и ускоряло ужасную метаморфозу. Все это время Казимир не отрывал
взгляда от чудовищной твари, некогда бывшей Герконом Люкасом.
   - Я узнал о твоем проклятье в тот  самый  момент,  когда  впервые  увидел
тебя, - проскрипел Люкас. - Я почуял твою волчью кровь.
   Не успел он договорить, как из темноты выскочила  серая  тварь  и  встала
рядом с ним. Затем из-под деревьев  появилась  другая.  Третья  выскользнула
откуда-то из-под папоротника, и черный кожаный нос Казимира почувствовал  их
запах.
   Это были волки.
   - Иди сюда, Казимир, - позвал его Люкас. - Иди, займи  свое  место  среди
волков. Ты принадлежишь к нашему племени, а не к миру людей.
   - Чего ты от меня хочешь? - прорычал Казимир.
   - Разве это не понятно, Казимир? - прошипел  Люкас.  -  Я  твой  учитель,
который учит тебя твоей подлинной природе. Я даю тебе власть и силу.
   - Ты - учишь меня? - прорычал Казимир сквозь оскаленные острые зубы. -  С
чего бы это?
   - Потому, Казимир, - ответил Люкас с хищной улыбкой, - что ты еще  щенок,
зародыш!
   Казимир молча смотрел на Геркона Люкаса.
   - Иди же сюда, слабое существо! - поманил его бард. - Луна еще высоко,  у
нас остается достаточно времени для хорошей охоты.
   Казимир нахмурил свой волчий лоб.
   - Я совершил уже немало убийств, - сказал он. - Я не пойду с вами.
   - Мы хищники, а не убийцы, - усмехнулся Люкас. - Сегодня мы  охотимся  на
оленя-пятилетку. Прими же себя таким, каков ты есть, ступай с нами.
   Холодный свет луны вспыхнул в глазах Казимира.  Люкас  махнул  ему  своей
мощной  конечностью,  вооруженной  острыми  серповидными  когтями,  и  юноша
осторожно приблизился. Люкас ухмыльнулся и, упав на четвереньки, превратился
из чудовищной  твари  в  матерого  красавца-волка.  Казимир  последовал  его
примеру.
   Мгновение  спустя  чуткий  нос  Казимира  уловил  сладкий  запах  добычи,
находившейся на расстоянии мили или около того. Ребра его раздвинулись, и он
вдохнул сладкий запах полной грудью,  чтобы  ощутить  его  каждой  клеточкой
своего тела.
   Он был голоден.
   Словно по  команде  волчья  стая  снялась  с  места  и  пошла  на  запах.
Расталкивая остальных волков плечами, Казимир протиснулся в центр стаи, и на
мгновение запах оленя исчез, смешавшись с  запахом  засохшей  крови,  потных
шкур, с запахом пыли, дождя и мочи. Губы Казимира сами  собой  изогнулись  в
экстазе, и по клыкам потекла обильная слюна. Стая  тем  временем  рассеялась
веером, и Казимир старался не отставать, бросая взгляд то  на  одну,  то  на
другую бесшумно мчащуюся тень.
   Они миновали дремучий лес, касаясь земли мо