о от меня.
   Несмотря на то, что я любил Татьяну больше жизни, сегодня она вывела меня
из терпения, отдав свои драгоценности попрошайке,  валявшемуся  в  грязи  на
тропинке, по  которой  ей  случилось  идти.  Мошенник  начал  сравнивать  ее
чудесную судьбу со своей горькой долей и, породив в ней чувство вины,  умело
его использовал. Она без раздумий подарила ему  все,  что  имела  при  себе.
Самый идиотский и безответственный поступок, о котором я когда-либо  слыхал;
но леди Илона была права. Наказав крестьянина, я ничего хорошего не добьюсь.
Ущерб уже нанесен.
   И все же я злился.
   Я мог бы поговорить с ней, но интуиция посоветовала мне не делать  этого.
Утром она так и искрилась от счастья,  что  помогла  "старому  приятелю",  и
почти не слышала моих слов. Да и сейчас она вряд ли захочет отвечать на  мои
упреки. Она слишком неопытна и совсем не знакома с жестокой  реальностью,  а
поэтому ей пока не понять, почему я пришел в ярость, узнав  о  ее  поступке.
Татьяне нужен кто-то... сильнее и мудрее ее. Сергей же не подходил  на  роль
ее наставника. Из моих разговоров с ним я заключил, что он не осознавал  той
опасной ответственности, которую должен был принять на себя за свою ненужную
щедрость. Ему на роду было написано стать  священником,  и  откажись  он  от
мирской суеты во имя дела богов,  и  тогда  любимую  им  благотворительность
сдерживала бы проверенная временем система контроля  и  надзора.  Теперь  же
доходы от его собственных земель постоянно уменьшались, и  я  уже  отчетливо
представлял себе то время, когда он сам будет жить на подачках.
   Моих подачках.
   Конечно, я его не брошу. Мои враги,  безусловно,  обрадовались  бы,увидев
одного из фон Заровичей в обносках, и попытались бы обратить его лохмотья  в
оружие против меня. Пока что Сергей верен мне и достаточно умен, чтобы пойти
на откровенное предательство, но существовало  множество  других  остроумных
способов превратить человека в предателя. Он был набожен  и  чужд  искусству
обмана. Как гласила народная мудрость, он был овцой, готовой  отправиться  в
пасть первому же волку, нацепившему маску друга.
   А Татьяна...  о  боги,  если  Сергей  попадется  в  ловушку  замедленного
действия, то что случится с ней?
   После свадьбы  они  собирались  поехать  в  наше  родовое  имение,  чтобы
познакомить Татьяну с семьей. Я не мог положиться на  своего  брата  Стурма.
Его письма подтвержили мои опасения: он считал Сергея абсолютно  безобидным.
Но самой невыносимой была мысль о том, что Татьяна уедет  и,  возможно,  уже
никогда не вернется обратно.
   О, я мог бы легко убедить их остаться. При их любви  ко  мне  требовалось
только вовремя обронить пару нужных слов. Но будет ли мне лучше? До сих  пор
я еле сдерживался, видя их вместе, иногда мне удавалось на мгновение  забыть
о Сергее и вообразить, что она любила меня одного. Но после свадьбы... зная,
что завтрашнюю ночь она проведет в  его  постели,  получая  удовольствие  от
прикосновения его неумелых пальцев... от этой мысли меня тошнило и бросало в
дрожь. Как долго мог я скрывать от нее правду?
   Недолго.
   Но мне придется хранить мою тайну, может быть, всю жизнь.
   Как поражение, так и черное отчаяние стали моими вечными спутниками.
   Теперь я был знаком и с тем и с  другим  так  же  хорошо,  как  со  своим
собсвенным лицом, глядевшим на меня каждый день из зеркала.

***

   Солнце давным-давно скрылось за горизонтом и в моей спальне было темно  и
душно. Открыв окна, я мерил комнату шагами, ища и не находя  глотка  свежего
воздуха. С этой стороны гор Гакис почти никогда не переставал дуть ветер,  и
такое  затишье  пркедвещало  приближающуюся  грозу.  Я  вышел  на  балкон  и
уставился на небо, но туч не заметил.
   В замке и его окрестностях все было  тихо.  В  темноте  я  различил  тени
стражников у западной стены. Им практически нечего было делать  в  эти  дни.
Замок Равенлофт был очень удачно расположен и славился своей неприсупностью.
Алек не уставал повторять, что взять его можно только  изнутри,  а  пока  он
командовал стражей, это было не так-то просто, чем он очень гордился и  имел
на это полное право.
   Он вернулся из своего последнего путешествия в дальние  земли  и  занялся
своим привычным делом, наблюдая за приготовлениями к свадьбе. Его раздражала
толпа гостей, прибывших и прибывающих в замок за последнюю неделю. Ему так и
не удалось разведать и разнюхать  ничего  подозрительного  ни  об  одной  из
знатных семей, и он считал это своей личной неудачей. Со  своей  стороны,  я
был доволен, что Алек здесь, ибо заговорщики, замышляющие недоброе, вряд  ли
решатся что-нибудь предпринять, зная, что Алек начеку и готов к нападению.
   На улице нечем было дышать и я  вернулся  в  спальню  и  зажег  несколько
свечей. Книги, которые Алек привез шесть лун назад,  оказались  на  редкость
необычными и невероятно сложными. Многого я не понимал, а значение того, что
я мог прочитать, было... темным. Я подозревал, что автор книг  участвовал  в
каких-то нехороших делах,  на  которые  многие  одаренные  магической  силой
смотрели  с  неодобрением.  Некоторые  рисунки,  ингредиенты  и  даже   звук
волшебных слов приводили меня в трепет и мне становилось не по себе. Но сами
заклинания завораживали.
   И  приносили  мне  только  разочарование.  В  течение  этого  времени   я
экспериментировал с самыми легкими из них и каждый раз все кончалось  полным
моим провалом. К наиболее запутанным заклинаниям я не притрагивался, так как
не мог перевести даже названия: мне просто не  хватало  моего  запаса  слов.
Автор, очевидно, стремился отбить у чересчур  рьяных  чудаков  всякую  охоту
заниматься магией и тем самым не дать им навлечь на себя беду раньше, чем ей
суждено случиться. Недаром пользовалась такой популярностью история об одном
ученике  волшебника,  помешанном  на  разных  магических  фокусах,   который
попытался вызвать невидимого слугу. Слуга  получился  невидимым...  и  очень
голодным. Достаточно сказать, что ученик волшебника  прожил  ровно  столько,
чтобы успеть горько пожалеть о своем легкомыслии.
   Свечи почти догорели и оплыли. Язычки пламени боролись с  наплывающих  на
них воском и на стенах прыгали тени. Еще одна ночь  уходила  в  никуда.  Моя
последняя ночь. Моя последняя надежда завоевать ее любовь.
   Темнота нахлынула на меня волной и затмила  на  несколько  мгновений  мое
сознание. Это происходило со мной все чаще и чаще и напоминало  болезнь,  но
потом я  понял,  что  это  было  частью  моего  растущего  отчаяния.  Темень
сгущалась где-то в укромном  уголке  моей  души,  готовясь  в  любой  момент
вылиться наружу, и грызла меня изнутри, как  проголодавшееся  чудовище.  Эта
была с трудом подавляемая ненависть к Сергею, к моей жизни, поймавшей меня в
свою западню, к жизни вообще.
   Содрогнувшись, я отбросил эти мысли. Слишком мало у меня времени.  Нельзя
тратить и секунды на бесполезное самобичевание.
   Я нагнулся над книгой, еще  раз  пытаясь  понять  значение  заколдованных
знаков.
   Две свечи захлебнулись жидким воском и  погасли  именно  тогда,  когда  в
голове у меня начало что-то  проясняться.  Я  нетерпеливо  схватил  книгу  и
поднес ее поближе  к  свету.  Страницы  слиплись:  наверное  на  них  попала
случайная капля воска. Я разлепил их.  Очень  осторожно.  Слова,  неожиданно
приняв отчетливую форму, сразу же бросились мне в глаза:
   Заклинание: "Исполнение Заветного Желания".
   О боги, почему я не мог прочесть это  минуту  назад?  Я  пролистывал  эти
книги сотни раз подряд.  Возможно,  для  понимания  требовалось  непрерывное
повторение одного и того же механического действия. Возможно, только  теперь
мой мозг был готов впитывать в себя знания магии.
   И это  заклинание...  я  потратил  уйму  времени,  чтобы  найти  его.  От
открывшихся мне возможностей мое сердце забилось так  сильно,  что  заболела
грудь.
   Я пробежал глазами список  ингредиентов,  так  как  без  них  нет  смысла
начинать. Шерсть летучей мыши, растертый в порошок рог единорога... да,  да,
это у меня есть.
   Язычки пламени вздрогнули и дымок от одной из свечей попал мне в глаза. Я
проморгался и принялся читать дальше.
   Шерсть летучей мыши, растертый в порошок коготь морского чудовища...
   Черт возьми. Я начал сначала.
   Шкурка крысы, растертый в порошок коготь морского чудовища...
   На четвертый раз я понял тщетность всех моих попыток.  Магическая  защита
заклинания была слишком сильной, чтобы я мог преодолеть ее. Последния язычки
пламени, исполнив танец смерти, мигнули и пропали. Я  очутился  в  полнейшей
темноте, но не потрудился снова зажечь свчи. Зачем?
   Заветное Желание. Разбитое  сердце.  Безнадежно.  Решение  моих  проблем,
прекращение моих мучений лежало у меня перед  носом,  но  я  не  мог  ничего
сделать. Мне нужно было еще учиться и учиться, а потом...
   Безнадежно. Безнадежно. Безнадежно.
   Я потерял контроль над собой, кинулся к столу и изо всех сил  стукнул  по
бесполезной книге. Мне  хотелось  разбить,  сломать,  разорвать  что-нибудь,
разрушить сам замок и прежде всего мою дурацкую коллекцию  колдовских  книг.
На ощупь я подобрался к обидевшему меня тому. Я начну с него.
   - Это очень старая книга. Ты должен более осторожно обращаться с  ней,  -
раздалось вдруг отовсюду и ниоткуда, и я похолодел. Волосы встали  дыбом  на
моей голове, но мои инстикты солдата, отточенные за время долгих тренировок,
сработали моментально и  помогли  мне  справиться  с  первоначальным  шоком.
Раньше, чем прозвучали последние слова, я  припал  к  земле,  зажав  в  руке
кинжал и приготовившись к атаке.
   - Кто здесь? - Я подумал, это мог бы быть  голос  Алека:  только  у  него
хватило бы мужества выкинуть такое, но я не был уверен.
   - Ты должен знать. - Голос Татьяны, ее и не ее. Он послышался сзади меня,
нет, где-то впереди. - Ты звал меня, - продолжала  она  то  из  одного  угла
комнаты, то из  другого.  -  Я  чувствую  твою  ненависть.  Я  здесь,  чтобы
исполнилось твое Заветное Желание.
   - Стой спокойно! - грубо заорал я, слишком грубо. Я ни за что не стал  бы
говорить с ней таким тоном, даже когда внутри у меня все бурлило от гнева. А
вот ее слова...
   - Татьяна? Покажись!
   Засмеялся Сергей. Раньше я не слышал, чтобы он так смеялся.
   - Тебе не понравится то, что ты увидишь.
   Только теперь од меня дошло, что  это  было  всего  лишь  галлюционацией,
порожденной магией. Кто  бы  или  что  бы  со  мной  не  разговаривало,  оно
использовало их голоса,  чтобы  испугать  меня  их  сходством.  Но  я-то  не
маленький ребенок, трясущийся от страха. Я...
   Смех звучал все громче, разрастаясь и заполняя собой комнату, мою голову.
   Я зажал уши руками. Кинжал я уронил на пол. Кто бы  или  что  бы  там  ни
находилось вместе со мной в спальне, его  не  уничтожить  таким  несерьезным
оружием.
   Я столкнулся с чем-то выше  моего  разумения,  однако  моего  опыта  было
достаточно, чтобы понять, чем это мне  грозило.  Тем  не  менее  оно  бы  не
явилось сюда против моей воли, а значит, я имел над ним определенную власть.
Выгнать его не составит труда: я хорошо представлял себе, как  это  сделать,
если потребуется.
   - Страд, - на сей раз говорила Илона шепотом. - Ты звал меня. Разве ты не
хочешь, чтобы исполнилось твое Заветное Желание?
   - Разве ты не хочешь, чтобы исполнилось твое Заветное Желание? -  ласково
вторила ей Татьяна.
   - Или ты отдашь ее своему брату? - спросил Сергей.
   - Ты отдашь меня своему брату? - скорбно вопрошала Татьяна.
   О боги, оно в точности знало, что сказать мне.
   - Ты позволишь ей уйти? - задал вопрос Алек.
   - Нет... она будет моей, - мысленно прошептал я.  Не  подумал,  а  именно
прошептал.
   Они услышали меня. И засмеялись.
   - Что ты сделаешь, чтобы получить ее? - Алек опять.
   Я старался не отвечать, но где-то в подсознании вопрос всплыл сам  собой:
а что от меня требуется?
   - Ничего сверх твоих возможностей и способностей, Страд.
   Я мог поклясться, что это был голос Алека, но раньше я никогда не замечал
в его манере обращаться со мной  ничего,  даже  отдаленно  напоминающего  то
презрение, которое я слышал теперь в его словах.
   - Начнем?
   Чтобы выиграть время и подумать немного, я неопределенным  жестом  указал
на стол.
   - Но ритуал... Я не...
   - Ничего сверх твоих возможностей или способностей, - сказала Татьяна тем
тоном, который только из уст очень опытной куртизанки не  прозвучал  бы  как
оскорбление. Я почуствовал, как ее рука или что-то вроде ее руки,  нежное  и
мягкое словно перышко, погладило меня по щеке. Я даже учуял запах ее духов.
   - Ничего сверх твоих возможностей или способностей, - усмехнулся  Сергей,
его рука протянулась ко мне и схватила меня за горло. Она была больше  и  от
нее пахло солдатским потом, кровью и просмаленной кожей.
   Я не успел оторвать ее от себя. Она исчезла, как будто ее и не было.
   - Что ты?
   Голоса слились воедино и рассыпались на мелкие кусочки надо мной, вокруг,
внутри меня. Не имея реального воплощения, они вдруг как будто потяжелели  и
навалились на меня. Громко... и с трудом стучало мое сердце. Кровь замерзала
и затвердевала в моих жилах, и я закричал от  ужаса,  протестуя,  защищаясь.
Голоса засмеялись над моей болью, и  от  этого  звука  они  приняли  единую,
гигантскую форму.
   Я находился в полнейшей темноте. Призрак был еще темнее.
   Он кривлялся, и извивался, и неритмично пульсировал, - наслаждаясь  моими
страданиями, страдая от чрезмерного наслаждения, -  и  шептал  о  вещах  еще
более страшных, чем он сам; о том, что я знал и чего не знал; о том,  о  чем
нельзя говорить, но о чем уже было  сказано.  И  с  каждым  словом  он  рос,
становясь все больше и больше, заполняя собой всю комнату.  Его  присутствие
давило на меня своей черной массой, давило так, что колени мои подогнулись и
я рухнул как подкошенный, распластался на полу,  чувствуя  на  себе  тяжесть
тьмы и не находя в себе сил кричать, даже мысленно.
   Потом все кончилось.
   Я  перевернулся  на  спину,  царапая  ногтями  грудь,  которую,  как  мне
казалось, стягивали железные цепи, но ничего не ощутил. Ни сломанных  ребер,
ни выжженного сердца...
   Пока что нет. В следующий раз. Оно вернется и согнет меня в...
   Я знал это. Я знал, что это было. Мы были старые, старые приятели.
   Сама Смерть пришла ко мне в гости.
   Мое сердце  билось  все  тише,  слабея  от  собственной  инертности.  Оно
выбивалось из  сил,  колотя  о  кости.  Пустая  трата  времени  перед  лицом
неизбежного.
   Смерть разлилась вокруг меня, как океанский прилив.
   Я открывал и  закрывал  рот,  будучи  не  в  состоянии  ни  вдохнуть,  ни
выдохнуть.
   Смерть зашевелилась... и отступила. На мгновение.
   - Ты явилась за мной? Если так, то  забирай  меня  и  будь  ты  проклята.
Молчание. Я ждал, слушая наводящие  на  меня  ужас,  медленные  удары  моего
сердца. Затем:
   - Я пришла... чтобы помочь, - ответила она сразу всеми голосами.
   Последний ее фокус. Последняя подковырка перед тем, как  утащить  меня  в
ад.
   - Ты хорошо кормил меня, - продолжала она.
   Боги, а она права: все эти нескончаемые годы войны. Скольких  я  убил?  И
какое это имеет значение теперь?
   - Ты заслуживаешь награды.
   "Да, - подумал я печально. - Еще одна смерть ради Смерти. Когда не с  кем
воевать, у погрязшего в крови воина нет другого выбора."
   - Особой награды, Страд фон Зарович, - настаивала она.
   Какая награда?
   Тогда в ее голосах появились таинственные нотки:
   - Ты мечтаешь о невесте брата, о  своей  потерянной  молодости.  Я  уберу
соперника с твоей дороги и ты перестанешь стареть...
   Избавиться от Сергея, приостановить течение времени, признаться  в  любви
Татьяне - не это ли я видел в своих снах тысячи раз? Мое  Заветное  Желание.
Ложь. Наверное. Могла ли Смерть лгать? Почему бы и нет? Ей-то какое дело?
   Для нее я не более чем  смертный,  обреченный  сгинуть  в  ее  ненасытной
утробе.
   - ...если ты выполнишь все, о чем я тебе скажу.
   Вот оно. Переговоры, торговля, заключение сделки. Чего  она  хочет?  Чего
она вообще может хотеть от меня?
   -  Ничего  сверх  твоих  возможностей  или  способностей,   -   отчетливо
произнесла Татьяна.
   Железные оковы перестали сдавливать мне грудь. Я сглотнул и закашлялся.
   Тьма отступила, но не ушла. Она ждала моего ответа.  И  я  не  знал,  как
долго она здесь пробудет.
   Недолго.
   Она ждала. Молча. Я слышал только свое затрудненное дыхание и тихий скрип
суставов, когда я выпрямился и сел на полу.
   Она ждала. Минуту. Две. Я вытер пот со лба, кожа моя была холоднее льда.
   Она ждала... потом  начала  удаляться.  Я  чувствовал,  как  она  уходит.
Уходит, отнимая у меня последнюю надежду. Мою последнюю надежду.
   Татьяна.
   Уходит.
   - Что я должен сделать? - прошептал я.
   Она остановилась.
   Повернулась ко мне.
   И захохотала.

***

   Мои пальцы потеряли чувствительность и тряслись, но все же  я  умудрился,
ударив кремнем о железную болванку, высечь  первую  слабую  искру  и  зажечь
свечу, а от нее все остальное.
   В спальне ничего не изменилось. В воздухе не ощущалось ничего необычного.
Нигде и намека, что кто-то здесь был вместе со мной. Призрак испарился; но я
чувствовал - или воображал,  -  что  он  притаился  где-то  поблизости,  как
кто-то, подслушивающий из соседней комнаты.
   Дрожь унялась после того, как я влил в себя  порядочную  порцию  "Туики".
Так как она крепче, чем обычное вино, она быстро согрела мои внутренности  и
успокоила нервы. Несмотря на то, что я недолюбливал жителей  Баровии,  я  не
мог не отдать им должное и не признать, что они  готовили  отличное  бренди.
При зажженных свечах и вернувшейся способности видеть события, в  которых  я
оказался замешанным, должны были  бы  стереться  в  памяти,  как  сон  после
пробуждения, но только не на этот раз.  Это  случилось,  и  я  выслушал  мою
гостью, дрожа от нетерпения.
   Иногда ее слова не имели никакого смысла, но  в  колдовских  делах  очень
часто приходилось выполнять обряды, не задумываясь над  их  объяснениями.  И
только глупец игнорировал их или недооценивал их значение.
   Это  была  черная  магия.  Мне  оставалось  сделать  всего   шаг,   чтобы
встретиться лицом к лицу с настоящей некромантией. Но относился я к этому на
удивление спокойно, как если бы кто-то другой должен был совершить  за  меня
этот переход, как если бы мне предстояло собирать уражай, а кому-то  другому
платить по счетам.
   Цена уже назначена. Ни одна сделка не обходилась без  определенной  цены.
Но  я  знал,  что  смогу   заплатить.   И   покрыть   расходы.   Недомолвки,
двусмысленности, обман, неприкрытая ложь - все это мало отличалось от  моего
любимого стиля управлять государством и  общаться  с  другими  коронованными
особами.
   Ну, а награда... Перестать стареть - одно, но называть Татьяну своей...
   Она для меня дороже всего на свете. Если бы Смерть захотела мою  душу,  я
бы ее отдал. Зато моя возлюбленная обернется ко  мне  и  улыбнется  улыбкой,
предназначенной только для меня. В ней жила весна и плакало  лето,  полыхала
огнем осень и спала не тронутая никем зима. И завтра ночью она  будет  моей.
Резкий скрежет металла о камень вырвал меня из моих  любовных  грез.  Где-то
рядом. Из другой спальни. Нет, с улицы. Я заметил тень мужчины,  крадущегося
мимо открытых окон.
   Один из моих мечей висел над кроватью. Я снял его со стены и выпрыгнул  в
окно. Как раз вовремя. Оно отошел в сторону не более, чем на пять  ярдов  и,
услышав, как я выскочил наружу, остановился и повернулся ко мне лицом.
   Алек Гуилем.
   Поднялся ветер, гонец надвигающегося шторма. Он дул со склонов гор  Гакис
и Алек боролся с ним изо всех сил. В руках он сжимал меч, наклонив  его  под
углом, как будто опасаясь атаки. Кончиком меча он, наверное, задел о  стену,
когда бродил мимо моих окон, и испугал меня. Тучи начали набегать на звезды,
но все же было еще дост